back time

Ещё никогда на своей памяти Антон не чувствовал себя настолько счастливым. Сидя в комнате, хаотично выводя на странице альбома нескончаемые наброски, он не мог скрыть улыбки. Да и не нужно было, впринципе, ничего скрывать. Комната была его убежищем, своего рода укрытием от посторонних глаз. Здесь он мог делать что угодно, не остерегаясь того, что кто-то зайдет в комнату без стука. Родители, как ни странно, уважали его личное пространство. Возможно этому способствовало взросление Антона, поэтому даже Оля, хоть и была противником всего этого, все же проводила подобного рода «ритуал». Сегодня воскресенье. Утро выдалось довольно продуктивным. Уже в восемь часов Антон сидел за столом, уминая мамину стряпню с особым энтузиазмом. В восемь тридцать успел помочь отцу поменять выгоревшую лампу в комнате Оли, а в девять часов он потратил немного времени на решение примера по математике для Оли, ведь в понедельник она уже пойдет в школу. Впрочем, выполненных задач за утро ему более, чем хватало, но чуть позже пришлось ещё и вытащить из коробки, поставленной в самом дальнем углу шкафа, свои кроссовки. Антон, конечно, понимал, что ещё довольно рано для похождения в тканевых кроссовках по поселку, проваливаясь в лужи и грязь, но не мог унять свое нетерпение. Он был слишком наэлектризован, представляя, как он сможет прогуляться в новых белых кроссовках по городу, когда они с классом выберутся в кино, поэтому сдержав тяжелый, полного скепсиса взгляд мамы, он ускакал в ванную приводить обувь в надлежащий вид. — Рано ещё для кроссовок, — причитала мама, — чего это ты их вытащить решился сейчас, неугомонный… — Ну мам! — почти по-детски воскликнул Антон, высунув голову из ванной комнаты, — в городе ведь не так все плохо будет, как здесь… — Антон поморщился, завидя пятно грязи на подошве, тщательно начиная оттирать её щеткой, — Володя сказал, что там вполне себе сухо… Снега нет толком, это у нас… — А Володя часто по городу разгуливал, что ли? — хмыкнула мама, снимая фартук, — все он знает… Рассмеявшись, Антон выскочил из уборной с почищенными белыми кроссовками, демонстрируя свои труды маме с широкой улыбкой. — Ну всё, в этом погуляю… — Антон, — мамин тон зазвучал предостерегающе, она уперла руки в бока, — ты в этом не пойдешь, заболеешь же… Но и Антон атаковал аргументами, стараясь выкроить у мамы разрешение. — Мам, мы в автобусе будем, а потом в кино сразу зайдём, — он взял маму за плечи, немного сжав, продолжая заглядывать в глаза, — отчего мне заболевать? — Не нравится мне это, — качнула головой мама, ущипнув Антона за щеку, отчего тот смешно вскрикнул, — ты же потом не будешь по улицам шляться? — Не буду, да и обувь не позволит же! — поспешил ответить Антон с улыбкой, аккуратно ставя кроссовки на полочку с остальной обувью в прихожей. — Ну, если так… — промычала мама задумчиво, — Смотри мне, — она тут же включила свой излюбленный суровый тон, — я потом Володе позвоню, спрошу, чем вы там занимались, и если он скажет, что вы потом… — Как ты можешь мне так не доверять? — Антон показушно надул губы почти обиженно, а затем выпалил невозмутимо, — Ну и ладно, он все равно меня не сдаст. — Вот сорванцы, — рассмеялась мама, но тут же добавила строго, — но я не шучу, Антон. — Да я понял, мам, понял! — закатил глаза Антон, и, посмотрев на маму с улыбкой, прошествовал в сторону телефона, — Пойду, позвоню Володе… Но тут же замер, стоило ему услышать за спиной мамин подозрительный голос: — Что-то ты часто звонить начал ему, — она вздохнула, — учти, деньги мы не печатаем! — Да нечасто, — Антон сморгнул, глядя на маму почти удивленно, — всего-то пару раз… — Ага, ты и вчера ему позвонил, и позавчера… — протянула мама, изогнув губы в озорной улыбке, — И сегодня второй раз… — она приложила ладонь к щеке, и спросила с хитрым прищуром, — Чего это ты таким разговорчивым стал? — Военная тайна, мам, — Антон показал ей язык, убегая со смешком, — я недолго! — Ладно, — смирилась мама, шагая в сторону кухни, — но только недолго! — послышалось уже глухое. Губы Антона изогнулись в ехидной улыбочке, потому что он прекрасно знал, что это «недолго» затянется на минут так десять, а может и двадцать, судя по тому, как он умудрялся болтать с Володей практически без продыху. Они обсуждали все на свете, начиная от погоды на улице и заканчивая предстоящими экзаменами. Перебрасывались переодически глупыми шутками и насущными темами. Да, возможно Антону стоило бы поуменьшить свои длительные разговоры, чтобы лишний раз не злить маму, но проблема была в том, что он и сам не замечал, сколько времени уже успело пройти. Ну, на этот раз он хотел обсудить с Володей школьную поездку. В преддверии прогулки он не мог утихомирить свое нетерпение. Ещё никогда Антон не был настолько наэлектризован перед чем-либо, будь то его день рождения, или Новый год. Поэтому позвонить другу показалось ему прекрасной идеей, чтобы поумерить эти исполинские эмоции. — Ну и? — послышался голос Володи из трубки, — решил, что надеть на прогулку? Антон утвердительно промычал, улыбнувшись. — Да я не особо и парюсь на этот счет, — он действительно не был озабочен такими вещами, — но я вот кроссовки свои вытащил… Володя моментально перебил его звонким: — Какие к черту кроссовки, Антон Петров! — Антон даже отстранил трубку от уха, чтобы его ненароком не оглушило от Володиного громкого вопля, — весна едва пришла, снег толком не тает, кто в здравом уме… — Ты как моя мама, — хмыкнул Антон, прервав начавшуюся тираду друга, — она тоже меня отговаривала… — И не зря, мы же гулять ещё будем… — Правда?! — Антон настолько был рад услышать подобную новость, что едва не вскрикнул, — и где? — Эх, Антон-Антон… — Володя произнёс эту фразу со вселенским негодованием, — вот что ты за человек? Полина же вчера говорила, что после кино мы пойдем по городу шастать. Антон немного растерялся, а затем тихо пробормотал, неловко потирая шею: — Ох, я, наверное, прослушал… Вчерашние воспоминания были туманными. Где-то обрывались, что-то казалось сюрреалистичным, а что-то было и вовсе стерто из памяти. А все из-за того, что Антон в процессе Володиного пения выпал на некоторое время и просидел несколько минут полностью погруженный в свои мысли. — И неудивительно, ты всегда такой, — из трубки послышался смешок, и Антон улыбнулся, — кстати… — Чего? Володя прочистил горло и начал шкодливым голоском: — А вы с Ромычем купите один коктейль на двоих и будете… — Володя, — предостерегающе буркнул Антон, и прыснул со смеху уже вместе с другом, — задолбал со своими шутками. Володя на реплику лишь вздохнул, будто разочаровавшись во всем мире. Да что уж там в мире, во всей вселенной, и заявил: — Господи, все парни одинаково тупые. Антон прыснул со смеху, а затем, чуть стихнув, спросил максимально осторожно, тщательно подбирая слова, дабы ненароком не задеть Володю: — Кстати о парнях, Володь, — Володька вопросительно промычал, и Антон продолжил ещё тише, становясь образцом робости, — так что тебе вчера Денис сказал? — Володя подозрительно стих, не пытаясь даже прервать Антона, чтобы тот не начал мусолить снова эту тему, — Чего хотел? Он же не пригрозил ничем? Володя помолчал несколько секунд, точно конвульсивно раздумывал, что ответить на эти вопросы, а потом произнёс весьма неубедительно: — Нормально все, Антон, — последовал тяжелый вздох и Антон немного напрягся, когда голос Володи стал немного печальным и тихим, — на самом деле там тема совершенно иная, но не менее неприятная, — из трубки послышались шорохи и голос бабы Вали, отчего Володя подобрался, добавив, — Ох, меня бабушка зовёт, помочь надо, — он засуетился, и Антон тепло улыбнулся от того факта, что Володя готов был бежать на помощь к бабушке по первому же её зову, — чуть позже созвонимся, пока! — Пока! — все, что успел крикнуть Антон напоследок, и в конечном итоге услышать гулкие гудки. Ох, наверное, Володю никак не получится вывести на разговор и выведать информацию о вчерашнем разговоре с Денисом. Антона, конечно же, очень волновала вся эта ситуация, потому что не хотелось бы, чтобы его лучший друг опять попал в какие-то неприятности. Но, наверное, стоит всё-таки оставить Володю в покое, не выпытывая ничего, если тот не захочет сам. Да, так будет правильно. Глубоко вдохнув, Антон перевел внимание на свой раскрытый блокнот. На клетчатом листочке корявым почерком были выведены цифры. Номер Володи, Бяши, и даже Полины, который он сохранил, когда та позвонила ему, чтобы сообщить новости насчет похода в кинотеатр. И, конечно же, из кучи заурядных, в спешке нацарапанных в блокноте кривых номеров