Intersex

                  Десять лет спустя.       — Иди ко мне, крошка.       Устроившись на кровати, Тэхён лежит, раскинув ноги и заложив руку под голову. Его горящий взгляд раздевает партнёра, медленно ползущего на коленях.       — Ты был хорошим мальчиком?       Протягивая руку, Ким цепляет колечко на ошейнике и тянет послушного «пса» ближе к себе.       — Смотри, что я для тебя купил, — достаёт из-под подушки маленькую баночку и ложечку ей под стать.       «Пёс» давится смехом, разрушая атмосферу интимности.       — Это что? — хохочет в голос, поднимаясь с колен и забираясь на кровать. — Что это за фигня с ложкой? — крутит в руках стеклянную баночку.       Тэхён дует губы. Совершенно не так он себе представлял этот момент. Романтик полностью испорчен.       «Нельзя было устраивать это утром. Нужно было подождать ночи». Ругается про себя мужчина и пытается отнять покупку.       — Подожди, — не отдаёт Чон. — Это креветочный мусс? Ты решил намазаться этим?       Заливистый хохот заставляет дрожать не только стекла, но и старшего от негодования.       — Отдай сюда, — злится Ким и вырывает ложку из рук. — Что я ещё мог придумать? От сладкого тебя, видите ли, тошнит, — кривляется, передразнивая.       Вскакивая на ноги, Чон топчет кровать и открывает упаковку с характерным щелчком. По комнате разносится солёный запах морепродуктов и кислинка творожного сыра.       — Уум, — вдыхает из баночки и не поддаётся трепыханиям старшего. Смеясь, тычет головку опадающего члена в холодную субстанцию. — Оо, приятно, — дразнит Кима, толкаясь в банку глубже.       Содержимое вываливается, падая на кровать. Тэхён злится ещё сильнее, вскакивая с постели на ноги.       — Ты что творишь?! Это же мамин подарок! — скидывает с дорогого постельного белья разваленный мусс.       Чонгук не останавливается. Эта затея с использованием еды в ролевых играх сначала повергла его в шок, но сейчас становится заметна разница между обыденностью и экстримом.       Выпячивая таз вперёд, младший маячит испачканым пенисом перед носом Тэхёна.       — Слизывай, — не то смеясь, не то серьёзно.       Ким застывает от неожиданности. Смотрит снизу вверх на наглую улыбку младшего.       — Ты с ума сошёл? — не верит в реальность предложенного варианта. — Как ты со мной разговариваешь? Я генеральный директор холдинга. Ты забыл? — строит из себя задетого неподобающим отношением.       — А я тренер по тхеквондо. Может, не будем спорить, кто сильнее.       В соседней комнате раздаётся звонок. Чонгук округляет глаза от изумления.       — Который час?! — вскрикивает и, хватая Кима за голову, действует на опережение. — Слизывай ты уже, — заламывает руки упирающемуся старшему.       Тэхён смеётся и, поцеловав голый пах, резво вырывается и убегает. Через минуту возвращается с телефоном в руках.       — Это Хосок. Сейчас снова будет орать, — заявляет со знанием дела.       Едва принимая звонок, на Чона сыпется шквал обвинений.       — Где тебя носит, сукин сын? — приглушенно шипит голос в трубку. — У Юнга первые соревнования, ты забыл? Неужели ты не придёшь?       Поменявшись в лице, младший только мычит в трубку. Спрыгивая с кровати, бежит в ванную, поскальзываясь на разбросанном муссе по полу.       — Я буду, Чон! Дай мне пять минут! — кричит в ванной и отменяет вызов. — Тэхён! Я теперь буду вонять моллюском на километр! Заводи скорее машину!       Заранее зная результат этого звонка, презентабельный Ким облачается в заготовленный ярко-красный костюм и зачесывает волосы. Словно и не было никакой возни в постели пару минут назад. Чонгук бежит из ванной и торопливо ищет, что надеть в гардеробной. За столько лет Чон так и не обзавёлся своими вещами, хотя его вкусы в одежде сильно отличаются от предпочтений старшего.       — Ну почему так много всего, а мне нечего надеть? — шуршит вешалками на штанге.       — Успокойся. Я всё приготовил здесь, — лениво растягивая слова, Тэхён отходит от зеркала.       Бросая бешенный взгляд по комнате, младший находит одежду на спинке кресла. Свободная футболка и спортивного кроя штаны идеальный вариант для вечно движущегося Чона.— Тэхён, ну давай быстрее. Мы же опоздаем, — волнуется парень, натягивая одежду.       — До начала ещё больше часа. Мы всё успеем, — невозмутимо отзывается Ким и замечает ошейник с шипами и колечком на шее «питомца».       Привычка носить дома эту вещь сейчас и вовсе стёрла в памяти необходимость её снять. Хмыкая, коварный мужчина не собирается подсказывать.       — Пойдём, пойдём, — подталкивая старшего к лифту, Чонгук нажимает кнопку вызова. Шум механизма едва слышен сквозь долбящий по ушам пульс.       Кабинка прибывает в квартиру, и только там Тэхён цепляет пальцем колечко. Рывком притягивая к себе младшего, властно целует.       — Ты забыл взять поводок, — насмешливо шепчет прямо в губы.       Округляя глаза, Чон хватается за шею. Торопливо расстегивая застёжку, чертыхается на забывчивость.       — Ты раньше сказать не мог? — обиженно дует губы. Спрятав аксессуар в карман, злится и прижимает старшего к стенке кабинки. — Я заставлю тебя слизывать с меня мусс, — угрожает, недвусмысленно поглаживая шею.       — Я предпочитаю сливки, — ехидничает старший и, быстро чмокнув в щеку, покидает кабинку с невозмутимым надменным лицом. Любезничать и быть приветливым с чужими Тэхён за столько лет так и не научился.

