
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Они ненавидели. Цеплялись друг к другу, как кошка с собакой. Казалось, воздух тотчас тяжелел, стоило двум одноклассникам остаться в одном помещении. И каждый по-своему старался уколоть словами едкими, чтобы задеть за живое, ударить побольнее, когтистыми лапами сжимая душу. Рома бил, оставляя за собой раны не только физические, но и душевные. Антон как никогда был уверен в Роминой безграничной ненависти. Этому не будет конца, он однозначно не выдержит.
Примечания
Что, если вдруг ты попадаешь в совершенно незнакомую для тебя реальность и впадаешь в отчаяние, не зная, что делать дальше? Что, если объект твоего воздыхания начал вести себя странно?
Влюблённый и в то же время отвергнутый Антон, ненавидящий его Пятифан и история о том, как от ненависти до любви отделяет всего один шаг. Или же от любви до ненависти :)
Мистики здесь будет ОЧЕНЬ мало, в основном все будет крутиться вокруг Ромы с Антоном
Пс: автор не поддерживает насилие, это просто история. :3
Кстати по фанфику появился мерч отрисованный и отпечатанный лично мной: https://t.me/backtime123/124
Трейлер к фф: https://t.me/backtime123/66
Автор анимации:efoortt
Еще одна анимация потрясная: https://t.me/backtime123/137
Автор: iyshenery
Песня наишикарнейшая по фф: https://t.me/backtime123/262
Автор: Мать Прокрастинация
Песня ещё одна потрясающая:
https://t.me/backtime123/267
Автор:Галлюцинат
Момент из главы «цена» от которого у меня мурашки: https://t.me/backtime123/143
Автор: iyshenery
Так же в моем тгк можно приобрести дополнительные материалы, такие как «ответы на вопросы от Ромки» и «ответы на вопросы от Антона», где главные герои фф отвечают на вопросы читателей:3 тг:https://t.me/backtime123
Всем тем, кто очень переживает, что закончится банальной комой, или «это был сон», пожалуйста выдыхайте, все реально ;)
❌ Запрещено выкладывать работу на любые сайты без разрешения автора.
Так, словно хочешь меня прямо здесь и сейчас.
17 июня 2022, 05:12
Знаете, иногда ведь в жизни бывают моменты, будто кажется, словно ты сходишь с ума. Вот прямо сейчас у Петрова происходило нечто подобное.
— Ничего не понимаю.. — пару минут он сидел на кровати и втыкал глазами на свои ноги, толком не вдупляя, что вообще произошло и происходит. Все было словно в тумане, непонятно и странно. Но последнее воспоминание заставило его вздрогнуть и почувствовать сразу, как стремительно начинают леденеть внутренности. Вспомнив медвежью маску он поежился, обнял себя руками, тут же растирая плечи, пытаясь таким образом согреться и успокоиться. Животный страх поглотил от самой макушки, мурашками спускаясь до пят. Сначала до него снизошла мысль, что все произошедшее просто приснилось и ничего подобного не происходило. Но все было настолько ощутимым, что было совершенно непонятно, грезил ли он наяву, или это была самая настоящая реальность? Он долго не мог от этого отойти. Острый наконечник ножа, что раз за разом безжалостно пронзал тело, все ещё четко ощущался.
Тяжко вздохнув, он грубо взъерошил свои волосы, и наконец, оторвавшись от своих ступней, лениво пробежался глазами по комнате.
Остановившись у рядом стоящей тумбы, Петров вдруг подметил, что чего-то явно не хватает. До него не сразу дошло, так как зрение его без очков было очень смутным, а потом, словно по щелчку, пришло осознание.
Фотография! Её нет!
Антон тут же встрепенулся, вскочив с кровати, что жалобно скрипнула под тяжестью его тела, и вдруг опомнившись, замер.
Очки, Антон, очки. Тоже мне, сыщик, решил вслепую поискать?
Ощупав тумбу он тут же нашёл нужный предмет, как он и думал, они лежали на том же месте, где изначально их и оставлял. Все правильно. Все так, как и должно было быть. А фотография-то где?! Обыскав всю комнату, передвигая мебель, и, так и не найдя пропажи, он начал по-настоящему волноваться. Ведь эта фотография была ему важна. Почти как воздух. Волнение притупило мысли, и он тут же пулей вылетел из комнаты. Что-то гулко в его голове кричало предупредительно, но Антон упорно продолжал эти сигналы игнорировать. Ноги неуклюже сплетались и вместо того, чтобы по-человечески спуститься вниз - чуть не свалился кубарём на кухню.
Мама все так же как и раньше, сидела на кухне, но не с видом живого трупа, каким блондин лицезрел её каждый день, а отнюдь, с широкой улыбкой на лице, с розовыми щеками и в чистом, новом, белоснежном фартуке. Напротив неё так же сидела Оля, уминая за обе щеки свои любимые печенья.
Неужели произошло что-то хорошее? Не хочу прерывать этот прекрасный момент, но..
— Мам! — он громко окликнул её, жадно ловя ртом воздух. Женщина вздрогнула, уставившись на запыхавшегося сына глазами по пять копеек. Антон согнулся пополам, подняв указательный палец вверх, мол, подожди, мне надо отдышаться.
— Антон? Что с тобой? И почему ты до сих пор не одет? — оценив взъерошенный вид своего сына, произнесла она осуждающим тоном, попутно размешав сахар в чае, и отпивая первый глоток.
