Гниющая рана

Костяшки пальцев отбивали дробь по рулю. Слишком хаотичную, чтоб быть какой-то песней. Мысли тоже были хаотичными, приставуче сбивая всю концентрацию. — А я ему говорю, ... , ты представляешь? Он значит в ответ ... , ты вот бы на моём месте что сказал? - через слово долетал Митин рассказ про коллегу. Приоткрыв пересохшие губы, чтоб придумать ответ, Владислав тут же был перебит: — Я вот лично просто дар речи потерял. Нет, ну привыкаешь, действительно привыкаешь, что вокруг только адекватные люди! А потом встречаешь таких вот, со своей колокольней, и что простите, делать прикажете? Митя обернулся на него риторически, разве что ремень безопасности придержал его, так бы сильнее разошёлся. — Ай, ладно. - махнул рукой, хлопнув ей по своей коленке и вздохнул. — Вижу я, что ты в своих мыслях. — Прости я... — Да я всё понимаю, тяжело бывает вникнуть в чужую жизнь, когда своя постоянно внимания требует. Ты кстати как? В последнее время гружёный такой, на работе что-ли насели? — Что, прямо со стороны заметно? - нервно повёл бровью, бросив взгляд в боковое зеркало, какой-то мудак все пытался его обогнать и жал к обочине. — Ну какой-то да, загнанный ты. — Не знаю, - пожал плечами. — Я как-то и не замечал, чтоб на работе нагрузка выросла. Хотя... - усмехнулся своим мыслям, вспоминая, как много переворошила встреча с Виктором. — Может кризис среднего возраста подкрался. - натянув улыбку, съехал с темы. Тележка в магазине как всегда попалась с кривым колесом, постоянно тянущим её в сторону. Бесило, что даже такие мелочи с пол оборота заводили. Задыхаться в своём раздражении было обычным делом в юношестве, а сейчас как-то непривычно было заводиться с пол оборота. Вздохнул, потерев лицо, внушая себе, что надо отпустить всё. И эту тележку, не виноватую в том, что она косая-кривая, и Виктора, не виноватого в том, что ... мотнул головой, не сумев закончить мысль. Оказывается, просто заставить себя об этом не думать, было плохой идеей... — Влад, ну все тогда, уже в походе свидимся! Давай, не раскисай, немного потерпеть и на природе восстановишься, там красота и спокойствие. Да...спокойствие ... Распахнутый шкаф с валяющимися повсюду вещами будто олицетворял то, что творилось в голове. Вскрыли, разворошили, повытаскивали, разбросав. Вздохнул. Решил переключиться, не найдя сил провести нормально ревизию туристических принадлежностей. Стул скрипнул, когда Влад тяжело осел на него. Зашуршав листами и выудив из стакана ручку, с пару секунд гипнотизировал бумагу. Поджав губы хмурился. Смету, написанную ранее, Миша уже отнёс, уведомив Виктора о расходах к походу. Но будто хотелось написать что-то ещё. Так, список вещей Миша сам составлял, какая ещё информация Новицким пригодится для похода? Крутил в руках ручку. Что-то да хотелось написать, казалось, что-то ещё Виктору нужно рассказать. Структурирование всегда успокаивало. Но себя не обманешь, писать хотелось совсем не о туризме. Сбор вечером у Смирновых. На нас общее снаряжение, на семье Славы еда. На семье... Писал, всё увеличивая нажим, сам того не замечая. Распределение по палаткам: В наличии две четырёх спальных, ... Если Миша захочет спать с Юрой...выходит нам с Виктором придётся... Черт, мне не притулиться ни к кому больше. Отнял ручку от листа, ещё немного погипнотизировав его. Потер переносицу, прикрыв глаза. Руки порезала бумага, когда сминал листок в ладонях, почти со злостью. Положил на стол новый, придержав его пальцами, будто захочет убежать. Знаешь, Витя, я так и не припомнил ни одного человека, которому мог бы доверить свои переживания. Я поделюсь мыслями с тобой. Конечно, не настоящим, лишь воображаемым, собранным по кусочкам из урывков памяти. Глаза неприятно защипало. Резко поднялся, начал продираться к шкафу с вещами. Склонившись на колени, выгреб все с нижней полки и подцепив пальцами дальнюю досочку в полу шкафа, открыл дно. Стряхнул пыль с небольшой коробки. Прислушался, не идёт ли кто к его кабинету. Но дома никого не было, и не скоро кто-то должен был прийти. Пальцы похолодели, листик за листиком, пробирался ко дну коробки. Маленькая, немного мятая бумажка оказалась в руке. Тут же вернулся к письменному столу, и начал рассматривать то, что достал. Зимний Ревун как всегда поражал своей красотой. Солнце будто вырывалось с фотографии, желая согреть смотрящего. Человек на фото с лёгкой улыбкой смотрит куда-то вдаль, на прекрасный мир за пределами кадра. Хотелось залезть в этот маленький прямоугольник и ощутить мороз всем телом. Хотелось, чтоб это человек обернулся, одарив этой же улыбкой и его. Проморгался, выдохнув. Все мои мысли о тебе, как я думал, будто радиоактивные отходы при утилизации, были надёжно спрятаны... А оказалось, они были лишь капсулой времени, заложенной когда-то мой же. И вот она открылась, когда жизнь того захотела. И у меня нет выбора, смотреть или нет, что там внутри. Она, по ощущениям, как огромная яма, разверглась прямо под моими ногами и я в неё провалился. А подать руку не кому, понимаешь? Не знаю, зачем я это пишу, не знаю, что и зачем мне тебе говорить. Представь, что ты восходишь на гору, и вот, невероятный ветер дует так сильно, что ты невольно идёшь туда, куда он прикажет. Так и мои чувства к тебе, толкали