Children of No House

Примечания автора: Уф, я так люблю этот фанфик! Надеюсь, вам тоже понравится <3 ( Дополнительные примечания см. в конце главы .) Гарри было девять лет, когда он нашёл Эбби. Он гуляет по магловскому Лондону, пока «Утроба» не открылась на ночь. Он наткнулся на неё, когда увидел ребёнка, сидящего на тротуаре. – Что ты здесь делаешь, малышка? — спрашивает Гарри, хотя он уже догадывается, что это такое. – Жду маму. А тебе-то какое дело? — девочка даже не поднимает глаз от того места, где раскладывает камешки в буквы. Гарри замечает, как она напрягается, готовая бежать при первом же признаке опасности. Он прав: она бродячая. – У тебя ведь нет мамы, да? — прямо спрашивает он. Мэдди пришла бы в ужас, услышав, как он разговаривает с ребенком, но она была в Утробе, так что это не имеет значения. – А тебе какое дело? — повторяет девочка, вставая и отряхивая грязное платье. – Ты умеешь подметать? — спрашивает Гарри. Он знает, что заберёт её с собой, каким бы ни был её ответ. Он ненавидит то, как мужчина пялится на неё через дорогу. – Да, — она пытается скрыть это, но в её голосе слышны нотки надежды. Глаза её сверкают, как маленькие сапфиры. – Тогда пойдём. Я тебя покормлю, если поможешь убираться, — говорит он, уже уходя.– Я Гарри,– Девушка почти бежит, чтобы догнать его. – Я Эбигейл – Эбби. Ксан говорит, что у нее есть магия, и что она странно пахнет, как будто она не совсем человек. – Ну, само собой. Она же наполовину вейла, вы, беспечные маленькие детишки, — вздыхает Мэдди. – Ты девчонка, да еще и маленькая, Мод, — Ксан щелкает ее по лбу. – И, конечно, ты можешь почувствовать, что она наполовину вейла, ты тоже наполовину вейла. – Ненавижу и это имя, и тебя, Ксандер, — Мэдди бросается на Ксана, чтобы ударить его. Ксан быстрее. Эбби отлично вписывается. Ей всего три года, но она спорит с Артом и побеждает его так, будто делает это уже много десятилетий. – Ночью оставайся наверху. Не подглядывай, иначе Олли придётся с тобой всё время нянчиться, — предупреждает Гарри. Эбби ненавидит, как Олли обращается с ней, как с трёхлетней. Каким-то образом он стал «героем» Эбби. Он не знает, когда это произошло, но теперь она следует за ним повсюду. Остальные не против. Это помогает ей не мешать им. – Но почему? — жалуется она.– Я всё время слышу внизу крики радости! Хочу посмотреть, что происходит. И вот Гарри забирает ее. Через пять минут она снова на матрасе. Эбби больше никогда не просит посмотреть первый этаж по ночам. И вот появляется Лео. Он — настоящее воплощение своего имени — смелый, громкий, золотой, каким иногда бывают дети, вырастающие дикими. Ему всё равно, кого он обворовывает и как больно будет, если его поймают. Он самоуверен. Слишком быстр для большинства. Слишком умён для собственного блага. Именно таким его и находит Гарри. Он снова в магловском Лондоне, разведывает обстановку возле входа в метро, ​​где богачи обычно забывают свои кошельки. Сзади него кто-то толкается – он уже не раз чувствовал это – но на этот раз он чувствует, как чьи-то пальцы касаются ткани заднего кармана. Гарри движется быстро. Он разворачивается, хватает запястье, прежде чем оно успевает исчезнуть, и дергает. Мальчик, спотыкаясь, вываливается в полумрак переулка, пойманный и хмурый. – Я ничего не брал, — лжет он так уверенно, что на кого-то другого это могло бы подействовать. Гарри приподнимает бровь. – Ты был по запястье у меня в кармане, малыш. – Я проверял, не уронил ли ты что-нибудь. А вдруг это деньги? Ты же захочешь их вернуть, верно? – Ага, — Гарри не отпускает. – И ты бы точно вернул, да? Парень фыркает: – Не обольщайся. К тому же, мне не вся твоя