Петров, немного смутившись, неловкими движениями попытался поправить торчащие со всех сторон, волосы.
— Ты не видела фотографию?
Карина озадаченно захлопала глазами.
— Какую фотографию? — она выглядела так, будто совершенно не понимает, о чем идёт речь. Ну не поняла она действительно, наверное. Мало ли о какой фотографии может идти речь, поэтому Антон, вздохнув, поспешил объяснить.
— Ну, та, которая стояла у меня в комнате, на тумбе, на ней запечатлены я и Рома, — похоже, его взбудораженный вид ввёл маму в замешательство, ибо смотрела она на него не иначе, как на сумасшедшего, только что сбежавшего с психушки, но на каждое слово с повышенным интересом кивала.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — помялась она, покачав головой, — и не знаю, кто такой этот Рома. Твой друг с Москвы, что ли? — а вот тут не понял уже Антон. Какой ещё друг из Москвы? В Москве они пять лет, как не живут.
Она так, что ли, пошутить пытается? Если так, то совершенно не смешно!
Антон вдохнул побольше воздуха в легкие, почему-то начиная раздражаться из-за этого нелепого розыгрыша, и протараторил на одном дыхании:
— Нет же! — воскликнул он, срываясь на фальцет, — Это же мой одноклассник, не из Москвы. Отсюда. Ты что, не помнишь? — пережевывал он матери каждое слово, в надежде, что та прекратит над ним уже шутить. Но произошло прямо противоположное. На лице Карины красовалось самое настоящее беспокойство, ни грамма фальши. Петров недоуменно следил за каждым её движением, когда она осторожно поднялась со стула и медленно двинулась в его сторону, попутно кладя тёплую ладонь ему на лоб, видно проверяя на наличие температуры.
А затем, убедившись, что температура отсутствует, облегченно произнесла:
— Ты что, заболел? Какой Рома? В каком смысле, отсюда? Возможно, ты так пытаешься меня разыграть, но Антон, если ты забыл об этом, то я тебе так уж и быть, напомню, мы переехали сюда только позавчера и между прочим, сегодня твой первый день в новой школе, — сердце внезапно ухнуло вниз, а земля начала медленно уходить из-под ног, — теперь-то ты проснулся? — она мягко улыбнулась, с нотками ехидства.
Вот только Петрову было не до улыбок.
Что это может значить?
Обескураженный он поднял глаза на стоящую мать напротив. — температуры, вроде, нет… — и поняв, что Карина говорит совершенно серьезно - внезапно отпрянул от неё как ошпаренный, испугавшись собственного родителя. Карина ошарашенными глазами осмотрела Антона, силясь сказать ещё что-нибудь, но Петров упорно отступал назад, чувствуя, как сильно подрагивают ноги от страха.
Что за чертовщина происходит?
— Тоша… Что с тобой? — робкий голос Оли заставил вздрогнуть и перевести взгляд уже на неё. Глаза её обеспокоено смотрели.
Возникло ощущение недостатка воздуха. Карина и младшая сестрёнка выглядели излишне взволнованными. И Антону правда не хотелось их пугать, но сейчас он был напуган не меньше. И он, преисполненный страхом, шумно сглотнув, тихо произнёс:
— Но мам… Мы же живем здесь уже… — Антон помялся на секунду, будто следующие слова, которые должны были прозвучать - своего рода табу, — пять лет… — его шёпот в стоящей тишине показался оглушительно громким.
Казалось, что родные совершенно не те, совершенно незнакомые люди, что подменяют настоящих в данный момент. Петров чувствовал, что он сейчас задохнётся, если не сможет унять бушующую панику внутри себя.
Да что за чертовщина? Это ли не розыгрыш? Но зачем шутить именно таким образом? Возможно, я просто сплю. Да, это просто сон…
Пока Антон метался с одного вопроса на другой, Карина тяжко вздохнула, осторожно подошла и запустила в его белоснежные волосы пятерню, второй рукой прижимая к себе, крепко обнимая. Тёплые материнские руки мягко проходились по макушке. Антон в ужасе оцепенел, вытянувшись по струнке. Чужое сердцебиение успокаивало его, убаюкивало, но, когда Карина в последний раз проявляла к нему подобную заботу?
Возможно, это просто сон. То был кошмар, а это прекрасный сон. Антон бы стоял так вечно, укутанный в тёплые объятия и чувствовал защиту. Он осознал в эту секунду, насколько сильно скучал. Так скучал по этому чувству. Если бы у него была возможность, он бы обязательно запечатлел этот момент на камеру и каждый раз, в любое свободное время разглядывал, вновь и вновь возвращаясь к этому моменту.
— Антон, я понимаю, что у тебя стресс, — тихо начала Карина, — ведь ты напрочь отказывался переезжать в это богом забытое место, но дорогой, такова реальность, прими её.. — голос матери дрогнул, тело её задрожало, словно Петров только что огорчил её своим поведением, и реакцией на переезд, а Антон все ещё не понимал, что вообще происходит в данный момент. Что за нелепая ситуация? Как бы хорошо ему ни было, странное ощущение все не покидало его.
Будто сирена, предупредительно звенящая о надвигающемся пиздеце.
Он нервно хохотнул.