выбивался будто вспыхнувший алым пламенем номер Ромки, идеально выведенный красной ручкой. Вспомнились недавние слова. «— Хочешь, я буду каждый день звонить? — последовал тихий выдох, и Антон ощутил, как его руки начинают заметно подрагивать, — Ты только трубку бери.» Да. Его слова были сказаны не забавы ради, и не был он опьянен под влиянием момента. Фразы были искренними, четкими, осознанными, понимая их значение и давая себе отчет в сказанном. Антон дал слово звонить каждый день. Пускай не было этих красивых фраз с обещаниями, пускай все было избитым и скомканным, но важным. Теперь Антон с благоговением ждал, когда синее небо окрасится в черное, нагрянут сумерки, и он наконец наберёт заветные цифры, слушая щелчок крутившегося колесика домашнего телефона, затем короткие гудки и голос. Голос Ромки. Вот и сейчас как раз настал тот момент, но почему-то было немного беспокойно и даже, возможно, страшно? Он растерял всю смелость ещё вчера, когда закончил разговор с Ромкой простым прощанием, которое затянулось аж на пару минут. Хотелось сгореть от стыда, ведь предстать дурачком перед Ромкой, когда тот принял его дружбу, было последним, чего Антон желал. И все же он собрал всю свою волю в кулак, и, затаив дыхание, позвонил. Первый гудок. Антон начал нервно кусать губы и потирать шею, точно все тело перестало поддаваться контролю. Второй. Антон проводит пальцем по шероховатой обложке блокнота. Третий. Антон уже успел пожалеть о содеянном и едва пересиливал свое исполинское желание сбросить трубку и попытаться ещё раз чуть позже, как вдруг, будто из толщи воды зазвучал негромкий голос Ромки: — Да? Антон весь подобрался, не замечая за собой, насколько широкой стала улыбка на его лице, стоило ему услышать голос нового друга. — Привет, — Антон потер переносицу, — я… — Опять ты? — почти возмущенно отвечает Ромка и Антон не удерживается от смешка, — че, реально решил ко мне в мамки затесаться? — Ну я же сказал, что буду звонить каждый день, — а затем произнес, закривлявшись, — слово истинного комсомольца. — Комсомол ты несчастный, — Ромка рассмеялся, — это че получается, мне тя, обосрыша, каждый день терпеть? — Это кто кого ещё терпит… — со скепсисом протянул Антон, крутя на пальце телефонный провод. — Ну, очевидно, — усмехнулся Ромка, — я тебя. — Да что ты говоришь? — Антон прыснул, — Ты ещё скажи, что от меня проблем больше, чем от тебя. — Хорошо. От тебя проблем больше. Антона прорвало на смех. — Да иди ты. Ромка, хохотнув, спросил: — Знаешь, как я понял, что ты пиздишь много? — Чего? — возмутился Антон, — С фига ли я пизжу? — С того, что ты, фраер хренов, стелил мне вчера, что можно будет помолчать в трубку, а в итоге че? — Ромка звучал действительно возмущенно, будто его облапошили, — Трещишь хлеще, чем Бяша, когда он прочищает Сонькину конуру от говна. — А ты что, — начал Антон, сохраняя свою невозмутимость и стараясь не сорваться на ржач, однако потихоньку начиная трястись от приступов смеха, прижимая ко рту ладонь, — дурак, чтоб вестись на такой бред? Последовало долгое молчание, а затем полное возмущения: — Ну ты и хуепутало, — И Антон заржал, как конь, — как я и говорил: «был пиздуном, пиздуном и останешься»! — Ой, да отстань ты, — переводя дыхание, произнес Антон, — ты, кстати, подготовился к завтрашнему дню? — А че к нему готовиться? — не понял Ромка, — День как день, или теперь из-за похода в кино опять в Маяковского выряжаться? — Да нет, — Антон немного замялся, — просто я очень давно не бывал в кинотеатре… Это правда. Антон уже и не помнит, когда в последний раз посещал подобного рода места. Да и в театре он был лет так пять назад точно, не меньше, отчего воспоминания были смазанные, нечеткие. Он даже не знает, каково это — веселиться в кругу друзей, гуляя по городу, сидеть в мягком кресле, смотря кино, параллельно съедая карамельный попкорн. За всю свою осознанную жизнь он побывал в кино всего пару раз, и только с родителями и Олей. Поэтому присутствовал лёгкий мандраж перед завтрашней прогулкой. — Вот оно что, — понимающе промычал Ромка, и Антон был уверен, кивнул самому себе, — Ну, не боись, там ж все свои будут, наш класс, — Антон улыбнулся, — Сначала на автобусе поедем с физ-руком… — Стой, — удивился Антон, — за нами будет Павел Владимирович приглядывать? — Да я тоже вот в ахуе, — фыркнул Ромка, — с ним шутки плохи, а за непослушание по башке можно получить, ну или по старинке — ухо оторвет. — А я рад, что он с нами будет, — Антон действительно был рад тому, что их будет сопровождать Павел Владимирович. Все же он был самым приятным учителем из всех, кого Антон только встречал, — Это же лучше Лилии Павловны, или Виктории Алексеевны… — Ага, и ещё Марии Александровны, — съехидничал Ромка. — Жесть, — Антон поморщился от отвращения, точно вспомнился облик ненавистной учительницы русского языка, — не хочу больше её видеть, особенно после того, как она без каких-либо доказательств обвинила тебя в краже. Ромка почему-то замолчал, а потом проговорил: — Ну, видимо в пиздеж своего сынули долбоящера верится проще, чем пытаться разобраться с её-то куриными мозгами во всей этой кутерьме… Чего ржешь? — Куриные мозги… — сбивчиво произнес Антон, смеясь. — Вот все тебе вечно смешно, — Ромкин тон может и звучал возмущенно, но так же в голосе его слышалась улыбка, — Те палец покажи — обосрешься от смеха. — Отъебись, щегол, — невозмутимо ответил Антон, и Ромка тут же ощетинился, добавляя напускно-суровым тоном: — Че сказал, блять? Да ты… — он запнулся, а затем продолжил едва ли не со смешком, — Один прогиб и ты погиб. Антон рассмеялся в очередной раз. — Что это за фразочки такие? — он прижал руку к животу, — Опять как старикан… — Апят как сталикан, — перекривил его Ромка, — короче, епта, не ссы, кино глянем, пока хуй знает, какое, а потом по городу пошляемся, там такой фонтан стоит в центре, закачаешься… Почему-то от мысли, что Ромка старается поддержать Антона и успокоить в своем характере, в груди потеплело. — Так вряд ли он сейчас работает, Ром… — ответил Антон немного неуверенно, изредка косясь в сторону двери кухни, чтобы мама не выплыла оттуда слишком уж неожиданно. — Да какая нахуй разница? я в детстве с… — Ромка вдруг запнулся, а потом добавил очень нерасторопно и тихо, — с родителями там был, до сих пор помню, какого он цвета… Антон начал вслушиваться в голос Ромки ещё внимательнее как только тема зашла о его родителях — те, кто были важны ему больше всего на свете. — Какого, Ром? — поинтересовался Антон, и не смог сдержать приятного удивления, когда зазвучал его любимый: — Зеленого, — Ромка звучал воодушевленно, Антон ещё никогда не слышал его таким. Именно его. Ромку этого мира. И от этой мысли в груди приятно защекотало. Узнавать Ромку по новой ощущалось так странно, потому что многое не совпадало с тем, каким он был на его памяти, — вот прям, знаешь, камень блестит, кажется, мраморный… — Ромка решил предаться воспоминаниям, — Когда с батей гуляли, рядом ларек ещё стоял с мороженым, ну и он частенько оттуда мне брал шоколадный стаканчик там… Или щербет, — Ромкин голос стал более мягким, более… Ностальгическим, — здорово было. Почему-то Антона настигло неукротимое желание взглянуть на этот фонтан, о котором Ромка говорил с таким трепетом и воодушевлением. Словно о чем-то очень ценном. — А я увижу тот фонтан? — поинтересовался Антон очень осторожно, прижав трубку к уху ещё сильнее, — мне теперь интересно, ты так его описываешь… — Увидишь, — Ромка точно улыбался, — да и город этот хоть и маленький, но красивый, там много всего… — фыркнул Ромка, а потом, прежде чем Антон приоткрыл рот, чтобы что-то ответить, добавил, — ладно, мне идти пора, — Антон почувствовал легкое разочарование, вперемешку с радостью от самого разговора с Ромкой, — Соньку выгулять надо, а то перед сном начнет выть прямо над ухом, хуй потом уснешь, он ведь специально, зараза. Антон хохотнул, очень хотелось увидеть Соню поскорее. Любопытство одерживало над ним верх, и он был уверен, что в ближайшем будущем все же сможет познакомиться с Ромкиным питомцем. — Ладно, бывай, мне тоже надо Оле помочь собраться, — Антон потер шею, — она ведь завтра в школу пойдет впервые, нервничает сильно. — Малявка наконец начнет грызть гранит науки? — Ромка говорил об Оле с трепетом, — передавай ей от меня «привет». — Передам. Пока… — Антон запнулся, не зная, что сказать напоследок, а затем, чуть призадумавшись, произнёс мягкое и теплое, — Ромка. Ромка будто замолчал растерянно. — Ага, пока, обосрыш, — закончил Ромка коротко и лаконично в своем излюбленном стиле, и сбросил. Антон улыбнулся.