задница была нужна, а только твой кошелёк. Гарри смотрит на него. Парню не больше шести, а у него уже язык как у жулика из «Лютного переулка». Хуже того, у него хватает наглости смотреть на него так, словно он бросает вызов Гарри. Гарри вздыхает и отпускает. – Как тебя зовут? – Лео, – Он отряхивает рукава краденой куртки, словно это Гарри — грязнуля. – И я в этом деле хорош, знаешь ли. – Ясно, — сухо говорит Гарри. — Ты ещё и ужасно выбираешь цели. – Не думал, что ты меня поймаешь. – Теперь ты знаешь. Лео задумчиво хмурится. – Ты же Высеченный, да? Тот, кто управляет Утробой? Гарри прищурился. – Кто тебе это сказал? – Никому не нужно было, — пожимает плечами Лео. – Ты всегда смотришь, всегда говоришь так, будто ты здесь хозяин. От тебя пахнет дымом и магией, и ты ведёшь себя так, будто никогда не проигрывал. Я слушаю. Гарри моргает. Честно говоря, это... больше, чем могут заметить большинство взрослых. – Итак, — говорит Лео, выпрямляясь, — ты собираешься меня проклясть или нанять? Гарри почти смеется. Вместо этого он прищурился и посмотрел на крошечного воришку, размышляя. – Ты знаешь цифры? – Цифры и лица. Я всё помню. Конечно, он это может. Вот так два дня спустя Лео и оказывается за стойкой регистрации «Утробы», свесив ноги со слишком высокого табурета, с кобурой для волшебной палочки, зашитой во внутреннюю часть залатанного пальто (пока пустого — ему пока не разрешают). Он делает ставки с безжалостной точностью, чертя цифры на доске быстрее, чем Келли успевает. Он шумный, нахальный и мастерски вытягивает лишние кнаты из самодовольных игроков, которые думают, что смогут перехитрить хилого шестилетку. Они не могут. – Он ужасен, — бормочет Келли, наблюдая, как Лео торгуется со старухой. – Он процветает, — говорит Олли с некоторой нежностью. – Мальчик наконец-то нашёл своё королевство. – Больше похоже на логово, — фыркает Арт. Утроба ревет. Он не просто громкий — он пульсирует от шума. Такой звук, который проникает в рёбра и меняет ритм сердца. В центре ринга, под мерцающими рунами, Гарри стоит без рубашки и босиком, выпрямившись, с непроницаемым выражением лица. Его противник – какой-то оборотень с бочкообразной грудью, вдвое крупнее его – расхаживал, словно запертый зверь, оскалив зубы. Лео сидит на краю стола для ставок, болтает ногами и ухмыляется, словно это любимая ошибка дьявола. – Две минуты! — кричит он, перекрикивая толпу. – Две минуты, пока Высеченный не сложит этого болвана, как мокрый пергамент. Есть желающие? Монеты звенят, руки машут. – Тридцать секунд! — кричит кто-то. – Ого, амбициозный! Мне это нравится, — говорит Лео, быстро записывая имена. – Через тридцать одну секунду ты будешь терпеть унижение, приятель. Ксан прислонился к ближайшей стойке, скрестив руки, и наблюдал за матчем с понимающей ухмылкой. – Он их подманивает. Мэдди заканчивает устанавливать защиту под трибунами, её лицо напряжено от напряжения. – Идиоты, ставьте против Высеченного – Я ставлю пять за пятнадцать секунд, — тихо признается Олли. – Ты слишком сентиментален, — говорит Мэдди и делает паузу.– ...но, наверное, прав. На ринге оборотень делает выпад. Гарри не дрогнул. Он двинулся, и оборотень успел нанести свой единственный удар. Быстрый и плавный, словно он сражался с монстрами с тех пор, как научился ходить. Пригнувшись, разворот, резкий удар коленом в рёбра — и вот оборотень падает на землю, задыхаясь в грязи, кашляя кровью и гордостью. Вот почему его стали называть Высеченным. Кто-то из Переулка, может быть, один из барменов, а может, это был Ксан, как-то раз назвал его так – сказал что-то вроде «высечен из руин». Это имя теперь разносится по Утробе, словно