Сердце в ритме скерцо

Нет любви более искренней, чем любовь к еде. Б. Шоу Карпов чувствует, что очень хочется перекусить, а большой перерыв будет только через полтора часа. Вот бы сейчас достать из портфеля пакет с мамиными булочками, посыпанными сахаром. Приятно отдаёт ностальгией, мальчик понимает, как соскучился по дому, по маме, отцу, сестре. Как хорошо, что скоро Новогодние каникулы, и Толя поедет домой. Рыжеволосый парень тонкого, как у балерины, телосложения вальяжно расселся на столе. Он, одетый в брючный костюм цвета "звезды в шоке", всем своим видом напоминал князя Юсупова из "Караморы". Но "балеруном" его прозвали не за это. Дело в том, что у молодого и заносчивого преподавателя фамилия была Плисецкий. Он ненавидел всё, что движется. А всё, что не движется, он двигал. Пришёл мстить за свои юные годы, когда-то крепко обидевшись на кого-то из своих учителей. – Карпов, можно с тобой сяду? – Конечно, Виталь, че спрашиваешь-то. – Спасибо. – Севастьянов тяжело плюхается рядом. – Короче, вы меня достали и довели, будете писать тест, как допуск к сессии! – преподаватель капает ядом и кидается в студентов листочками. – Мы ж ничë не сделали – шепчет Виталя Карпову. – Да забей, с ним бесполезно спорить, я помогу написать. Смотри, он настолько спонтанно решил провести этот тест, что опять возьмёт вопросы из учебника, а я дома заранее ответы готовил. Он разрешает пользоваться конспектами, поэтому я ответы просто среди листов положу, и мы в шоколаде. – Толь Евгеньевич, ты лучший! – Так, тема у нас была "Эстетическое отношение", вопросы на экране! Толя быстро пробегается по вопросам глазами и радуется тому, что они сошлись. Единственная несостыковка в том, что Плисецкий добавил задание от себя, но ответ на него тоже есть в конспекте, поэтому можно расслабиться. – Убрали всё со столов, кроме тетради с конспектами и ручки! – рявкает рыжеволосый парень и идёт проверять, чтобы ни у кого не было возможности списать. Карпов проворачивает манёвр по вкладыванию ответов в тетрадь и начинает писать, садясь так, чтобы Витале было легко списать. Первый вопрос: «Почему эстетическое отношение называют аксиологическим?» Господи, слово какое замудрëнное – "аксиологический". Без ответов они бы не справились. А так на бумаге появляется: «Эстетическое отношение человека к действительности складывалось в недрах ценностного сознания. Его статус не гносеологический, а аксиологический, что означает прекрасное, возвышенное и т. п. — не знания, а ценности, и их восприятие — проявление ценностно-осмысляющей мир деятельности человеческого сознания, а не его познавательной активности.» Дальше ещё несколько вопросов с дурацкой формулировкой, по типу: "Что означает утверждение о том, что содержанием эстетического отношения становится форма предмета?". Потом абсолютно непонятное задание: " Резюмируя всë вышесказанное, напишите пять заключений". Даже имея ответы на эту тягомотину, голова рискует перегреться. Сорок минут длился этот ад, а дальше пошёл его шестой круг – насилие и презрение к людям. – Сдаём работы и записываем «Проблемы эстетического сознания». Павел Русланович никогда не устраивал перерывы, на что, безусловно, имел право, но поступал тем самым очень жестоко. Русоволосый студент весь измучался, чувствуя, что начинает считать секунды... Все однажды кончается, пары эстетики тоже, но Карпову от этого не легче, ведь дальше сольфеджио, а там причина переживаний куда серьёзней. Виктор Львович Корчной – спокойствие, задор и мудрость в одном лице. Взрослый самодостаточный человек с детством, играющем в жопе. Сейчас он сидит, ест пирожок и никого не видит, ему на всех насрать, но вспомнив, что это первый курс, почему-то осматривает аудиторию, что-то находит глазами и улыбается. Проходит время, начинается пара, и преподаватель пересаживается за фортепиано. – Сегодня у нас тема «хроматическая гамма», записывать ничего не нужно, занятие будет практическим. Я надеюсь, все знают, что такое хроматическая гамма? – взгляд Виктора устремляется на студентов, которые чешут затылки. Есть среди них и свои Гермионы Грейнджер, которые всё знают и так же нервно тянут руку, но основная масса сейчас похожа на оленя, на которого несётся КамАЗ. – И эти люди заканчивали музыкальную школу... М-даа, на пятёрки ведь заканчивали, раз здесь. – Карпов сразу краснеет за свои троечки и вспоминает, что самый тупой в группе, на курсе, да и во всей консерватории. Настроение немного падает. – Давай, Чераева, твой выход. – Хроматическая гамма – это восходящее или нисходящее мелодическое движение по полутонам, построенное, как правило, на основе мажорной или минорной гаммы. – тараторит девушка с огромной гордостью за себя. – Молодец, садись, плюсик в карму. Короче, хроматическая гамма, как рукоблудие для пианиста, фактически не принципиально от какой до какой ноты и в какой тональности это играть. Хорошо, теперь вопрос: чем отличается хроматический ля мажор от хроматического ля минора? В аудитории повисает тишина. Ответ на вопрос элементарен, поэтому все ждут подвоха и решают молчать. Толя