***

— Садитесь в автобус по очереди, хватит толкаться, что ж вы за оболтусы такие? — Павел Владимирович, причесанный и опрятно одетый горланил с самого утра, стоя возле большого желтого автобуса, на котором красовалось большими красными буквами слово: «ДЕТИ». Он перевел свое внимание на Ромку, который прибежал только сейчас, и добавил, качая головой весьма неодобрительно, — Рома, я тебе сколько раз говорил не опаздывать? — Да ладно вам, Павел Владимирович, я ж всего на минуту опоздал, — Ромка, натянуто улыбаясь, поспешил встать рядом с Антоном и остальными, а затем спросил, — ну че, готовы к поездке? — А как же, — хмыкнул Антон, — смотрю, ты… — он окинул Ромку оценивающим взглядом и добавил сухо, — очень постарался над своим внешним видом, — съехидничал он. Ромка действительно не стал заморачиваться, надел тот же черный свитер, те же черные штаны и кожаную куртку — точно не хотел тратить время на подготовку к прогулке. — А ты, типа, блять, зализанный пирилизанный, — Ромка закатил глаза, оглядывая внешний вид Антона, будто критик, оценивающий моделей на подиуме, а затем, дойдя до обуви, зацепился за них взглядом и спросил с издевкой, почти кошачьим голосом, — у тебя, смотрю, лето уже, хули кроссы-то надел? Снега же ещё… — Отстань, — фыркнул Антон, боднув друга в бок, — все равно я особо гулять не буду… — Ага, — усмехнулся Володя, глядя на Ромку с иронией, — посмотрим, как он запоет к вечеру. — Ты меня вообще должен был поддержать! — рассмеялся Антон, скрестив руки на груди, — сложно, что ли? — Дураков не поддерживаю, — фыркнул Володя, ткнув Антона пальцем куда-то в ребро, заставив тем самым вскрикнуть. — Мальчики! — Полинин голос зазвучал довольно громко. Подняв взгляд, Антон заметил её в пару с Катей, которая тоже неслась к ним, чуть ли не выдыхаясь, — нас подождите! — Поль, ну чего ты несешься? — нахмурился Ромка, — и че ты рюкзак притащила? — Сейчас… Дай я… — согнувшись, Полина вытянула руку вперед, пытаясь отдышаться, — Отдышусь… — Вы чего так поздно-то? Автобус же скоро отъедет, — немного обеспокоено, но с улыбкой на лице произнёс Антон, глядя на взлохмаченную прическу Кати, — вас только и ждём. — Ох, Антон, — чуть ли не завыла Катя, — это Полина мне все нервы вымотала! — она указала на Полину рукой с явным возмущением, хмуря брови, — с самого утра ей ногти красили. — Ага-а, — довольно протягивает Полина, широко улыбаясь, демонстрируя свой новый маникюр, — нравится? — Так ещё и лак черного цвета, — сухо добавила Катя, несильно боднув подругу в бок, отчего Полина рассмеялась, — она меня чуть с ума не свела! — Ну, главное, успели, — заулыбался Володя, — Бяша-то где? — Этот хрен как обычно самым последним припрется, зуб даю, — качнул головой Ромка с явным негодованием, — он же проспит, как всегда. — И нихрена я не проспал-на! — вскрикнул Бяша, неожиданно появившись за спиной Ромки, заставив того подскочить на месте от испуга, — бу-на! — Чтоб тебя, хрена лысого! — Ромка со смешком накинулся на друга, выполняя шутливый удушающий приём, отчего Бяша, не успевший вовремя увернуться, вскрикнул чуть ли не от ужаса, — ты хули подкрадываешься? — Пусти, бля, — рассмеялся Бяша, — тебя долбоеба ещё с утра терпеть-на… — Так че в рюкзаке-то? — поинтересовался Ромка у Полины, не выпуская Бяшу из захвата. Полина сдула прядь со своего лица, и, чинно сложив руки на груди, ответила с хитрой улыбкой: — Узнаете. — Опять она загадками говорит, — закатила глаза Катя, слабо улыбнувшись, — даже я не знаю, что там у неё. — Ну, главное, что не бомба, — внес свою лепту Антон, — а остальное как-нибудь переживем. — Может уже в автобус сядем? — Володя кивнул в сторону автобуса, — Павел Владимирович смотрит на нас так, словно сейчас испепелит глазами. — Ты прав, давайте сядем, — согласилась Полина, чуть ли не вприпрыжку проходя к приветливо распахнувшейся дверце автобуса в сопровождении более сдержанной Кати. А за ними, вальяжными шагами прошли и мальчики. Когда Антон плюхнулся на свое сиденье в пару с Володей, то тут же выглянул в окно. Несмотря на то, что автобус ещё не тронулся с места, осознание того, что он скоро вместе со своими друзьями поедет в совершенно другой город и хорошо проведет время выстрелило в голову и будоражило с каждой секундой. Он буквально не мог усидеть на месте, настолько ему хотелось всю эту энергию выпустить поскорее. Рядом сидящий Володя тоже был в прекрасном расположении духа. Наблюдая за Антоном, он частенько улыбался, радуясь вместе с ним. Да и Полина с Катей, севшие вместе, выглядели безумно счастливыми и болтали без продыху, обсуждая, чем они перекусят в кино. Ромка с Бяшей хоть и выглядели не особо воодушевленными, все же не смогли скрыть улыбок на лице, да и даже Ромка, обычно безучастно смотревший в окно, горящих глаз в преддверии прогулки спрятать не сумел. Впрочем, все были в одинаково приподнятом настроении, нетерпеливые, взбудораженные и воодушевленные. Но Антон был уверен — счастливее него в этом автобусе не было никого. Жаль было только, что Оля не смогла поехать вместе с ними. Да и сама она, хоть и очень хотела поехать, и открыто завидовала брату, не стала обижаться, или кидать язвительных комментариев. Она искренне его поддержала и пожелала удачи перед выходом. Да и мама успокоила её, заверив в том, что они тоже выйдут сегодня прогуляться вместе с папой после школы, поэтому Антон больше не переживал. — Так… — Павел Владимирович зашел в автобус одним из последних, начиная бегать глазами по прибывшим ребятам, — десять, одиннадцать… — начал пересчитывать он всех присутствующих, указывая на каждого пальцем. — Павел Владимирович, — подал голос Витя, сидящий на заднем сидении, вытянув руку, — а чего вы-то пришли, а не Виктория Алексеевна? — Тьфу ты! — взвился преподаватель моментально, — сбил меня! — он сделал глубокий вдох, а затем добавил, чуть успокоившись, зарывшись рукой в собственные волосы, — чтобы тебя побесить, Вить. — Понял, — кивнул Витя, подобравшись, осознав, что физ-рук сегодня явно не в лучшем расположении духа, а затем решил подшутить, видно чтобы немного его приободрить, — Павел Владимирович, а у вас девушка есть? Павел Владимирович отреагировал моментально, скрестив руки на груди и вздохнув весьма тяжело: — А ты что, в кандидаты метишь? Витя растерялся, а в автобусе поднялся гомон одноклассников, рассмеявшихся из-за подобного выпада, а вместе с ними и Антон. — Никак нет… — промямлил Витя, глупо сморгнув. — Ну вот и не задавай тупых вопросов, — закончил Павел Владимирович потешаться. — Ну вот чего ты к нему лэзэшь? — тихо расхохотался Коля, дернув друга за плечо, на что Витя почти обиженно фыркнул и отвернулся к окну, — ты что, обидэлся? Антон разглядывал абсолютно все. Даже старую потертую обивку сиденья, исписанные черным маркером спинки: «Здесь был Алексей», «У Марины самые красивые глаза в классе», «Саша + Алла», и так далее. Подобные комментарии вызвали у Антона улыбку. — Ладно уж, — улыбнулся Павел Владимирович, — сегодня вас, остолопов, сопровождать буду я, поэтому смиритесь и проживайте этот день по моим правилам, — он перевел дыхание и продолжил голосом строгим, четким и твердым, — Далеко от меня не отходить, в кинотеатре не шуметь, если нужно в туалет — предупреждать, чтобы я вас потом не искал по всему городу. Это не шутки, я ответственен за вашу безопасность… — Началось… — закатил глаза Ромка, тут же прилипая к окну, стараясь игнорировать поучения физ-рука, — теперь и поссать выходить только с предупреждением, — как в ту же секунду был огрет взыскательным тоном: — Пятифан, — чуть ли не пропел Павел Владимирович, — в этот раз, будь добр, не подбирай всякий мусор во время прогулки, а то потом после тебя крышки от бутылок убирать не охото, — Бяша расхохотался, как и Антон, прыснувший со смеху вместе с Володей и девочками, как физ-рук сместил свой вектор внимания уже на Бяшу