Now or never

Рабочую смену Карелин начинал сегодня один, Ванечка, как всегда, прийдёт к обеду, Юра часам к 12, а Чейни, дай бог, вообще прийдёт. Утро для Славы было любимым временем суток, людей было мало, спойствие и умиротворение, но при этом на улице уже начиналась какая-то жизнь. Повсюду сновали люди, некоторые спешили на работу пешком, некоторые на машине. Питер нельзя назвать прямо-таки солнечным и теплым городом, но всё-таки иногда он радовал жителей хорошей погодой. В кафе приятно лился солнечный свет, грея и поднимая невидимую до этого пыль. На столиках в небольших вазах стояли цветочки, которые Слава получил, разобрав присылаемые букеты. Цветы в букетах засыхали не быстро, но их присылали практически каждые три-четыре дня. Приходилось заставлять ими всю рабочую поверхность, а выкидывать соответственно жалко. Даже записочки, которые были вложены в букеты, Слава не выбрасывал, а складывал в коробочку на нижней полке. — Добрый день, — поздаровалась кудрявая девушка, зашедшая в кафе. — Ветер просто ужасный. — Доброе утро, что будете заказывать? — А у вас продаются молочный коктейль и эклеры? — Конечно. — Ох ты, отлично. Тогда я буду это, — радостно пролепетала девушка. Карелин даже улыбнулся ей в ответ, она была миловидная, казалось, даже наивная. Вместо того чтобы сесть за столик и терпеливо ждать свой заказ, она крутилась по залу, рассматривая абстрактные картины, книги на полке, всякие элементы декора. И даже когда девушка всё-таки, успокоившись, села на стул, она нюхала цветы, разглядывая, поворачивая в разные стороны стеклянную вазу. Славу почему-то безумно радовала и будоражила эта девушка, не в плане каких-то любовных нюансов, а именно его нутро, душу и сердце. На лицо непрошено лезла улыбка, даже глаза будто начинали светиться. Когда Машнов поставил на стол заказ, девушка невзначай спросила про наличие книги жалоб и предложений. — Конечно есть, могу вам принести, — ответил Слава, а девушка кивнула. Слава, отдав книгу, уселся на кресло за витриной, взяв с собой булочку с маком. Осматривая интерьер, Слава задумался над тем, что стоило бы что-нибудь поменять. Может, каких-нибудь растений купить и расставить, или же картины заменить на что-то более интересное. — Кофе без сахара. Карелин поднял голову и вперился взглядом в стоящего парня. Ваня, вроде Ванечка говорил, Евстинеев возвышался над стойкой, кажется, он был таким же, как и неделю назад, но Славу что-то гложило. Он осмотрел его, пытаясь понять что не так, и до него наконец дошло, волосы были ярко-красного цвета. — Держите, — протянула руку с книгой девушка и мило улыбнулась. Слава, улыбнувшись одними губами в ответ, поблагодарил её. Девушка собралась отойти в сторону двери, но соприкоснувшись с плечом альфы, подняла на него взгляд и тихонько извинилась. Ваня в ответ плотоядно улыбнулся и подмигнул ей. Карелин недольно сощурился, но, не сказав ни слова, отдал ему кофе. Ваня практически всегда брал напитки с собой, изредка оставаясь в заведении. Когда он направился к выходу, сжимая в руках стаканчик, дверь приоткрылась и за ней показался Ванечка. Светло бочком проскользнул сквозь дверной проем и, удивлённо посмотрев, практически шёпотом поздоровался. Евстинеев выглядел увереннее и потому поприветствовал его гораздо громче, при этом подойдя почти вплотную. Слава приподнял бровь, внимательно смотря на Ванечку, а тот в свою очередь выглядел немного сконфуженно и смущённо. Когда дверь всё-таки прикрылась, и Ванечка со Славой остались в заведении одни, Карелин задал волнующий вопрос: — А что между вами? Типо вместе? — Наверное, можно и так сказать, — как-то неуверенно, — Более менее понятные отношения, вроде, даже с какими-то условиями. — Ну, тогда славненько. Если что-то случится, скажи. Ванечка, ничего не ответив, прошел в сторону кладовки, чтобы оставить там свою ветровку. — Не хотел бы, что-нибудь поменять здесь? — спросил Машнов, завидев Светло, — Может что-то передвинуть? — Можно попробовать, — согласился с предложением Ванечка, — можно на разных сайтах посмотреть какие-нибудь фиговины. — Где вазы заказывал в принципе есть разные вещички. — А с чего ты решил купить их? — Цветы выбрасывать жалко, а домой их относить не хочется. Ванечка