***

      В спортивном зале Куккивон сегодня много людей. Болельщики и родители начинающих спортсменов с предвкушением занимают места на трибунах. Чонгук напористо проходит мимо сидящих и тянет за собой яркое красное пятно, лениво переставляющее ноги.       Детские соревнования не самая интересная забава для Тэхёна, но разве он мог не прийти.       — Ты ещё дальше не мог места занять? — недовольно ворча, Чон ударяет приятеля в плечо и присаживается рядом.       Хосок явно издергался, боясь, что Чонгук не успеет и его маленький Юнг очень расстроится. Пятилетнему сынишке дядя Чони дороже любимого отца. По крайней мере, ревнивый Хосок именно так и считает, тайком наблюдая, как старый знакомый играет с его ребёнком.       Изначально всё складывалось не так безоблачно. Мужчины долгое время не общались, но два года назад от Хосока ушла жена и понеслось. С трехгодовалым мальчиком, что часто болел, нужно было кому-то сидеть. Вызвавшись помочь всего лишь раз, Чонгук утонул в ребёнке, с горечью вспоминая страшный момент своей потери.       Юнг проникся взаимной симпатией, и когда взмыленный Хосок приехал забрать сына, то услышал, что «дядюшка Чони – мой второй папа». Так и повилось. Чоны растят мальчика вместе, смело передавая его друг другу на выходные.       Со сложившейся ситуацией Киму приходится мириться. Он первое время ждал, что страсть к ребёнку пройдёт, что муж наиграется. Только спустя полтора года до Кима дошло, что его значимость в глазах младшего сильно подвинута и наравне с ним встаёт маленький Чон.       В какой-то момент были слезы и даже скандалы, но риск расставания превзошёл ревность. Боясь, что Чонгук предпочтёт ему ребёнка, мужчина остепенился. Так и живёт. Ходит с Чонами по детским праздникам в саду, по выходным на пикники в парки. Дважды катался на аттракционах и, объевшись сахарной ваты, мучился с болью в животе.       Юнг вызывает тёплые чувства. Тэхён даже может признаться, что прикипел к мальчику, но как не крути, он чужой. Только голодный до общения с детьми Чон на всех правах считает его своим.       — Дядя Чони! — кричит мальчишеский голос.       Выбегая на додянги юные спортсмены предстают перед публикой.       Дети машут руками, зовут своих родителей и улыбаются. Юнг смотрит на отца с любовью, а на соседствующего дядю с обожанием. Пока один упорно трудится на работе, другой берёт мальчика на тренировки к старшим ребятам, и те охотно учат Юнга правильно махать ногами.       — Это мой сын, понял? — ревностно шипит Хосок, улыбаясь ребёнку с трибуны.       — И мой, — дразнит Чон.       Вечное противостояние веселит обоих. Оно разбавляет пресную жизнь Хоби, что давно остался один. По факту он всегда был одинок, даже когда женился. Мони была отличной девушкой, пока не узнала правду: она всего лишь замена другого человека.       Так и не сумев отыскать хромого щуплого студента в огромном Париже, Чон потратил четыре года, колеся по всей стране. Там он и познакомился с матерью Юнга. Выучил французский. Отработал во многих местах и познал культуру нации.       Достигнуть окончательной точки, пункта своего преткновения парень смог только когда на свет появился Юнг. Это стало опорным столбом для Чона, и он легко пережил развод.       Переезд дался непросто. Тогда на помощь пришёл Тэхён. Хосок долго благодарил бывшего друга за неоценимую услугу. Ким рад был помочь, но и не думал, что это дело выйдет ему таким боком.       Складывая из рук рупор, Чон кричит громче всех своему любимому ученику. Поддерживает его перед дружеской встречей, в которой Юнг обязательно победит. Чонгук ни капли не сомневается в способностях «своего сына».       — Перестань вести себя так, словно Юнг твой. Он мой ребёнок, — изводится Хосок, толкая младшего.       — Я ращу его с трёх лет. Он мой, — противоречит Чон, свято веря, что имеет права на воспитание мальчика.       — А я ращу его с пелёнок. Я биологический отец, — упирается настырный Хосок. В такие моменты он жутко ненавидит противника и сожалеет, что попросил его посидеть с Юнгом два года назад.       — Я бы тоже растил его с пелёнок, если бы ты привёз его раньше. Какого чёрта ты так долго торчал во Франции?       Упрёк более чем не уместен. Даже Тэхён, давно переставший реагировать на подобные перепалки, понимает, что вопрос ниже пояса.       — Перестаньте, — осекает обоих, замечая потухший взгляд Хосока. Идеализировав образ какого-то молодого студента, мужчина десять лет живёт с его образом в голове. Тэхён даже не помнит, как выглядел тот Пак Юнг, а Хоби мечтает о нём столько лет. — Юнг – ваш общий ребёнок, поймите. Он любит вас одинаково.       — Почему он любит его также, как меня. Я же отец, — обиженно, по-детски не соглашается Хосок.       — Посмотри на ситуацию с другой стороны: у твоего сына целых два отца, а у двадцати процентов детей в стране их вообще нету. Просто порадуйтесь за ребёнка и прекратите его делить.       Разумный Ким отнимает внимание. Взорвавшийся зал оповещает о чьей-то победе. Пропустив само свершение, Чоны одновременно подскакивают, понимая, что их сын победил.       Отбивая ладони, стараются звучать один громче другого. Соперничество течёт в крови, хоть оба и понимают слова Тэхёна.

***

      Уже в кафе, занимая столик и сажая между собой победителя, Чоны продолжают спорить, что лучше купить Юнгу в награду.       — Фисташковое мороженое.       — С шоколадной крошкой.       Устав от бесконечных перепалок, Ким тяжело вздыхает и ведёт мальчика к витрине.       — Юнг, твой папа и дядя Чон никогда не договорятся. Какое мороженое ты хочешь сам? — наклоняясь до уровня ребёнка, Тэхён смотрит на возможные варианты детскими глазами. Он и сам до жути любит мороженое, но статус не позволяет его есть.       — Я хочу вот это, вот это и то, — тычет пальцем в стекло витрины.       Несмотря на юный возраст, Юнг давно не так уж и мал. Он побаивается Тэхёна. Этот дяденька кажется добрым, но его суровый взгляд часто заставляет колени трястись. Между тем от него вкусно пахнет мамой. Именно так ассоциирует мальчик женский аромат духов, обволакивающий всегда яркого и красивого мужчину.       Без уточнений конкретного выбора, Тэхён просит наполнить розеточки всеми любимыми самим вкусами, надеясь, что хоть в чём-то да он угадал. Счастливый ребёнок бодро шагает обратно к столу, за которым почти разразился тихий скандал.       — Мы купили мороженое, — спокойной заявляет Ким, усаживая Юнга рядом с собой. Чоны замолкают в недоумении. Официанты несут заказ, полностью заставляя стеклянными формами стол.       — Зачем так много? — ужасается Хосок. — Юнг заболеет.       — Ничего не случится, — недовольно противоречит Ким. — Прекратите его опекать.       Немного склоняясь к застывшему мальчику, Тэхён тихо шепчет: «Попробуй все по чуть-чуть. Выбери самые вкусные, а я постараюсь запомнить, — заставляет расплыться в счастливой улыбке. Маленькие молочные зубы очаровывают старшего. — Только не выдумай заболеть, а то твой папа будет меня ругать».       Получая разрешительный кивок от отца, мальчишка пускается пробовать вкусы. В его жизни никогда не было столько холодного мороженого и таких тёплых и безопасных взглядов вокруг.