— Смешная шутка, мам, я даже почти поверил, — голос предательски задрожал, и, не дав ей и шанса сказать ещё что-нибудь безумное, вставил: — пойду, переоденусь, — мягко отстранившись, он нехотя вышел из крепкого кольца тёплых рук, и под недоуменным взглядом родителя понёсся обратно наверх, начиная натягивать одежду как угорелый.
В любом случае он опаздывает, а утреннюю шутку он, все же, оценил, только вот, не смешно ни капли. И с чего им вдруг в голову пришла подобная идея?
Я даже испугался.
Антон, чувствуя, как медленно сходит с ума - тихо захохотал.
А затем на лице появилось осознание, и улыбка тотчас растаяла, подобно льдинке.
Мама давно не была такой. Такой доброй, теплой, и её лицо давно не озаряла подобная улыбка.
И следующая мысль показалась донельзя безумной, но имеющей место быть.
А что, если бы чисто гипотетически, я вернулся в прошлое на несколько лет назад? Звучит как бред, я же не в какой-то дешевой опере, хотя происходящее кажется не менее бредовым. Да нет. Мама просто неудачно пошутила и совершенно не важно, что она никогда не имела чувства юмора. Когда она шутила-то в последний раз?
Петрову хотелось завыть от отчаяния.
Я точно схожу с ума.
Он замер на секунду. Антон не мог поверить, что делает сейчас подобные вещи. Он медленно повернулся в сторону зеркала, которое было той же высоты, что и он сам и, оценив своё отражение - облегченно выдохнул. С той стороны на него смотрел тот же Антон, ростом сто семьдесят пять и с неуклюже торчащими, белыми волосами. Антону все ещё семнадцать, это все ещё он. Уже хорошо. Но одна, выделяющаяся деталь, все же привлекла к себе внимание.
Синяк, оставленный Ромой - исчез.
Неужели и правда плохой сон приснился?
А потом он вновь встрепенулся. Мысли, словно разбежавшиеся тараканы лезли со всех щелей. И каждая из них, если произнести вслух, показалась бы бредом сумасшедшего.
Мама сказала, что? Что сегодня, черт подери, мой первый день в школе. Мне же послышалось? О нет.
Нет-нет-нет.
Скажите, что я ошибаюсь.
В груди с остервенением что-то царапалось, скрежетало. Сердце застучало подобно птице в клетке. Он шумно сглотнул, медленно осознавая все сумасшествие своих мыслей.
Петров должен самолично во всем убедиться. Он тотчас схватил свой рюкзак, одиноко лежащий на полу, толком не собрав нужные учебники и понёсся прочь из дома, абы как натянув на себя зимнюю одежду, и где-то на периферии слуха слыша за спиной обеспокоенное, мамино:
— Антон!
Ноги неслись с огромной скоростью, сердце бешено билось о рёбра. Дыхание участилось. Горло болезненно шипело из-за зимнего воздуха. Снег под ногами будто перестал хрустеть, а Антон все ускорялся, спотыкался и снова ускорялся.
Прошу, пусть моя интуиция в этот раз меня подведёт.
Лес приветливо встретил его, словно долгожданного гостя. Птицы громко защебетали. Ветер усиленно толкал его в спину, заставляя бежать все быстрее и быстрее, силясь показать ему нечто новое. Интересное. Но в данный момент Антону почему-то не было страшно.
Губы сами по себе, совершенно незаметно, вытянулись в широкой улыбке.
Все вокруг вдруг ожило и встречало его будто давнего друга, что наконец пришёл навестить после долгой разлуки. Тело словно порхало над землей, а вся серость окрасилась яркими цветами.
Так он и добрался до школы.
В этом месте же отнюдь, краски пропадали и окружение становилось серым, точно блеклое пятно. Пулей метнувшись внутрь, и напугав своим несуразным видом охранника, он поднялся на нужный этаж, и намертво схватившись за металлическую ручку класса, не медля потянул и зашёл внутрь.
Ну, почти.
Петров замер в дверном проеме, стараясь перевести дыхание.
В классе стоял привычный шум. Ничего необычного. Он оглядел каждого, и ничего странного, по крайней мере, не заметил. Пока. Одноклассники весело болтали, смеялись и просто обсуждали какие-то повседневные вещи.
Но.
Они вдруг резко стихли, озадаченно уставившись в сторону Антона. И именно в тот момент, когда с десяток глаз впились в Антона подобно стрелам - внутренности почему-то заледенели. Он не знал, почему, но гадкое предчувствие его не отпускало, словно грядёт нечто страшное.
— Ты ещё кто такой? — первой подала голос Катерина. Она стояла у доски, деловито скрестив руки на груди, всем видом демонстрируя своё превосходство. Во взгляде её сквозило искреннее непонимание.
И этот вопрос поставил его в тупик.
«Ты ещё кто такой?»
Антон захлопал ресницами как последний дурак, просто потому что…
А что, прикажете, думать в такой ситуации? Что сказать? Что спросить? Что ответить? Или весь мир вдруг решил коллективно меня разыграть?
— Ой, такой хорошенький! — подала голос Морозова, показательно умиляясь, что явно не скрывала своего восторга. Синие глаза буквально светились, словно она в первый раз в жизни увидела Диснейленд, — волосы какие белые, — диву давалась она.
Стояла Полина рядом со Смирновой, крутя на пальце прядь чёрных волос.
У Антона все в голове перемешалось.
Он округлил глаза в недоумении и искреннем шоке. Антон будто совершенно разучился дышать, и худые пальцы сами по себе потянулись к коже на руках.