и добавил голосом елейным, — тебя тоже это касается, Бяш, — и Бяшина улыбка сползла моментально, отчего следом заржал, как конь, уже Ромка под аккомпанемент смешков одноклассников, — ну, если все поняли, отчаливаем. Когда автобус начал свое движение, в груди Антона что-то защекотало. Будто он подпрыгнул и завис прямо в небе, с гулко колотящимся сердцем наблюдая сверху на расстилающийся внизу город, на мерцающие желтыми огоньками окна, на покрытые снегом крыши, и клубы дыма, выходящие из дымоходов. Он тотчас чуть ли не прижался щекой к окну, глядя на то, как школа становится все дальше, а прекрасное и неизвестное — ближе. Володя хохотнул, точно так же завороженно утыкаясь глазами в окно, иногда переводя внимание в свою книгу, которую он взял, чтобы не было скучно в поездке, и просто обменивался комментариями с Антоном о том, как же здорово, что они все вместе куда-то едут. Да, Антон ждал этого дня очень и очень сильно, поэтому мысли выглядеть сдержанным, спокойным взрослым он откинул моментально, искренне предаваясь детскому веселью. Иногда он ловил и взгляды Ромки, который наблюдал за ним с натянутой усмешкой, и корчил ему рожицу, тотчас получая в ответ точно такую же, и смеялся уже вместе с ним. Да и болтать с ним тоже удавалось довольно часто. Ромка уверял в том, что этот город очень красивый и Антону он понравится без всяких сомнений, и Антон, естественно, ему верил. — Павел Владимирович, — зазвучал голос Ромки громче всех остальных. Он приподнялся с сидения и, переглянувшись с Антоном, коротко подмигнул — точно что-то задумал. Послышалось, как физ-рук чертыхнулся себе под нос, и от этого ситуация становилась более комичной. Ромка протянул тошнотворно высоким голосом, — можно порулить? — Нет, — недолго думая ответил Павел Владимирович, но Ромка не оставлял попыток подоставать преподавателя: — А сейчас можно? — Нет. Антона прорвало на смех вместе с Володей и девочками, а Ромка ёрничал без продыху. Видимо, он давно хотел отомстить Павлу Владимировичу за свои мучения: — А теперь? — Нет, — преподаватель не уступал. Антон даже восхитился его терпением. Ромка замолчал на пару минут, и Павел Владимирович даже успел облегченно выдохнуть, но не тут-то было: — А теперь? — Господи! — мученически протянул физ-рук, все же сломавшись, и гаркнул, что есть сил, — Рома, ты закроешься сегодня наконец?! Ромка заржал, как конь, сжав кулак и победно прошептав тихое «так ему!», вызвав у всех позыв громко рассмеяться. А Павел Владимирович, в свою очередь, в последствии начал успешно игнорировать Ромкино нытье и частые подколки в его сторону. Просто делал вид, что проблемы, в виде Ромки, не существует. Антону даже стало немного жаль физ-рука. В автобусе, спустя немного времени, зазвучала музыка. «Секрет — моя любовь на пятом этаже» Антон сначала не расслышал её, так как был поглощен разговорами с друзьями, как вдруг музыка стала громче, и разлилась по всему автобусу, лаская слух. Моя любовь на пятом этаже, почти где луна. — Моя любовь конечно спит уже, спокойного сна! — голос Павла Владимировича зазвучал так громко, что Антона будто оглушило на секунду, — Ну чего вы все кислые такие? — почти возмущенно вскрикнул преподаватель, не отводя взгляда от дороги, — мы веселиться едем, или на поминки чьи-то? — и снова добавил громко и требовательно, — Ай-да петь! Подхватывайте! Антон немного растерянно переглянулся с ребятами, пытаясь на их лицах найти хоть какой-то ответ на его немой вопрос, как вдруг через несколько секунд зазвучал голос Лены, которая сидела спереди: — Дом опутан тишиной, и только дождь над головой спросит, — голос её был тихий и неуверенный, но все же было видно, сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы осмелиться на такое. И хотя Антон не смог бы с этой стороны завидеть выражение её лица, но горевшие красным от смущения уши говорили сами за себя. — не пора ли мне домой? Не успел Антон удивиться, как до ушей донеслось очередное пение: — Мне плевать на дождь и тьму, — зазвучал голос Вити, а затем и голос Коли, сливаясь воедино, — но мне понять бы самому, — он по-братски приобнял Витю, широко улыбаясь, — для чего я здесь и почему. Пение продолжалось, и Антон был несколько поражен и обескуражен происходящим, и его лицо было больше похоже на зов о помощи, ибо он не знал, что делать в такой ситуации, как между сидений протиснулась чужая рука и мягко накрыла его плечо, ободрительно сжимая. Антон повернул голову, и встретился с улыбающимся лицом Ромки, который, кажется, уже привык к подобным «концертам» их класса. А затем и Володя улыбнулся радушно и трепетно, весело взъерошив его волосы, заставив девочек, смотрящих на них, рассмеяться. Но когда Володя приоткрыл губы и запел, все присутствующие точно опешили на секунду: — Дворы пусты, свели мосты, — Антон никак не мог привыкнуть к тому, насколько он был хорош в пении! А сам Володя, будто не замечая за собой своего таланта, прикрывал веки и с улыбкой продолжал, не запинаясь, — и лишь коты, со мной «на ты». И после этого точно будто взрыв фейерверков слились воедино все голоса присутствующих в этом автобусе. Так громко и так слаженно все они точно не работали никогда. А звонкий голос солиста, лившийся из магнитофона уже был перекрыт и безжалостно заглушен десятками других голосов. В этот момент все они стали одним целым. Моя любовь на пятом этаже — Почти где луна, Моя любовь, конечно, спит уже — Спокойного сна! Моя любовь на пятом этаже… И даже обычно стеснительный Антон стал смелее, увереннее и счастливее, напевая вместе с остальными, приобнимая Володю, качаясь вместе с ним из стороны в сторону, не жалея ни сил, ни собственного голоса, где-то на периферии слуха слыша и Ромкино хрипловатое от курения пение. Тихое, едва выделяющееся, но Антон сумел выцепить его среди других. Катя с Полиной голосили как ненормальные, и веселились они на всю катушку, румяные и воодушевленные, трепетно обнимая друг друга и размахивая руками довольно усиленно. В общем, идиллия. Сказка, в которую Антону удалось попасть. Чуть позже взору открылись горевшие огоньками высокие здания, которые Антон редко видел на своей памяти, ларьки с пестрыми вывесками, ровные заасфальтированные дороги, кафе на каждом шагу, скамейки в центрах, где можно было посидеть, и ярко синее небо. Лишь тогда Володя чуть ли не уткнулся в его плечо и начал впитывать в себя каждую деталь, каждое попадавшее его взору здание, каждую мимо пробегавшую собаку и обычные продуктовые магазины, которые присутствовали и в их маленьком поселке. — Неплохо, да? — зазвучал тихий голос Ромки, который точно был удовлетворен реакцией новоиспеченных друзей. Антон и Володя развернулись к нему практически сразу же, посылая довольные улыбки и бодрые кивки. — Очень красиво! — чуть ли не пролепетала Полина, уткнувшись щекой в оконное стекло, — гляди, как украсили улицу, это же Чебурашка? Он выглядит мягким, — и добавила, сглотнув, — хочется съесть. — Поль, ты меня пугаешь, — поежилась Катя, чуть рассмеявшись, — не трогай Чебурашку, пожалуйста. — Дожили, Поля теперь хочет сожрать бедного медвежонка, — фыркнул Ромка, — обычной еды ей не хватает. — А ну замолчи, Ромочка, — вскинула палец Полина, гордо вздернув подбородок, — нечего выглядеть мягким, как зефирка. — Немного в сон клонит уже-на, — зевнул Бяша, раскрыв рот пошире, — долго ещё ехать? — Только ты, соплежуй, вечно и ноешь, — закатил глаза Ромка, скрестив руки на груди, — думаю, скоро доедем. Те ж не надо отлить? — Теперь, когда ты сказал, чет приспичило-на, — невозмутимо ответил Бяша. — Бля, как же ты заебал. — Хочу попкорна взять, как придем, — Антон прикрыл веки, представив попкорн, таявший на языке, — карамельный… — Мы только вышли, а вы уже хотите весь город сожрать, будто саранча, — качнул головой Ромка, хмыкнув. — Ой, отстань, будто ты не проголодался, мы так-то час уже