пророчество. – ПЯТНАДЦАТЬ СЕКУНД! — торжествующе кричит Лео, широко раскинув руки, словно бог, принимающий поклонение. – ДА ЗДРАВСТВУЕТ ОЛЛИ, ХРАНИТЕЛЬ РАЗУМА, УНИЧТОЖИТЕЛЬ СОМНЕВАЮЩИХСЯ! Толпа взорвалась. Летят монеты. Мэдди закатила глаза. – В следующий раз сделаем ставку на то, сколько костей сломает Высеченный. – Три, — рассеянно говорит Ксан. Шум начинает стихать, и толпа начинает растекаться, уже возвещая о следующем бое. На лестнице раздаются тихие шаги. Эбби появляется внизу, с широко раскрытыми глазами и, как всегда, упрямая, всё ещё сжимая в руках потрёпанную плюшевую лису, которую Гарри нашёл для неё несколько недель назад. Глаза её широко раскрыты, но подбородок поднят, словно она здесь как дома. Будто всегда была здесь своей. Лео смотрит вниз со своего трона хаоса. – Ну как все прошло? — спрашивает она тихим голосом, словно просит рассказать сказку на ночь. Лео лучезарно улыбается. – Легендарно. Он переломил парня пополам. Ровно за пятнадцать секунд. Она прищурилась. – Высеченный пострадал? – Пфф. Он чихнул, и парень упал. Полная чушь. Она торжественно кивает, словно это ответ на всё. – Хорошо. Я передам ему, что он молодец. – Передай ему, что он должен мне половину выигрыша, — кричит Лео, когда она убегает, а рядом с ней подпрыгивает плюшевая лиса.– Я заставил его выглядеть очень компетентным. Эбби закатывает глаза с видом человека, слишком привыкшего к его глупостям, и убегает на поиски Гарри. Позади них «Утроба» уже готовится к следующему матчу. Гарри десять, когда Келли приводит Вайолет на поздних сроках беременности в Утробу. – Она должна родить со дня на день. Обещаю, она уйдёт после этого, — твёрдо говорит им Келли. – Ей едва исполнилось семнадцать, а на улице такой мороз! Она не может одна растить ребёнка, да ещё и на улице, — протестует Мэдди. – Она такого вида, будто её вот-вот унесёт ветром. Девочка цепляется за своего ребёнка, — с горечью говорит Арт. Именно тогда Гарри узнаёт, что Арт остался на улице, потому что его мать вышла замуж за другого, родив его. Вайолет милая и нежная. Её следует беречь и держать подальше от мест вроде Утробы. – Я к этому привыкла. Я тоже жила на улице, пока меня не нашёл бордель, — говорит она им, и её деловитый голос противоречит боли в глазах. – Я думала, он меня любит, поэтому согласилась сбежать с ним, но потом узнала, что он помолвлен с другой. Я должна была стать его грязным маленьким секретом. А потом я сбежала, — продолжает она, невесело посмеиваясь. Роды у неё начались в полночь. Это Йоль. Гарри и Олли бегут в Лютный переулок, чтобы найти единственную старуху, которая может им помочь. Взамен старуха просит лишь бедренную кость коровы, умершей при родах. Они соглашаются. Больница Святого Мунго, скорее всего, принесет больше вреда, чем пользы таким людям, как они. И вот родился маленький мальчик с самыми яркими, большими и зелеными глазами. – Тристан Малкольм Мун, — воркует Вайолет, прижимая ребёнка к груди.– Я дам тебе своё имя. Может быть, твой отец-ублюдок когда-нибудь увидит тебя и вспомнит меня как призрака, который его преследует. Она умирает в течение двух дней. – Мы не оставим двухдневного младенца на растерзание маглам, Ксан! Я ожидал подобного от Арта, а не от тебя, — раздражённо говорит Лео. Арт и Гарри одновременно фыркнули. Затем они посмотрели друг на друга так, словно это нечто особенно отвратительное, и отвернулись. – Если вы, ребята, хотите подражать своим родителям, я не против, но Тристан остаётся. Он один из моих – как Эбби и Лео, – Гарри встаёт, прежде чем кто-либо успевает возразить. – Эй, Хельга Хаффлпафф, перевоплощённая, сядь обратно! Тебе десять , и ты уже