И он ущипнул себя.
Ущипнул снова, и ещё раз.
Но все оставалось точно таким же. Таким же безумным и нереальным.
Происходящее было столь странным и непонятным, что Антон не мог найти этому какого-то логичного объяснения. Логика просто не работала здесь, совершенно бесполезная вещь, которую нужно откинуть подальше.
Смирнова лишь недовольно покосилась в сторону Морозовой, никак не комментируя этот странный «комплимент».
— Только вот, какой-то зашуганный он больно, — добавила Полина как-то обеспокоено.
А вот от внимания Антона не ушла ещё кое-какая деталь.
Это точно Поля? Поля, которую я знал? И с каких пор они с Катей в подружки заделались?
Почему-то с привычными знакомыми стало сложно разговаривать. Сложно контактировать, словно они больше не те. Словно они…
Другие.
— Вы шутите...? — голос его прозвучал очень тихо, достаточно сипло и напуганно.
Те даже не расслышали сказанного.
Пальцы Петрова заледенели, ему искренне хотелось провалиться под исцарапанный, школьный паркет, или на крайняк, наконец, проснуться.
Но точно ли это сон?
А может, у меня просто шиза? Как считаете? Я лично думаю, что это внесло бы побольше ясности.
— Надо спросить классную, не тот ли это новенький, который приезжий, — Катя ещё что-то несла про «вечно нас не предупреждают, а в журнале его нет». А разум Антона уже находился где-то не здесь. Точнее здесь, но не здесь. Он полностью абстрагировался от реальности, словно тело его с остервенением отказывалось здесь находиться.
Словно это место не его.
Не его.
И вот, он почти на пороге к потере сознания. Уже вот мушки в глазах летают, голова идёт кругом и пол под ногами качается.
В спину последовал неожиданный, но ощутимый тычок.
Это отрезвило рассудок.
— Шевели булками, белобрысый, — сердце Антона сделало кульбит. Дыхание перехватило, руки задрожали, а ноги прочно приросли к полу. Он, явно не веря в услышанное - медленно повернул голову к обладателю низкого голоса с хрипотцой и снова замер, но уже переполняемый позитивными эмоциями.
Рома! Стоит, настоящий… А главное - живой!
Тело охватил лёгкий тремор. Антон глаз не мог оторвать от живого Ромы. Чувства полностью переполнили его, затуманивая рассудок. Глаза взмокли, и руки сами по себе тянулись дотронуться до друга, чтобы убедиться в том, что это не его больная фантазия.
Что Рома жив.
Ему просто не верилось, что Пятифан, который буквально недавно бесследно пропал, стоит тут, прямо перед ним.
Наброситься бы сейчас и крепко обнять.
На щеке красовался небольшой синяк. Болотно-зелёные глаза будто потемнели, смотрели совсем по-другому. Антону хотелось ответить, сказать что-нибудь, но тут же осекся и только потом, до него запоздало дошло, что он в наглую на хулигана пялится.
Рома тяжко вздохнул, смотря куда-то сквозь Петрова и ядовито выплюнул, тем самым шокируя его:
— Хули уставился, педик?
Лицо в миг исказила гримаса отвращения.
Антон оцепенел, волосы на голове зашевелились и он лишь растерянно сглотнул. Что это за реакция? Что за столь сильное отторжение? Что это за взгляд, полный антипатии и раздражения?
Что?
За спиной послышался мерзкий хохот, который хором подхватили и другие обитатели этого класса.
А Петров озвучил лишь одно, кричащее в сознании слово:
— Что…
— Двинься, говорю, — повторил хулиган раздраженно, и совершенно бессовестно толкнул его рукой в пол силы и Антон, не удержавшись, чуть ли не рухнул внутрь класса, но все же, ватными ногами устоял на твёрдой земле.
За Ромой, недолго задерживаясь, зашёл и Бяша. Завидя его, Антон встрепенулся. Тот был хмурый, уставший, лицо его тоже украшали раны, но их было заметно больше. Разбитая губа, запекшаяся кровь на царапине, которая красовалась на подбородке и небольшой, фиолетовый синяк на скуле.
Н-да… Каков красавец.
Бурят не удостоил Антона даже взглядом. Прошёл мимо, расслабленно плюхнувшись на стул. У Антона задребезжали внутренности. Ужас охватил его полностью, а шок, прокравшийся внезапно - заставил лишь растерянно на всех настороженно оглядываться.
Даже Бяша.
Бяша, что был рядом в тот самый момент, когда Рома исчез и искренне поддерживал Петрова - проигнорировал его, словно Антон лишь навязчивый и незаметный призрак.
Нет… Ну нет. Вы шутите.
— Рома, вот вечно ты опаздываешь! — Полина робко подошла к хулигану и, не без смущения обвила его хрупкими руками, мягко обнимая.
Петров от абсурдности всей этой ситуации - хмыкнул, потупив взгляд в пол.
Вот оно как, теперь они встречаются.
И снова тот же вопрос, который не даёт Антону покоя до сих пор:
«С каких пор?».
Он просто стоял на месте, словно брошенный всеми, и определенно чувствуя себя не в своей тарелке. Было обидно, больно. Ведь сейчас он совершенно никто. Чужой в этом классе.