едем, — фыркнул Антон. — Зато я не ною об этом всю дорогу. — Есть хочу. — Завали. — Жрать хочу. — Закончил? — Господи, как я хочу хавчика… — Ты заткнешься хотя бы на пять минут? — Нет, — Антон усмехнулся, — А куда мы едем в первую очередь? — Нахуй, — ответил коротко Ромка, — Залепите ему кто-нибудь рот. — С радостью, — натянуто улыбнулся Володя, готовясь заткнуть Антона судя по тому, как он уже тянулся зажать ему рот ладонью, как Антон произнёс почти что разочарованно: — А я думал, что мы друзья. — Этого требует мой комфорт, а ты уж больно много болтаешь, — фыркнул Володя, тут же набросившись на Антона, зажимая ему рот рукой, отчего Антон замычал крайне недовольно, пытаясь сквозь приступы смеха отпихнуть друга, — ну вот, сразу шелковым стал, — рассмеялся Володя, уворачиваясь от клешней Антона, которые грозились ущипнуть его за бок, — стоило только рот тебе зажать. — Думаю, хватит с него-на, — рассмеялся Бяша, — он понял уже. — Ну не-е-ет, — протянул Ромка почти что кошачьим голосом, — пусть ещё немного этот крендель помучается, а то задрал уже не затыкаться. Когда Володя все же убрал руку, Антон поморщился почти что от отвращения и проговорил: — Фу, у тебя так рука воняет, что я чуть не сдох, — он искусно скорчил нелепую рожицу. Володя заливисто рассмеялся, одаривая друга смачным подзатыльником. — Такого не может быть, я всегда руки мою, это полнейшая клевета! — А вот и воняет! — Антон засмеялся, вновь уворачиваясь от Володиного подзатыльника, параллельно обращаясь уже к Ромке, — а мы скоро доедем? — Не ссы, пять минут и будем уже на месте, — отвечает Ромка, закидывая руки за спину, — а пока отъебитесь от меня, устал я от вас. — Устал он, умаялся бедный-на, — сухо добавляет Бяша, — наверняка опять всю ночь Соню пытался научить разговаривать по-человечески… Ромка взвился моментально, подскочив на своем сидении: — Завали ебало! — А че, стыдно-на, что ты собаку мучаешь каждый день? — съехидничал Бяша, — Отстань от Сони, он смотрит на тебя уже с жалостью, наверняка думает, что хозяин его неисправимо болен. — Да он говорил тогда, — запальчиво повторял Ромка, ударив кулаком себя в грудь, — я пяткой своей клянусь, имя мое произнёс! Я те еще это докажу, долбоящер, только погоди! — Ром, неужели ты… — хотел было выкинуть отменную шутку Антон, слыша звонкий смех девочек, как Ромка, натянуто заулыбавшись, осадил его быстрее: — Володя, прикрой-ка ему рот. И Володя провернул это без всяких сопротивлений.

***

Когда они наконец подъехали к большому зданию кинотеатра, взору открылось огромное сооружение с высокими колоннами, увесистыми деревянными дверьми, и узорчатой лепниной, обрамляющей окна. Глаза Антона загорелись искрой задора и детского восторга. Подобное сооружение он видел лишь раз в своей жизни, когда прежде жил в Москве, да и то был театр. Он выбежал из автобуса одним из первых, более не сдерживая свое ликование, выловив перед этим голоса друзей, которые крикнули вслед звонкое: «подожди!». Антон был несказанно счастлив совсем недавно, и, казалось бы, куда ещё больше? Однако счастье умудрялось подскакивать все выше, заставляя сердце трепетать. — Вот это махина, — присвистнул Бяша, оказываясь рядом с Антоном, — я такие только на картинках видел-на. — Какой-то слишком громоздкий кинотеатр, — замечает Володя, уставший после длительной поездки, — это точно оно? — Да оно, оно, — подтверждает Ромка, блаженно подтягиваясь, — сооружение просто такое, типа, — он закривлялся, — для интеллигентов. — Ох, Боже мой, — показушно прикрыл рот ладонью Антон, — это, получается, тебя туда не пустят? — Иди нахуй, обосрыш, — Ромка рассмеялся, проворачивая шутливый удушающий прием, — знай свое место, я тут раньше всех вас побывал! — Да ладно, не обижайся ты на него, Ромочка, — Полина приобняла его за плечи, спасая Антона от его праведного гнева, — давайте лучше уже зайдём с остальными? — Ага… — Катя, немного прихрамывая, подошла одной из последних, — Эта обувь такая неудобная, зря только надела, — немного расстроилась она. — Кать, а ты не взяла ничего с собой? — поинтересовался Антон почти что с заботой, — Ну, чтобы в этих не ходить. Катя вдруг резко распрямилась, откинула за спину свою косу, превращаясь в образец непоколебимого и волевого человека, и произнесла в своей излюбленной манере: — О себе лучше побеспокойся, мистер кроссовок, — закатила глаза Катя, подходя к Ромке, — тебе еще по снегу в этом расхаживать. Антон усмехнулся по-доброму. — А тебе на каблуках по городу, — парировал Антон со смешком, и Катя отфутболила с хитрой улыбкой: — Зато в теплых. — Давайте уже зайдём, сил на вас уже нет-на, я попкорна купить хочу! — завопил Бяша, вприпрыжку проходя к высоким дверям кинотеатра, где уже стоял и ждал ребят Павел Владимирович. Антон был настолько наэлектризован, что не мог скрыть широкой улыбки на лице. Возможно он выглядел достаточно глупо со стороны, но контролировать эмоции стало не просто сложно, а по-настоящему невозможно. Он ещё ни разу не фигурировал в поездках с классом, поэтому происходящее было для него ново. Было просто по-детски весело. — Так, а теперь… — Павел Владимирович подбоченился, оглядывая всех, и добавил, — идете покупать себе чего покушать и усаживайтесь на свои места, согласно билетам, поняли? Все до единого кивнули, и Антон поспешил со своими друзьями зайти внутрь. И увиденное ему понравилось ещё больше, чем то, что было снаружи. Развешанные пестрые плакаты, высокий потолок, большая спиральная лестница, ведущая в зал. Не кинотеатр, а какой-то музей, не иначе. В прочем, фойе было прекрасное. Чуть оглядевшись он завидел и стойку, где продавали сладкий попкорн, всякие чипсы и шоколадные батончики. Антон готов был съесть все, что попадалось ему на глаза, поэтому подойдя вместе с друзьями к стойке, он начал судорожно выбирать из того, что было. — Кать, ты что возьмешь? — спросила Полина, гипнотизируя глазами висевший список с перечислением всего того, что можно было купить и ценами, — я наверное чипсы возьму. Катя, немного подумав, ответила, протягивая мелочь кассирше: — А мне карамельный попкорн, пожалуйста. Кассирша приветливо улыбнулась, положила деньги в кассу и добавила: — Сейчас будет, — и, взяв ведерко, скрылась за какой-то стенкой и через минуту вышла с полным ведерком свежего попкорна. Катины глаза засверкали. Она тут же с добродушной улыбкой забрала из рук женщины свое лакомство и вежливо поблагодарила напоследок, прежде чем отойти от стойки, чтобы не мешать выбирать остальным. — А мне… — Ромка запнулся, лорнируя так же список, и добавил, — мне тоже чипсы, с луком которые. — А мне батончик и попкорн маленький, — Володя наконец протиснулся между Ромкой и Антоном, судя по всему, умаявшись ждать, пока они сделают свой выбор, и с довольным видом положил деньги на стойку, — пожалуйста. Вы, кстати, прекрасно выглядите! — и улыбнулся своей дежурной улыбкой, вызвав в Антоне позыв пихнуть его. Кассирша чуть ли не растаяла от Володиного очарования, и Антон фыркнул. Попугай. — Мне тоже попкорн, карамельный… — голос Антона звучал более смущенно, однако по уверенности не уступал даже Ромке, — большой. — Ну да, — хмыкнул Ромка, шкодливо заулыбавшись, забирая свои чипсы, — наш палочник же должен вес набрать, — он состроил шкодливую улыбочку и обратился к женщине слащавым голосом: — наложите ему побольше, пожалуйста. Антон, рассмеявшись, ущипнул Ромку за бок в качестве мести, а женщина, радушно улыбаясь, закивала, набрала Антону ведро большого попкорна и отдала в руки. Все довольные и счастливые поднимались по ступенькам вверх, направляясь к нужному залу уже с купленными билетами, которые Павел Владимирович предварительно раздал каждому. Зал кинотеатра был довольно просторным, освещаемый тусклым теплым светом потолочных люстр. Выстроенные вереницей кресла с красной бархатной обивкой заполняли помещение, по двадцать пять в