должн заботиться об этих двоих. И что бы мы ни говорили, именно ты построил Утробу и больше всех за ним присматриваешь. У тебя и так слишком много забот, — Олли силой тянет его обратно на место. – Я с Гарри, — в глазах Келли горит огонь. И Тристан тоже остается. Тристан едва умеет ходить, но уже полон угрозы. У него хмурое лицо Мэдди, ухмылка Лео и полное отсутствие стыда, как у Арта. В свой год он ходит по Утробе, словно хозяин, — высоко подняв подбородок, размахивая руками и с пугающей точностью копируя самоуверенную походку Ксана. Он подобрал фразы, которые никто из них не мог произнести вслух. – Эй, отвали! — кричит он крысе, бросая камешек с пугающей точностью. Эбби чуть не подавилась едой. – Высеченный! — кричит она возмущенно. – Он сказал плохое слово! – Он учится у Лео и Оливера, — вздыхает Гарри с другого конца комнаты, даже не отрывая взгляда от руны, которую вырезает на полу. – Фу , не называй меня этим ужасным именем! Я рад, что отказался от него, — Олли содрогается от отвращения. – Я никогда не говорил «отвали», — говорит Лео, совершенно оскорбленный. – Ты буквально это сказала сегодня утром, когда Арт доел суп, — невозмутимо произнесла Мэдди. Тристан подбегает к Олли, который пересчитывает монеты, оставшиеся после вчерашней драки. Он плюхается на землю, открыв рот от удивления, а затем внезапно вскрикивает: «Деньги!», хватает пригоршню и срывается с места. Далеко ему не уйти — ноги у него все еще слишком короткие, — но он воет, как банши, когда Арт подхватывает его. – Он вырастет и станет преступником, — стонет Мэдди. – Дорогая, он уже годовалый, — смеется Ксан, ероша растрепанные волосы Тристана. Гарри просто наблюдает из своего обычного угла, подтянув одно колено к груди и обхватив его руками. Он слабо улыбается. – Хорошо. Значит, он выживет.йй Трис плюхается рядом с Лео, словно это его место. Он всё ещё в своём слишком большом свитере, рукава закатаны до локтей, манжеты растрёпаны. Малыш выглядит так, будто кто-то засунул енота в вязаную вещь: глаза острые, руки быстрые, озорство исходит от него волнами. Лео даже не вздрогнул, когда Трис крадёт одну из его монет. – Снова собираешься сделать ставку на Высеченного? — лениво спрашивает Лео, записывая коэффициенты на клочке пергамента, словно он занимается законным бизнесом, а не мошенническим беттингом. Трис кидает монету на стол с уверенностью человека, который ничего не понимает, но любит притворяться. – Две монеты. За Высеч… Высеченного! — гордо заявляет он, немного запинаясь, но всё же выговаривая имя. Лео фыркает. – Это всего лишь монета, гремлин. И ещё, не стоит ставить на домоседа. Мы так деньги не зарабатываем. Трис надулась. – Он всегда побеждает. – Именно. Вот почему ты позволяешь другим ставить на него, а потом мы забираем разницу себе в карман. Он говорит это медленно, словно объясняет малышу, и, честно говоря, так оно и есть. Но Трис пристально, с нахмуренными бровями, смотрит на него, словно он приберегает эти знания на будущее и непременно использует их против кого-нибудь. Из ямы доносится рев — ликование, вздохи, кто-то кричит о потере десяти галеонов. Тристан резко поворачивает голову к рингу. Его глаза загораются, когда он видит, как Высеченный — Гарри — впечатывает ботинок прямо в грудь какого-то взрослого мужика, отбрасывая его назад. – Ого, — выдыхает он, хватаясь за край стола.