Intersex

      Бросая на сокурсника испепеляющий взгляд, Тэхён упорно не замечает чужих взглядов. Он намеренно шагает в сторону крыла для первокурсников.       Навстречу идёт Чонгук. Бросая ненавидящий взгляд на победно улыбающегося Хосока, молча подходит к Тэхёну.       — Я всё знаю, — выдаёт сразу же, чтобы смахнуть с лица старшего чувство сожаления и вины.       — Ты потерпишь? — звучит с ожиданием.       — Он же не будет с нами жить? — настораживается.       Тэхён качает в ответ головой.       Хосок с улыбкой стоит рядом и без зазрения совести слушает чужой разговор. Его поставили только подсматривать, но как удержаться от возможности узнать о чужих тайнах чуть больше.       — Теперь мы будем ходить вместе, — улыбаясь во весь рот, Хосок подходит ближе. — Может, устроим тройничок? Вы как? — смотрит издевательски.       Желание разбить морду надоедливому придурку рождается у обоих. Шум жизни коридора стихает, все стремятся на выход после занятий, а Чонгук сжимает кулаки и не желает себя сдерживать.       — Тебе теперь нельзя драться, да? — предполагает, что арест Тэхёна имеет санкции и на поведение.       Ким виновато опускает взгляд. Таким беспомощным парень никогда не был. Ему действительно связали руки. Но дело даже не в запретах мистера Ана. Сегодня поступил звонок от отца.       Старик орал в трубку, что не допустит отчисления. Это позор. Что если Нарэй не может жить как мужчина, то пусть немедленно возвращается в тело женщины и тогда может устраивать истерики, сколько влезет. Для парня это пострашнее войны. Страшнее сожительства с Хосоком.       — У меня связаны руки, — обречённо шепчет в ответ.       — Зато развязаны у меня, — кидается Чон на приставленного старшего.       Хосок быстро реагирует и профессионально ставит защиту. Знаний младшего не достаточно, чтобы противостоять спортсмену, тренирующемуся несколько лет.       Тэхён перехватывает младшего и, отрывая его от пола, ставит подальше от намеченной цели.       — Выдохни, — строго смотрит на младшего.       Обиженный Чон утирает нос. Он не привык быть зажатым в рамки, а сухой взгляд Кима сковывает движения.       — Да пошли вы! — фыркает и разворачивается к выходу.       Тэхён, не задумываясь, молчаливой тенью следует за обиженным парнем. Хосок совсем недоволен ходить паровозиком. Он, когда соглашался на роль няньки, рассчитывал, что будет ведущим в их паре.       На деле Тэхён прячет руки в карманы и, наслаждаясь видом младшего в его бомбере, смело ведёт бывшего друга за собой.       — Мы что, будем таскаться за мелким? — выходя на улицу, ужасается Чон.       Тэхён подставляет лицо солнечным лучам и, едва улыбаясь, отвечает без доли стеснения: «Я всегда буду ходить по его следам. А ты… — переводит глаза на рядом стоящего — можешь валить. Я не держу тебя».       Хосок хмыкает, недовольный холодностью и не дружелюбием. Он наивно полагал, что сможет найти точки соприкосновения с Кимом. Некогда общие темы сблизят их, но Тэхён молча идёт вперёд, преследуя первокурсника, и не собирается поддерживать диалог.

***

      Юнги никогда не лезет не в свои дела. Это его принцип. Если кому-то уж очень хочется усложнить себе жизнь и повоевать, то это их проблемы. Только в этот раз не отпускает.       Намджун настолько красноречив во взгляде, что бегут мурашки. Чимин жмётся к руке друга, замечая, как ненавистно смотрит Джун на Тэхёна.       — Что у них могло произойти? Они же больше не делят статус, — шепчет, подливая масла в огонь.       Вопреки всем здравым мыслям, Мин собирает учебники и торопится догнать сокурсника, что толкает Тэхёна плечом, но не задевает Хосока.       — Намджун, надо отойти, — смело окликает крупного и грозного парня. Оборачиваясь, Ким сверлит недобрым взглядом: «Что надо?».       — Давай отойдем, — кивает головой. Чимин следует, чуть отстав. Он ни за что не оставит Юнги одного. Защитить соседа он вряд ли сможет, но дотащит до комнаты во что бы то ни стало.       — Что тебе надо, Мин? — с лёгким раздражением в голосе.       Выходя на площадку запасной лестницы, парни смотрят друг на друга какое-то время. Юнги достаёт сигареты, медленно достаёт одну из пачки и, ожидая реакции, подносит ко рту.       — Можешь не курить при мне, — не спрашивает Ким. Парень не переносит запах дыма, да и для дальнейшей карьеры это очень вредно.       — Смотри, как действия одного могут сказываться на другом, — прищуривает глаз Юнги. — Я курю, и мне нормально. Чимин привык. Не курит, но и не возражает. А тебе вот принципиально.       Намджун не любит общаться с этим парнем. Этот странный сокурсник всегда обычную реплику завернет так, что не размотать.       — Что ты хочешь этим сказать? — нетерпеливо кивает головой.       — Зачем ты цепляешься к Киму? Что ты хочешь от него? Тебе же ничего не нужно, — напирает с расспросами Мин.       Джун теперь понимает, к чему вся заваруха. Кивает с кривой улыбкой на Пака.       — У тебя есть дружок. Вот и мне надо.       — Что ты задумал? — настораживается Чимин.       — Узнаете. Ещё не время.       Бросая прощальный взгляд на сигарету, застывшую между пальцев, спортсмен кивает головой: «Кури. Мне не принципиально».       Пак и Юнги провожают уходящего глазами.       — Непринципиально ему, — фыркает обладатель цветных волос. — Что ещё за дружок? — смотрит на хмурого друга.       — Не заморачивайся, Чимин, — Юнги задумчиво гладит парня по голове и прикидывает, чего может хотеть Намджун.