каждом ряду, а огромное белое полотно, являющееся экраном для просмотра фильмов обрамлял тяжелый бордовый занавес. Антон едва ли не споткнулся при входе в зал, не скрывая своих впечатлений осматривая все, что попадалось ему на глаза. — Очешуенно же, — поравнявшись рядом, ухмыльнулся Ромка, явно довольный тем, что смог показать Антону хотя бы малую долю красоты этого города, — ты ещё фонтан не видел в центре, вот там… — он мечтательно промычал, — можно будет кукурузу купить. Она охуенная, закачаешься. Антон немного смущенно улыбнулся от мысли, что Ромка действительно переживал о том, что Антону, возможно, что-то не понравится в этой поездке. Может ли быть, что Ромка с особой ответственностью подходил к тому, чтобы Антон остался с приятными впечатлениями? В груди разливалось тепло. — Ты не врал, — Антон улыбнулся, сфокусировав взгляд на Ромкином довольном лице, — здесь и правда охренительно. — Ну ещё бы, — заважничал Ромка, засунув руки в карманы штанов и проходя дальше, — я же не пиздун, как ты. Антон рассмеялся. Чуть поумерив свои чувства, он пробежался глазами по черным цифрам на билете. Третий ряд, шестое место. Немедля Антон прошел к своему месту, наблюдая с улыбкой за тем, как рядом с ним усаживается Володя, а справа уже устроился поудобнее какой-то мальчик лет четырнадцати на вид. Если Антону не изменяет память… — Слышь, — обратился к мальчику Ромка, заставив того подскочить на своем месте и поднять на Ромку взгляд, — это мое место, шуруй-ка на свое, — он продемонстрировал свой билет, состроив донельзя удивленное лицо, якобы намекая на то, чтобы мальчик освободил место побыстрее. — Н-но я ведь уже здесь сижу… — пролепетал паренек неуверенно, едва глядя Ромке в глаза. Антону его даже стало немного жаль, ибо Ромка, вообще, хоть и говорил намного дружелюбнее и мягче, чем обычно, но все же выглядел он немного враждебно со стороны. Если бы Антон не был знаком с ним, ему бы показалось, что Ромка хочет запугать беззащитного мальца. — Да че ты, блин, мямлишь? — Ромка хохотнул, стоя над мальчиком, как высокая гора, начиная похлопывать того по плечу ободряюще, — я тебя не сожру же, просто не по правилам сидеть не на своем месте, поэтому… — Пятифан! — зазвучал голос Павла Владимировича на грани пробуждающегося недовольства у выхода в зал, — чего ты к мальчику-то пристал? — он прошел в помещение резкими шагами. Ромка тут же подобрался. — Да не приставал я, я на свое законное место сесть хочу! — всплеснул руками Ромка почти что возмущенно, размахивая билетиком и кивая в сторону мальчика, в то время как Володю с Антоном потихоньку прорывало на смех от нелепости всей ситуации, ведь Ромка уж точно зла не желал, вот только тон его был резковат и груб для незнакомого человека, — а этот хлыщ… — Господи! — чуть ли не завыл преподаватель, прикрыв руками лицо, — я всего лишь отошел покурить на минуту, — он махнул рукой, — всего лишь покурить! — вторил он с укором, — Рома, тут ещё сорок свободных мест, — физ-рук обвел рукой помещение, — отстань ты уже от ребенка! — Д-да я освобожу, мне не сложно… — промямлил мальчик, вскакивая с кресла и ретируясь поскорее в самый конец зала. А Ромка, улыбаясь всеми своими тридцатью двумя зубами вальяжно разваливается на свое законное место под неустанные недовольства физ-рука. — Ром, можно было и помягче, — пытается донести свою мысль Антон, так как действительно получилось не очень хорошо по отношению к пареньку, — а то запугал ты его немного. Володя утвердительно кивал. — Ты лыбу свою сначала сотри, защитничек, — смеется Ромка, отчего и Антона почему-то прорывает на смех. — Ужас, — Антон переводит дыхание, — дружба с тобой превращает меня в монстра! — Могли нас подождать! — усаживаются на сидения рядом с Володей девочки, — плюхнулись на свои места раньше времени! — Полин, в тебя же столько не влезет, — со скепсисом замечает Володя кучу сладостей в руках Полины, — куда тебе столько? — Еще как влезет! — с хитрой улыбочкой отвечает Полина, подмигивая, — не влезет — помогу. — Так а что мы сегодня смотреть-то будем? — поинтересовался Ромка ненавязчиво. Именно в этот момент отключается освещение в зале и экран загорается синим светом. На нем появляется картинка, после чего начинает играть музыка, которая тут же вогнала Ромку в полнейшее возмущение. — Кто в здравом уме выберет индийский фильм?! — подскочил он со своего кресла, будто в обивке все это время лежали ржавые гвозди. А Антон рассмеялся от всего происходящего так громко, что и Володя с Катей и Полей заразились от него моментально. Индийский фильм — то, чего до ужаса боялся Ромка. И доносится с первого ряда голос Павла Владимировича. Твердое и лаконичное: — Я. Ромка чуть замялся, растерявшись, а затем спросил чуть тише: — И сколько эта херня будет идти? — Три часа, — пережевывая попкорн, отвечает физ-рук абсолютно невозмутимо. — Мать твою.

***

Фильм действительно шел бесконечно долго. Антону казалось, что прошла целая вечность, однако по расчетам Володи прошел всего лишь час. Единственной, кто искренне наслаждался просмотром, была Катя, ну и конечно же Павел Владимирович, что было довольно неожиданно. Бяша изредка проваливался в дрему и рядом сидящий Рома тормошил его так часто и усиленно, как только мог. Когда на экране появился смуглокожий актер в белом парике, Ромка внезапно заржал, как конь, игнорируя недовольное шипение рядом сидящих людей в свой адрес. — О, господи, заткните его, — пережевывая попкорн, не отрываясь от экрана, почти негодующе протянул Володя, — он нам весь просмотр испоганит. — Я? — зазвучал чересчур изумленный тон Ромки, — Тут уже все проебано и без моей помощи! Бяшу тоже прорвало на смех, и через несколько секунд эти два идиота гоготали на весь зал, как ненормальные. — Да чего вы ржете? — спросил Антон, не понимая причины такой бурной реакции, как Ромка, хватаясь за собственный живот, ответил, запинаясь на каждом слове от смеха: — Этот на тебя похож, — дрожащим от смеха пальцем указывает Ромка на актера, — волосы белые, просто сам он черный, — и вновь заржал. — Вот расист, — с укором добавил Володя, закатывая глаза. — По-твоему все люди с белыми волосами на меня похожи? — со скепсисом спрашивает Антон, сдерживая себя, чтобы ненароком не пихнуть Ромку и не выкинуть с кресла. — Одно лицо! — отвечает наглец. — Пятифан, ты закроешься сегодня?! — вскрикнул Павел Владимирович, сидящий в первых рядах. — Да я че, виноват? — не затыкается Ромка совершенно. В этот момент на экране появляется девушка, которая с драматичным видом ловит зубами летевшие в неё пули, и Ромку снова выносит со смеху. Антон был уверен, что будь Ромка шариком, он бы лопнул тут же. Наверное так долго и искренне он не смеялся никогда. Да и одноклассники едва сдерживали свой гогот, чтобы не нарваться на учителя. — Господи, такая романтика, — вздыхает Катя, глядя блестящими глазами на пару на экране, заключивших друг друга в тесные объятия, — жаль, что в жизни такого не бывает… — Слава Богу, что в жизни такого не бывает, — добавляет Ромка кисло, откинувшись на своем кресле. Еще полчаса проходят в полнейшем молчании, но когда в фильме показывается очередной абсурд, Ромку прорывает заново. Чуть позже Антону резко приспичило в туалет, и, несмотря на то, что Павел Владимирович велел сидеть тихо и не беспокоить его до конца сеанса, Антон рискнул: — Павел Владимирович, можно выйти? — спрашивает Антон не слишком громко. — Можно, — не отрываясь от экрана, отвечает физ-рук. Антон улыбнулся, вставая с насиженного места, и Ромка, глянув на него, решается тоже произнести: — А мне мо… — Нет, — обрубает Павел Владимирович. — Заебал, — шипит Ромка, откинувшись обратно на свое сидение. — Поделом тебе-на, — хихикает Бяша, — он тя в жизни не пустит. — Да он щас никого не пустит, обосрыша просто пожалел, — успокаивает себя Ромка, махнув рукой. — Спорим, меня пустит-на, — заиграл