Ересь. Певчие свободы

      «Прежде, чем вы услышите эту музыку, хочу сказать: я не осуждаю вас. И я не такой смелый, каким покажусь, когда вы ее услышите. Я был на вашем месте, был маленьким напуганным ребенком, который молчал, когда старший брат его насиловал, молчал, когда арестовали единственного человека, который о нем заботился, молчал, когда от части студентов на вступительных в семинарию требовали денег, а от части далеко не только денег. Я молчал. Потому что боялся так же, как вы боитесь сейчас. Молчал, как вы молчите о том, что происходит с вами и вокруг вас. Однажды я задал себе вопрос: не устал ли я еще молчать и бояться? И ответом стал этот альбом…»       Силестий откинулся на стуле, поморщился, слушая запись. Нет. Не то. Слишком много лишних соплей и при этом слишком много деталей, которые могут навести умного следователя на личность музыканта-еретика. Удалить запись. Заново.       «Вы любите зиму? Вам знакомо чувство, когда выходишь из дома, хлопья снега искрятся в свете фонарей, улицы укрыты сугробами, дышится легко, и все вокруг как будто становится тише? Ожидание чуда… Вам приходилось отложить в сторону дела, заботы, свои и чужие маленькие темные секреты и просто рухнуть спиной на заснеженной дороге, рисуя собственным телом силуэт ангела?       Свобода сейчас похожа на то самое маленькое чудо — все слышали о ней, верят, что где-то она есть, и рано или поздно мы получим ее в качестве подарка на Пришествие, как полагаете?»       Младший Плиний-Демокрит отложил в сторону микрофон, сходил за кофе и прослушал получившееся. Хорошо. Много-много лучше. Бесполый, мягкий голос, при этом лишенный бархатных интонаций, присущих его публичному лицу. Теперь добивающий аккорд:       «Но мы не получим этого подарка, пока все будем молчать и бояться. И если из-под снега проступают кровавые пятна, то ангел выйдет несветлым, а праздник недобрым. Мы должны заговорить о преступлениях против истины, веры и свободы, которые каждый день совершают те, кто призван защищать свою паству от бед и от греха. Мы не должны больше притворяться, что не видим, не должны притворяться, что не готовы это осудить…» — голос жестче, злее, интонации правильные, а вот слова… Не то. Снова не то. С текстами песен всегда просто, а вот интро — с ним возникла проблема. Зато, кажется, пришло название для «группы», состоящей из одного человека. Снежный Ангел. Уже что-то. Почти два года одиночной работы все-таки вышли на финишную прямую.       Силестий снова тяжело вздохнул и посмотрел на часы. До эфира вечерних новостей культуры, то есть до работы официальной, оставалось всего два с половиной часа. Час — добраться, час подготовки, полчаса помогать сверять тексты под общую панику. Все равно сегодня ничего дельного уже не напишется. Перед тем как закрыть и надежно спрятать «дежурный» лэптоп при станции, на котором шла вся основная работа над альбомом, свежепоименованный «SnowAngel» быстро запостил на форуме внешней сети, где собирались запрещенные группы, плоды собственных мучений над интро с просьбой помочь советом и текстом. Может быть, кто-нибудь подскажет что-то дельное при учете неплохого начала.       И бегом на работу, пока епитимью не наложили за очередное опоздание, отбывать ее под началом у генерального продюсера канала не хотелось ни под каким предлогом.       «Но мы не получим этого подарка, пока все будем молчать и бояться. Из-под снега проступают кровавые пятна, чада, ждущие чудес, молча опускают глаза и ждут, когда все снова скроется под чистенькой манной небесной. Что ж, для тех, кто устал ждать чудес, — вот вам снежный ангел с наших улиц!» — Ну, для примера».       «Лол, Бунтарь. Снова за свое, за кафедральные речи?))»       «В зад речи. Проповеди о гласности — это уныло и всем приелось. Кратко и жестче, иначе уже не пронимает».       «У тебя кризис?»       «У всех кризис, приятель, но некоторые с ним как-то борются, а кто-то остается ту-петь не у дел», — под последним комментарием набралось уже почти полтора десятка «минусов», предваряя его скорое удаление. Вероятно, в ответ на эти реакции так же стремительно собирал антипатии комментарий-ответ того же автора «Узрим же Свободу нашего Слова (нет)!))»       Силестий потер глаза, давя отчаянное желание поучаствовать в дискуссии позже и хоть немного поспать. Быстро сохранил себе предложенный текст. Подумал.       «Спасибо за краткую речь, она подходит. Не возражаешь, если использую, как есть, или поставить тебя в соавторы с копирайтом?» — ответом на старательно минусуемый пост, что автоматически отменяло его бесславную гибель.       «Поступай, как решишь нужным, приятель. Это ж, в конце концов, так, предложка. Только потом в допросных форум не сдавай. ;)»       «Пока что рассчитываю туда не попадать) Релиз через 2 недели, ждите».       Писать что-то сверх уже высказанного было небезопасно. Да и вряд ли ответят — в конце концов, аккаунту Силестия на этом форуме вне режима «Гость» был день без года, а все, кто играют действительно серьезную антиклерикальную и антиправительственную музыку, до сих пор не на кострах исключительно из-за собственной осторожности. Можно и нужно будет пообщаться с этими ребятами — и особенно с подсказавшим, между прочим, полу-легендарным Бунтарем — позже, когда мучимый альбом наконец поступит в продажу. И для последнего следовало еще немного подработать…       — Привет, Десимус, как жизнь? — Силестий кивнул знакомому охраннику на рецепции, не торопясь пока заходить внутрь управления Цензоров.       — Нормально, — охранник постарался изобразить самую обаятельную из своих улыбок. — Ты сегодня с чем?       — Тексты на месяц для культурного канала, — Плиний-Демокрит поморщился, с трудом водворяя на стойку тяжеленную сумку, заполненную дисками. — Все по номерам, выпускам, датам… Перекрестный каталог там же, специально для тебя старался. Проверяй.       Охранник огляделся по сторонам. Для приличия открыл сумку, пробежался пальцами по плотно сложенным дискам, пролистал заполненный аккуратным почерком рукописный каталог…       — Силестий, вот только честно… Мне делать больше нечего? Если бы я каждого из вас проверял по спискам в сумках, тут была бы очередь до площади Мучеников. Держи пропуск, поднимайся. Третий этаж…       — Отдел контроля новостных каналов, от двери сразу налево до кабинета Зосима Като, отдать ему, сверить вместе с ним, получить подпись и печать. Подписанный каталог отнести на пятый этаж, зарегистрировать как допущенный у Моруса Лэтиноса, кабинет 15 или 18 в зависимости от фазы луны, вероятно. Запомнил за два года. Спасибо Дес.       — Лэтинос на обед вышел. Если не вернется, пока ты с Като разбираешься, — спускайся, хоть кофе тебе налью, семинарист.       Силестий благодарно кивнул, утвердил тяжеленный груз обратно на плечо и направился к лифтам. Как он и ожидал, сумку примелькавшегося здесь «помощника от культуры», проверять никто не стал, и по всем стандартам записанный альбом пока никому неизвестной группы успешно попал в здание. Уже хорошо.       Перекинуть один-единственный диск из сумки к себе в карман, не отразив это действие на камерах, и стянуть со стола на том же самом третьем этаже бланк из соседнего отдела — для тиражируемых музыкальных альбомов — тоже оказалось не сложным. Проверка принесенных новостных эфиров была делом долгим и муторным, потому во время отлучки цензора Като за кофе Силестий успел быстро заполнить украденный бланк на компьютере самого цензора и даже удалить все логи своей деятельности — в конце концов, Орден Эдельвейса, конечно, параноики, но не настолько, чтобы отслеживать каждое действие каждого пользователя, сидящего за собственной машиной в рабочее время. По итогам диск «Снежного