Гниющая рана

Звон ключей в замке как сигнал самому себе, что пора окончательно собраться и не расклеиваться. Миша сразу подскочил, пошел к входной двери, Юра за ним подтянулся. Мальчишки улыбались, видимо обсуждали что-то, что обоих веселило. Приятно это было видеть. — Бойко ты ковыляешь. - Юра легко толкнул локтём друга. — После укола гораздо легче стало. — Привет, парни, надеюсь не заскучали. - шурша пакетами сказал Виктор Константинович. Миша подхватил у него пакеты и понес их на кухню. Виктор с сыном переглянулись в удивлении. — Миш, ты чего? Буть гостем. - первый ожил Юра. Шатен обернулся удивленно. — Ой, я как-то по привычке. У нас дома как-то негласно принято встречать и провожать всех, сумки тяжелые сразу забирать. Снова тревога. Снова звоночек в голове. Снова окатило ледяной водой. Соберись. Это еще ничего не значит. Привычка как привычка, воспитание хорошее. — Хорошая привычка! Юрчик, бери на заметку, мне понравилось. - усмехнувшись, выдавил из себя. — Я вам деньги за лекарства сейчас переведу, продиктуйте номер. Банк прислал уведомление о переводе. Как на зло не отображалось полное ФИО отправителя. В животе заурчало, грустно посмотрел на пакет с едой. Хороший отец, ничего не скажешь, сын приехал, а холодильник пустой. — Мама у нас в командировке который день, а я в готовке совсем профан...взял всякого на бутерброды. Миша помогал разбирать продукты. Глянул на Юрку. Рыжие локоны сына чуть отросли, начали обнимать уши и лицо. Красивые волосы, от матери... А глаза мои. И взгляд... Юра смотрел на Мишу между делом. А Виктор немного с ужасом вспоминал себя в его годы. Как такими же янтарными глазами смотрел в свое отражение в зеркале в диком страхе и стыде, игнорируя капли воды, стекающие с головы, после того, как подержал голову под краном. Отмахнулся от врезавшегося в память стоп кадра. Не стал накручивать себя и придавать излишнее значение взгляду сына. То, что ты в его возрасте поломанный был, неправильный, не значит, что он тоже будет. Миша между делом доразбирал продукты: — О! Отличное филе индейки, хотите я приготовлю? — А ты умеешь? - С недоверием спросил Виктор. — Да тут рецепт проще простого. Меня папа научил. И рис к мясу тоже быстро сварится. Соевый соус и сметана найдется? — Вроде были... - пошарился в шкафах и холодильнике. А руки трясутся. Новый пазл дополнил его тревогу. — Есть в наличии! — Ну и все, через часик поедим! Виктор Константинович переглянулись с Юрой. — Помочь тебе чем-то? - мялся с ноги на ногу Юра. — Не, специи я уже нашел, так что сам похозяйничаю, с вашего позволения. Юра отправился в свою комнату. Задумчивый такой. Может всё же спросить? А зачем? Что ты хочешь услышать, а? Или не хочешь? Так зачем спрашивать. Вырвалось: — Юр, как говоришь, фамилия у твоего друга? — Смирнов. — А по отчеству? — Ой, а я и не знаю. Спросить? — Нет, не нужно. Не бери в голову. Ноги понесли в кабинет. Мысли упёрлись в стены, придавил потолок. Без сил повалился на рабочий стул. Начал оценивать свой пазл в голове. Чего не хватает? Что вырисовывается? Окунаться в прошлое не хотелось, но оно само вело его. Внутри будто забился тот юный Витя, которого пришлось задушить когда-то. Фамилия Смирнов как током его ударила тогда. Но мало ли Смирновых в стране, Миша так Миша. Тревожный звоночек - приветственная Мишина улыбка. Эти ямочки на щеках...смешно дернувшийся нос и уши. Тёмные волосы выбившиеся из-под шапки. И глаза...светлющие, обрамлении мимических морщинок небольших. Этот разрез...ресницы темнющие... В голове что-то заворошилось тогда. Из пепла воспоминания восставать начали. Много лет назад...такие же глаза мелькнули в толпе. И больше никогда не отпускали. Другой звоночек - истории про походы. У ребенка активная семья, экое совпадение. Не накручивай себя. 22 года назад...тяжесть походного рюкзака казалась ничем. Ничем, когда на Витю смотрели знакомые глаза, когда знакомая, родная фигура вела в новое, идя впереди уверенно. Тяжесть вещей, стертые мозоли, ожоги от костра, все казалось ничем перед той тяжестью, которую семнадцатилетний Витя нёс в сердце. Притаскивал её на вершины, катал на катамаранах, проносил по лесам... В коридоре ужас обуял. Мало ли в каких семьях принято вежливо встречать пришедших, помогать с вещами. А тогда, давным давно вызвало уважение. Тогда хотелось ровняться, стремиться...к Нему. Последним звонком завязавшим кишки в узел стало предложение приготовить. Папа научил... В голове всплыло само собой: запах шкворчащей еды рано утром, завтраки в тишине, чтоб никто не увидел, не помешал. До боли родное, до боли ... нужное. Нежное...заботливое. Его. Из всех мелочей, которые Виктор увидел в Мише, он с ужасом сложил чужой портрет. Как из осколков, которые давно лежат разбитые. Его портрет. Но это казалось невозможным. Виктор давно уехал из родного города и не раз переезжал. Как и в этом году, перевели по работе в новый для него город. А тут...Миша. с Его глазами, Его улыбкой, Его привычками и...Витиной тревогой. А почему я вообще так реагирую на все это? Почему режусь об эти старые осколки?