***

      Чонгук приводит свою делегацию в кафе. Сегодня оно закрыто для посетителей. Ремонтная группа, активно переговариваясь, вставляет огромную оконную раму, не стесняясь, ругая того, кто прибавил им столько хлопот.       Тэхён молчит.       С изменением правил в жизни парень сильно меняется. Он замкнутый и больше не улыбается. Обдумывая свои какие-то не самые приятные мысли, чертит глазами разводы по лицу младшего и рассматривает помятого Сокджина.       После занятий персонал кафетерия собрался, чтобы обговорить дальнейшие действия и собрать необходимую сумму на восстановления комплектов разбитой посуды.       Собираясь за круглым столом на кухне, где Чиу обычно крутит пончики, парни во главе старшей считают причинённый вред.       — А этим обязательно здесь находиться? — недовольный Минсу стреляет глазами в чужаков из выпускной группы.       Ким стоит молча, спрятав руки в карманы куртки, и не сводит глаз с младшего. Хосоку же скучно. Он бродит по помещению и с любопытством рассматривает кухонный инвентарь, дотрагиваясь до всего, что привлекает внимание.       Чонгук оборачивается. Он хочет попросить старшего погулять снаружи немного, но, вспоминая, что Ким обезоружен и привязан к надзирателю, передумывает.       — Он же не мешает, — старается разбавить угнетенную обстановку.       — От одного взгляда холодно, — бубнит нуна, потирая мурашки под тонким рукавом.       — Я оплачу все счета, но Чонгук здесь больше не работает, — смело заявляет Ким, заставляя всех обернуться.       Хлопая глазами, парень понимает, что сейчас не лучшее время для споров. Примирение не достигнуто, так ещё и хвост маячит за спиной.       — Я вынужден уйти, — неохотно соглашается Чон, заставляя Кима за спиной с облегчением выдохнуть. Если младший перестанет бегать на работу, то и видеться с Джином ему станет некогда.       — Ты нас бросаешь? — с обидой переспрашивает старшая.       — Я буду навещать. Но сейчас настало не самое простое время. Нужно уладить дела. От этого вон, — кивает в сторону Хосока, — отвязаться.       Компания веселеет. Никому нет и дела до недовольного парня, что, насупившись, стоит в стороне. Не пересказывая подробности произошедшего, Чонгук поднимается, чувствуя руку Кима на своём плече.       Пришло время нормально поговорить, расставить акценты в сложившейся ситуации. Младший теряет работу и доход. Нужно решить, как жить дальше.       Окидывая присутствующих взглядом, Ким ещё раз бросает: «Я за всё заплачу».       Это немного располагает к себе. Тратить кровные на восполнение утраченного чужими руками крайне неприятно. Всем жаль своих денег.       Сокджин провожает друга на выход. Идёт рядом, но не прикасается. Чон чувствует напряжённый взгляд в спину и тоже не приближается. Бегает взглядом по поврежденному лицу старшего.       — Что с тобой случилось? — озадаченно шепчет, не доверяя чужим безразличным лицам.       — У тебя свой ревнивец. У меня свой. Я вчера полночи доказывал, что не сплю с тобой, — с ироничной улыбкой.       — Ну и как, доказал? — невесело хмыкает парень.       — Такими баранами не рождаются. Это приобретённое со временем, а значит, понадобится больше одной ночи, чтобы исправить, — печально улыбается. — Не переживай обо мне. Я смотрю, у тебя свои проблемы.       Чонгук неосознанно оборачивается назад и встречается взглядами со старшекурсниками. Они озлобленно смотрят в ответ.       — Давай как-нибудь встретимся. Поговорим. Возможно, мне нужен будет совет.       Друзья расходятся. Чонгук уводит свою свиту в корпус. Ему немыслимо надоел преследователь и очень хочется поговорить с Тэхёном.