Ещё пару секунд Петров стоял, как чертов, ненужный реквизит в форме дерева или пня, не находя что сказать, и нужно ли было что-то говорить? Все определенно странно, непонятно, и совершенно не поддаётся логике.
И разговаривать со всеми этими людьми страшно.
Именно страшно.
Петров поджал губы, чувствуя, как внутри что-то оглушительно ломается.
Не лучше ли промолчать и ретироваться подальше от причины его, рвущейся из сердца, боли?
Ревность
Но ему определенно хотелось кое-что, все же, прояснить. Это все слишком странно и безумно, поэтому Петров попробует подступиться к этим людям осторожно, но в первую очередь, к нему.
— Ром, что происходит? Неужели ты… — ему было страшно спрашивать, очень страшно, — ты не помнишь меня? — почти одними губами вырвалось из него внезапно и он, осознавая, что за вопрос сейчас выпалил, сомкнул веки от досады. Не о том он хотел спросить.
Одноклассники тут же переключили внимание на него и Петров, чувствуя, насколько нелепо, странно и глупо выглядит сейчас - прикусил губу, давая себе мысленную пощечину.
Ведь Петров, хоть это и рьяно отрицал, все же, уже знал ответ на свой вопрос.
Что все происходящее - правда.
Просто эта правда чертовски невозможная!
Хулиган нехотя перевёл на него взгляд, скептически осмотрев с головы до ног, внимательно изучая, будто действительно видел Петрова в первый раз. На лице его появилась едва заметная ухмылка. Зелёные глаза озорно заблестели. Заулыбались.
Вот только внутренний голос Петрову напористо шептал - ох не к добру это.
— Это что, такой своеобразный подкат? — усмехнулся Рома, отчего по телу у Антона табуном пробежали мурашки, морально готовясь к следующей реплике, — Раз так, тут ловить тебе нечего… — секундная пауза, Ромка устремил взгляд в окно, словно растеряв весь интерес к Петрову, уже смотря куда-то вдаль глазами невидящими, и произнёс едко: — ты извини, пацан, не по задницам я, мужским, — выплюнул он в отвращении, сводя брови к переносице.
У Антона все разом рухнуло, глаза стали стеклянными и смотрели на дорогого человека перед собой, что упорно отказывался встречаться с ним взглядом, словно его тошнило от одного только вида Петрова.
Морозова лишь обеспокоено и с нотками сочувствия взглянула на Антона. Её взгляд тут же метнулся в сторону Пятифана, и беспокойство приняло совершенно иной вид, а именно - всепоглощающую злость.
Одноклассники громко загоготали, заулюлюкали, открыто показывая на Антона пальцем. А его в данный момент просто пробирало до трясучки от накатившего, внезапно, стыда. Щеки заметно заалели, а язык будто к небу прижало, отказываясь работать.
Он было открыл рот, чтобы накричать на всех обитателей этого класса, сказать:
«Прекратите, эта шутка слишком далеко зашла!»
Но потерянный Петров не смог и слова вымолвить. Мысли крутились в голове словно смерч, а болезненная пульсация в горле не проходила. Глаза застилала пелена от подступивших слез, но он тут же сморгнул, шмыгнув носом и сжал кулаки до побелевших костяшек.
Ещё никогда он не чувствовал себя настолько униженным.
Рома отвернулся, сим действием показывая, что разговор окончен, да и сам Антон уже не горел желанием что-либо вставить.
Ватными ногами, провожаемый десятками заинтересованных взглядов, он дошёл до последней парты первого ряда, за которым сидел какой-то незнакомый ему рыжий паренёк, и устало уселся на стул, стоящий рядом с ним.
Это безумие.
До этого Антон не видел этого парня никогда.
Неужели действительно не сон? Насколько же все поменялось?
Тот замялся, сжал свои ладони в тиски и дрожащим голосом произнёс:
— Ты в порядке? — голос его был почти по-девчачьи высокий. Антон вздрогнул от испуга и повернул голову, тут же встречаясь глазами с чужими, темно-карими.
— Вполне, — неуверенно ответил Петров, сцепив руки в замок, и это все, что он смог из себя выдавить, словно его приковало цепями, а рот будто был заклеен скотчем.
Снова тишина, да и Антон уже было решил, что диалог окончен, чтобы впасть в пропасть негативных мыслей, но парень-солнышко почему-то вновь заговорил.
— Меня Володей зовут, а тебя? — он робко улыбнулся. На щеках виднелись слабо выраженные ямочки, а если ещё больше вглядеться - можно было заметить и коричневые пятнышки на бледноватой коже - веснушки.
— Меня - Антон, — Петрову захотелось улыбнуться в ответ, но почему-то никак не получалось, — Будем знакомы, — сухой тон, и снова он поставил точку. Было неловко, ведь тот просто хотел поболтать и узнать, все ли с ним в порядке, когда весь класс внезапно ополчился против него. Антон мысленно отругал себя, ведь не Володи это вина, что он не в духе и медленно, но верно - сходит с ума. Но заставить себя быть дружелюбным к новому знакомому он увы, не смог. Сейчас Антону не до него. Сейчас нужно разобраться с этим безумием, чтобы вконец не потерять рассудок и оставить разум холодным.
Володя же выдавил из себя тихое, несмелое:
— Ага. — и уткнулся в свою тетрадь, видимо догнав, что продолжать этот диалог Петров не намерен.
Взгляд упал на гладкую поверхность парты. И вот Петров снова выпал из реальности, утопая в собственных мыслях.