многозначительно кивнул, скорчив непонятную рожицу. — Вячеслав здесь работает? — Ага, — уже на автомате ответили оба курьеру. Этот букет был составлен из светло-розовых пионов и из нескольких пучков рускуса, растение с плотными ярко-зелеными листьями. Внутри, по обыкновению, оказалась маленькая бежевая записочка, в которой были указаны время и место, а снизу инициалы «Федоров М. Я.» и номер телефона. Слава в недоумении свёл брови, а потом, подумав, наклонился к полочке, на которой стояла коробка с прошлыми записками и, разложив их по порядку, внимательно пересмотрел. И тут его осенило. Наверное, достаточно стандартный и примитивный приём в современном обществе, но отнюдь не потерявший своей необычности. Из десяти предыдущих записок сложилось простое и лаконичное: «Прости меня». — Конченый мудак, — злостно выдал Слава, Ванечка оторвался от цветов и подошёл к Машнову со спины. Карелин, схватив телефон и последнюю записку, практически вылетел на улицу, хлопнув дверью. На улице был прохладный ветер, и для человека в одной футболке это должно являться отталкивающим фактором, но Слава был согрет своими эмоциями так, что ему даже жарковато стало. Из трубки достаточно долго доносились протяжные гудки, из-за чего Славины нервы натягивались ещё сильнее, но вот звонок всё-таки взяли. — Алло. — Хуем по лбу дало, — злостно ответил Слава, не сдержавшись. — Так это ты, Слава. А я уже хотел спросить кто же позвонил, — со смешком сказал Мирон, — Вообще-то такое в стиле твоего друга, но похоже дурной пример заразителен. — Ты мне, блять, ещё классиков читать начни, — грубо сказал Карелин, — Ты бы лучше так извинялся, а то вообще как сыкло. Записочки и я могу прописать. А в глаза извинится не? Кишка тонка? — Есть гарантии, что если я извиняюсь в живую, ты согласишься на свидание? — Извинись сначала. — Хорошо. Тогда в тоже время, что и на записке, я буду в кафе, — серьезно ответил Федоров и сбросил звонок. Слава стрельнул сигаретку у какого-то мимо проходящего парня и блаженно сделал первую затяжку. Славин пыл начал постепенно сходить, и ему становилось холодновато, плюс из-за это всплеска эмоций заболела голова, но это уже были пустяки. Внутри оказалось намного теплее и комфортнее, в аптечке даже нашлись таблетки от головы, и Слава, тактично забив на все проблемы, продолжил работать. К обеду всё-таки подоспел Юра. Поставив выпечку в духовку, он вышел в зал, дабы помочь чем-нибудь парням, но те в свою очередь тоже не были сильно загружены. *** Ванечка благополучно слинял за час до конца смены, оправдавшись тем, что отработал две смены в свои выходные дни. Юра ушёл за два часа до конца смены под предлогом того, что Андрей в ночную смену, а Маша итак уже со сторожем сидит. Слава бы тоже закрыл заведение пораньше и отправился домой, так как заниматься нечем, да и самочувствие оставляло желать лучшего. Но отстоять свои права хотелось большего всего, ну или окончательно убедиться в гнусности Яновича. Выпив вторую чашку чая, он поднял взгляд на часы. До назначенного времени оставалось менее 10 минут. В окно ударил свет фар, и послышался шум мотора. Шум стих. Карелин вытянулся, настороженно поглядывая в сторону двери и окон. Снаружи тихонько постучали, как подсказывало чутье, костяшками пальцев. Также тихо открылась дверь, и в проблески света показался силуэт. В помещении был полумрак, одни настенные лампочки тускло освещали столик, за которым сидел Слава. — В темноте нормально? — Я вижу достаточно, — спокойно ответил Слава, уставший за день. — Ну хорошо. Мирон подошёл к столу и сел напротив, сложив руки в замок. Он смотрел выжидающе, практически сверля Машнова взглядом. Слава чувствовал себя некомфортно, но всё-таки посмотрел Мирону в глаза, всеми силами стараясь выдержать взгляд почти прозрачных голубых глаз. Выдержать взгляд какого-либо человека очень сложно. В какой-то мере это можно даже назвать целым искусством. Потому что есть люди с настолько тяжёлым взглядом, с настолько непроницаемым выражением лица, что ты даже представить исход не можешь. Это не как в заезженных фильмах или песнях странных реперов, нет той самой искры-бури-безумия. Точнее даже не так, это всё есть, просто исход не выглядит, как невероятный