***

      Отметив победу маленького чемпиона, мужчины собираются разъезжаться. На улице сгущаются сумерки, и лёгкая курточка на Юнге не даёт должного тепла.       Крепко прижимая мальчика к груди, Чонгук сожалеет, что час расставания наступил так быстро.       — Приедешь ко мне на выходные? — тихо уговаривает, неся ребёнка на руках.       — Не смогу. Папа сказал, что мы летим к бабушке Бланш в Страсбург. Она приболела и просит нас приехать повидаться.       Чон замирает от взбудораженных искр волнения внутри себя. Хосок ничего не сказал за весь вечер о скором отъезде. Что он задумал, не известно, а потому Чонгук не намерен молчать.       — Хоби, — сбавив обороты и более примирительно, — куда ты увозишь Юнга?       Останавливаясь на полпути, разговор прерывается на полуслове. Удивлённый Ким оборачивается к мужу. Хосок виновато опускает голову.       — Старушка Бланш приболела. Она слёзно просит привезти к ней внука. Мы не навещали её все два года, как вернулись сюда.       Наблюдая и внимательно вслушиваясь в каждое слово, Тэхён следит за реакцией младшего. Плотнее сжимая тельце в руках, Чон с паникой в глазах смотрит на друга.       — Ты же вернёшься? Ты же не заберёшь его у меня?       Юнг обнимает ручками шею любимого дяди и прячет свою большую и чистую слезу. Папа не одобряет мужские слабости, потому ребёнок бесшумного переживает предстоящую разлуку.       Теряя свой приподнятый настрой, Тэхён молча отступает в сторону. Он всегда с обожанием смотрит на младшего в компании Юнга. Представляет, каким бы потрясающим отцом стал Чонгук. Эти мысли всегда больно ранят ржавыми лезвиями. Достав телефон, привычно делает несколько кадров. Это особая традиция: запечатлеть наиболее эмоциональный момент.       — Не заберу, — совсем смягчается старший. Хосока подкупает любовь друга к его сынишке. Понимая, откуда такая привязанность, он никогда не отнимет у Чона возможность побыть отцом. — Нас не будет всего две недели. Прилетим и сразу к тебе. В садике начнутся маленькие каникулы. Юнг поживёт у тебя неделю.       Мнение Тэхёна никто не спрашивает. Мужчина не очень любит длительное пребывание ребёнка в квартире. Слишком много шума, игрушек, и всё внимание Чона переходит на младшего. Ким не против повозиться вечером после работы на мягком ковре, но семь дней для этого многовато.       — Нам пора, — хладнокровно оповещает, что час расставания настал.       Стрелки на золотых часах отмеряют расстояние. Чонгук с болью в сердце ставит «сына» на ноги и наблюдает, как он садится в такси. Хосок поджимает губы, с трудом осматривая убитое состояние друга.       — Не грусти. Мы улетим завтра утром. Вернёмся через четырнадцать дней. Не скучай, — раскидывает руки и Чон обнимает в ответ. Ссоры забыты, и только тоска выползает из тайников души, чтобы увидеть свет.       Подталкивая в плечо, Ким вырывает мужа из объятий.       — Поедем, Чонгуки. Чем дольше проводы, тем больнее сердцу.       Хосок послушно садится в салон и открывает окно. Маленькая ладошка машет на прощание. Чонгук молча глотает ком в горле.       — Поехали, милый, — Тэхён настаивает и подводит к двери.       Помогая усесться в салоне, быстро обходит капот и садится за руль.       — Ну что ты расклеился, Чонгука. Хосок сказал же, что привезёт Юнга через две недели.       — А что, если не привезёт? — сокрушается младший, злясь на равнодушие Кима. Его очень часто задевает осознание, что Тэхён не любит детей. Он не умиляется их мордашками и не протягивает руку погладить крохотную кисть. Не ищет повода для встречи с Юнгом и фыркает, когда мальчик задерживается в гостях дольше, чем на пару дней. — Он же мне как родной. Неужели ты не понимаешь? — ломает брови в гримасе жалости.       — Понимаю, — кивает Ким, выезжая с парковки. — Потому и терплю всё это. Мне давно опостылел Чон, со своей больной фантазией о каком-то там парне. Как можно положить жизнь на поиски песчинки в пустыне? — пренебрежительно качает головой.       — Ты бы так не сделал, если бы я пропал? — настраивается поругаться младший.       — Ты не пропадёшь. Ты не можешь без меня жить, — самонадеянно заявляет Тэхён и бросает косой взгляд на Чона.       Мужчина на пассажирском повержено молчит. Ему нечем крыть такой железобетонный аргумент. Он действительно задохнётся без своей экстравагантной супруги в первые же сутки.       — И всё же? — осторожно пробует пробиться до истины. — Ты бы искал меня много лет?       — Нет, — быстро заявляет Ким, отрезвляя. — Я бы нанял сыщиков, и тебя отыскали бы в тот же день.       Откинув подлокотник и достав из тайника ошейник, Тэхён кладёт его на колени младшего.       — На вот, лучше надень. Это тебя успокоит и остепенит твой неразумный полёт фантазии.       — Да иди ты, — обижается Чон и закидывает аксессуар через плечо на заднее сидение. — Вечно ты всё приземляешь. Скупая на чувства скряга.

***

      «Последний выход на ринг. Мой последний поединок».       Намджун стоит в комнате перед зеркалом и рассматривает себя. Четыре шрама украшают брови, нос и щеку. Исковерканное лицо – плата за славу.       На днях известному в стране спортсмену исполнилось тридцать три. Намджун, как истинный христианин, верит в силу этого возраста, а потому решился завершить карьеру именно сейчас, на пике своего взлёта. В тяжёлом весе ему нет равных, а значит, он сойдёт с пьедестала непобеждённым. Останется пожизненным победителем.       До боя ещё шесть часов. В этот день нет тренировок. Намджун не выходит из квартиры последние три дня. С момента конференции, где он впервые встретился со своим соперником, жизнь замерла, концентрируясь на самом важном. Джун собирается с мыслями.       Потеряв на своём пути любовь и всех студенческих приятелей, Ким жил только спортом. Сейчас настаёт момент вернуть утерянное. Пришло время подумать о семье. Родители начинают намекать на желание иметь внуков.       Телефонный звонок отвлекает от созидания. Отворачиваясь от отражения, мужчина сметает с себя налёт забвения и быстро включается в бурлящую, ещё не изменившуюся жизнь.       — Тренер Го ждёт тебя в зале. Поторопись, — рапортует жёсткий голос крошки Михи. Молодая женщина уже три года занимает пост личного помощника боксёра, его наставника в бытовой жизни и администратора рабочих вопросов. Намджун привык к её крупной фигуре бодибилдера, сильному волевому голосу и такому же устойчивому характеру. Симпатии, как женщина, Михи не вызывает, но она достаточна проста и понятно.       «Возможно с ней будет легко». Пропускает мысль и, не удосужившись ответить, молча отменяет звонок.

***

      Всё утро Чонгук то и дело подходит к окну. Смотрит тоскливым взглядом в небо, провожая «сына» в мыслях. С тех пор, как они познакомились, Юнг ещё ни разу не покидал его. Они стабильно виделись хотя бы раз в неделю.       — Ты навеваешь тоску, — распустив шёлк халатика, как парус, Тэхён стремительно приближается. Обнимает младшего со спины, врезаясь в неё грудью. — Самолёты не пролетают над нашим домом. Какой смысл пытаться увидеть?       — Я не пытаюсь, — поглаживая всю длину крепкой руки, Чонгук устраивает голову на плече Кима. Теперь он смотрит в потолок, в котором отражается его прежняя жизнь: смятая постель, растрепанный Ким и его нежно-персиковый халатик с потерянным где-то поясом. Их спальня полна любви и спокойствия. Жизнь слаженна и отточена, но в ней всегда есть одно местечко для мальчика, так гармонично разбавляющего тишину в большой квартире.       — Ты источаешь грусть. Мне некомфортно, когда ты скучаешь. Хочешь, сходим сегодня вечером в клуб? — сверля плечо подбородком, намеренно давит на него с силой.       — Нет. Надоело. Я уже нагулялся в таких местах, — недовольно отвечает Чонгук.       — Может, тебя пригласить в ресторан? — напор на плечо становится значительно слабее. Тэхён не любит меланхолию и уныние, а младший полон невеселых мыслей.       — Поедем в парк на закате. Сядем на траву у пруда, как раньше, — мечтательно предлагает Чон.       Ким усмехается. Его поражает способность мужа из «ничего» устраивать драму.       — Как скажешь, — отрывается от тела. — Только к началу заката я могу не успеть. У меня сегодня переговоры с застройщиками. Малазийцы не простой народ. Во всём ищут выгоду. Так и смотри, чтоб не облапошили, — выносит из гардеробной особенный счастливый костюм.       Привыкнув к деловому образу Тэхёна, Чон не замечает косых взглядов в свою сторону. В высшем свете давно отгремели пересуды по поводу внешности Ким Нарэй, наследницы несгибаемого старика Кима.       Темно синий костюм с приталенным силуэтом очень точно подчёркивает стройную талию. Белая сорочка из легкого батиста приятно прилегает к коже. Тэхён привычно зачесывает назад длинные волосы, затягивая их в короткий тугой хвост.       — Ну как я тебя? — разводит руки и ждёт комплимента.       — Ты слишком хорош для мужчины, — размыто ворчит Чон.       — Потому что на работе я женщина, — мягко улыбается Ким и, приблизившись, целует в колючую щеку. — Мне пора в офис, милый. Не скучай. Я люблю тебя.       Провожая взглядом удаляющуюся спину, Чонгук не может скрыть разочарования. Он всё больше чувствует себя безнадёжным. Безнадёжно влюблённым в самую некрасивую и несексуальную женщину и самого горячего и нежного мужчину.       — Надо же поймать такую удачу, — хмыкает Чон, слушая, как лифт увозит жену из квартиры.       