бровями Бяша, демонстрируя ряд белых зубов, и Ромка, посмотрев на него с капелькой неуверенности, ответил: — Ну давай, блять, — махнул рукой Ромка, игнорируя хохот Володи рядом, — пробуй. Бяша, не теряя времени, встал со своего места и заголосил намного громче Антона, вытягивая руку: — А можно мне выйти-на, Павел Владимирович? Послышался тяжелый вздох, который оповещал о недовольстве физ-рука, а затем и мученически произнесенное: — Иди уж, Бяш. Бяша победно заулыбался, ободряюще похлопывая шокированного Ромку по плечу и приговаривая: «ну ничего-на, Ромыч, со всеми бывает», а потом Ромка столкнулся и с сочувствующим взглядом Володи, который едва сдерживался от того, чтобы не заржать, в то время как Ромка чуть ли не заверещал: — Да какого хуя?! — Да замолчи ты уже! — пихнул его рукой Володя, в то время как Антон потихоньку ретировался с места разгорающейся склоки и выходя из зала, услышал последнее, — и хватит уже мой попкорн съедать, увалень! Дальше уже было чуть поспокойнее, и даже Володя начал интересоваться фильмом по-настоящему. Изредка, конечно, хотел вытащить свою книгу, чтобы отвлечься на нечто более интересное и полезное, но тут же возвращал свое внимание на экран, стоило начаться чему-то занимательному, нежели бесполезное пение. Павел Владимирович уже смирился с тем, что Ромка на его замечания не реагирует совершенно, и молча смотрел фильм, в то время как Витя с Колей, которым поднадоели Ромкины вопли, начали кидаться в него попкорном, отчего Ромка, которому явно не понравилось такое внимание к своей персоне, отвечал им тем же. Полина была слишком поглощена происходящим на экране, поэтому успешно игнорировала Бяшин ржач, Ромкины подколы, и недовольство одноклассников. Катя перебрасывалась комментариями с Володей насчет фильма, а Антон сражался с Ромкой и Бяшей, силясь их поскорее заткнуть. Когда актеры вновь начали танцевать и петь, Ромка вздохнул, развалившись на своем кресле, в то время как Катя подпевала, размахивая руками и голося, какой же главный герой привлекательный. Уже к концу фильма Антон изрядно выдохся. Его ещё никогда не утомлял просмотр чего-либо, а все из-за Ромки с Бяшей, которые не прекращали смеяться над любой мелочью, которую они не дай Бог посчитают забавной. Зато Катя с Полиной успели проронить пару слезинок, с жаром повторяя о том, как это все чувственно и красиво было снято. Антон их восторга не разделял. Впрочем, как и Володя, который отсидел себе пятую точку и жаловался на боль в пояснице. — Блять, а интересная хуйня на самом-то деле, — вынес свой вердикт Ромка касательно фильма, выходя вместе с остальными из зала, — все было зашибись, а потом к концу все слили, и получилась слюнявая романтика. — Вообще-то это мелодрама была, а не комедия, — выдохнула Катя с укором, скрестив руки на груди, — из-за тебя дурака толком ничего не слышно было! — Зато как оборжались-на, — похлопал Бяша по плечу Ромки, смеясь, — лучший фильм в моей жизни. — Ага, особенно когда обосрыша на экране показали, — хохоча до колик, и уворачиваясь от тычков Антона, проговорил Ромка, — хуль ты не сказал, что тебя показывать будут? — Очень смешно, — кисло ответил Антон, — сейчас усрусь. И сказанное было настолько ироничным, что Антона прорвало на смех уже вместе с Ромкой на пару. Их сгибало пополам, и при очередном приступе смеха они умудрялись смачно и эмоционально бить друг друга по спине. Стоило им успокоиться на секунду и взглянуть друг на друга, и они заново заливались смехом. Их смешило буквально все, начиная от тупых переглядок друг с другом и заканчивая Полиниными взлохматившимися волосами. Да, возможно они выглядели со стороны глупо, но сейчас на это было так плевать, настолько Антон был счастлив и раззадорен, что хотелось кривляться, кричать и вопить на весь кинотеатр. Сегодняшний день точно ничто не испортит. Да, ничто. Когда они прошли чуть дальше, Антон ощутил, как кто-то намеренно задевает его плечом довольно ощутимо. Стоило Антону взглянуть на человека, проходившего вперед, и его будто кинуло в костер. Иван оглянулся на него с гадкой усмешкой на губах, и, проигнорировав враждебный взгляд Антона, зашагал дальше. — Вот хмырь, — скривился Володя, — даже здесь умудряется испортить все веселье, — Володя хлопнул Антона по плечу ободряюще, — и чего он вообще приперся? Он же на ярмарку не пришел. — Я ему щас… — начал было Бяша, закатывая рукава, как Ромка его тотчас перебил: — Ну ничего, — Ромка тоже выражал свое недовольство, но явно не хотел портить всё веселье ни себе, ни друзьям, — если начнет выкобениваться, мы его сразу же на место поставим, авось и за мамкиной юбкой спрячется, — он посмотрел на Антона с толикой беспокойства, — обосрыш, ты-то как? — Да нормально, — Антон, может, и выглядел внешне спокойным, однако забурлившая злость внутри давала о себе знать. И, возможно, Ромка тоже заметил его резко упавшее настроение, — пофиг на него, пойдемте лучше отсюда. — Да, не обращай на него внимание, Антон, — Полина бодро приобняла его за плечи, лучезарно улыбаясь, и Антон невольно улыбнулся в ответ, — давайте лучше прогуляться сходим, солнце светит, погодка такая хорошая! — Я согласна на такое, — поддержала мысль Катя, — не нужно портить настроение из-за дураков всяких, — судя по всему, она тоже хотела внести свою лепту и показать Антону, что он не один, и Антон это очень ценил. Все же иметь таких прекрасных друзей было слишком большой роскошью для него. Иногда Антону казалось, что он не заслуживает подобного, однако ребята поддерживали и волновались за него так часто, и так трепетно, что Антон пришел к приятному выводу — заслуживает, и еще как. — Ой, там стол стоит, — указал Ромка на небольшой столик, который одиноко стоял в углу, в самом конце фойе. В его голосе проскользнули коварные нотки, — а давайте… — Ромка чуть призадумался, и добавил практически с торжеством, щелкнув пальцами, — армрестлинг устроим! — Чего? — Катя тут же возмутилась, нахмурив брови, — мы разве не на улицу собирались? — Да не ной, Катька-на, — приобнял её Бяша, — скоро пойдем! Давай поглядим, как этот оболдуй опозорится в очередной раз. — Уф, — нехотя прошла с ними Катя, подталкиваемая Полиной в спину, — ну если только ненадолго… — Опять Ромыч какую-то дичь придумал, — закатывает глаза Володя, выкидывая пустое ведерко из-под попкорна в урну, — я лучше на стороне посижу, посмотрю, а вы позорьтесь как-нибудь без меня. — Ссыкун, — выкинул Ромка, смеясь, и проходя к маленькому столику, — обосрыш, будешь со мной тягаться? — он закатал рукава и оперся руками о гладкую поверхность. Антон сначала немного растерялся, но через секунду его все же одолел азарт и восторг. Было бы неплохо попробовать побороться с Ромкой и проверить свои силы. Главное, конечно же, не оплошать. — Хорошо, — Антон хитро заулыбался, смешливо прищурившись, — ты только потом не плачь, если проиграешь. — Кто проиграет? Я?! — возмутился Ромка, страшно выпучив глаза, и требовательно прогремел, — а ну быстро встал напротив. Антон, стараясь больше не провоцировать Ромку, прошел к столику и поставил свой локоть на деревянную поверхность. Взглянув в глаза Ромки, и завидя в них блеск задора и озорства, он чуть протянул руку и сжал ладонь Ромки в своей. В крепкой хватке. — Бяша, насчет три, — выдохнул Ромка, не прекращая глупо улыбаться и лорнировать Антона хитро прищуренными глазами, — точно хотел что-то показать Антону, что-то… Доказать. Бяшка без особого энтузиазма начал отсчет, в то время как Володя ободряюще хлопал его по плечу: — Один, — Антон сжал руку Ромки посильнее, вглядываясь в зеленые глаза напротив, точно пытался пробраться к нему в голову, — два… — Ромка откровенно ухмылялся, будто придумал какую-то пакость, — Три! И каждый из них начал надавливать на чужую ладонь со всей имеющейся силы. Уже в самом начале Антон осознал, что в конечном счете в дураках