уход в закат. Тут либо ты сможешь, либо тебя подомнут под себя, уничтожив остатки гордости и мнения. Если справишься — красавчик. Ты покоряешь и решаешь что делать дальше. Если нет, то всё решают за тебя. И Карелин из ситуации в ситуацию придерживался этого мнения, заставляя себя быть сильным и выносливым. Но взгляд Яновича был почему-то для него иным. Он был безусловно тяжёлым, и сразу становилось ясно, что это взгляд взрослого доминантного альфы, который переборол немало на своем пути, но при этом притягательным. Голубые глаза навевали ассоциации с холодом, но с холодном не какой-нибудь Сибири. Скорее это была прохлада ветерка, который шёл от моря, спокойного, без бушующих волн, но при этом оглушительно громкого и опасного. Как будто это затишье показное, и через пару минут на Славу обрушится огромное количество высоких и сильных волн. Но Мирон был спокоен и молчалив, было слышно только равномерно дыхание. Карелин держался из последних сил, ему было очень не комфортно в такой обстановке. — Если ты приехал молчать, то можешь убираться обратно, — разрушил тишину Слава, — Мне не улыбается сидеть здесь с тобой до утра. — Что ж… Я бы хотел извиниться за своё ошибочное мнение о тебе, Слава. Я думал весьма поверхностно, так что не держи на меня зла, а лучше попробуй дать шанс, — с лёгкой улыбкой сказал Мирон и протянул руку. — Я извиню тебя, и так уж и быть найду время для встречи с тобой, — согласился Карелин, протянув руку для рукопожатия. Усталость, накопившаяся за весь день, дала о себе знать в самый неподходящий момент. Мирон, задвинув за собой стул, собрался уже уходить, как вдруг обернулся на Славу и чуть неуверенно предложил подбросить до дома. — Так уж и быть, вези меня домой. Мирон вышел на улицу, а Слава, оставшись внутри, перепроверил выключены ли электроприборы на кухне. Он надел свитшот, выключил свет и, опустив рольставни, вышел на улицу. Мирон курил возле своей машины, смотря куда-то в сторону. Автомобиль Федорова выглядел дорого, обивка салона была кожаной, приборная панель подсвечивалась синеватыми огоньками. Пассажирское сидение для Славы оказалось не совсем удобным, учитывая его высокий рост и достаточно длинные конечности, но самовольничать в чужом автомобиле ему не позволяло воспитание. Мирон, сев на водительское сидение, завёл машину одним нажатием кнопки. Он повернулся в сторону Карелина и внимательно его осмотрел. — Мне кажется тебе неудобно. Отодвинь кресло немного назад и пристегнись. Полдороги они проехали практически в тишине. Слава смотрел в окно на загарающиеся фонари и фары. Мирон, не отвлекаясь, следил за дорогой. Карелин пару раз воровски кидал взгляд на профиль Федорова, сбоку его нос и правда выглядел большим, но в анфас он не выбивался, почти гармонично сочетаясь с большими глазами и гладковыбритой головой. — Так всё-таки почему фамилии везде разные? — спросил Мирон, украдкой бросив на Славу взгляд. — Карелин — фамилия, вроде как, по отцовской линии, а Машнов мамина девичья. — То есть, сейчас ты Машнов? — По паспорту да, но в многих документах Карелин. На последний Славин ответ Мирон лишь кивнул и замолчал, как будто о чём-то задумавшись. Карелин отвернул голову к окну, надеясь, что на этом все вопросы исчерпались, ну или хотя бы вопросы про семью. — Я видел документы, о том, что вы меняли название заведения. Почему вы кафе сначала назвали «Слово»? Типо какой-то крутой слог был? — Я даже и не знаю. Просто только это пришло тогда в голову, — пожал плечами Слава, — Может быть и было что-то подобное. — Нужен будет слог обращайтесь, я что-нибудь придумаю, — ответил Мирон, издав смешок. — Например? — не сдержал улыбку Слава, повернувшись на Федорова. — В этом заведении у каждого есть Слово. — Звучит как реклама борделя с БДСМ наклонностями, — рассмеялся Машнов. Оставшаяся дорога прошла в более расслабленной обстановке. Мирон, остановившись возле его дома, вышел из машины и открыл ему дверь. Для Славы этот жест был весьма странным и его щеки слегка порозовели, но к счастью фонарь возле подъезда не работал. Федоров протянул руку вперёд и кончиками пальцев коснулся шеи, отчего под кофтой проступили мурашки. Мирон убрав руку ещё раз извинился и, неловко улыбнувшись, попрощался.