***

      Хосок живёт в другом корпусе, но сейчас идёт следом за Кимом. Пряча руки в карманы, чтобы не натворить дел, Тэхён дышит, распушив нос, но не прогоняет. Желание разделаться с надзирателем очень велико, но страх расправы за вольность легко поглощает любые желания.       Младший же так терпеть не может. Ему нечего бояться, и потому он по-мальчишески задирист и груб. Его разрывает негодование, которое не получается усмирить.       — Ты и жить с нами будешь? Есть? Пить? — выглядывая из-за Тэхёна, тявкает мысли в слух.       — А что? Хорошая идея! — смеётся Хосок. Парень ещё не знает, как тяжело ему придётся переносить тяготы отчужденного. В его обществе никто не нуждается. Оно тяготит.       — Не думаю, — имитируя задумчивость, тянет слова Ким. — У нас одна кровать. Будешь спать на полу и у двери, — криво усмехается, стараясь не скрежетать зубами.       Весеннее солнышко впервые за всё время даёт о себе знать. Снега вокруг хоть и немного, но он стремительно тает, что не может не радовать. Дорожка под ногами совсем высохла, и в парке рядом с корпусом надрывно орёт фазан, взбешённый появлением соперника.       Чонгук вторит увесистой птице, недовольно поглядывая на Хосока.       — Слушай, — осененный идеей, обращается к Киму, — мы же не обязаны впускать его в комнату. Пусть сторожит снаружи. Мыши сожрут его в темноте.       Тэхён тихо смеётся. Это звучит неестественно и оттого неприятно.       Прислушиваясь к своим ощущениям, Ким приходит к мысли, что сейчас не лучшее время развлечений. Парня всё бесит: и это солнце, от которого жарко, и шаркающие шаги Хосока, что надрываются уши. Даже бубнение Чона, что тихо шепчет ругательства, напрягает до точки кипения.       Хосок идёт недовольный. Он совсем не подумал, как придётся коротать время, когда дело коснётся частного пространства.       Едва уловив просьбу мистера Ана вызваться неравнодушных и помочь сокурснику с дисциплиной, парень тут же единственный поднял руку. Это спасло всех и обрекло активиста на муки.       — Я доложу в деканат, что ты нарушаешь установленное правило. Мне необходимо находиться рядом с тобой до десяти, — уверенно заявляет Хосок. — Если я не пройду в комнату, то сломаю вам дверь.       — Быстрее я тебе нос сломаю, — сквозь зубы шипит Ким. Он физически не может стерпеть голос бывшего друга. Обида, взращенная годами, никуда не делась, а сейчас её острые шипы заострились вдвойне. — Вырву тебе глаза, — хрипит надвигаясь.       Хосок за столько лет наблюдений за брошенным другом выучил его повадки сполна. Ему бы включить голову и прочувствовать посыл гневной энергии, но парень слеп в своём стремлении противостоять.       — Тогда вылетишь из кампуса. Тебе отвесят смачный пинок по твоей накаченной заднице. Посмотрим, как ты запоешь, когда все вокруг узнают, кто ты такой, — огрызается Хосок.       Упоминание о запретном приводит Тэхёна в молчаливое трепыхание. Парень сжимает зубы и мысленно рвёт Хосока на части, пока голос Чонгука остужает раскалённые внутри угли.       — Тогда я это сделаю, — вступается младший.       — Спелись? — фыркает Чон. — Думаете, что сможете дополнять друг друга? Чёрта с два! Ты, сиротская нищета, никогда не сможешь поравняться с Кимом, — кивает на младшего. — А ты, — водит глазами по бледному лицу Тэхёна, — никогда не переиграешь себя. Как был помесью, так и останешься.       Пока младший с болью переваривает услышанное, воздух и время вокруг Кима замирает. Перед глазами стелется пелена, в которой улыбчивое лицо Хосока дважды повторяет эти слова.       Отбросив крик здравого разума, Тэхён бьёт загипсованной рукой. Боль пронзает не сросшиеся косточки. Хосок скулит от удара, хватаясь за щеку. Пытается отбиться и выставляет руку, но получает ещё более сокрушительный удар.       Не рассчитывая силы, парень не боится нанести вреда даже самому себе. Он бьёт бывшего друга загипсованной рукой, как кувалдой, попадая не только в лицо, но и по голове.       Чонгук топчется минуту на месте, потерявшись в прострации. Ему стоит среагировать и остановить процесс кровопролитного избиения, но он не может вынырнуть на поверхность своего шокового состояния.       Вокруг быстро собираются зрители. Громкие женские визги приводят Чона в себя. Оглядываясь, парень понимает, что должен остановить Кима, уберечь его от самого себя.       — Тэхёни, не надо! — как ужаленный дёргается Чон, когда очередной крик пронзает его насквозь.       До парня наконец-то доходит вся тяжести происходящего. Тэхён не продержался под присмотром и дня. Его точно выгонят из корпуса.       Цепляясь за руки, наносящие сильные удары по противнику, младший взывает к сознанию. Ким не слышит уговоров. Он входит в кураж и все, чего хочет сейчас – это забить бывшего друга до смерти.       Хосок не сопротивляется. Он закрывался от первых двух ударов, а потом начал оседать, но Ким держит его рукой, не давая упасть.       — Так не отогнать! — Мин бежит спасать одногруппника. Размахивая сумкой над головой, бьёт Тэхёна по затылку, действуя на поражение.       Став свидетелем страшной расправы, Юнги остановил Пака в стороне, а сам кинулся в атаку. Зная об особенности одногруппника терять на ринге голову, с уверенностью бежит помогать младшему.       Чонгук со своими просьбами успокоиться ни за что не достучится до сознания.       Разбрызганная кровь пугает количеством. Окровавленный гипс теряет плотность и съезжает в сторону. Со всех сторон стекаются студенты и работники университета. Все глазеют, орут и тыкают пальцами.       Растирая обрызганное лицо сгибом локтя, Ким загнанно дышит и смотрит на всех невидящими глазами. Уши закладывает звуком пульсирующей крови, и понять, что ему кричат, не получается.       — Он убил его!       — Животное! Больное животное!       Доносится со всех сторон.       Люди брызгают слюной, обвиняя парня в жестокости, а он крутит головой, словно не понимает, что произошло.       Сглатывая нарастающий ком в горле, Чонгук боится Тэхёна. Такого он никогда не видел. Столько крови в его жизни не было. Только сейчас до парня доходит, что он просто играет с огнём.       «Ким ненормальный». Столько раз было сказано. И вот настало время воочию убедиться.       Судорожно вздыхая, переживая чужой страх, как свой, Чон протягивает Тэхёну руку. Он словно чувствует панику загнанного на охоте зверя. Кима окружили красными флажками, и он не знает, в какую сторону ему податься – кругом одни враги.       — Иди ко мне, — тихо шепчет Чон, когда глаза, полные слез, находят его в толпе.       Тэхён похож на потерявшегося ребёнка, что остался один в торговом центре и не знает, куда идти.       Слышит призыв младшего, но не смеет сдвинуться с места. Юнги, что до сих пор крепко держит за руку, не отпускает, боясь нового всплеска агрессии.       — Иди ко мне, — будто манит Чон. Он намеренно игнорирует чужие недовольные возгласы и тянет руку.       Тэхён срывается с места. Вырывая обрызганный кровью рукав из рук Мина, врезается в младшего.       Толпа гнусавит. Каждый считает своим долгом высказаться по поводу произошедшего, и лишь немногие подходят к избитому ближе.       Чимин просачивается через толпу и, присаживаясь на корточки возле Хосока, осматривает кашу из лица.       — Он живой? — удрученно спрашивает у Юнги, что проверяет пульс на шее.       — Живой, но надо скорую. Мистер Квон такого не выходит.       Стараясь незаметно увести Кима, Чонгук пятится спиной вперёд. Не позволяя старшему поднять голову, прижимает его лицом в ворот бомбера и своё плечо.       Поражённый произошедшим, содеянным, Ким дрожит и плачет. Он словно перевоплотился, и от былой мощи и ненависти не осталось и следа. Подводя соседа к корпусу на пороге встречает вахтёрша.       — Ну и куда ты его? — грозно спрашивает, словно Чон подобрал грязного больного котёнка и тащит в дом.       — Пропустите. Я буду с ним в комнате, — ломая брови, просится парень. Его самого лихорадит от произошедшего. Он испугался сначала за себя, теперь за старшего. Этот поступок вряд ли возможно замять, и у Тэхёна возникнут такие проблемы, которые по щелчку не решить.       — Увижу его в коридоре третьего этажа – вычеркну из списка проживающих. Мне такие здесь не нужны, — ставит условие.       Тэхён перестаёт плакать, но голову не поднимает. Парни по-прежнему неудобно обнимаясь, заходят в лифт.       Женщина качает головой. Она стольких идиотов повидала, но сейчас не может понять, кто из этих двоих её поражает больше. Тот, кто кого-то «убил»? Или тот, кто за это жалеет?

