"Любовь с запахом кофе" или что есть дом?

— Не буду я его целовать! — воскликнула Дарья, скрестив руки на груди. — Будешь-будешь! — ехидно пропел Богдан, потирая ладони. — Уговор дороже денег! Играли на желание — исполняй желание! Дарья беспомощно оглядела остальную компанию, но те лишь согласно покивали, соглашаясь с парнишкой, которому едва исполнилось восемнадцать. В его глазах поблёскивали озорные искры — он искренне упивался своей властью. В сегодняшней игре в карты ему везло как никогда, и хотя обыграть владелицу кофейни оказалось задачей непростой, Богдан всё же справился с ней, умудрившись при этом ни разу никому не продуть. — Ты точно жульничал, — насупилась Дарья. — А ты докажи. — Я видела, как ты... Точнее ты брал.. в общем, твои карты они... — она вздохнула. Доказательств у неё не было никаких. — Блин. — То-то же. А теперь давай, иди и целуй! И вновь она посмотрела на товарищей: Рома хмыкнул, уткнувшись в свой телефон, а Лиза развела руками, как бы говоря, мол, "ну, он прав, ничего не поделаешь". Дарья отчаянно искала хоть какую-нибудь лазейку, чтобы соскочить с выполнения загаданного желания. — Ну, он же... Он же сейчас уборку заканчивает, домой скоро пойдёт, устал, наверное.. неудобно как-то... Лиза вздохнула и, поправив очки, вежливо напомнила: — Даш, мы все сегодня выполняли... всякое, — в этот момент Лиза красноречиво и недобро посмотрела на Богдана, задававшего ей самые сложные и неприятные задания. — К тому же договор правда был на желание. Ничего не поделаешь. — Вот именно! — поддакнул Рома. — Я, между прочим, тоже страдал, так что я с ней согласен. Правила есть правила! За это Рома получил многозначительные взгляды от обеих девушек. Увы, но так уж получилось, что Богдан уважал Романа больше всех остальных. Почему и за какие заслуги он к нему так относился — большая загадка, но факт оставался фактом: Роме Богдан загадывал только самые безобидные желания, с лихвой отыгрываясь на женской половине коллектива. Преимущественно на бедной Лизе. Дарья страдальчески вздохнула. Тяга к азартным играм, доставшаяся ей по наследству от непутёвого деда-игромана, в итоге не довела до добра. Не стоило ей соглашаться на последнюю игру. — К тому же, — продолжила Лиза, — поцеловать же можно и в щёчку. — Не-не-не! Никаких щёчек! — вклинился Богдан. — В губы! И только в губы! А мы подсм... в смысле, проверять будем, как ты задание выполняешь, так что не вздумай жульничать! Дарья вновь вздохнула, в последний раз посмотрела на всех друзей и неохотно кивнула. — Ладно, хрен с тобой. Но премию в этом месяце не получишь, — Богдан лишь фыркнул. По всей видимости, ему на это было абсолютно наплевать. Меж тем, Дарья встала, отряхнула складки повседневного, но не лишённого элегантности наряда, и вышла в основное помещение кофейни. За спиной послышались шепотки и приглушённые смешки — компания устроилась возле приоткрытой двери, чтобы, как сказал Богдан, "проверять, не жульничает ли проигравшая". В кофейне царили тишина и спокойствие: последний клиент ушёл, кажется, полчаса назад, и сейчас почти ничто не нарушало мягкую тишину. В воздухе, как всегда, витал пряный аромат ванили и терпкий запах молотых зёрен — приятное сочетание, пробуждавшее в посетителях желание выпить чего-нибудь горячее и сладкое. Основной свет уже погасили, так что полы и столы блестели в свете золотисто-алого заката. Калеб заканчивал уборку. Он что-то напевал себе под нос, совершенно не обращая внимания на окружающую его обстановку. Дарья слегка замедлила шаг, наблюдая за тем, как он методично протирал блестящую поверхность кофемашины. В его движениях не было суеты: он совершенно не спешил и действовал слегка отстранённо, как будто бы мысленно он находился в совершенно другом