***

      Порт Фамагусты. Северный Кипр.       Крик чаек смешивается с шумом подъемного крана и криками рабочих. В воздухе пахнет солёной водой, рыбой и перемесью солярки с керосином.       Важный инспектор не спеша прогуливается по причалу, наслаждаясь концом рабочей смены и ожиданием скорого ужина. В его нечитаемым взгляде не возможно определить настроение, но, закуривая, наблюдатель выдаёт сам себя.       — Инспектор Мин! — от огромной восьмидесяти метровой баржи бежит немолодой шкипер. Ветер подхватывает его бескозырку и срывает с головы, но опытный моряк ловко ловит её. — Инспектор!       Юнги останавливается. Он никогда не подходит к судам с сигаретой. После единственного в своей жизни пожара на частной яхте смотрящему хватило опыта на всю жизнь.       Тщательно затушив окурок, держит его в кулаке.       — Что такое, Талип? — хмурит брови.       — Стивидоры разбили два пакета досок при укладке их в баржу, — выпаливает на одном дыхании, едва переводя дух. — Это непостижимо неквалифицированные рабочие. Часть груза упала в воду. Доски мокрые и грязные. Такой заказ невозможно отправлять покупателю. У нас возникнут проблемы.       Нахмурившись ещё сильнее, Мин задумчиво смотрит вдаль, улавливая колебание моря.       — Нужно составить акт. Ты написал докладную, что испорченный товар – следствие действий работников стивидорской компании? Кто отвечает за погрузку?       Шкипер шаркает ногами, чувствуя, что вся вина сейчас плавно сползет с его плеч и ляжет на чужие.       — «Харам Стивидоринг». Только это ещё не всё, — робко добавляет, потирая ладони.       — Что ещё? — ворчит инспектор.       — Стальные стропы повредили груз.       Юнги бросает на старшего зоркий недобрый взгляд.       — Ты что, не мог им сказать? Такие стропы не подходят. Нужен полиэстер, — сдержанно ругается Мин. Он уже четвёртый год работает в этом порту. За эти время вник в тонкости многих специальностей и знает нюансы работы на погрузке-разгрузке. Более того, он отвечает за порядок действия и качество выполненных работ. Произошедший инцидент сулит много бумажной волокиты и отмену долгожданного ужина.       — Да, я говорил, — печально опускается голова. Талип, отдавший морю большую часть своей жизни, сейчас сожалеет о случившемся, словно в этом его вина. — Я неоднократно предупреждал их бригадира. Он только рукой махал. Говорил: доски прочные, ничего не будет. А они повредились.       Поддерживающие хлопки по плечу приободряют старшего от печали.       — Не твоя вина, Талип, — тихий голос заставляет мужчину поднять выше голову. — Пиши докладную и составь акт. Я займусь претензией к стивидорам.       Получая порцию неотложной работы, Мин удаляется от судов и с удовольствием прикуривает. Задрав голову, выпускает дым в оранжевое небо.       Уже в своей конуре, что громко называется кабинетом, Мин набирает номер верного друга.       — Чимин, не жди меня к ужину… Да, много работы… Буду поздно…       Мечты о тепле уютной квартирки рассыпаются по крупицам. Пак протяжно стонет недовольство. Каждую смену Юнги что-то случается. Они практически не встречаются последнее время. Мин то на смене, то спит.       Понимая, что в очередной вечер он будет один, Чимин убирает вторую тарелку. Сегодня их двадцатая годовщина дружбы, а Юнги даже не вспомнил.       Желая не распустить отчаяние и уговариваясь, что Мин занят серьёзным делом, Пак собирает еду в контейнеры. Если не суждено поесть спокойно дома, то придётся сделать это среди пыльных бумаг, под заунывный крик чаек и плаксивый гудок какого-нибудь Rix Lagoon.

