Слишком громкий мир

Утро выдалось неожиданно ясным. Небо сияло холодной голубизной, а солнце радостно освещало остатки листвы на деревьях. Приятная погода стала одной из причин для того, чтобы Александр задумал прогуляться по Невскому. Когда их скромная карета выехала из ворот усадьбы и покатила по Каменноостровскому проспекту, Дмитрий почувствовал, как его тревога по поводу рабочих волнений начинает отступать. Улицы были полны людей: купцы, чиновники, модно одетые дамы с зонтиками, студенты с книгами под мышкой. Шёл обычный день октября. Всё выглядело вполне мирно и приятно, если не считать редких групп рабочих, которые стояли у фабричных ворот, тихо переговариваясь и куря самокрутки. — Здесь спокойно, — произнёс Дмитрий, глядя в окно. Его голос звучал удивлённо, почти недоверчиво. — Даже слишком. Мне кажется, мы слишком многое себе надумали. Александр, сидевший напротив, слегка наклонил голову, прислушиваясь к звукам за окном: цокот копыт по мостовой, скрип колёс, резкие сигналы конки, смех детей, перекрываемый громкими выкриками лоточников. — Город всегда играет разные роли, — ответил он задумчиво. — Сегодня он может быть мирным, а завтра… кто знает? Но это лишь маска. Под ней всегда что-то скрывается. Тем более, на главных улицах. Стоит сделать шаг в сторону, в переулки, и откроется совсем иная картина, менее привлекательная. Смеются ли там дети? Дмитрий посмотрел на брата, чувствуя, как его слова отзываются внутри чем-то тревожным. Александр всегда умел замечать то, что другие его статуса предпочитали игнорировать. Хотя из них двоих отнюдь не он родился в бедном деревянном доме за пределами города. Спустя некоторое время карета остановилась у первого из их пунктов назначения, Гостиного двора. — Давай пройдёмся, мне кажется, нам стоит чем-нибудь себя порадовать, — предложил он. Александр кивнул, и они, покинув бархатную тишину кареты, направились в галереи. Шум города сразу стал громче, ярче, хаотичнее. Множество шагов, уверенных мужских и аккуратных женских, голоса: “... она довольно ветрена, и…” Окрик постового, звонок конки. “... ну ма-а-ам, ну купи!” Отчаянный плач, ржание лошади, окрики: “Куда прешь?!”, витиеватый мат пьяного мужика. “Какой симпатичный господин…” — едва различимый девичий шёпот: “Как жаль, что он, кажется, слеп.”. Шёпот полон разочарования. “Ты что, это же графы Веренские! Идём, что расскажу…” Александр замер на мгновение, позволяя себе привыкнуть к этому хаосу, а затем прошёл внутрь Гостиного двора вслед за Дмитрием. Тяжелая деревянная дверь закрылась за ними, отделяя от уличной суеты. — Хотелось бы мне быть таким же непосредственным, как гимназистки, — тихо заметил он, когда брат взял его под руку. — Между непосредственностью и отсутствием такта довольно тонкая грань. — в голосе Дмитрия послышалось едва заметное осуждение, но быстро исчезло. — Идём, я, кажется, вижу лучшую лавку французских ароматов. Торговец, мужчина в возрасте с небольшой бородкой и аккуратно уложенной причёской, заметил их ещё издалека и расплылся в улыбке: — Благородные господа, не желаете ли ознакомиться с новыми поступлениями из самого Парижа? Композиции созданы лучшими парфюмерами, чьё мастерство отмечено в лучших салонах. После лавки духов их путь пролегал к небольшой, но элегантной лавке китайских чаёв. Здесь их встретила юная китаянка с безупречной осанкой, внимательным взглядом и лёгким акцентом. Её движения были плавны, как будто она исполняла ритуал. Следуя предпочтения братьев, она собрала особый букет из лучших сортов чёрного чая, дополнив его лёгкими нотами экзотических фруктов. Запахи крупных листьев вызывали образы далёких гор и туманных плантаций. Такие картинки Александру когда-то показывала мать. Затем они перешли в ювелирную лавку. В ней каждая деталь интерьера, от витрин до бархатных подложек на прилавках, говорила о роскоши. Дмитрий неторопливо рассматривал украшения. Зная вкусы брата, он время от времени обращался к торговцу, учтиво прося показать то или иное изделие. Торговец предельно почтительно доставал из шкафов золотые браслеты, перстни с изящно ограненными камнями и цепочки с тончайшей гравировкой. Дмитрий передавал выбранные предметы брату. Александр ощущал их форму и текстуру, искал что-то, что отзовётся в душе. Это был почти мистический ритуал. — Все. — выдохнул Дмитрий, — Я предлагаю зайти в Беранже, выпить кофе и попробовать новые бисквитные пирожные. Александр согласно кивнул и они, отдав покупки приказчику, чтобы донёс до кареты, покинули торговые ряды. “... пора это прекратить, скоро двадцатый век, до каких пор беспредел… “ — возбужденный голос молодого юноши, перебитый другим таким же, но с лёгким страхом: “Тише ты, на весь Невский орёшь. Но что-то менять определенно стоит.” — Кто они? — Александр тихо спросил, склонившись к Дмитрию. — Студенты. Даже не будь в их руках книг из лавки рядом, понятно и так. Запал, желание перемен, неуверенные взгляды друг на друга. Они боятся будущего, но не знают, как его изменить. — Дмитрий почувствовал, как брат невольно сжал его предплечье. — Поджигают дом, не боясь сгореть… “Митя, Алексаша!” — размышления братьев оборвал радостный женский восклик. Они уже подошли к кондитерской, но пришлось остановиться. Женщина в темно-синем платье, коротком пальто и небольшой шляпке с вуалью. — Оксана Иоанновна, какая удивительная встреча.— Дмитрий слегка поклонился, скрывая за вежливой улыбкой лёгкое замешательство. Встреча с их бывшей учительницей этикета и манер была не совсем кстати. — Как ваши дела? Александр приветственно кивнул, узнав учительницу по голосу ещё до слов брата. — Рад слышать вас в добром здравии. — присоединился он, протянув руку. Оксана Иоанновна мягко коснулась её, слегка задержав пальцы. — А я-то как рада! — воскликнула она, её глаза светились искренней теплотой. — Среди суеты и всяких… — она на мгновение замялась, словно подбирая слова, затем неловко рассмеялась. — Новостей. Вот решила отвлечься от своих учеников, сходить узнать, что за театр теней такой диковинный. Говорят, очень мистическое зрелище. — Да, реклама очень заманчива. — согласился Дмитрий, его губы тронула лёгкая улыбка. — Наша же цель куда более прозаична: отведать венский кофе и десерты в "Беранже". — О, у них появилось прекрасное пироженое “Версаль”, из нежного бисквита с шоколадной пропиткой, посыпанное толчеными орехами украшенное тончайшими цветами из горького шоколада. — Учительница удовлетворенно сцепила руки перед собой, вспоминая вкус. — Но кто я такая, чтобы советовать вашему изысканному вкусу. Внезапно она взглянула на часовую башню и заторопилась: — Ох, опоздаю ведь на представление! Берегите друг друга, милые мои, берегите. — Её голос звучал тепло, но с лёгкой ноткой тревоги. Оксана Иоанновна сделала шаг назад, затем, будто не выдержав, снова повернулась к ним: — А я побежала.