Рома, судя по его реакции, не помнит Антона, да и вообще никто в этом классе его не помнит!
Петрову страшно. Что же ему делать? Что творится в его жизни? Волнение не отпускало его, сжимая когтистыми лапами, силясь расплющить Петрова.
Он потёр переносицу и вновь оглядел каждого в этом классе.
Верно, теперь он заметил.
Некоторых людей он до этого момента не знал, и ни разу, в своей жизни, не видел. Пробегаясь глазами по каждому, он тотчас остановился на Пятифане, и мысль, прокравшаяся внезапно, закричала так громко в сознании, что внутренности Петрова с силой сжались:
Зато Рома живой.
Главное, что живой, а остальное Петров точно переживёт, будь это сон, или невозможная реальность. Только вот, хрен знает каким волшебным образом это произошло.
Но это стоит того. Определенно стоит.
Хотя больно пиздец как, чего уж греха таить.
— Чего стоите как истуканы? Займите свои места! — Ворвалась в класс Лилия Павловна. Мазнула взглядом по каждому ученику, и вдруг задержавшись на Антоне - прищурилась:
— Представьтесь, молодой человек, — она кивнула в его сторону, но до Антона не сразу дошло, что она обращается к нему, и, опешив, вскочил с места, стараясь говорить твёрдо, без запинки:
— Антон Петров.
Что же это такое?
Но Антон мысленно гордился собой, ведь сейчас он не мямлил, как тогда, в шестом классе. Маленький, двенадцатилетний Петров обязательно бы сейчас его похвалил.
В классе вдруг послышались медленные, саркастические хлопки.
— Странно, что не Гандон Батькович, — подал голос Пятифан, расслабленно покачиваясь на стуле и ухмыляясь сказанному.
По классу снова пронеслись тихие смешки.
Антон довольно хмыкнул, позволяя губам скользнуть вверх, в ностальгической улыбке. Рома же, заметив это, очевидно, не такой реакции ожидал. Ухмылка спала тут же, и смотрел он на него сейчас совершенно равнодушно.
— Пятифан, попрошу в классе не выражаться, — недовольно процедила преподаватель. Но хулигану было плевать, даже не удосужился хотя бы кивнуть. Лишь цокнул языком, скучающе переводя взгляд в сторону окна, будто нашел там что-то явно поинтереснее. Лилия Павловна вздохнула, но её явно устраивало и такое положение дел. — Что ж, прошу любить и жаловать Петрова Антона, с этого дня, он будет учиться вместе с вами.
Одноклассники хором запротестовали, не скрывая своего недовольства и Антону вдруг нестерпимо захотелось зажать уши ладонями, чтобы перестать слышать.
Исчезнуть, просто исчезнуть.
Пропасть.
— Тишина в классе! — громкий возглас заставил всех затихнуть, и Петров этому был как никогда в жизни, благодарен, — Записывайте…— дальше он уже не слушал, о чем новая тема, как проходит урок и вызывали ли его к доске. Он полностью абстрагировался от реальности, словно самолично выстроив стеклянный купол, сквозь который никто и никогда не пройдет.
Петров понял.
Это какая-то параллельная вселенная. Прямо как в фильмах, на тех кассетах, которые привозил ему отец.
Это все максимально глупо и Петров не раз ссылался на самую логичную и правдивую догадку, а именно - что он просто сошёл с ума.
Но если это параллельная вселенная, то она явно чего-то хотела от него.
И Петров снова осознал.
За все надо платить и его скачок в прошлое, если это можно так назвать и это конечно правда не сон - не был исключением.
Вот только как же сложно поверить в происходящее!
***
Все-таки, не сон. Первый урок закончился. Время словно предательски медленно тянулось, и Антон никак не мог дождаться конца дня. Еще никогда он не был преисполнен желанием сбежать отсюда. Сбежать с уроков, сбежать от Бяши, Полины, и самое главное - Ромы. Никто из присутствующих не удостаивал его вниманием, словно его нет. А может, его и правда нет? Он замотал головой, тут же прогоняя эту мысль. Возможно, если он ляжет спать - все вернётся на круги своя? Володя вскочил со стула, который достаточно громко скрипнул, прерывая весь негативный мыслительный процесс Антона, и спешно направился к выходу из класса. А он невысокий, ростом, наверное, где-то сто семьдесят - заметил Антон. Странный, все-таки, парень. На первый взгляд неплохой, только вот, доверия не внушает. Хотя чего это ты, Антон? Сейчас доверия не внушает никто. Ему не описать, насколько ему было хреново под всеми заинтересованными взглядами его «новых» одноклассников. — Чего так тяжко вздыхаем? — донёсся обеспокоенный голос рядом, — слушай, тебе у нас некомфортно? — Антон поднял взгляд, тут же встречаясь с глазами синими, до этого знакомыми, — наш класс достаточно грубый, ты прости за них, обычно они не такие… — Это была Морозова, которая уселась на свободный стул парты напротив. Неожиданно. Неожиданно, скорее, для него. Лицо её озаряла улыбка, но не такая, к которой Петров привык. Эта улыбка не выражала никакой доброты. Было больше похоже на ухмылку, либо сознание Антона уже само по себе видело во всех потенциальную угрозу. С каждым лишним движением в его сторону, Петрову хотелось тут же подскочить и налететь на этого человека с кулаками, лишь бы защититься, ведь