***

      Известие о произошедшем колышет кампус. Студенты пересказывают друг другу жуткую историю о кровопролитии и окончательном помешательстве Кима.       В кафетерии только о том и говорят, что таких инцидентов ещё не происходило. Посетители гневно размахивают ложками, вспоминая единственного человека, что остаётся рядом с ублюдком.       Кто-то восхищается самопожертвованием Чонгука, а кто обвиняет его в слабоумии.       — Адекватные люди с такими не связываются. Кто может утверждать, что Чон не такой же? — слышится за одним столом.       — Да чтоб язык у тебя отсох за такие слова, — возмущается сторона защиты. — Ким всегда был отморозком, а Чонгуки – добрая душа. Он просто не может пройти мимо чужой беды.       — А может, он не может иметь своего мнения? Я о том, что Ким шантажирует его, — доносятся домыслы.       — Вы умнее ничего не придумали? — не выдерживает Сокджин. Он старательно делал вид, что не слышит и ему всё равно, но терпение лопает. — Почему вы просто не можете допустить того факта, что они друзья.       Стол замирает в молчании, как и весь полупустой зал. Работники переглядываются, ожидая какого-то взрыва, но ничего не происходит.       — Неужели Тэхён умеет дружить? — раздаётся чьё-то неуверенное сомнение. Ким резко оборачивается на голос.       — А ты бы попробовал. Проще всего пройти мимо того, кто всеми отвергнут. Вы же дружите только с теми, у кого рейтинг дотягивает облаков. А те, кто непопулярен – не люди, — заступаясь за другого, Сокджин говорит и от себя. Он много лет живёт тихой жизнью, в которой нет никого, кроме Намджуна, и то тайком. Даже парень, что по ночам целует ноги, утром делает вид, что они не знакомы.       Привыкший и смирившийся студент так и окончил бы университет с клеймом гея и нелюдима, но открытый к общению Чон разогнал тучи. Своим примером доказал, что сексуальные предпочтения не повод для дискриминации. На тихого парня обратили внимание и даже, пусть в шутку, но предложили работу.       Теперь круг общения Джина разросся, но он никогда не перестанет преданно стоять на стороне младшего.       — Это чересчур, — слушая пламенную речь заступника, Минсу не может найти себе место. Молодой человек ходит из кухни за стойку и причитает, что виноват во всём он. — Мне нужно было молчать.       — Конечно, тебе нужно было держать язык за зубами, — не может остаться в стороне Джин. Парень паркуется у барной стойки и задумчиво пялится в окно. — Он же всё оплатил. Уверен, что оплатил бы и без твоих стараний. Теперь его отчислят, и Чон уйдёт вместе с ним.       — Почему это с ним? — подходит старшая. Её грустный вид не вызывает аппетита у посетителей.       — А ты подумай, — предлагает Сокджин и, вздернув покоцанное лицо, уходит к очередному столику.       — Куда катится этот мир? — задумчиво спрашивает девушка. — Скоро девушки перестанут существовать из-за ненадобности.       Остановив взгляд на Минсу, робко улыбается на его растерянное лицо.

