Слишком громкий мир

Октябрь 1900 года Прошло несколько дней с момента посещения участка. Дождь наконец-то оставил в покое промокший город, тучи ушли, и показалось бледное солнце, залившее гостиную молочным, почти невесомым светом. Тишину полудня нарушал лишь мерный треск дров в камине да тихое мурлыканье Мими, свернувшейся клубком на коленях у Александра. Они сидели на небольшой софе у камина, плечом к плечу, потягивая ароматный чай с клюквой. После спонтанной утренней близости остались усталость в мышцах, теплота кожи под одеждой и особая беспечная расслабленность, приходившая вслед за страстью. Александр откинул голову на спинку софы, позволяя Дмитрию перебирать пряди распущенных волос. Он чувствовал, как Мими время от времени шевелит лапками, словно бежит куда-то или за кем-то в своих кошачьих снах. “Так тихо,” – подумал он. “Весь шумный, яростный мир крутится в суете за стенами дома. Даже не верится. Может, и не было никакого Соколова и Горелова?” Дмитрий что-то тихо говорил о необходимости заказать дрова получше, но Александр лишь кивал, погруженный в свои ощущения. Мягкость бархата под локтем, терпкий кисловатый вкус чая, запах выкуренной Дмитрием папиросы, прохладный сквозняк, тянувшийся от оконных рам. Это был тот редкий миг покоя, когда даже слепота не ощущалась как тяжкий груз. Так или иначе, даже имея зрение, захотелось бы закрыть глаза и отдаться умиротворению. И вдруг... в привычном ничто перед его невидящими глазами возникло пятно. Размытое, колеблющееся, как масляная капля на воде, но абсолютно и точно не собирающееся моментально исчезать. Оно было цвета старого золота, теплого и глубокого. Александр непроизвольно замер, боясь сделать вдох. Это было непохоже на сны или мысленные образы, слишком реалистично и, в тоже время, невозможно. — ...и тогда Игнат скажет поставщику... Саша? — Голос Дмитрия обрел чёткость, прорвался сквозь отрешенное состояние брата. — Ты спишь? — Нет… — растерянно ответил Александр, не отрывая внутреннего взгляда от золотистого пятна. Оно пульсировало, словно было живым, а затем начало медленно обретать форму. Неясную, расплывчатую, но кажущуюся знакомой. Овал лица? Волосы, уложенные в прическу? Сердце его сжалось. — Что-то не так? — Дмитрий придвинулся ближе, коснулся рукой лба брата. — Надеюсь, не жар? — Нет, — повторил Александр более уверенно, но его голос все ещё звучал слишком отстраненно. Он сосредоточился. Золотистое пятно уплотнялось. Теперь он почти ясно видел оформленный образ. Видел так же, как видел в детстве окружающий мир. Профиль. Тонкий нос, высокий лоб, мягкая линия подбородка под легкой дымкой времени. “Матушка?” Образ Анны-Марии был не фотографически четким. Скорее как выцветший портрет, тронутый временем, написанный бледными масляными красками с густо добавленным золотом. Она смотрела не на Александра, а вдаль, за спину, за стены дома и границы города, улыбаясь мягко и печально. Александр при всем желании не смог бы подобрать слов, чтобы рассказать брату о том, что с ним. Да и сам совершенно не понимал, как его искалеченный мозг смог создать галлюцинацию. Они же должны быть привилегией или проклятием видящих, иное невозможно. — Саш? — Дмитрий начал всерьёз беспокоиться. — У тебя дрожат веки, что случилось? Александр зажмурился, затем распахнул глаза. Резко. Образ дрогнул, как отражение в воде, куда бросили камень, и начал растворяться. Золотистый цвет помутнел, превращаясь в сероватый пепел, а потом исчез, словно его и не было. Осталась лишь тошнота и спутанный клубок мыслей. — Мить… — Я тут, — Голос брата был напряженным, испуганным. Александр нащупал его руку и почувствовал, как быстро бьётся пульс под пальцами. — Всё в порядке, — выдохнул он, повернув лицо в сторону Дмитрия. — Просто скажу глупость, но будто я что-то видел, то, чего в комнате нет. — То есть, “видел”? — Дмитрий не понял. — Что видел? Такое, как раньше? — Да, такое. Какого-то человека, не знаю, — уклончиво ответил Александр, сам не понимая, от чего решил не говорить про образ матери, — Слишком нечетко, но это не было внутренним зрением, это было как… Нет. Не могу слова подобрать. Может, зрение решило вернуться? — Он с грустью усмехнулся, нащупал чашку на столике и сделал глоток остывшего чая. Горьковатый вкус помог немного прийти в себя. Дмитрий помолчал, изучающе глядя на брата. Потом обнял его за плечи и притянул к себе. — Кто знает… Врачи были едины в своём решении, но чудеса случаются. Хоть я никогда и не верил в них. — Он вздохнул и нервно взлохматил свои волосы, — Давай я попрошу Серафиму принести тебе успокаивающего отвара? Дмитрий не мог поверить словам про видимый образ. Такие, как Александр, не видят ничего, кроме мысленных картин и снов. Но он вполне допускал нервное истощение, тайно захватившую брата душевную хворь или простой недостаток сна ночью. Александр кивнул, прислонившись головой к его плечу. — Да, позови её. И давай забудем пока, что я говорил. — Может, сходим на осмотр к доктору? — спросил Дмитрий, с трудом усмирив тревогу. Он прекрасно знал ответ, который слышал не раз. — Я подумаю. — Александр зевнул, внезапно почувствовав накатившую сонливость, столь несвойственную ему днем. — Так охота подремать, немного, минут десять. Доведут меня эти гореловы и соколовы.