Зубная фея

      Общежитие встретило Владу теплом. Она только что вернулась из стоматологии, всё ещё ощущая лёгкое онемение в щеке и странное, окрыляющее тепло в груди. Мысли о приёме у Евгении Дмитриевны кружились в голове, как стайка бабочек, сбежавших из живота, не давая сосредоточиться. Соседки тут же набросились с вопросами, едва она переступила порог. Кира уже разливала чай по кружкам, а Алиса, выудив из шкафчика пачку печенья, поставила её на стол с таким видом, будто это был её личный кулинарный шедевр.       — Ну, да, только от стоматолога и сразу за сладкое, — хмыкнула Кира, закатив глаза, но её шутка утонула в хрусте: Влада, не обращая внимания, откусила кусок печенья и с наслаждением запила его чаем, в который щедро сыпанула три ложки сахара. Заслужила!       — Ну-ну, рассказывай, как зуб? — нетерпеливо спросила Алиса. Она в их небольшой компании была той, кто всегда беспокоился за своего ближнего.       — Починили, — коротко ответила Влада, жуя печенье. Она помолчала, глядя в кружку в которой медленно размешивала тающий сахар, — я пришла туда, пока ждала вся извелась. Думала, кони двину от страха. Потом позвали в кабинет, усадили в это пыточное кресло… Я прям говорю врачу: «Может, по голове мне чем-нибудь, чтобы не мучиться?»       — А она что? — Кира подалась вперёд, её глаза искрились любопытством, а на губах уже играла ехидная улыбка, — синяков я не вижу.       — Сказала, что укол как комарик будет, — Влада закатила глаза, — хрен там! Ложь и провокация! Я там чуть не заорала, чуть не разревелась, ё-моё.       — Бедолага, — сочувственно протянула Алиса, пододвигая к Владе ещё одно печенье, будто оно могло утешить, — жесть какая-то.       — Да ладно, — улыбнулась Влада, отмахнувшись, — зато врач попалась… хорошая. Прям аккуратно всё делала так. Когда укол ставила, даже по щеке погладила, чтобы я, ну, не орала, наверное.       — Ну, сервис пять звёзд, — фыркнула Кира, отпивая чай, — я такие в тик-токе видела, правда там детские врачи были.       — Эй! Мне реально больно было! — возмутилась Влада, но в её голосе проскользнула улыбка. Она на миг прикрыла глаза, и перед ней снова возник образ Евгении Дмитриевны: светлые волосы, чуть тронутые светом лампы, каре-зелёные глаза, которые смотрели по-доброму с какой-то хитрой искоркой, — вообще, она милашка такая. Улыбалась, не ругалась. Без вот этих вот, — девушка прокашлялась и заговорила скрипучим голосом, — почему не пришли раньше?!       Кира прищурилась, глядя на подругу поверх кружки. Она явно прикидывала, стоит ли озвучивать свою мысль. В итоге решилась:       — Ну, ты влюбись ещё.       Алиса прыснула в чай, а Кира хмыкнула, явно довольная своей шуткой. Влада замерла, чувствуя, как в груди что-то болезненно сжалось. Это была просто шутка, безобидная, в духе Киры, да и девчонки знали о её, так сказать, интересах, но обычно Влада не засматривалась на женщин постарше. Девушка попыталась отшутиться, чтобы сгладить неловкость момента, но слова застряли в горле. Она опустила взгляд в кружку, где чай уже остыл, и пробормотала:       — Да ну вас, я просто… в состоянии аффекта была.              — Хорошо, хоть без убийств, — сказала Кира, — а то страна такого бы врача потеряла.       — Кринжа, — буркнула Влада, но её щёки предательски вспыхнули. Она быстро перевела разговор на другую тему, рассказав какую-то ерунду про новую серию сериала, которую посмотрела ещё на прошлой неделе. Алиса с готовностью подхватила, но Кира всё ещё посматривала на неё с лёгкой насмешкой, будто что-то знала.       Влада старалась не думать о словах подруги, но они засели в голове занозой. Уже перед сном, лёжа в темноте под гул холодильника, она снова прокручивала в голове приём у стоматолога. Тёплый голос Евгении Дмитриевны, её приятная улыбка, будто говорящая, что всё будет хорошо. Длинные пальцы, уверенно державшие инструменты. И эти глаза. Опять эти каре-зелёные глаза, в которых, как бы банально это не было, хотелось утонуть.       «Чёрт, Влада, что с тобой? — одёрнула она себя, уткнувшись лицом в подушку. Для полной драмы не хватало только заорать в неё от досады. Но чужой сон тревожить было нельзя, поэтому Влада просто молча переносила уже муки сердечные, — то понос, то золотуха».       