***

      Только когда парни добираются до лестницы на четвёртый этаж, Чонгук осмеливается отпустить старшего. Заплаканное лицо с тёмными разводами крови выглядит странно.       Придерживая за локоть, младший силится удержать язык за зубами, хотя очень хочется спросить: «Что это было?».       Перематывая в памяти слайды увиденного, Чон вновь и вновь вскрывает новые подробности, что только сейчас начинают переосмысливаться.       — Ты так молчишь, что мне не по себе, — тихо шепчет Ким, тяжело переставляя ноги по ступеням.       «А что я должен сказать? — ругается про себя младший. — Молодец. Это было круто?».       — Я растерян, — признается вслух.       — Я теряю контроль, когда меня задевают. А ещё скоро начнутся... Что-то внутри переворачивается каждый раз. Я не знаю, как это контролировать, — пытается найти себе оправдание, но чувство опустошения слишком велико.       Не хочется ничего говорить, но и молчать рядом с Чонгуком нельзя. Ким понимает, что должен тянуть соседа на свою сторону.       — Я постараюсь понять, — стараясь не провоцировать Кима, младший успокоительно похлопывает его по плечу.       — Ты не веришь мне? — округляя глаза, Тэхён злится и поджимает губы, чтобы не сказать ничего лишнего.       Останавливаясь в самом начале своего тёмного коридора, Ким отказывается дальше идти.       — Верю, — примирительно шепчет Чон и торопится обнять старшего.       Опасения, что Тэхён может снова потерять над собой контроль, никуда не девается. Только на этот раз он может напасть с расправой и на него.       — Поцелуй меня, — просит требовательно. — Я хочу быть уверен, что ты со мной.       Страшные картинки искажённого злостью Тэхёна и разбитого до отвращения лица Хосока встают перед глазами. В животе начинает поднывать странное чувство страха и недоверия.       — Я люблю тебя, — тихо произносит Чонгук, не чувствуя в своём сердце отклика. Младший нежно гладит щеку в разводах, смотрит в глаза.       — Тогда целуй. Мне нужны доказательства, — обхватывая в кольцо рук талию Чона, прижимает его вплотную к себе.       Выбора больше нет. Закрывая глаза, Чону кажется, что он целует что-то ужасное. Что-то зловещее опутывает его тело и дышит в лицо, но мягкие губы растворяют все опасения.       Быстро расслабляясь в чужих руках, Тэхён становится мягким и пластичным. Чонгук входит во вкус и без стеснения лезет холодными ладонями к тёплым голым бокам.       — Я люблю тебя больше жизни. Никому тебя не отдам, — нашептывает, как заговор на младшего. — Я заберу тебя с собой.       Первая мысль: что Ким утянет Чонгука в ад. Поэтому парень спешит расцепить руки и отодвинуться.       — Куда? — смотрит растерянно.       — В город, — спокойно пожимает плечами Ким. — Меня выгонят из кампуса. Может, даже отчислят. Я буду вынужден переехать в свою квартиру. Ты поедешь со мной, — не даёт права на отказ.       Чонгук сглатывает. Тэхён говорит спокойно, уверенно. Похоже, он ничуть не жалеет о содеянном. Словно всё происходящее для него – просто игра.       «Он сумасшедший». Убеждается Чонгук, но и сделать с этим ничего не может.       — Конечно, поеду. Куда пожелаешь, — соглашается.

***

      Тэхён ведёт себя ласково, но настырно. Он не отпускает младшего из своих рук и не даёт собрать новенькую кровать. Её доставили до этажа, а дальше Чонгук чужаков не пустил.       Он волоком перетащил тяжёлые коробки с частями мебели и оставил всё в коридоре у двери. Ким сильно нервничал и требовал вернуться соседа в комнату.       Запуская пальцы в волосы, парень расчесывает мягкие пряди. Несмотря на высветление, они по-прежнему как у ребёнка.       — Ты меня любишь? — сонно спрашивает старший.       Чон улыбается: «Очень».       Устроившись на краешке чужой постели, вспоминает, как совсем недавно на неё нельзя было присесть.       Сейчас Тэхён доверчиво тыкается носом в грудь младшего и, обнимая ногой и рукой, готовится отойти ко сну.       Это ли не счастье?       Чонгук не хочет вспоминать увиденное. Он настойчиво разгоняет плохие мысли и верит в то, что всё будет хорошо. Они не расстанутся. Даже если Кима отчислят, то они уедут из кампуса вместе, и вопрос с учёбой отпадёт сам собой. Чон не стремится иметь образование, просто это был способ выжить. Сейчас у него есть другой смысл жить.       Убеждаясь, что наплакавшийся сосед уснул, младший целует его в голову.       «Нет ничего, с чем мы не справимся. У нас всё будет хорошо».       Чтобы подкрепить эти тёплые, уютные мысли фактами, Чонгук старательно вылезает из-под Тэхёна.       Необходимо встретить хоть кого-то из знакомых и узнать, что стало с Хосоком.       Осторожно добираясь до двери, оборачивается.       «Как эта красотка может так яростно драться?». Крутит в своей голове.       Хочется вернуться назад, закинуть на себя ногу Нарэй и наслаждаться её тихим сопением. Хочется любить и купаться в этом теплом уединении.       Чувствуя острый прилив нежности, Чонгук быстро и неосторожно шлёпает тапками по полу, приближаясь к кровати. Садится на корточки и рассматривает расслабленное лицо. Поглаживая пальцами щеку, сердце в груди содрогается.       «Он, она. Какая разница? Этот человек создан для меня».       Снова целуя сладко спящего, поднимается и выходит. Он ещё успеет налюбоваться соседом. У них впереди долгая совместная жизнь. А пока, прежде чем строить планы, нужно понять, что ждёт уже завтра.