***

      Штормовое предупреждение и ухудшение погодных условий вынуждают пилотов рейса S7 Airlines просить посадки в евроаэропорту Мюлуза.       Стюардесса оповещает о изменении курса, монотонно повторяя информацию несколько раз на двух языках.       — Папа, мы падаем? — ужасается маленький Юнг, цепляясь за руку старшего. Хосок путает его волосы, поглаживая по голове.       — Ну что ты, сынок, — старается быть как можно убедительнее. — За бортом непогода. Начинается сильная гроза. Мы просто приземляемся не в том городе. К бабушке поедем уже на машине.       Сделав несколько петель вокруг аэропорта, лайнер наконец-то идёт на посадку. У мальчика поджимаются колени, когда он видит стремительное приближение земли. Огни взлётной полосы и большие «стальные птицы» встречают очередных путешественников. Юнг кроме сожаления больше ничего не испытывает. Ему хочется домой.       Начинается досмотр, и недовольные пассажиры дисциплинированно сходят по трапу. Продемонстрировав свои документы, Хосок берёт сына за руку.       — Вот, сын, мы на земле, — старается говорить с улыбкой. Самому отчего-то очень хочется назад. Франция ассоциируется с одним единственным человеком, и это мучает душу.       В аэропорту, получая багаж, Чон в одно мгновение теряет сына. Мальчик отошёл всего лишь на шаг, но снующие пассажиры перекрыли ему путь назад, и ребёнок растерялся.       Рассматривая окружающих, Юнг замирает на месте, боясь расплакаться. Его распахнутые глаза полны невыплаканных слез.       — Папа, — тихо шепчет Юнг. Ищет глазами в толпе похожего.       Неожиданно он появляется совсем в другой стороне. Радуясь своей находке, маленький Чон врезается в старшего, обнимает за талию, но его не обнимают в ответ.       — Папа, я так испугался, — щебечет мальчик, не понимая, почему отец так холоден. Поднимает голову и отшатывается. На него сверху вниз смотрят большие серые глаза.       — Ты потерялся? — неожиданно спрашивает незнакомец. Юнг кивает головой, не смея подать голос. Он ошибся заметив дядю в похожей одежде как у отца.       Присаживаясь на корточки, незнакомец стирает выкатившуюся слезу.       — Не плачь. Мы сейчас найдём твоего папу, — уговаривает, осматриваясь по сторонам.       Доверяя доброму дяде, Юнг цепляется за его волосы, устраиваясь на плечах. С высоты человеческого роста видно море голов, но нигде не видать родную макушку.       — Ну что, ты видишь его? — уточняет старший, начиная плавное движение через толпу, ухватив ручку своего чемодана.       — Да! — радостно вскрикивает мальчик и дёргает за волосы. — Он там! — тычет в сторону пальцем.       — Юнг! Юнг! — обезумевший отец кидается на людей, спрашивая о мальчике. — Юнг! Сынок!       Остановившись на секунду, неизвестный задирает голову и пытается рассмотреть свою ношу.       — Тебя зовут Юнг? — удивляется.       — Да, — кивает мальчишка, бросив взгляд вниз. — Это мой папа. Папа! — кричит, размахивая рукой.       Сквозь шум бесконечного потока людей, Хосок слышит детский голос. Кидаясь на звук, не сразу рассматривает, на чьих плечах сидит сын.       — Юнг! — радостно тянет руки.       — Хосок? — незнакомый голос сбивает с толка.       Принимая младшего в объятия, неверяще смотрит на мужчину.       Нет в лице напротив ничего знакомого. В фигуре нет ничего родного. Только глаза, смотрящие в душу, возвращают в воспоминания.       — Юнг? — ошарашенно шепчет Чон. — Это ты?       Человек напротив нервно хмыкает. Отводит взгляд и вновь смотрит на старшего.       — Это я. Не похож?       Как в тумане Чон сверлит глазами найденного. В ушах шумит ураган.       — Я столько лет искал тебя.       — Ты женился. У тебя сын. Я следил за твоими соцсетями, — криво тянет рот Пак.       — Мама давно не живёт с нами, — вставляет своё слово ребёнок.       — Это ничего не меняет, — мужчина грустно качает головой.       — А что мне оставалось делать? Я искал тебя четыре года. Я подал запросы во все колледжи страны. Я прилетал сюда восемь раз на три месяца каждый. Я исколесил здесь всё, — эмоционально обводит круг над головой, — а ты словно и не был здесь, — упрекает, теребя свои слабо затянутые раны.       Юнг опускает голову.       — Я не знал.       — Зато я узнал, что в то время в этой стране было всего тридцать восемь парней с твоим именем. И я видел их всех. Ты даже не представляешь, как сильно я искал тебя, — губы поджимаются от досады. Столько времени прошло мимо. Его не вернуть.       — Ты бы никогда не нашёл меня. Я сменил имя по прилёту. В колледж я поступил уже как Эморри Эркерт, — пытается улыбнуться, но лицо Хосока вытягивается от ужаса. Земля плывёт под ногами. Он столько сил потратил зря. В голове не укладывается.       — Значит, ты реально не хотел, чтобы я нашёл тебя? — с ужасом осознания.       Новоиспечённый Эморри качает головой.       — Я слишком сильно любил тебя. Чтобы хоть как-то спастись от самого себя, сменил имя.       — И как, помогло? — злится Чон, стискивая на руках молчащего сына.       — Нет. Я хотел нарушить планы и, окончив учёбу, вернуться, но узнал, что ты женился. Я не рискнул показываться.       В зале звучит голос, оповещающий какого-то уснувшего пассажира, что его ждут на посадку. Новая волна суматохи колышет воздух. Эморри оглядывается на табло.       — Скоро мой вылет, — с грустью смотрит на старшего. — Между нами всё прошло? — звучит с затаенной надеждой.       — Всё прошло, — опустошенно подтверждает Хосок. Словно лавина сошла с гор и раздавила его своим весом.       — Тогда прощай. Я всё равно буду помнить тебя. Спасибо, что назвал сына одним из моих имён. Не скучай, — широко улыбаясь, гость из прошлого разворачивается и быстро уходит.       Чон стоит, с трудом втягивая в себя кислород. Это больше не Юнг. Это действительно какой-то Эморри. Он не хромает, не носит очки. Он больше не худой. Крупное тело поглотило скелет былого мальчика и переродило его в чужого мужчину. Горький осадок першит в горле и на языке.       — Пап, ты что, плачешь? — удивляется сын.       — Юнг. Ты мой единственный Юнг. Я очень тебя люблю. Поедем к бабушке.       Вынося ребёнка на руках на стоянку такси, Хосок хватает глотками прохладный воздух. Голове становится легче. Это ещё не выздоровления, но оно скоро придёт. Осознание, что пора перелистнуть страницу, неизбежно настигнет.       «Больше нет никакого потерявшегося мальчишки. Всё прошло. Это конец».       Забираясь в такси, называя адрес, мужчина торопится набрать номер друга. Чонгук непременно изводится от разлуки с «сыном». Он сможет и выслушать, и дать совет, и успокоится, зная, что всё благополучно.

***

      Сильно переживая из-за предстоящего боя, Сокджин теребит в руках майку своего мужчины и пытается успокоиться, вдыхая её аромат. В комнате для боксёра сейчас никого нет. Минги ушёл в тренерскую и, наверное, будет не скоро, а Джин извелся ожиданием.       Желудок скрутило, когда месяц назад Ким узнал, кто будет противником его партнёра. Об этой новости пишут во всех модных журналах. Спортивные трансляции прерываются для напоминания о предстоящем поединке.       Не выдерживая напряжения, Джин хватается за телефон.       — Я знаю, что ты занят, но мне очень нужно поговорить, — выпаливает, едва заслышав, ворчливый голос.       — Что тебе надо? — недовольный тон не отталкивает. За столько лет дружбы Сокджин привык к омерзительному характеру Тэхёна и даже сумел его полюбить.       — Мой сегодня выходит на ринг, — словно хвастается.       — В последний раз? — ехидничает Ким, сидя в своём кабинете и шурша бумагами.       — Сплюнь! — ахает Джин. — Ему всего двадцать семь. Рано ещё завершать карьеру, — дует обиженно губы.       — Думаешь, после встречи с Намджуном он не начнёт мочиться в штаны? Ким же абсолютный чемпион в тяжёлом весе, — насмехается Тэхён. Он следит за бывшим сокурсником краешком глаза. Это не составляет труда. Чонгук не пропускает ни один его бой и почти записан в фан-клуб боксёра. Его не принимают туда официально, потому что он умудрился не вовремя вывалить язык. Похвастался, что в студенческие годы победил боксёра в тренировочном зале. Администраторы клуба шутку не оценили и занесли ненормального в чёрный список. С тех пор Чонгук болеет исключительно сидя на диване и просматривая записи, запивает всё это дело пивом.       — Думаешь, у Минги нету шансов? А что, если я подойду к Намджуну? — колеблется Джин. Он давно напрашивается на интервью со звездой, но в редакции всё время отказывают. Даже убеждение, что они вместе учились, не дают редактором повода отправить начинающего журналиста к знаменитости такого масштаба.       — И что ты ему скажешь? — усмехается Ким и параллельно начинает разговор с секретарём. Просит принести документы, перенести встречу и сварить новый кофе.       — Скажу… Скажу… — друг мучается отсутствием идей.       — Скажи ему, что возобновишь с ним отношения, если он проиграет, — Тэхён предлагает неожиданный вариант.       — Да ты что? — поражается Джин. Вскакивает с диванчика на ноги, но в комнату входит Минги. — Повиси немного. Я отойду.       Подмигивая боксёру и отвечая ему жестами, Джин выскакивает в коридор. Не зная внутренней проекции арены за разговором перемещается, не осматривая местность.       — Ты что несёшь, Тэхён? — со свистом шипит в трубку друга. Отдаляясь от комнаты, начинает повышать голос. — Между нами всё кончено больше десяти лет назад. Я за это время мог трижды жениться.       — Но не женился, — ехидно уточняет Ким. — Этот Минги у тебя какой по счету? Девятый?       — Седьмой, — недовольно признается Джин.       — Седьмой. Ты ни с кем не встречался больше года, а с Джуном был больше трёх лет. Это не кажется подозрительным?       — Нет, — рявкает в ответ и отступает.       Какие-то рабочие тащат стремянки и непонятные огромные пластиковые колпаки. За ними следом торопливо шагает неизвестный в деловом костюме и недовольно смотрит на бездельника.       — Что ты тут стоишь? Работы невпроворот, а он по телефону треплется. Быстро иди в костюмерную и разнеси приготовленную форму спортсменам. Через полтора часа бой.       Хлопая глазами, Джин стоит с открытым ртом. За кулисами арены нет посторонних. Здесь либо рабочий персонал, либо поддержка боксёров. Видимо, Кима спутали с первым вариантом.       Желая избежать лишнего внимания, Джин быстро переспрашивает: «А куда идти?». Он готов сходить в костюмерную, но лишь за халатом и шортами своего боксёра. Намджун пусть хоть голый выходит.       Представительный мужчина в костюме недовольно тычет пальцем в конец коридора. Этого достаточно для направления.       — В тебе разглядели обслугу? — счастливо хохочет Тэхён, подслушав весь разговор.       — Заткнись, зараза. Пойду за костюмом Минги. Скоро выходить на ринг, — быстро отменяет вызов.       Сокджин искренне верит, что ни за что не клюнет на возможность приблизиться к бывшему парню. Он полон решимости забрать только один комплект, но с замиранием сердца уточняет у сотрудника по костюмам: «А где второй?».

