Фаворитка

Если надолго оставить женщину одну,

у нее заводятся Мысли и она их Думает.

В силу женских особенностей, ни к чему

хорошему это не приводит.

      Карета мягко покачивалась в движении, за окном небо постепенно алело, высвечивая верхушки далёких деревьев заходящими лучами солнца. Лошади мчались по тракту дробно стуча копытами не сбавляя шаг. Казалось, что они изо всех сил стремяться туда, где ещё светло, а сзади, неуклонно следуя за ними по пятам, наступает тьма.       Оуюн без сил откинулась на спинку сидения и просто смотрела в даль. Думать ни о чём не хотелось. Тело ещё помнило жар чужих объятий, поцелуи горели на коже, будто губы Кейда только что прижимались к ней. Она с трудом могла уместить в голове всё произошедшее.       Кейд отказался от неё. Готов отдать другому, словно какую-то вещь. Просто потому, что так будет удобно.       Пустота в душе сменилась острой болью, а по щекам побежали слёзы.       Маленький мальчик, послушный воле родителей... Она знала, что он уступит воле отца, но всё равно не могла поверить в произошедшее. Будто четыре года, проведённые ими вместе ничего больше не значили. Его любовь ничего не значила. Не имела достаточной ценности, что бы за неё имело смысл бороться. Как и мнение самой Оуюн.       От одной мысли, что её снова выдадут замуж начинало тошнить. Она представляла, что кто-то опять получит право прикасаться к ней, как к собственности. До отвращения отчётливо ощущала посторонние грубые руки, навязчивые клеймящие поцелуи и вонь всех тех мужчин, что касались её когда-то.       Захотелось остановить карету и выйти на воздух. Дыханье спёрло в груди словно стальными обручами. Но она просто сидела и смотрела в окно, на закат. Жить больше не хотелось.       Будущее не пугало. Она отторгала даже мысли о нём, не допуская в своё сознание. Лёля грозился убийством, если она не будет послушной. Глупый, что такое смерть в сравнении со всем тем, что она уже пережила? В ней видился выход и покой. Тишина и долгожданная свобода...       Дети возились на соседнем сидении, возбуждённые неожиданным возвращением и ночьной поездкой. Они смеялись и обсуждали пребывание во дворце, подарки от дяди Лёли и принцессы Амали. Расстраивались, что не успели попращаться со всеми, с кем сдружились за долгое лето. Но с нетерпением ждали когда же окажутся дома.       Оуюн смотрела на них с обречённым пониманием, что не может отобрать у них будущее. Эти земли принадлежат им. Это их территория. И она не должна позволять чужакам взять верх.       - Мама, почему ты расстроенна? - вдруг обратила внимание на скатывающиеся по щекам слёзы её маленькая дочка и тут же пересела к ней, обнимая.       Оуюн не знала что ей ответить. Но вдруг поняла, что будет сражаться за неё до конца, чтобы её принцесса никогда не прошла через то, что пришлось пережить ей самой. Она не отдаст свой дом и собственных детей на растерзание чужакам.       Они почти не останавливались в пути, до полного изнеможения загоняя лошадей. Но те, почуяв близасть дома, и сами неслись не чуя под собой дороги. Летели вперёд, ожидая заслуженной свободы и мягкой травы под ногами. Пейзажи за окном давно сменились, открывая вид на бескрайние просторы чуть тронутой желтизной травы на полях, огромные стога душистого сена, стоящие вдоль всей дороги и мелькающие своими золотистыми горбами до самого горизонта, и пасущиеся то тут то там небольшие мясные стада, оставленных здесь зимовать животных.       Оуюн ворвалась в замок распахивая все двери и громко сзывая прислугу.       - Через несколько дней к нам с визитом явится его величество король Кейд, чтобы лично провести свадебный обряд с моим новым мужем. Мы должны как следует подготовиться к приёму столь важных гостей! - громогласно заявила она и одним рывком сорвала со стены ближайший гобелен, начав остарвенело его трясти. Пыль густой завесой поднялась в воздух, заставляя тех, кто стоял слишком близко расчихаться. - Гобелены и ковры поснимать! Пыль тщательно стрясти по помещениям. Дорогую посуду и канделябры спрятать. Флаги на башнях привязать к шестам, что бы ни один не шелохнулся когда эти твари ворвуться в наш дом. И я хочу пауков! Велите деревенским мальчишкам насобирать по окресностям. Плачу по монете за банку. Расселите их по замку. Девок - всех кто младше пятидесяти, не изувечен и привлекателен - после наведения порядка согнать наверх и усадить вышывать. Гобелены вон переберите и отреставрируйте что нужно. Подушки расшейте. Их, кстати, тоже все снесите на чердак. Что бы ни чего ценного и чистово в замке не осталось, - закончила она уже менее воинственно.       Совсем молоденькая девчушка недавно забранная от родителей в деревне с испугом спросила:       - А если я не умею вышивать? Куда меня?       Оуюн с облегчением, вновь обретая внутреннюю уверенность, улыбнулась ей в ответ.       - Научишься, у тебя теперь будет для этого много свободного времени.       И она стремительно поднялась наверх, в кабинет где должны были храниться амбарные книги и чеки. Стоило проверить состояние дел и хватит ли у них запасов, что бы прокормить в зиму чужую дружину. За год её отсутствия дела могли прийти в упадок. Вряд ли Лёля или кто-то ещё додумались позаботиться об этом, а должности управляющего в их замке давно не было.       - Я останусь с тобой, - бойко заявила вошедшая следом девушка. - Даже не думай, что сможешь загнать меня прятаться словно мышь в подполье.       Оуюн вздохнула и обернулась на подругу.       - Нет. Ты со всеми усядешься и будешь вышивать.       Та замялась и опустила глаза в пол.       - Всё так плохо? Уже видела ЕГО? - с испугом спросила служанка.       - Нет. И сделаю всё, что бы ТАК плохо больше никогда не было. Но девочки должны быть в безопасности. Я не знаю чего нам ожидать. Пусть лучше отсидятся. - И Оуюн вернулась к счетам и пересчёту провианта. - Вина совсем не осталось. И не закупить уже ни где.       - Так родня твоя всё повыжрала... С весны здесь хозяйничали. Тебя сперва ждали, потом его высочество Фалир на переговоры прибыл. Здесь в замке и столовался тоже со своей свитой. Как хозяин себя вёл, приказы раздавал, в документах рылся. А с ним ищейки какие-то королевские. Допрашивали всех, в каждый угол нос засовывали. И тоже, значит, столовались. Мы ж не выгоним. Отец самого короля!       Оуюн вздохнула и закрыла глаза, пробуя смириться и успокоиться.       - Тётки сильно ругались?       - Ну недовольны были, конечно. Весной опять приедут.       - Нужно в деревнях предупредить, что бы к весне готовились пиво варить. И по всем тавернам забрать винные бочки что у кого есть. Даже кислое. Орда и такое вылакает. А родне что по-лучше оставим на столы подавать.       Служанка помялась, а потом опять заявила:       - Я это... Всё равно с тобой останусь. Ещё ж не понятно на сколько всё плохо. А там приглядим друг за дружкой, да? - И увидев слёзы на щеках подруги тут же обняла её и запричитала - Ну чего ты, может ещё всё образуется как-то. Закрывай свои толмуды. Там на конюшне тулупы с зимы прошлой на стенке висят ни кем не растревоженные. Давай их сюда притащим и вытрясем? Пылищи будет!!! Идём. Они тяжеленные - одна не доволоку.