***

      Спустившись на третий этаж, Чон прямым ходом заворачивает в комнату Мина и Пака. Стук в дверь отлетает от стен этажа. В этот вечер здесь царит немая тишина, почти как в корпусе Хосока.       Думая, что никого нет, парень хочет уйти, но дверь открывается. Помятый Чимин просовывает в щель цветную голову.       — А, это ты. Заходи, — распахивает дверь.       В комнате пахнет дымом от сигарет, хоть окно и приоткрыто. Прохладный воздух приносит с улицы ночной мороз. Юнги сидит на кровати, в позе готовой к бегству, но постепенно расслабляет плечи.       — Кофе будешь? — недовольный голос заставляет младшего поежиться.       — Я не вовремя? — конфузится парень.       Мин озорно смотрит на Чимина. Кивает ему головой, потом на гостя.       — Смотри, что удумал? Думает, помешал нам, — невесело хмыкает.       Чимин расплывается в счастливой улыбке.       — Вот видишь, даже он так думает, — трясёт указательным пальцем и начинает готовить кофе, заливая молотые зёрна кипятком из термоса.       — Вы о чем? — не понимает Чонгук, но приглашение принимает и усаживается.       — Нас с Юнги шипирят много лет, а он всё никак не соглашается. Говорит, что статус гея – это не круто, — задумывается, раздавая стаканы. — Ты вот не боишься быть таким, — смотрит на младшего, повергая его в шок.       — А я и не такой, — округляя наивные глаза, смотрит на удивлённые лица.       — Хочешь сказать, ты с Тэхёном ни-ни? — усмехается Мин.       Чонгук задумывается. Поскольку Кима все видят парнем, то получается это гейство. Но по факту-то это не так. Растягивая губы в непонятной старшим улыбке, парень мотает головой.       — Мои отношения с Тэхёном никого не касаются. Он особенный… и только мой, — признается во всех чужих догадках, не говоря прямым текстом ничего. — Расценивайте, как хотите.       Довольные улыбки быстро заканчиваются. Мин берёт ведение непростого разговора в свои руки.       — Как там Ким? — сбивает настрой, выстраивая серьёзный лад.       — У него случилась истерика, но сейчас он спит, — образно рапортует. — Что с Чоном? — главный вопрос.       — Его увезли в больницу. Сказали, в челюстно-лицевое отделение института нейрохирургии и косметической пластики, — докладывает Юнги.       Чимин опускается на стул у стола. Лицо бледнеет и губа чуть дрожит.       — Он его так изуродовал. Носа просто нет. И челюсть, похоже, сломана. Неудивительно, что он не отбивался. Я бы напустил в штаны от боли. Чон сдержался, — смахивает одинокую слезинку, скапливающуюся в глазу.       Чонгук сидит, сжав колени и поджав губы. Ощущение, что это он виноват в произошедшем заставляет виновато опустить голову. Как пушистый мальчик, что на самом деле девочка, мог такое сотворить? У младшего муть в животе поднимается и подступает к горлу.       — Я, пожалуй, пойду. Нет настроения.       Отставляя стакан с кофе на стол, Чон не смотрит на остальных. Выходя с опущенной головой, останавливается в дверях.       — Тэхёна исключат? — самое важное.       — Должны. Но это не стопроцентный вариант, — поясняет в спину Чимин.       Младший кивает несколько раз своим мыслям и понурый выходит в коридор. Лучше бы он ничего не знал. Сердце сжимается. Он, конечно, не жаловал Хосока, но произошедшее с ним, пугает Чонгука. Он этого не хотел.