тоже вроде бы помнит, что это одно и тоже, и ничем они не отличаются, но решает промолчать, дабы не опозориться перед любимым преподавателем и перед однокурсниками. – Что, никто не знает ответ? Отправить бы вас обратно в музыкальную школу... Ничем они не отличаются, ничем. В помещении слышатся вздохи сожаления о том, что побоялись и промолчали, а могли бы сейчас быть самыми умными в глазах Корчного. Но в его глазах ничего, кроме нежности, когда он случайно видит растерянность Карпова, кончики губ вздымаются вверх. – А теперь мы проведём один эксперимент, который поможет нам разобраться для чего вообще нужна хроматическая гамма. Поскольку, я сейчас разговариваю с товарищами композиторами, то и разбирать мы будем с точки зрения чувств и ощущений. Я сейчас буду играть, а вы слушайте и описывайте мне свои ощущения. Поехали. Виктор Львович наигрывает медленный хроматизм вверх, пока дети пытаются что-то под него представить. Опирается локтем о колено и поворачивается на юных "композиторят". Сидят, тужатся... – Ну че чувствуете? – выжидающе обводит взглядом аудиторию. Неужели, заветной руки не будет? А нет, Севастьянов тянет, ну чтож, послушаем. – Виталий, прошу. – Эээ... Ммм... Короче, не знаю как вас сказать – мнется студент, алея ушами. – Говори уже, раз рот раскрыл. – Ну облегчение такое чувствуется... Знаете, будто покакал. Секундная тишина собирает в себе тихие смешки, вздохи и Толю, который немного отворачивается от Витали, будто показывая "это не моë" и "я с ним не знаком". – Ммм... Ну сказано-то по сути верно, идём дальше. Умелые пальцы педагога вновь перебирают клавиши, играя медленный хроматизм вниз, все снова прислушиваются, а Севастьянов тянет руку. Карпова же поглотил глубокий мыслительный процесс: Так, что тут вообще можно чувствовать, си-бемоль, ля, ля-бемоль, соль, соль-бемоль,фа, ми, ми-бемоль, ре, ре-бемоль, до, си, си-бемоль и чего в итоге...А какая это октава... Мальчик отвлекается окончательно, частично пропуская мимо ушей ответ сверстника. – Я чувствую себя сегодня утром – гордо заявляет Виталий – Когда сидишь-сидишь, прижимает, а нужно на пары лететь... Напряжение, одним словом. Корчной тяжело вздыхает. – Ладно, говорите хорошо, но давайте просто отпустим подробности, может и четвёрку заработаете. Так что вы чувствовали, пока я играл? – Когда вы играли вверх – облегчение, чувство будто постепенно взлетаешь, а когда вниз – напряжение, будто наоборот в землю ввинчивает. – Хороший ответ, ставлю вам "хорошо". – Виктор записывает оценку в свой блокнот. – Теперь будем по очереди упражняться, сегодня максимально нужно получить оценки, но помним, что их я ставлю не за отсутствие ошибок, а за старания и технику! Поэтому лажаем, не стесняемся, сейчас буду вызывать вас с помощью великого рандома. Я беру ручку и вожу по списку, не глядя, кто-то говорит "стоп", на ком остановилось, тот выходит, всë очень просто. Сначала сам стопаю, а потом останавливать будет тот, кто выходил до этого. Тааак... Стоп... Ну, посмотрим. В аудитории стоит гробовая тишина, все в предвкушении и всем страшно. – Демшина Анна. Иди сюда. Кстати, забыл сказать, что Севастьянов в этом не участвует, вот вы все ржали, а жизнь как повернула. Виталя приятно прифигел от такого "подгона", а девушка тем временем уже успела сесть за фортепиано. – Смотри, сейчас я тебе дам упражнение на хроматизм, покажу как его играть, а потом ты будешь повторять, уводя его вверх или вниз, как я. То есть, я показываю вверх, ты должна вниз и наоборот, поняла? – получает на свои объяснения неуверенный кивок и показывает упражнение, дальше садится слушать. – Вот молодец, получаешь пять, потому что ты первая и шла в неизвестность, но справилась, говори "стоп". Ага, спасибо, садись, выходит Лялин Тимофей Аркадьевич, ну идём, ляля моя. С каждым студентом происходит примерно одно и тоже, только упражнения и оценки меняются. Виктор слушает, но параллельно уходит в свои мысли. В голове всплывает сон, приснившийся ему этой ночью, странный такой. Ветви могучего леса качаются над головой, небо чёрное, под ногами ковёр из хвои и листьев, на зыбучий песок похожий. Ветер завывает, а в нём различим голос того, кто так приятен сердцу. Он воет вновь и вновь, да так жалобно, устало и страдальчески, что хочется "взять и отменить" ему все экзамены и зачёты. И не было в этом сне ничего страшного, а одно лишь воспоминание о нём всё равно заставляет вздрогнуть. Фамилии летят на автомате, счёт времени потерян – София Польховская, Климков Олег, Церасский Егор... Анатолий Карпов. Эта фамилия выбрасывает преподавателя в реальность, он подходит и объясняет задание, положив руку на плечо парня. Перед парой на этом самом плече лежала рука Севастьянова. И хоть Корчной знает, что Виталя занят, а с Толей просто дружит, на ревность его это прикосновение всё равно вывело, поэтому теперь он будто бы перекрывает след, обвиняя себя в полном кретинизме. – Молодец, поставлю пять, потому что ты старался, но давай чуть внимательнее, хорошо? Жду тебя на допах. – Спасибо, я исправлюсь, просто сегодня день тяжёлый... Я приду