измерении или обдумывал что-то крайне важное и серьёзное. И всё же ход его глубоких мыслей пришлось прервать. — Калеб, — деликатно окликнула его Дарья, наконец подойдя ещё немного ближе. Обернувшись, Калеб несколько мгновений просто молчал. Этот привычный расфокусированный взгляд был знаком Дарье не понаслышке. Честно говоря, она до сих пор не могла понять, правда ли Калеб так долго собирался с чувствами, чтобы заговорить, или же умело притворялся. — О, Дарья, — ровно, почти без эмоций отозвался Калеб. — Я почти закончил тут. Полы помыты, столы — тоже, кофемашина — почти. Завтра к открытию всё будет сиять, как отполированная водой раковина моллюска, в которой слышен шум океана. Иногда сказанное Калебом слегка сбивало с толку, поэтому Дарья не сразу нашлась, что на подобное ответить. Она рассеянно кивнула. — Кхм, да, э-э, ты отличный работник, Калеб, молодец. Ты... Ты можешь идти домой, думаю, — заметив, что Калеб бросил взгляд на машинку, она добавила. — Об этом не беспокойся. Ребята ещё не ушли, так что они закончат за тебя. Я... Я отпускаю тебя домой, в общем. Дарья могла поклясться, что вся подглядывающая компания точно слышала каждое её слово, спиной чувствуя глаза, вперившиеся ей в спину. — Дом... — задумчиво начал Калеб. — Что ж, домой и правда пора. Но что есть дом? — Ну-у-у... Дом — это там, где безопасно? Я так думаю. Там, где есть окна, двери, ванная, стол, стулья, шкафы, кровать, одежда и прочие вещи. — Всё это может быть в абсолютно любой квартире. Но разве чужая квартира или квартира друга будет считаться твоим домом? — Если квартира принадлежит тебе и записана на тебя, то, да, — пожала плечами Дарья, не совсем понимая, к чему клонит Калеб. — Что ты хочешь этим сказать? — Только то, что я скоро пойду туда, где стоит моя кровать, где есть шкафы, стулья и ванная. Квартира небольшая, но уютная. Он замолчал, после чего поглядел на полку с сиропами и что-то записал на листке бумаги. Дарья набрала в грудь побольше воздуха. После глубокого вдоха последовал точно такой же глубокий выдох. Сердце бешено колотилось. Медлить было нельзя. Она сделала шаг, окончательно сократив между ними расстояние. — Калеб, мне нужно... то есть, э-э, я хочу сказать... В общем... — она запнулась, ощущая себя самой настоящей дурой. А вот её работник оставался невозмутимым, немного не понимая, отчего Дарье вдруг понадобилось вторгаться в его личное пространство. Хотя не сказать, что он был сильно против. — М? Что-то случилось? Что ты... — договорить ему не дали. Дарья резко притянула Калеба к себе, кладя руки ему на плечи. Она коснулась своими тёплыми губами его губ, которые оказались прохладными и сухими. Поцелуй длился меньше пяти или десяти секунд. Калеб не отстранился, но и не ответил. Он замер, и если бы у Дарьи были открыты глаза, она бы заметила, что лицо Калеба на короткое мгновение приняло крайне взволнованное выражение. Но стоило этим мгновениям пролететь, как оно снова стало выглядеть бесстрастным и почти отрешённым. Дарья отпрянула. Её щёки пылали. Она смущённо потёрла ладонью шею, ожидая чего угодно — удивления, вопросов, недовольства, радости. Но даже в этот раз Калеб нашёл, чем её удивить. Он медленно моргнул, посмотрел на Дарью, потом в окно, в сторону заходящего солнца, и снова на неё. — Хм, интересно, — в его голосе появились неожиданно радостные нотки, пускай улыбка не тронула его губ. — Похоже, я действительно скоро смогу пойти домой. Это хорошо. Он развернулся и направился в служебное помещение, чтобы переодеться и, по всей видимости, пойти домой, оставив Дарью стоять возле стойки в крайне смешанных чувствах. Её щёки горели, а из-за двери кладовки донёсся сдавленный смех Богдана и шушуканье товарищей. Наверное, премии стоило лишить всех троих.