***

      Расхаживая в предвкушении по квартире, Чонгук повторяет заранее продуманный диалог. Выбирает варианты наиболее весомых аргументов. Ему необходимо убедить Тэхёна в важности предстоящего момента. Это историческое событие, когда выдающийся титулованный боксёр завершает карьеру и навсегда уходит из бокса. О том, что Намджун не планирует связать свою жизнь с тренерской деятельностью, Чон знает из пресс-конференции, что прошла две недели назад.       — Тэхёни, — срывается с места, едва входная дверь тихо хлопает.       Мужчина, тихо вздыхая, снимает с ног обувь. Его кожаные туфли, сшитые на заказ, граничат между мужской моделью и женскими лоферами. Интересная коллаборация вызывает удивление, впрочем, как и сама натура Ким Нарэй.       — Что такое? — словно не подозревая, Тэхён делает вид вымотанного делами человека. Шлепая босыми ногами по полу, с удовольствием чувствует прохладную поверхность. — Как же хорошо вернуться домой, — падает в руки младшего.       — Ужинать будешь? Я приготовил. Хочешь, налью ванну? — предлагает Чон, не зная, с чего начать.       — Вот так всегда, — улыбается Ким. — Раз ты готов для меня расстараться, значит, тебе что-то нужно.       — Не так уж часто я о чём-то прошу, — дуется младший и собирается отойти.       Хватая за руку уходящего, Тэхён заставляет вернуться на место. Обнимая покрепче зачесывает одной рукой тёмные волосы.       — Хочешь, я угадаю, что тебе нужно? — мурлычет в ухо, покрывая его испариной, а потом лижет языком.       По плечам Чонгука проходит крупная дрожь, содрогая тело. Все бытовые желания быстро уходят на второй план, от дыхания старшего сводит зубы.       — И что же? — язык сохнет во рту.       — Ты хочешь… — Ким выжидает время. — Попасть на поединок между Ким Намджуном и Кен Минги. Я прав? — продолжает жарко дышать в ухо, разгоняя внутри младшего кровь.       Щеки румянятся от эмоций. Обхватывая стройную и не маленькую талию мужа, Чонгук рывком отрывает его от пола.       — Как ты узнал? — обхватывая ягодицы, позволяет обвить себя ногами.       — Мне звонил Джин. Бой состоится в арене Чжунгу. Кен его нынешний парень, — путая пальцы в волосах, Ким поблескивает глазами. После трудоемкого дня хочется раствориться в любимых руках, но эта встреча двух громил больше не повторится.       Унося старшего на диван, Чон усаживается вместе с ношей. Тэхён кряхтит, вынимая зажатые ноги, и смешит своей неуклюжестью.       — А ещё говоришь, что я неповоротлив как панда, — насмехается Чонгук.       — Вот будешь в моём возрасте, тогда и поговорим, — сдувая чёлку со лба, недовольно пыхтит старший. — Надо собираться. У нас осталось всего сорок минут.       Расплываясь в победной улыбке, Чон встаёт вместе с грузом на руках и быстро перемещается в спальню. Заталкивая Кима в гардеробную, просит выкинуть ему оттуда что-нибудь стоящее.       Тэхён просовывает руку в щель и впихивает младшему плечики с полуспортивном костюмом. Пиджак и брюки без стрелок украшены синим лампасом в тон самому наряду. Чонгук не любит одежду, сковывающую движения, но, вздохнув, радуется, что Ким хоть галстук на него не надел.