– Ты видел?! Он летел, как… как метла! Лео усмехается: – Он немного тяжелее метлы, маленький эльф. – Он такой классный, — прошептала Трис, заворожённая. – Он ударил его по лицу. Лео хмыкает. – И он сделает это снова через пять минут. Мы на втором раунде. Трис торжественно кивает, словно только что стал свидетелем чего-то священного. – Я хочу так же драться, когда вырасту. – Ты и все остальные идиоты здесь, — бормочет Лео, закатывая глаза. — Может, для начала научишься не терять кроссовки каждый раз, когда бежишь? В очереди начинается потасовка: двое ребят постарше спорят о шансах. – Эй! По одному! — рявкает Лео, не поднимая глаз, и протягивает руку за их деньгами. – Ставки меньше семи сиклей не принимаются! Не нравится — проваливай. Трис тут же его копирует. –Проваливай! — пищит он, стуча по столу маленьким кулачком. Лео так смеется, что чуть не роняет перо. – Посмотри на себя, — говорит он, взъерошивая волосы Трис.– Мини-мафиози на тренировке. Тристан лучезарно улыбается, затем хватает еще одну монету и протягивает ее Лео. – На закуску, — торжественно говорит он. Лео приподнимает бровь. – Для меня? – Нет. Для меня. Теперь ты перекусываешь. И вот так Лео подвергается вымогательству со стороны маленького ребенка. Он театрально вздыхает, кладёт монету в карман и встаёт. – Ладно. Но если ты кого-нибудь обманешь, пока меня нет, я больше тебя выручать не буду. Трис ухмыляется, обнажая все зубы, и снова переводит взгляд на ринг. Высеченный только что сломал костяшки пальцев. – Ладно! — щебечет Тристан.– Разбей его, Высеченный! И самое страшное то, что Лео знает, что он имеет это в виду. – Ты когда-нибудь получал письмо из Хогвартса, Олли?– Гарри смотрит на письмо, которое находит его второй год подряд. – Когда-то мне, наверное, было одиннадцать. Я же не помню дату своего рождения, — Олли с подозрением хмурится, глядя на письмо. – Я тоже пооучила одну, но они сказали, что мне придется оплатить расходы самостоятельно, поэтому я, естественно, отказалась, — щебечет Келли, заплетая косичку Мэдди. – Лео, если ты получишь письмо в следующем году, ты пойдешь? — спрашивает Гарри, разрывая письмо, даже не открывая его. – Нет, это будет только хлопотать. Вы уже купили мне палочку, и я могу колдовать достаточно хорошо, чтобы обойтись без неё, а то, чего не может палочка, делают мои руки, — плутовато ухмыляется Лео, держа ручку так, чтобы Эбби не дотянулась. – Не понимаю, зачем люди вообще туда ходят, — Эбби морщит нос. Арт согласно хмыкает, смазывая сетку вокруг ринга Утробы. – Это школа, Эбби. Там учатся дети, — насмехается Ксан над девочкой. – А зачем? Мы и без этого прекрасно справляемся, — добавляет Мэдди. – Даже если бы ты захотел пойти, они не приняли бы полукровок вроде тебя, меня, Эбби или Ксан. Сам факт того, что они отправили письма Гарри, — уже большое дело, — усмехается Арт. – Вы что, не знаете мою фамилию? — спрашивает Гарри, притворяясь, что ахнул. Трис встаёт и кричит: – Я пытаюсь здесь работать,– И, как обычно, запинается на звуке «р». Мэдди фыркает, стоя перед Келли: – Ты буквально сортируешь деньги по блеску монет. Гарри лениво отдаёт Трис честь. – Извиняюсь, босс. Трис раздувается, как петушок, и театрально швыряет галеон в кучу. – Именно. Все смеются. Олли наклоняется и шепчет: – Сейчас он начнет собирать налоги. Лео стонет. – Он уже вчера потребовал два сикля за „душевное страдание“ — а ему ещё и двух нет. Сказал, что я его напугал до смерти. – Ты видела, — фыркнула Трис, не поднимая глаз. – Мне снились драконы. Хорошие. – Лучше, чем мечтать о Хогвартсе, — бормочет Эбби, забираясь к Гарри на колени, словно она все еще там помещается. Он ерошит ей волосы. – В любом случае, это не наше место. – Нет, — мягко соглашается Келли.– Это так. Наступает ночь, и начинаются драки. Утроба оживает. Под колдовским освещением, среди куч монет и разномастных носков, дети играют в королей. Примечания автора: Следующая остановка — Хогвартс, детка! ~CY