предугадать он их действия совершенно не мог. В глазах же у девушки мелькал повышенный интерес. Она убрала за ухо непослушную прядь волос и продолжила: — Меня Полиной зовут. И Антону вдруг захотелось поиграть. Проверить, словно на подопытных крысах поставить опыты. Это мерзко, ведь это, вроде как, живые люди, но ничего другого ему, к сожалению, не оставалось. — А я знаю, — не стал врать он намеренно. Он хотел взглянуть на реакцию «незнакомых» людей и, анализируя, понять, чего ему ждать от новых знакомых. Безопасно ли с ними будет? Стоит ли вообще с ними контактировать? Нельзя ослаблять бдительность. Полина озадаченно захлопала густыми ресницами и Антон, почувствовав какую-то досаду и обиду за себя, а именно за то, что его никто не помнит - сразу же поспешил поправиться, тут же откинув мысль о том, что Морозова может быть опасна, подальше: — Тебя здесь все знают, ты ведь единственная скрипачка в школе, — Она тут же заметно расслабила плечи, — Вот оно как, — и о чем-то напряжённо задумалась, всматриваясь в лицо Петрова, отчего блондину аж стало не по себе под этим изучающим взглядом. Казалось, что его изучают словно пришпиленную иглами, бабочку. Мысль эта заставила обомлеть. — Слушай… — робко начала Полина, — Возможно, это прозвучит странно… Но… — Вряд ли это будет страннее той ситуации, в которую Петров попал, но интерес, все же, она, конечно, подогрела. Девушка неловко замялась и нервно поерзав на стуле, продолжила: — Можно потрогать твои волосы? — к мягким, девичьим щекам тут же прилила кровь. Морозова смущенно отвела взгляд, прикусив нижнюю губу в ожидании. Петров же ожидал чего угодно, но явно не такого. Какая интересная просьба. Почему-то захотелось громко засмеяться. Он видел в ней угрозу? Это же смешно! Антон прыснул в кулак, не смог удержаться при виде такой Полины. Волосы? С каких пор её интересовали его волосы? В прошлом она ни разу не просила его о чем-то подобном. — Эй, ну чего смешного? — девушка наигранно возмутилась, демонстративно надув губы. — Прости, — вновь хохотнул он, — просто подумал, что ты очень смелая, раз просишь о чем-то подобном у совершенно незнакомого человека, — на лице Антона красовалась широкая улыбка и он добавил полушёпотом, — я бы так не смог. — Ничего не незнакомого! — выпалила она эмоционально, — Мы уже знакомы, между прочим, — и она улыбнулась, мягко, уже по-доброму, и вторила вновь, — так все-таки, можно? — её голос перешёл в шёпот. Выглядела она словно маленькая девочка, которой в первый раз в жизни показали сахарную вату. И волосы Петрова действительно отдаленно напоминали сахарную вату. Он полностью ослабил бдительность, словно того безумия не было, словно все как и всегда идёт в своём темпе. В нормальном темпе. Или хотел в это верить. — Можно. — ответил Петров не колеблясь, — Моя макушка к вашим услугам, мисс, — Он тут же наклонил голову к девушке. Глаза Полины озорно заблестели. Не растерявшись, она протянула хрупкие руки к белоснежным волосам. Мягко провела, перебирая локоны, покрутила на пальце торчащую прядь, пригладила её и так по новой. — Мягкие, будто облако в ладонях, — изрекла она, вновь приглаживая пряди. Петров настолько забылся в её компании, что удосужился не заметить пару зелёных глаз, что будто пытались сжечь сначала его, а потом и Морозову. Хулиган прошёл между рядами быстрым шагом, встал напротив них, возвышаясь, словно гора, и аккуратно оторвал белоснежную ладонь Полины от головы Антона. Девушка недоуменно захлопала ресницами. — Ром…? — похоже, хулиган напугал её этим действием. Пятифан же, даже не смотрел в её сторону. Прочно впился суровым взглядом прямо в Петрова, и этот взгляд явно не предвещал ничего хорошего. — На пару слов, — Рома бесцеремонно схватил Антона за запястье и поволок прочь из класса. Он кинул его подобно тряпичной кукле к стенке, заставляя болезненно зашипеть. Да что с ним не так? — Слушай, ты вроде ровный пацан, — начал было он и осекся, видимо, усомнившись в сказанном и продолжил, — так что повторять не буду, — его лицо оказалось к Петрову слишком близко, отчего сердце Антона пропустило удар, — К Полинке - не лезь, ферштейн? — Пятифан притворно улыбнулся, явно ожидая услышать положительный ответ от Петрова. Петров же старался не дышать, все смотрел и смотрел, пытаясь совладать с непреодолимым желанием дотронуться к слегка загорелой коже, нежно провести ладонью, схватить за подбородок и притянуть к себе. Тот поцелуй отчетливо высечен в его памяти, словно метка, которую нельзя удалить. — Мы просто разговаривали… — осторожно начал Антон, не понимая только, зачем он перед ним оправдывается. — Мне насрать, — процедил Рома сквозь зубы, особенно выделяя последнее слово, выговаривая по слогам, — Просто держись подальше, — он скрестил руки на груди, задрав подбородок вверх, таким образом смотря на Антона уже сверху вниз. — Можешь не переживать, она мне не нравится… Пятифан тут же пресёк сказанное. — Брешешь... — Петров нахмурился, сжимая ладони. Неужели и