***

      В шумном большом зале, где трибуны расставлены лестницами вниз, а ринг расположен на пьедестале, нет свободных мест. Чонгук заранее знал, что желающих посмотреть этот культовый бой соберётся не маленькая толпа. Купив билеты через знакомых, Чон держал это в секрете до самого конца. Хотя Тэхён заранее знал об этом, но молчал.       Занимая вип-зону поближе к судейскому составу, мужчины с удивлением замечают Джина за соседним столом. Понурый, он сидит, не замечая никого вокруг, пока Тэхён не подсаживается к нему рядом.       — Ты один? — удивляется Ким.       Сокджин качает головой.       — Скоро сюда придёт команда Минги. Они будут следить за поединком.       Чонгук весьма неожиданно подходит за указанный стол. Он много времени смотрит на старого друга издалека, так и не решаясь приблизиться. Возможно, это самый подходящий момент.       — Привет, — бурчит невнятно и плюхается на стул рядом с Джином. — Как ты? — закидывает руку на плечи старшего, вызывая добрую улыбку у Тэхёна и изумление у Кима.       Сокджин больше не надеялся вымолить прощения у младшего. Делал несколько попыток, но всё впустую. Упрямый Чон всегда был непоколебим. Он люто разозлился на друга три года назад, когда Джин приволок к ним в квартиру своего очередного парня. Ублюдок напился и стал приставать к Тэхёну. Открыто предлагал ему секс, не обращая внимание ни на своего парня, ни на звереющего молодчика, что со скрипом зубов сжимал кулаки.       В итоге из квартиры вылетели оба: беззубый наглец и его глупый дружок. Чонгук тогда не пощадил никого. Джин был вычеркнут из списка друзей, и перед ним плотно закрылись двери.       Сейчас одна створка едва приоткрывается, и оттуда выглядывает осторожный Чон, присматривается к Сокджину. Можно ли ещё доверять?       Обхватывая младшего в кольцо рук, Ким полностью теряет дар речи. Горло сжимает стальной ошейник, и только слезы счастья блестят в глазах. Оттаял, простил, подпустил к себе.       — Прости меня, Чонгуки. Я так виноват, — причитает, шмыгая носом.       — Перестань, — кривится Тэхён. — Это не твоя вина. Ты просто не разбираешься в людях. Всё давно прошло.       Осматривая каменное лицо младшего, что в чужих объятия застыл, как истукан, Ким показывает глазами знаки. Он очень желает примирить старых друзей, а то приходится дружить с Джином самому. Порой на это не хватает времени.       — Всё нормально, — мямлит Чон, неуверенно обнимая забытую фигуру старшего. — Давай отпустим старое. Надеюсь, ты стал умнее с возрастом, и нынешний твой партнёр чётко видит границы допустимого.       Сокджин заметно тушуется при этих словах. Опустив голову, стыдится своих поступков.       — Что случилось? — в один голос спрашивают гости стола.       — Я расстался с Кеном, — едва слышно бубнит Джин.       — Что?! Когда?! Несколько часов назад вы были вместе! — поражается и не верит Тэхён.       В огромном зале на три тысячи человек оживает свет и звучит музыка отовсюду. Голоса затихают на полминуты, а потом шум галдения возобновляется с новой силой. Джин уже не может тихо признаться в своей слабости, а кричать о ней во всё горло не хватает духа.       «Постучав в раздевалку противника, Ким лицом к лицу столкнулся с тем, кого столько лет видел в журналах. Иногда начинающий журналист смотрел записи интервью с непобедимым боксёром и фантазировал, как бы сам задавал ему вопросы. При встрече слова застряли в горле.       Намджун, сверкая глазами, втащил онемевшего Джина в комнату и, пригвоздив его к стене, молча сверлил глазами. Ладонь медленно ползла по руке, достигая висящих на ней халатов.       — Ты работаешь на мистера Хьюи? — удивлялся боксёр.       — Нет, — мотал головой Джин. Он понятия не имел, кто такой мистер Хьюи. — Я пошёл за костюмом своего парня и захватил твой.       Протягивал атласную ткань, но Джун её не взял.       — Это не мой халат, — цедил сквозь зубы, не переставая рассматривать растерянность на лице бывшего.       Джин опускал глаза и вспоминал, что Намджун всегда использует золотой, а синий принадлежит его парню.       — Тогда вот этот, — скомкано мямлил, пока его властно не схватили за подбородок.       — К чёрту его, — рычал Джун и впивался в мягкие губы поцелуем. Джин не успел опомниться, как полностью поддался. Его давно мучало потаенное желание: попробовать ещё раз.       — Возвращайся ко мне, Джини. Нам было хорошо вместе, — торопливо бормотал Ким и целовал вновь. Давно уснувшие чувства с новой силой подростковой привязанности захлестнули взрослого мужчину с головой. Как он мог смотреть на малышку Михи, если во сне до сих пор видел нежное личико первой взрослой любви.       — Бросай его. Кто бы он не был. Я дам тебе в разы больше, чем он, — уговаривал, заставляя поддаться».       — Эй! — лёгкий толчок в плечо заставляет покачнуться. — Ты чего? — громко звучит голос Чона возле уха.       — Я люблю его, — неожиданно оживает Джин. — Я до сих пор люблю Намджуна.       Звуки стихают, призывая к спокойствию. На ринг поднимается ринг-анонсер и зычным голосом в микрофон приветствует всех собравшихся. По трибунам ползёт волна ликования и предвкушения.       К столику подходит часть команды Кена Минги. Джин примерно знаком из них с каждым. Опуская голову, он просит друзей уйти.       Поднимаясь вместе со всеми, тоже переходит за соседний стол, удивляя своим поведением. Ему стыдно за своё подлое решение, но он обещал Намджуну дать ответ перед началом боя. Это его разрыв отношений и готовность вступить в другие.

***

      Недружеский бой между двумя тяжеловесами заканчился весьма предсказуемо. Намджун изрядно попотел, отбиваясь от молодого противника. Это был поединок не за титул самого сильного и выносливого, а за Сокджина, сидящего в первом ряду.       Оба боксёра то и дело бросали взгляды в зал. Их разрывало на части из-за ревности и негодования. Кен переживал осознание, что его бросили: Джин не сел за столом его команды. Ким недопонимал, что означает позиция за столом обычных наблюдателей. Узнав спутников главного зрителя, остался не доволен. Присмирив свой пыл в сторону Тэхёна, Ким помнил своё поражение Чону. Прошло десять лет, а этот позор не стирается в памяти. Он думал, что легко уступит младшему титул университета, но его наглым образом отобрали. С тех пор Намджун не общался с мелким зазнайкой и не хотел видеть его сейчас.       На восьмом раунде измотанные боксёры то и дело уходили в клинч. Намджун опытен и силён, но преимущество соперника в возрасте сказывалось на способе видения боя. Оба устали. Кожу и глаза разъедал градом стекающий пот. При очередном сближении рефери кричал: «Брейк», а разойтись не хватало сил. Перчатки скользили по мокрым спинам, имитируя удары. Гонг в очередной раз спасал положение.       Минута перерыва разгоняла спортсменов по разным углам. Минхи сверлил Джина глазами, но краем уха слушал своего тренера. Намджун отталкивал руки с полотенцем и водой и, выплевывая капу в перчатку, кричал в зал, стараясь переорать шум зрителей: «Джин! — хриплый голос надрывал связки. — Джин! Ты со мной?!».       Пылающий щеками Сокджин сидел, не зная, что и ответить. Его метало из стороны в сторону. Хотелось поддерживать Кима, но с другой стороны, он так сильно придаёт Кена. Совесть не позволила дать ответ. Звук гонга призвал боксёров к схватке. Намджун метнулся в свой угол, чтобы ему помогли вставить капу в рот, и ринулся на противника с новой силой. Разгневанный молчанием, боксёр решил наказать соперника, если Джин не решился от него уйти.       Всего несколько мощнейших ударов по корпусу и в лицо выбили из Минги сознание. Под тихий «ах» Джина и вой трибун Кен рухнул на ринг без чувств.       Рефери отсчитал до десяти, но подняться младший не смог. Ринг-анонсер выскочил на помост и во всё горло провозгласил непобеждённого победителем.       Завершая свою карьеру, Намджун оставил за собой официальное звание объединенного чемпиона и, закрепив на животе один пояс, два других повесил на плечи. Всё это происходило под пристальным взглядом шальных карих глаз, в которых блестела лихорадка безумия.       Не отдавая себе отчёта, Сокджин сорвался с места и побежал к выходу в коридор. Ему не терпелось забрать свои вещи из раздевалки Кена и перебраться в комнату Кима.