Её мысли путались в сумбуре. Она пыталась разложить всё по полочкам: вот это просто стресс, вот это благодарность за помощь, а потом вот это… что? Восхищение? Уважение? Или что-то большее? От этой мысли сердце забилось быстрее, и Влада почувствовала, как щёки снова горят. Она вспомнила, как Беляева подмигнула, когда сказала про «комарика». Это было так… так мило? Беляева была уже интересна как человек, с которым хочется говорить часами, узнавать, о чём она думает, какой кофе пьёт по утрам.       «Наверное, это просто её харизма, — пыталась убедить себя Влада, — такой ореол загадочности. Она же врач, профессионал, вот и всё».       Но в глубине души она понимала, что это не всё. Хотелось снова оказаться в том кабинете, услышать её голос, поймать ещё одну такую улыбку. Если бы Влада умела рисовать, то нарисовала бы портрет Евгении Дмитриевны. Жалко, что рисовать она не умела. Иначе сидела бы сейчас с карандашом, выводя каждый изгиб её лица, и плевать, что завтра с утра пары, а потом смена в кафе.       Я б написал тебе поэму, я б написал тебе портрет.       Жаль, что я вовсе не художник, жаль что я вовсе не поэт…       Влада вздохнула, перевернув подушку на холодную сторону. Да, хотелось узнать о Беляевой всё: какие книги она читает, какой у неё смех, о чём она мечтает. Это было странно, непривычно, почти пугающе. Обычно её увлечения девушками проявлялись иначе: конфеты, букеты, но чтобы так глупо впечатлиться человеком, которого видел первый раз… такого ещё не было. Шутка Киры всё ещё звенела в ушах, и Влада невольно представила, как подруга отреагирует, если узнает, что попала в цель? А что, если кто-то другой узнает? Одно дело хотя бы ровесница, а тут… Она сжала кулаки, пытаясь отогнать эти мысли, но образ Евгении Дмитриевны всё равно возвращался, мягкий и тёплый.       Наутро ничего не изменилось. Влада проснулась с тем же вихрем мыслей. Пока чистила зубы, пока собирала рюкзак, пока пила кофе, стоя у окна, и всё время она думала о ней.       Евгения Дмитриевна. Евгения. Женя.       Она попробовала представить, как обращается к ней просто по имени, без отчества, и улыбка сама собой растянулась до ушей. На первой паре, когда одногруппники обсуждали дипломные работы, точнее работу над этими работами, Влада сидела, молча виатя в своих мыслях.       Макар, одногруппник, сидевший напротив неё, покосился на неё:       — Ты чего лыбишься, мать? Диплом уже дописала и теперь сидишь счастливая?       — Ага, — буркнула Влада, стирая улыбку с лица, — целых два, заняться же больше нечем.       Кажется, она и правда немного сошла с ума.

***

      Начало ноября всегда было холодным в этом городе. Особенно это ощущалось рано утром, когда от одного взгляда на то, что творилось за окном, было достаточно, чтобы продрогнуть до костей. Влада собиралась на утреннюю смену в субботу. Кафе открывалось в восемь утра, и сегодня предстоял целый деннь на ногах, потому что сменщик заболел. Влада уныло листала ленту в соцсетях. Время тянулось медленно, редкие посетители заходили за кофе, оставляя за собой грязные лужицы, которые приходилось каждый раз протирать. Девушка бездумно водила пальцем по экрану и пыталась не думать о том, что уже неделю её мысли крутятся вокруг одного человека. Безуспешно. Евгения Дмитриевна. Женя. Имя, которое она повторяла про себя, как заклинание, пока чистила кофемашину или листала конспекты, готовясь к семинарам.              Дверной колокольчик звякнул, и Влада подняла глаза. В кафе вошла женщина в чёрном пальто, с платком, небрежно накинутым на плечи. Светлые волосы, — знакомый тёплый блонд, — едва достающие до плеч, были собраны в простую причёску. Влада замерла, чувствуя, как сердце пропустило удар. Это была она. Евгения Дмитриевна во плоти. Только лицо было не таким приветливым, лоб нахумернным, а уголки губ опущены.              — Здравствуйте, — Влада выдавила улыбку, но голос дрогнул, выдавая её волнение. Она сжала край стойки, чтобы руки не дрожали, — что будете?       Женщина сняла перчатки, положила их на стойку и посмотрела на меню над головой Влады, чуть прищурившись. Платок соскользнул ниже, открывая линию плеч, и Влада поймала себя на том, что разглядывает, как волосы Беляевой, резко контрастирующие с тёмной тканью, чуть касаются ворота пальто.       — Латте, пожалуйста, — сказала Евгения Дмитриевна, её голос был не таким, каким Влада его запомнила. Что-то было не так, вероятно вне рабочего кабинета рассыпаться в милостях было не так уж обязательно. Влада уже хотела было обратиться с вопросом, как подписать стаканчик — слизанная фишка с другой более популярной кофейни, — но женщина опередила её и сказала, кивая на стаканачик, — Евгения.       — Да, я помню, — вырвалось у девушки. Руки немного дрожали от волнения, когда она взялась подписывать стаканчик маркером. Беляева посмотрела на Владу, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание.       — А-а, — протянула она, — чем-нибудь тяжёлым по голове, да?       Влада кивнула, чувствуя, как щёки вспыхнули огнём.       «Она меня помнит. Она меня помнит!» — пронеслось в голове, и она тут же одёрнула себя, пытаясь сосредоточиться на заказе.       — Ага, это я, — пробормотала она, поворачиваясь к кофемашине. Пальцы всё ещё чуть дрожали, пока она насыпала зёрна, — кофе любите?       Влада не то что дала себе подзатыльник, она мысленно себя отпинала. Ну что за глупый вопрос, Господи! Какой абсурд спрашивать у челоека, любит ли он кофе, когда тот пришёл в кофейню.       — Не особо, мне больше нравится чай, — улыбнулась Беляева, поправляя платок на плечах, — но в такую погоду без кофе никак. Ноябрь нынче суровый, правда?       — Да уж, — Влада хмыкнула, стараясь выглядеть непринуждённо, а про себя радовалась, что женщина решила поддержать беседу, — зима, наверное, вообще морозной будет.       Она налила молоко в питчер, пытаясь не смотреть на Беляеву слишком долго. Но взгляд то и дело цеплялся за её руки, за то, как она задумчиво постукивает пальцами по стойке, за лёгкие морщинки в уголках глаз, когда она улыбалась. Влада мысленно ругала себя, напоминая, что была вообще-то на работе, а не на свидании. Боже! О каком свидании вообще может идти речь.       — Вы учитесь где-то? — вдруг спросила Евгения Дмитриевна, когда кофемашина зашипела, наполняя чашку, — или уже окончили?       — Да, — Влада кивнула, чуть оживившись. Ей вдруг захотелось рассказать всё: про изучаемый язык, про диалектологию, которой она сейчас занималась в рамках дипломной работы, да про многое в общем-то. Но она сдержалась, пробормотав, — последний курс уже, диплом пишу вот. Ну и тут подрабатываю, чтобы было, что поесть.       Беляева тихо рассмеялась, и этот смех мог согреть даже, если бы Влада сейчас выбежала в одной футболке на улицу.       — А на кого учитесь, если не секрет?       — Филология, финский язык. Диалекты, всё такое.       — Филолог — это здорово, — сказала Беляева, принимая чашку латте, — я в своё время так увлеклась литературой, что тоже хотела стать филологом, но, — она пожала плечами, — как-то не срослось. А вы, Влада, что любите изучать?       Влада на миг растерялась. Её сердце билось так громко, что она боялась, что Беляева это услышит. Это было вообще неожиданно. Казалось, что это был сон. Очень приятный сон, который вот-вот будет прерван трелью будильника. Влада даже ущипнула себя незаметно, но всё осталось таким же. Женщина стояла напротив и с интересом смотрела на неё. Надо было что-то отвечать. Хотелось сказать что-то умное, но вместо этого получилось скомканное:       — Ну, всякое… копаюсь в диалектах саво. Это такие финские говоры. Там слова такие… прикольные, — Влада дала в очередной раз дала себе мысленную затрещину, — в общем сравниваю их с литературной нормой и выявляю закономерности и влияние друг на друга.       — Интересно, — кивнула Евгения Дмитриевна скорее из вежливости, но её глаза чуть прищурились. Казалось, что она хотела задать ещё один вопрос, и Влада с нетерпением его ждала. Но хорошее опять быстро закончилось.       Новый посетитель вошёл в кофейню, и ей пришлось отвлечься. Пока она пробивала заказ, Беляева сделала глоток кофе и посмотрела на неё с лёгкой улыбкой, затем бросила быстрый взгляд на часы на стене.       — Влада, не забудьте, что мы с вами доделали не всю работу, — сказала она, прежде чем уйти, — я вас буду ждать.       — Ага, обязательно, — выпалила Влада, чувствуя, как её голос звучит слишком восторженно. Она проводила Беляеву взглядом, пока та, накинув платок на голову, не скрылась за дверью, оставив за собой звон колокольчика.       — Как только накоплю кругленькую сумму на этот визит… — проборматала она себя под нос, работая над заказом.       — Что простите? — спросил мужчина, ожидавший свой кофе.       — Нет, ничего, — Влада улыбнулась, — уже почти готов.       Когда наступило очередное затишье от посетителей, Влада облокотилась стойку. И заметила, что Беляева забыла свои перчатки. Где-то она уже это видела.              «Это судьба, — подумала Влада, и улыбка снова растянулась до ушей, — точно судьба».