***

      Игнорируя удивлённый взгляд вахтерши, Намджун, ни слова не говоря, сворачивает в крыло, где ютится комнатка под номером тридцать два.       Привычно приближаясь к заветной двери, парень раньше проникал сюда только через окно. Но меняющиеся обстоятельства делают своё дело, и Ким не боится быть застуканным студентами. Он стремительно стучит в дверь со следом от оторванной цифры и без раздумий поворачивает ручку.       Комната окутана мраком. Проходя внутрь, Джун по-хозяйски включает свет, но никого нет. Щелкая выключателем, заглядывает в ванную, но и там пусто.       Заслышав шаги по коридору, выключает везде освещение и прячется.       Джин без размышления входит в свою комнату и вздрагивает, когда со спины на него нападают, обхватывая поперёк груди и зажимая ладонью рот.       — Вот ты и попался, — шепчет в самое ухо.       Сокджин распознаёт близкого неприятеля ещё по запаху парфюма, но делает вид, что защищается. Со всей силы бьёт локтем в грудь, почти попадая в солнечное сплетение.       — Ххэ, — непроизвольная реакция на удар. — Ты что творишь? — грубо.       Резко разворачивая Джина лицом к себе припечатывает к двери, что сам и закрывает.       — А ты? Что ты здесь делаешь в такое время? Не боишься, что тебя увидят? — язвит Ким, припоминая, что боксёр до жути боится быть застуканным.       — Не боюсь, — отвечает слишком быстро. Целует, находя в темноте губы, и прижимается всем телом. — Не этого я боюсь.       Сопротивляться напористым, требовательным ласкам Джин никогда не мог. Не собирается и теперь. Обвивая шею руками, запрыгивает на сильное, могучее тело спортсмена.       — Тогда чего ты боишься? — возвышаясь на руках, парень теребит пряди любовника, в тайне мечтая услышать, что им дорожат, а не пользуются.       Когда-то давно, после первой ночи, романтичный Сокджин был грубо отвергнут Намджуном. Парень думал, что они создадут пару, но боксёр афишировать ничего не хотел и приказал не приближаться при посторонних.       Джин послушно следовал установленным правилам. Но это никогда не значило, что его устраивает молчание и короткие встречи по ночам.       Намджун несколько раз приходил через окно глубокой ночью и всё чаще уводил Джина с собой в ближайшую гостиницу за пределами кампуса.       — Чего ты боишься? — настойчиво переспрашивает.       Джун укладывает свою ношу на кровать и, устраиваясь сверху, зацеловывает лицо.       — Подожди. Постой, — Джин отпихивает чужое лицо. — Ты так и не скажешь?       За стеной взрывается смех соседей, что не подозревают о жизнедеятельности тридцать второй. Намджун недовольно скатывается с тела, повисая на краю постели. Трет недовольно рукой лицо и тихо ругается про себя.       Сокджин начинает шевелиться и пытается встать. Он устал быть тайным кроватным мальчиком. На его глазах яркий пример взаимоотношений Кима и Чона. Они открыто демонстрируют свою связь, и никто камни им в спину не кидает. Так почему ему выпала доля вечного изгоя с клеймом «пристающего к мальчикам».       — Ты куда? — хриплый недовольный шёпот.       — Хочу включить свет, — переползая через крупное тело, Джин останавливается на секунду, но, фыркнув в темноте, скидывает с себя чужие руки. — Я так больше не хочу, — заявляет со всей уверенностью.       Случилось то, чего Намджун боялся не один год. Он знал, что терпение не может быть вечным. Знал, что Джин может взбрыкнуть.       Тщательно контролируя его отверженное всеми положение, знал, что его не уведут. Единственное, чего он боялся: так это того, что парень влюбится.       — Что это значит? — щурит глаза, когда загорается свет.       Сокджин спокойно проходит к столу и садится на стул. Его нейтральное выражение лица бесит боксёра до жути.       — Что это значит? — повторяет второй раз, чувствуя, что начинает вскипать. — Ты что, влюбился?       — Да, я люблю и что? — обиженно фыркает Джин. Он не собирается оправдываться и молчать. Пусть хоть немного Джун возьмёт на себя ответственность, что заморочил голову наивному.       — Быстро ты. Не ожидал, — язвит боксёр, а у самого кулаки сжимаются. Сплетни и пересуды звучат со всех сторон. Джун и не желая, а слышит, как выпускник из тридцать второй яростно защищает в кафе Чонгука. От этого сводит зубы. — Ты с ним уже спал?       Вопрос повергает Сокджина в ступор. Парень пялится на крадущегося к нему гостя и чувствует, что не миновать проблем.       — Конечно, — как-то неуверенно.       — Когда?! — забывая о конспирации, Намджун набрасывается на сидящего и, вжимая его в кресло, тянет за ворот футболки. Массивный кулак нависает над головой, угрожая проломить череп.       — Позавчера, — не очень смело признается Ким, начиная догадываться, что его не правильно понимают.       Ответ приводит замах в движение. Осознавая произнесённое, Намджун уже не может отменить удар, но бьёт в спинку кресла.       — Со мной, — тяжело дышит. — Позавчера ты спал со мной.       Джин быстро отходит от испуга и ставит одну ногу стопой на стул. Поглаживая колено, издевательски склоняет голову.       — Ты знаешь парня, с которым я сплю? Передай ему, что мне надоело быть любовником. Я ухожу.       Джун отстраняется. В его голове происходит переворот и сопоставление фактов. Рассматривая улыбающегося Кима, он медленно проясняет лицо.       — А ты реально отбитый. Так долго думаешь, — усмехается Джин.       Игнорируя этот упрёк, боксёр вновь приближается.       — Получается, ты любишь меня? — заглядывает в глаза.       — Получается, — безразлично пожимает плечами Сокджин.       Молчание не напрягает. Ким чувствует освобождение, лёгкость и душевный покой. Он наконец-то признался, и ему от этого легче. Как Намджун будет жить с этой информацией, Джина не беспокоит.       — Скажи мне это в лицо. Прямо сейчас, — требует немедленных подтверждений.       — Я люблю тебя, болван, — тычет пальцем в чужой лоб. — За столько лет ты этого не заметил?       У Кима кавардак нарастает в душе. Он был уверен, что контролирует свои эмоции, но, услышав эти простые слова, теряется. Сердце ускоряет разбег. Глаза жадно исследуют чужие черты, и кажется, что это галлюцинация.       — А как же Чон? — невпопад вспоминается главный соперник. Джин хмурит брови не понимая вопроса.       — При чем тут Чон? — сомневается. Не находя себе места, Намджун хватается за голову и ерошит короткие волосы. Мысли всё сильнее захлестывают, отнимая много сил.       — Ты не собираешься начать отношения с Чоном? — ставит Джина в тупик.       — А должен? — изумляется.       Сокджин с удовольствием наблюдает за трансформацией туповатого боксёра. Как постепенно осознание ложится на его плечи.       — Скажи, что у тебя с Чоном ничего нет! — Джун бросает в парня требование. В ответ поступает молчание. Это изводит Кима до нервных судорог.       Приближаясь ближе, Намджун упирается в ручки стула.       — Скажи, что у тебя с Чоном ничего нет.       Сокджин прищуривает глаз.       — Скажу, если пообещаешь поговорить с Хосоком. Я слышал, как студенты юридического в кафе обсуждали инцидент с дракой. По их мнению, Ким Тэхёну грозит срок, если Хосок даст показания.       Отшатываясь, как ошпаренный, злобно таращась на говорящего, Намджун качает головой. Он не хочет этого слышать. Не может предположить, что его Сокджин стоит на стороне врага.       — Хочешь заступиться за этого ублюдка? — шипит озлобленно.       — Хочу дать Чонгуку возможность доучиться, — исправляет Джин, но, понимая, что это не действует, быстро добавляет: «Я люблю тебя».       Уловка срабатывает. Озлобленность растворяется. Намджун не может злиться, слыша эти слова.       — Я сделаю всё, что хочешь за такое признание, — тянет парня со стула. — Но не переусердствуй. Спасать шкуру этому придурку я не стану. Только попрошу Хосока промолчать.       Большего и не требуется. Сокджин доволен результатом этого вечера и с большим удовольствием поддаётся. Он позволяет себя целовать и уже сам предлагает выключить свет.