меня в непонятную сторону, не оставляя возможности сопротивляться. То, что между нами было - самый сильный ветер, самый крутой склон, с которого несешься на лыжах, бурные пороги, по которым твой каяк несёт вприпрыжку, самый красивый салют, который не можешь пропустить и бежишь к окну смотреть, самая горячая, но такая вкусная еда, что нет сил ждать, пока она остынет... Я ни в коем случае не оправдываю свое поведение. Но оно, казалось, было неизбежно. Все это походило на созависимость. Я шаг во тьме, ты - гвоздь. Что бы я не сделал, казалось, в любом случае наступлю. Я опрокинутая кружка кофе, ты - чистый лист рядом с ней. А как я скучаю по моментам, когда мы вместе пили кофе... Наверное тогда, в самый первый раз на балконе, как узоры на окне, только внутри меня что-то начало вырисовываться. Что-то красивое, что-то о тебе. Я окно в мороз, ты - снежные рисунки. Они будто татуировки, только изнутри меня. Они не таяли, Витя, никогда наверное, понимаешь? Откинулся на спинке стула, прикрыв лицо руками. — Каким бредом я сейчас занимаюсь? - но снова взялся за ручку. Я не сказал этого раньше, и оно ело меня изнутри всё эти года. Знаю, ты сделал выбор, который казался самым верным и нужным нам обоим. Но как же мне было обидно. Что мы...не имели достаточно смелости? Сейчас мне это понятнее. А тогда я буквально вскипел заживо, ненавидя то себя, то тебя. А потом ненавидел тебя снова, когда увидел то письмо от Натальи... Это ощутилось как самое безжалостное предательство. Это было уже не вынужденным решением, а взвешенным, самостоятельным, твоим... Из глаз крупными каплями упала пара слёз. Вот тогда, спустя несколько лет, я окончательно ощутил, что ты больше не мой, что я тебе никто и "мы" больше не существуем, ни в мыслях, ни во снах, ни в мечтах, ни в каком возможном будущем. Тогда будто закончилась моя жизнь... А сейчас я должен как-то наскрести силы, чтобы посмотреть всему этому в лицо. Ещё и ещё раз. Жизнь как пощёчинами будет показывать мне куда нас привела судьба. Я буду смотреть на результаты твоих решений и делать вид, что я всё это поддерживаю. Невыносимо. Я, Витя и не думал, что снова столкнувшись в жизни, мы так глубоко сковырнём эту рану. Интересно, что ты обо всем этом думаешь? Хочу ли я спросить у него это лично? Имею ли я достаточно сил для этого... Если даже наедине с собой я дрожу и из глаз сами собой текут слезы? Я увижу его чуть потускневшие глаза, цвета маминых брошек и наверное сразу меня накроет. Слишком многое я ему не сказал. И не знаю, смогу ли. Взгляд тяжело лёг на стопочку писем, перетянутых резинкой. Нет. Не надо. Это совсем не то, что сейчас нужно делать. Но внутри зазудело, как когда сковырнул коросту и хочется уже полностью оторвать её; внутри жглось, как когда нет выбора и приходится держать что-то очень горячее. Вскрыть бы сейчас эти старые бумаги, пропитанные прошлым, перечитать от буквы до буквы, чтоб изнутри рвало на части. Чего себя беречь, раз уже начал скатываться в воспоминания. Не долго боролся с собой. Резинка, держащая конверты, от старости даже не слезла, просто лопнула, разорвавшись, будто только и ждала, когда Владислав сдастся. Было уже плевать, в каком порядке эти письма были написаны, каждое все равно резало как стекло. Письма, адресованные его жене, Ольге, от её давней подруги с техникума, Натальи, были пропитаны чужим счастьем, с которым самозабвенно делились из лучших побуждений. Глаза бросались в строчки, проваливались сквозь абзацы, не находя сил читать от и до, просто метались, вырывая слова из контекста: ...Оленька! Какой же Он заботливый, какой чуткий! ... ... Родители все расспрашивают, когда свадьба... Виктор что-то не торопится делать предложение. Но я не волнуюсь, думаю, это от того, что он всё хочет основательно спланировать, подготовить! Он же такой ответственный, я в нём не сомневаюсь. ... ... Сделал! Сделал! Олечка, так скучаю по тебе. В нашей разлуке, в разных городах очень не хватает твоей души. Очень хотела бы видеть тебя на свадьбе! ... ... Жаль, что не получится приехать, не переживай, и я тоже постараюсь! Оль! А, Оль! А я не спроста так скоро пишу новое письмо! Ну, догадалась? ... ... Письма так долго идут, подруга... У нас будет мальчик! Думаем, Юрием назвать, как тебе? ... ... Вы тоже решились? Как здорово, Ольчик! Я так удивлена, что Влад сам настоял... Эх, жили бы рядом, наши дети могли бы дружить. ... Бумага промялась в пальцах. Внутри клокотало. Пророчески ляпнутое Натальей сбылось, Юра и Миша теперь дружат, какая ирония. Жизнь в последние дни казалась всё большим сюром. Спешно сгрёб конверты в кучу и ненадолго задержав взгляд на фотографии, не удержал искреннюю, но горькую улыбку. Тому Виктору хотелось улыбаться когда угодно. Даже сейчас, когда ты разбит до основания, когда внутри все изранено, ведь каждая мысль осколком врезается в твою реальность, разрушая её. Наконец расправившись с беспорядком в комнате и голове, твёрдо решил: в походе их общение с Виктором он постарается свести на минимум, а тему с их общим прошлым поднимать сам ни в коем случае не будет. Нет у него сил держать себя в руках, когда думает об этом. Значит лучше избежать всего этого, по возможности. Да и Виктору оно вряд ли надо, люди отдыхать едут, как-никак.