***

      — Это было феерично, — впечатлённый Чон не может остановиться от переваривания увиденного. Он впервые попал на бой Намджуна вживую и безумно этому рад. — Как жаль, что он завершил карьеру.       Осторожно ставя старшего на пол, привычно садится на корточки и помогает снять обувь. Тэхён поглаживает чужие волосы, поощряя заботу.       — Я тоже рад, что мы сходили туда сегодня. Если бы мне рассказали, что спустя десять лет можно сойтись, я бы ни за что не поверил. Джин сменил так много парней, и все они были на порядок его моложе, — хмыкает, когда Чон массирует каждый палец на ноге. — Ты бы сменил меня на молодого трансгендера?       Не понимая такого юмора, Чонгук серьёзно смотрит на старшего.       — Ты у меня вещь, что ли?       Понимая, что вопрос не зашёл, Ким всё равно не может отстать, не получив нужного ответа.       — И всё же. Я старше тебя. Скоро стану морщинистым и некрасивым.       — Я люблю не только твою красоту. И вообще… что за дурацкие разговоры? Не буду я тебя менять. Отстань.       Отставляя ногу, быстро разувается и проходит в спальню. Тэхён расплывается в улыбке, провожая спину глазами. Чонгук не скупится на признания, но только когда его об этом не просят. Каждый раз попытка вывести на разговор о любви приводит к такому исходу. Чонгук прячется либо в ванной, либо в гардеробной, пытаясь скрыться от неудобных вопросов.       Выждав полторы минуты, старший идёт по следам Чонгука. Проникая в спальню, встречает жалостливый, затравленный взгляд.       — Не буду я ни о чем спрашивать, — снисходительно улыбается. — Знаю, что ты жить без меня не можешь.       Выдыхая с облегчением, Чон стремится обнять. Его сердце страстно колотится навстречу другому.       — Всё для тебя сделаю, что только пожелаешь.       — Тогда ванну мне налей, — прищурив глаз, хитрит Ким. Он планирует затащить в неё младшего и хорошенько его помыть.

***

      Тихо переговариваясь в темноте комнаты, мужчины блаженно наслаждаются теплом тел. Чонгук привычно лежит на плече старшего и, периодически целуя кожу, гладит бугорок женской груди.       Замечая, что тихое дыхание сопровождается едва уловимым шипением, Тэхён отрывает голову от подушки.       — У тебя что-то болит? — настораживается.       — Нет. Просто эти ребристые не для меня. Сейчас становится дискомфортно, — признается Чон, не меняя положения.       — Вставай на колени, сейчас намажу. Брат мистера Квона прислал мне новую порцию мазей. Будем пробовать их эффективность, — Тэхён порывается подняться.       — Думаешь, он освоил технологию мистера Квона? Старик был гением в этом деле, — не скрывая сомнения, Чон всё же встаёт на колени.       — Да, жаль дядюшку. Он мог бы ещё пожить, — вздыхает Тэхён, включая лампу и открывая ящик стола, — но ничего не поделаешь.       Забираясь коленями на кровать, старший нежно целует красную ягодицу.       — Моя любимая попка пострадала от поганого толстого члена, — гримасничая и ломая голос, причитает, поглаживая накаченные мышцы.       Чонгук смеётся, тыкаясь лицом в подушку. Его конфузит от таких изречений, и в то же время «скромность» Тэхёна вызывает желание хоть немного его смутить.       — Мажь уже! — переминается на коленях младший.       — Эх, — печально вздыхает Ким и поддевает мазь из склянки. — А я думал, мы поговорим.       — Если моя задница заговорит, вряд ли ты поддержишь беседу, — смеётся Чон и охает от холода и неожиданности.       Планомерно размазывая белую субстанцию по красному натёртому кругу напряжённых мышц, просовывает внутрь палец, заталкивая и туда чудодейственную мазь.       — Ну вот и всё. Завтра будешь как новенький, — радуется Тэхён и, хлопая по ягодице, даёт разрешение сменить позу.       С облегчением вздыхая, Чонгук падает на бок и неожиданно произносит: «Сегодня звонил Хосок».       Отправляясь в ванную, старший слышит по голосу, что последующие слова Чона будут чем-то трагическим.       — Что он сказал?! Когда прилетит?! — кричит, намыливая руки.       — Он встретился с матерью Юнга. Говорит, что она изменилась.       Для Чонгука эта новость с примирением двух родителей как смертная казнь. Подобные изменения могут отнять у него «сына».       Чувствуя недосказанность, Ким возвращается в комнату и, вытирая на ходу руки, бросает полотенце на стол.       — Они решили сойтись? — забирается на кровать и торопится накрыться одеялом. Подпирая голову рукой, рассматривает болезненное выражение лица младшего.       — Не знаю, — качает головой Чон. — Хоби говорит, что после встречи с тем парнем в аэропорту… после разочарования между ожиданием и реальностью, он ничего не хочет возвращать. Его сильно покорежило осознание, что он десять лет жил мечтой о том, кого давно уже нет.       — Видимо, тот парень сильно изменился за эти годы, — тихо констатирует Ким.       — Все мы изменились. Вспомни только Намджуна этим вечером. Если бы я не смотрел записи боёв, то и не узнал бы его сегодня, — хмыкает и вновь грустнеет. — Хосок согласился побыть ещё две недели в Страсбурге. Хочет дать Юнгу возможность пожить с матерью.       Вся печаль мира отражается на лице. У Тэхёна щемит в груди.       — Ты так сильно скучаешь по мальчику? — с горечью в голосе.       — Я безумно его люблю, — признается Чон и, подползая к старшему, целует его надутые губы. — И тебя безумно люблю.       — Если ты так сильно хочешь детей, то можешь усыновить. Или давай найдём донора яйцеклетки, — кусая губу, соглашается Ким. Он не хочет детей и всей этой возни, но готов пойти на что угодно, если для мужа это так важно.       — Я хочу детей от тебя, — тихо бубнит Чон.       — Нет, — строго отрезает Ким и меняет позу. Слышать о делении своими генами он ничего не хочет. — Я никому не пожелаю пройти такой путь. Тем более твоему ребёнку. Можешь поискать хорошего донора, но я ни за что не соглашусь наградить кого-то своей бракованной генетикой.       — Она не бракованная, — в свою очередь злится Чон. — Мне не нужен ребёнок от другой. Лучше уж я буду растить Юнга. Когда-нибудь о вернётся ко мне.       Оба лежат, насупившись. Пялятся в потолок и думают о своём. Злиться долго не получается. Прижимаясь друг к другу плечами, постепенно срастаются. Сплетая ноги, Чон укладывается на плечо старшего.       Поправляя одеяло и натягивая его повыше, Ким тихо рокочет: «Давай поедем в Посон. Я давно не навещал родителей. Пока хоть они ещё живы».       — Ректор Ким тоже ещё в здравии, — отзывается, засыпая.       — Она мне не мать. Она никогда ею не была.       Ответа не поступает. Чонгук проваливается в сон, пригревшись в объятиях старшего. Тэхён тяжело вздыхает, представляя, как будет терять родных одно за другим. Чону в этом плане уже легче. Он своё горе пережил.

***

      Утром звонок телефона вырывает из сладкого сна. Чонгук с трудом открывает один глаз и нащупывает телефон под подушкой.       Шипящий голос Сокджина заставляет разум проснуться.       — Чонгуки, я снова ошибся. Я ничего не смыслю в людях, — звучит тмхо и обречённо.       — Что случилось? — напрягается Чон.       — Кажется, я не люблю его. Это ошибка. Это простая тоска по былым временам.       Отдалённый шум воды наводит на мысли.       — Где ты находишься?       — На корабле. Намджун увёз меня в кругосветное вчера вечером. Отсюда не сбежать.       — Даже не думай, — слышится чужой недовольный голос.       Шуршание и ворчание, затем смешки. Видимо, всё не так и плохо в мире Джина. Чонгук отменяет вызов и, поворачиваясь к спящему Тэхёну, с удовольствием подмечает: «Как же мне повезло с тобой. Ты у меня один и на всю жизнь».