***

      Приближаясь в темноте к своей двери с черепом, парень невольно улыбается. Теперь он более чем согласен с этим изображением. Агрессивный Ким приносит ущерб здоровью наравне с сильнейшим ударом тока. Только это скверное сравнение. Чонгук не хочет, чтобы так было.       Старательно тихо открывая дверь в комнату, младший замирает в ступоре, пялясь на помятого, дерганого соседа.       Тэхён сидит на стуле и, широко расставив ноги, канцелярским ножом спиливает с руки куски гипса.       — Что ты делаешь? — скидывая тапки, приближается и садится рядом на стул.       — Как видишь, — сухо отзывается Ким. Он словно и не засыпал в чужих руках, не просил признаний и ласки. Это уже не тёплая женственная личность, а побитый жизнью мужчина, уставший от этих ударов судьбы.       Тяжело вздыхая, Чонгук накрывает окровавленный испорченный гипс своими пальцами в знак поддержки, но Тэхён по инерции режет их лезвием.       — Ой, — растерянно отдергивает руку.       — Порезал? — виновато бубнит старший. — Зачем руки суёшь? Дай посмотрю.       Порез не смертельный. Кровь едва заполняет ранку, а Ким слизывает её языком.       Таращась на происходящее, Чонгук хочет что-то спросить, но Тэхён сам всё выкладывает.       — Когда я спал, мне позвонил отец, — и можно больше не продолжать. По скорби в голосе понятно, что ничего хорошего дальше не произошло.       Сжимая чужие пальцы в своей руке, Тэхён хочет высосать из Чона поддержку и заверение, что он не одинок. Ким мечтает услышать что-то тёплое, чтобы понять: он в безопасности.       Но Чонгук ничего не знает о жестокости мистера Кима и потому не сможет прочувствовать всей трагичности момента.       Вопреки мыслям старшего, парень рядом с ним более чуток, чем ожидалось. Поднимаясь со стула, он делает один разделяющий шаг и, останавливаясь между разведённых ног, смотрит на старшего сверху вниз.       — Я не оставлю тебя. В моей жизни нет никого дороже. Ты заменяешь мне всех. Даже если тебя отчислят, я уйду за тобой. Буду жить в картонной коробке под твоими окнами, чтобы утром и вечером целовать твои руки.       У Тэхёна дрожит губа. Он обхватывает обеими руками талию младшего и сильно сжимает её, тыкаясь носом в живот.       — Я люблю тебя, — десятки раз повторяет, как помешанный. Всю жизнь один против всех и всего. Тэхён готов отдать всё, что имеет, за того единого, кто, не боясь трудностей, встал на его сторону.       — Ты меня раздавишь, — Чонгук улыбается и пытается расслабить на себе захват анаконды. Но глубоко внутри зреет убеждение, что визит отца для Кима чересчур опасен.       Расцепляя руки, Ким сажает младшего к себе на колено. Чон сконфужен таким положением, но сидит смирно. Перебирая отрастающие светлые пряди, ждёт, что судорожный выдох вынесет с собой гнетущие Тэхёна слова.       — Он меня оскопит, — тихо признается старший, не поднимая влажных глаз.       — Что? — заминает Чонгук. — Это же… — боится продолжить.       — Да, — кивает головой Ким. — Он сказал, что не намерен терпеть моё поведение. Что я не справляюсь с ролью мужчины. Он сломает меня.       Поднимая голову, Тэхён смотрит в изумленные глаза младшего и не может прочесть, что творится у того в голове.       Не долго думая, решает выяснить напрямую: «Будешь ли ты со мной, если я стану женщиной?».       — Шутишь? — слишком восторженно реагирует Чон и тут же осекается.       Тяжёлый недовольный взгляд придавливает.       — Ты тоже считаешь, что я плохой мужчина?       Хлопая глазами, Чон не знает, что и сказать. Ему ещё не приходилось размышлять о таком. Он может оценить человека, но не мужчину, которой по щелчку пальцев может стать женщиной.       — Ты не плохой, — ерзает на чужом колене. — Ты сильный, уверенный в себе.       Замолкает, не зная, что ещё сказать. Ким действительно очень нравится младшему, но больше привлекает его мягкая часть. Нежный и ласковый Тэхён нравится парню намного больше.       — И всё? — хмыкает Ким. — Не густо.       — А что ты хотел? — хочет оправдаться Чон. — Я рядом с тобой слабый. Это унижает моё достоинство. Как я могу любить девушку, которая сильнее меня?       Ким недовольно кривится.       — То есть ты не любишь меня целиком. Тебя интересует только вагина. А зачем мне, как девушке, такой слабый парень? Ты же не сможешь защитить меня, — фыркает и скидывает Чона с колена.       Только сейчас Чонгук осознаёт, что наговорил.       — Тэхён, прости. Я не подумал. Ну, прости. Я люблю тебя всякого. Ну не дуйся, — снова лезет на колени и обвивает шею.       Тэхён позволяет забраться «на ручки», но сам больше не обнимает. Настроение совсем растворяется в тумане мрачных мыслей.       Не зная, как расшевелить старшего, Чонгук целует шею и жарко шепчет на ухо: «Хочешь я тебя поцелую?».       — Не хочу, — фыркает Ким.       — Тогда чего ты хочешь? — ерзает на колене.       — Туда хочу, — кладёт ладонь на ягодицу, и она прожигает ткань. — Последний раз. Завтра мне уже будет нечем.       Чон напрягается. Он не верит в кастрацию старшего. Не хочет отдавать себя на растерзание, но взгляд Кима так печален сейчас.       — Мне снова будет больно, — дуется младший.       — Я буду осторожнее, чем тогда.       Разжигаемый порывом страсти, Тэхён обхватывает Чона в тиски рук. Целует жадно и голодно и младший начинает всё меньше сопротивляться себе.       — Если только осторожно, — шепчет в чужие губы, наслаждаясь проникающей под одежду рукой, забинтованной в колючий изрезанный гипс.