Ангела» остался лежать на столе у Лэтиноса — бланк, правильный формат и невинный вид обложки и лень цензора, который никогда не слушал с одного диска больше двух первых дорожек, должна была принести плоды. Четырнадцать песен. Одно интро. Первые две — совершенно невинные псалмы — третий «При гонениях» и двенадцатый «На Единого уповая». Точнее, двенадцатый и третий, поскольку слушать диск, на самом деле, следовало с конца и после интро, значившегося под номером пятнадцать, четырнадцатым шел тот самый текст, с которого все началось, — тяжеловесный. Не особо похожий на остальные. В сложной аранжировке, почти десятиминутный трек, озаглавленный «Откровение». И уже за ним все остальные, отобранные по принципу максимальной живости из более чем ста разных драфтов. Оставалось только ждать.       «Ребят, помните я про релиз говорил? Сегодня утром привезли в магазины, лично видел знакомую обложку на одной из витрин. Можете начинать ценить…» — брать нелегальный лэптоп с собой в семинарию было отвратительной идеей, но Силестий не смог удержаться — хотелось увидеть миг своего триумфа сразу, а не под вечер, когда основная волна уже утихнет.       «Да ну? Ты что, издался? О_о»       Томительно прошла показавшаяся бесконечно-невыносимо-занудной лекция затишья. Началась вторая…       «Очевидно, издались без интро. Псалмы уныло».       «Слушай, а ты точно по нужному адресу регнулся?»       «*boring*».       Силестий уже занес было пальцы над клавиатурой, чтобы написать обиженную отповедь, но сдержался, ограничившись простым:       «Вот и в управлении тоже только первые пару песен обычно слушают…»       «Перерегайся, ангелок».       «ТЫ ПЕРЕРЕГАЙСЯ, СОБАКА СУТУЛАЯ! ПАРЕНЬ, ТЫ МАНЬЯК!!! ЭТО, СВЯТЫХ ВСЕХ С КОНЦА НАДО СЛУШАТЬ!»       «Вот ты святых с конца и слушай, меценат».       «Чтобы Бунтарь да меценатствовал?..»       «Хех. Четырнадцатый трек, потом про концы святых втирай.)) SnowAngel, ищи укрытие. Сегодня-завтра ты будешь в списках самых разыскиваемых еретиков после Демократии, сочувствую, поздравляю», — уже знакомая знаменитость с ником «Rebel» плюсанула комментарий об управлении.       Плиний-Демокрит быстро закрыл и убрал под одежду лэптоп, заметив, что лектор встал из-за кафедры и направляется в сторону обычно безопасных средних рядов аудитории. То, что его работу заметил тот, чьими работами Силестий сам заслушивался и на кого старался равняться, не просто грело, а вселяло неизведанную до этого момента уверенность. В своих силах. В том, что делаешь и говоришь все правильно. Это не смогли испортить ни прицепившийся чуть ли не с допросом лектор — так и не обнаруживший в сумке искомой «греховной техники», ни последующие унылые, как старческий сон, лекции по ораторскому мастерству и трактовке Священного писания.       Впрочем, ничто не могло быть вечным, даже радость от признания. Звонок на второй, запрятанный ближе к телу комм пришелся точнехонько на перерыв между учебой и работой, ровно на тот момент, когда окрыленный семинарист пересекал безлюдную в этот час аллею.       — Силестий-дорогой-не-подскажешь-мне где. В данный. Момент. Находится твой лэптоп? — перетекающий тембром почти светский щебет тетушки не предвещал ничего ободряющего.       — Эм… У меня рядом с тем коммом, на который ты сейчас звонишь, тетушка, — Силестий напрягся, стараясь не вжимать голову в плечи в ответ на вбивающие, по ощущениям, гвозди в его гроб интонации. — Я был предельно осторожен, просто очень хотелось посмотреть реакцию на… кхм… один пост на форуме. Важный.       — Не-сом-нен-но важный, мой дорогой. И весьма громкий, не так. Ли. Это?       — Громкий. Но безопасный для меня, — Плиний-Демокрит собрался, убеждая себя, что готов к этому диалогу. — Ты сама сказала: «Нарабатывай репутацию». Я в процессе. И кое-какие куски уже использовал. Аккуратно.       — Где, позволь спросить, в моих словах «Учись, нарабатывай добрую репутацию и не лезь в нелегальную сторону СМИ» было указание на издание широким тиражом альбома с песнями, зарево от прослушивания которых мы будем лицезреть надо всем Внутренним и доброй половиной Среднего кругами Эдемана?       — Встречный вопрос. Что из того, что я спел, — НЕправда?       — Отлично. Ничего. Контр-встречный — что я тебе говорила об осторожности и осмотрительности в словах и в действиях, Силестий? — переход от жесткого начала реплики к вкрадчивому окончанию заставлял усомниться и задуматься даже привыкших к общению с синей звездой на небосводе нелегальных и экстремистских масс-медиа.       — Ты говорила: «Будь осторожен». Я осторожен. Ты говорила: «Думай, что делаешь». Я подумал. Я понимаю, что часть тех, кто это услышит, могут пойти искать правды здесь и сейчас, и да, — их арестуют. Но те, кто увидит эти аресты, тоже задумаются. И те, кто не рискнет бунтовать открыто, — запомнят, затаятся, сделают выводы. Я спрашивал у тебя, чем еще могу помочь, ты говорила: «Сиди тихо, молчи, снабжай меня информацией». И я делаю это. Но больше молчать не буду. Хватит. Мы с тобой все-таки не из Зеленого Эдельвейса, тетя Ханна. Именно поэтому первый альбом — официальным тиражом. Чтобы услышали и задумались те, кто твои новости не слушает и вообще толком не знает о том, что есть новостные каналы, помимо официальных. «Снежный ангел» будет первой группой, которая пошла на такой риск, она станет легендой. И когда ее захотят послушать снова — люди, которым до того было не нужно искать другие источники информации, пойдут это делать. Поэтому так. Поэтому сейчас.       — Абисс… — слышать шипящую брань от тетушки было непривычно — примерно настолько же, как и чувствующиеся растерянно-раздраженные нотки в голосе. — Рано. Слишком, клясть все, рано! Силестий, ты умный мальчик, но почему временами ты действуешь настолько ва-банк — притом не только свой! — не удосуживаясь хоть сколько-нибудь посоветоваться? Теперь, поздравляю, запущена цепная реакция общественной мысли, которая должна была стартовать где-то года так через три-четыре, для наилучшего эффекта. И ответственным за то будешь не ты, мой племянник, а я, как тот слон, что заседает на своем месте. Благодарствую покорно.       — А мне ты об этом говорила? Делилась хоть какими-то планами, была готова обсуждать сроки и состав информационных войн? Позвони я тебе и расскажи о своей идее, ты просто запретила бы мне открывать рот — снова — без объяснения причин и планов!       Долгие несколько секунд по ту сторону связи царило молчание, если не считать далекого потрескивания аппаратуры где-то в центре вещания.       — Хорошо, — ухнувший вердикт знаменовал-таки принятое «решение по делу племянника». — Пиши песни, говори все, что думаешь, открывай глаза другим, не отворачивайся сам от костров. В случае выхода на тебя не забудь про протоколы информационной безопасности. Воспринято?       — Воспринято, — Силестий выдохнул, еще не до конца поверив в то, что раунд остался за ним. — Следующий альбом я планировал выпустить в закрытой сети через год примерно, но если ты скажешь, что надо позже — будет позже. Еще есть пара идей относительно открытых веток Форума, их сформулирую позже и пришлю тебе на почту… Береги себя. И скажи коллегам, что дурень-племянник не поставил тебя в известность. Это, в конце концов, правда.       — Без твоих советов разберусь, что и как говорить моим коллегам, — беззлобно огрызнулась Каролина. — Позже обсудим дальнейшую деятельность группы и твою личную. Лично же.       — Да, Силестий, я тоже тебя люблю и за тебя беспокоюсь. Прости что наорала, — с тихим вздохом закончил за замолчавшую трубку Плиний-Демокрит. Потом посмотрел на часы, тихо выругался и бегом направился в сторону автобусной остановки — пока легкое опоздание на работу не стало критическим.