сейчас он будет донимать его своей Полинкой? Но Пятифан произнёс нечто шокирующее, нечто грязное, с едкой усмешкой, совсем тихо: — Если только ты не заднеприводный. На лице его появилась улыбка, которая умудрялась быть озорной и в то же время - злой. Но Петров был не глуп, и сразу же нашёл объяснение этим словам: Пятифан издевается над ним. И Антон, стиснув зубы - не растерялся. — Если кому-то твоя Полинка, — начал Петров довольно грубо, — не нравится, это значит, что он обязательно гей? — и позволил уголкам губ скользнуть вверх, изогнув губы в подобие улыбки, тут же с усмешкой продолжая свою реплику, — извини, но звучит как-то тупо, не находишь? Пятифан же, явно не такого ответа ожидал, тут же растерялся от подобной реакции. — Да нет… Просто именно ты смотришь на меня как-то… — он запнулся, видимо раздумывая, продолжать говорить или нет. — И как же? — раздраженно спросил Антон, наблюдая за внутренними метаниями хулигана. Пару секунд он простоял безмолвно, а затем выдохнул на низкой ноте: — Так, словно хочешь меня прямо здесь и сейчас, — Он произнёс эти слова низким басом, пронзительными глазами всматривался в глаза напротив, словно какой-то детектор лжи, подмечая настроение Петрова. Ноги под этим взглядом подкашивались. Щеки тут же зарделись алым. Ко взгляду вернулась растерянность. Как он заметил? Неужели это значит, что он всегда это замечал? Теперь у Петрова зарделись не только щеки. Пятифан же довольно хмыкнул, понимая, что попал в самую точку. — Ты смотри, как отреагировал, — Рома оскалился, да и смотрел так, словно взглядом раздевает, — я таких как ты - насквозь вижу. Антон сглотнул вставший ком. — Это не так... — голос предательски дрогнул, выдавая все его эмоции с потрохами. Рома же, словно враз сделался очень нетерпеливым и раздражённым, словно подобная реакция ничуть его не устроила, а отнюдь, разозлила и ещё как. — Тебе бы, сучонку, говорить правду, иначе.. — он приблизился к лицу Петрова, опаляя горячим дыханием и хрипло, с ленцой, произнёс, — …это просто отвратительно. Антон отпрянул от него, напрочь забыв о том, что был зажат между стеной и чужим крепким телом. Он ойкнул, выбитый из колеи, тут же хватаясь скорее за покрасневшее ухо, нежели за затылок, которым он только что ударился. Рома умел задеть за живое. Мог ударить морально, да побольнее. Снова это слово. Снова отвратительно. В его глазах Петров всегда будет таким. То, как нервничал Антон, было видно как на ладони. Он знал, что если ответит сейчас, из него вырвется что-то невнятное, что-то нечленораздельное. Но немного уняв панику он поспешил ответить достаточно твёрдо: — Считай, как хочешь, я не гей. В принципе он и не соврал. Рома был единственным, кто вообще нравился ему из представителей мужского пола. Раньше ему нравились и девушки, взять ту же Полю. Он и сам не понимает, каким образом дошло до Пятифана. Кстати, о Полине, та стояла в дверном проеме класса, высунув макушку и обеспокоено наблюдала за представшей сценой. Как давно она там стоит? Благо, была достаточно далеко и вряд ли слышала их разговор. Должно быть, думала, что Рома обязательно побьет Петрова, ну или хотя бы всыплет разок по морде, на худой конец. Антон тут же отвернулся, прерывая с ней зрительный контакт. Хулигана же эта реакция вполне устроила, он рефлекторно кивнул, скорее для себя, переводя внимание сначала на Полю, а потом и на Антона. Ромка оскалился и удовлетворенно произнёс: — Быстро схватываешь, — после сказанных слов, даже не сказанных, он буквально выплевывал их из себя - он развернулся и ушёл обратно в класс. М-да, Антон, угораздило же тебя. Все эти люди ему незнакомы. Внешность та же, а вот характер совершенно другой. Антон все ещё ссылался на то, что он просто сошёл с ума и это чертовы галюны. Но нет! Все они живые, тёплые, и к ним можно прикоснуться. Вот только, что произошло такого, что Антон выжил, переродился? Причём таким странным образом. И эти люди. Что с ними случилось? Неужели его пребывание рядом с ними, так сильно влияло на их характер? Нет, вы не подумайте, Антон не настолько высокого мнения о себе, просто черт возьми, он не мог дать этому никакого другого объяснения. И самое удушающее и болезненное, самое невыносимое, до скребущих в душе кошек было то, что Пятифан отличался от себя больше всех. Антон не знал такого Рому. Он не знаком с этими пустыми, леденящими глазами. Не за таким Ромой он любил наблюдать, силясь сдержать улыбку. Не такого Рому он целовал и не такого Рому он любил. Но сердце чертово, все равно предательски билось. Билось, при виде его высокой фигуры, при виде родного лица. Бешено стучало, когда он был до неприличного близко к нему, обжигая щеки, шею. Кулаком бы в грудь себе ударить со всей силы, вкладывая в этот удар все отчаяние, боль и обиду. Он понимал, что по сути, Рома видит его в первый раз, но он не был таким раньше. Не был. Что же это за мир, в который Петрову не посчастливилось попасть, и что за тайны он хранит? Антон постарается узнать.