останется он, но не прекращал упорствовать, чтобы именно его костяшки пальцев по итогу не стукнулись о деревянную поверхность стола. Антон, конечно же, уступал Ромке в физической подготовке, однако он имел хитрый ум, и вылезал из подобных передряг без особых усилий, поэтому он решил немного смухлевать. Он набрал в легкие воздуха и заголосил: — Там тесто убежало! Володя, пивший свою газировку, чуть не захлебнулся, прыснув со смеху. Ромка, что было очень смешно и нелепо, обернулся, и всех прорвало на громкий ржач, и Антон, воспользовавшись его секундным замешательством, сделал последний рывок и отправил Ромку в нокаут. Ромка, уже побеждённый, глядя несколько секунд на свою руку, лежащую на столе тряпичной куклой, вытаращил свои глаза на Антона, стоявшего с победной улыбочкой. Он вдохнул воздуха и гаркнул, что есть сил, шокированно всплеснув руками: — Ты охуел, что ли, обосрыш?! — А нехер отвлекаться, — нашелся с ответом Антон, смеясь, — мы же боремся. Конечно, это было нечестно, но с Ромкой в честной игре выиграть было практически невозможно. Совестно ли было Антону? Совсем нет. Он едва сдерживал свой порыв рассмеяться Ромке в лицо. Ромка ещё пару секунд смотрел на него с напускным возмущением, а затем рассмеялся, вальяжными шагами обходя стол и тотчас накидываясь на Антона с воплями, заставив того пискнуть: — Ну ты и жули-и-ик, — смеялся Ромка, выполняя шутливый удушающий прием, отчего Антон начал брыкаться и пытаться вырваться, смеясь чуть ли не до слез, — сюда иди э! Хер ли теперь деру даешь? Антон ощущал, как Ромка грубо ерошит его и так торчащие во все стороны волосы, как крепко прижимает к себе, отчего Антон смог уловить мерный стук сердца, и запах табака, ударивший в нос. — Ну, раз повеселились, пойдемте уже гулять! — подала голос смеющаяся Полина, — и так здесь задержались. — А Павел Владимирович разрешит отходить далеко от кинотеатра? — поинтересовался Антон, все ещё пытаясь рвануться из Ромкиного захвата. — Не ссы, обосрыш, — хмыкнул Ромка, наконец выпустив его на волю, попутно растрепав пряди Антона будто бы по инерции, — он разрешит немного погулять, главное чтоб были у автобуса через минут сорок. — В центре есть ларьки всякие, с чаем, кукурузой… — Полина заулыбалась, сцепив руки в замок, — будет здорово, если мы у фонтана посидим, там довольно красиво, можно ещё голубей хлебом покормить… У того самого фонтана? Антон просиял моментально, и Ромка, который усмехнулся, видно это заметил. — Надо только физ-руку сказать, — зевнул Володя, которого почему-то сегодня клонило в сон слишком уж часто, — если свалим без предупреждения, он нам таких тумаков… Голос, зазвучавший сзади, заставил подскочить на месте: — Ну и что вы хотите мне сказать? Абсолютно все развернулись к Павлу Владимировичу одним резким движением. Каждый силился выдавить из себя хоть слово, и глядел друг на друга с мольбой, ожидая, что хоть кто-то осмелится спросить у препода интересующий вопрос. Как вдруг Ромка внаглую пихнул Антона рукой в спину, заставив того вытаращить на него глаза и прошипеть: «ты охренел?!». И смеющийся взгляд Ромки, который так и норовил сказать: «давай, фраер, спроси». Чуть позже Антон ему это припомнит, а сейчас лишь пошлет ему натянутую улыбку и проведет по своей шее большим пальцем, что означает: «тебе конец». Физ-рук красноречиво кашлянул, тем самым возвращая внимание Антона к себе, и тот, чуть замявшись, спросил робко: — Павел Владимирович, можно мы немного прогуляемся на улице? — завидя на лице преподавателя скепсис, Антон постарался подбирать слова тщательнее, — погодка такая хорошая… — но выходило какое-то бессвязное мямление, вызвавшее в ребятах позыв рассмеяться, — можно? Павел Владимирович потер подбородок и проговорил задумчиво: — Так мы ж и так собирались выйти подышать… — Ну не хотим мы как утята за мамкой по улице тащиться! — чуть ли не взорвался Ромка, — всем классом, как дураки… — Ну почему «как»? — усмехнулся физ-рук, — Ты и есть дурачье, Пятифан. — И за что вы меня так гасите? — почти обиженно спросил Ромка, игнорируя смешок стоявших рядом друзей. — За дело, — фыркнул Павел Владимирович, а затем, видно заметив упавшее настроение всех ребят, смирился и дал разрешение, — ладно уж, идите, но только далеко не отходите, я за вас ручаюсь как бы. — Да мы быстро, честно! — воодушевился Володя, сцепив руки в замок, а вместе с ним и Катя, приобнявшая его за плечи: — Минут сорок и обратно придем! — Полчаса, не больше, — тон физ-рука не терпел возражений, но его суровая интонация смягчилась сразу же, стоило ему услышать хором проговоренное с досадой: — Ну Павел Владимирович! Павел Владимирович качнул головой и гаркнул: — Господи, идите! — Так бы сразу! — закивал Ромка, пытаясь подавить ухмылку, выступавшую на лицо. — Бяша, — окликнул Павел Владимирович Бяшу в момент, когда все начали потихоньку идти к выходу, и Бяша, взглянув на него вопросительным взглядом, услышал следующее, — выворачивай карманы, — физ-рук заулыбался слишком уж широко, — я знаю, что ты опять всякий мусор подбирал… Бяша, видно не особо горевший желанием спорить с физ-руком, вздохнул тяжело и послушно вывернул карманы штанов, а следом с характерным звяканьем высыпались словно монетки металлические крышки, безбожно падая на кафельный пол. — Ну вот и хорошо, — закивал физ-рук, проходя в сторону уборной, — теперь идите, куда шли. — Заебал-на, — буркнул Бяша почти обиженно, игнорируя тычки Ромки, издевательские шутки, и смешки своих друзей. — Бяш, — начал Антон с улыбкой, совершенно беззлобно, — скажи, а почему ты крышки эти собираешь? — Да коллекционирует он их, — фыркнул Ромка, закинув руку другу на плечи, — а если попадется какой-нибудь редкий, так сразу не упустит, подберет. — Это лучше, чем фантики из-под конфет собирать, — съязвил Бяша, направляясь к выходу вместе с остальными. — Это вкладыши были! — взвился Ромка моментально, боднув друга в бок, — сам ты фантик. — Ну, думаю, Павел Владимирович не со зла, — задумчиво протянул Антон, потерев нос, — он же заботится так, мало ли, где эти крышки успели побывать, вдруг болячку какую словишь… Бяша, посмотрев на Антона просветленными глазами, произнёс, точно поняв, что именно он хочет до него донести: — Думаю, ты прав-на, — он вздохнул, — может зря я его обломщиком заклеймил… — Ой, ну всё, — Полина резко обняла его со спины, чуть ли не сжимая Бяшу до хруста костей. Антон удивился её силе, — хватит уже, давай лучше голубей хлебом накормим, ты же хотел… Бяша практически не дышал за тот промежуток времени, за который Полина обвивала его руками со всей имеющейся силы. Его лицо зарделось, а глаза безбожно забегали по сторонам, и Антон пришел к выводу, что, похоже, он не ошибся в своих догадках. Бяша был окончательно и бесповоротно влюблен в Полину. Антон, конечно, ранее не замечал всего того, что происходит, так как особо не наблюдал за ним, но… Его застенчивость, неловкие взгляды и невозможность прикоснуться к Полине, словно та была хрупким деревцем, бесспорно говорили о его теплых чувствах к Полине. И Бяша, в то время как Ромка мог перебрасываться с Полиной шутками, обнимать её без страха, что та как-то не так отреагирует на его действия, был лишь сторонним наблюдателем. Он не трогал её сам, никогда на памяти Антона не было такого, чтобы Бяша просто без тени страха сгреб Полину в крепкие объятия. И это так очаровательно, трепетно и невинно смотрелось со стороны, что Антон не смог скрыть предательски лезущую улыбку на лице. Да и Полина, что невозможно было не заметить, проявляла много внимания именно в сторону Бяши. Она кормила его печеньем, обнимала, щелкала по носу, и, бывало, успокаивала, вот как сейчас. Неясно только было, что чувствует она по отношению к нему, но то, что у неё имелись какие-никакие теплые чувства — однозначно. И, раз уж Ромка не имел романтических чувств по отношению к Полине, Бяша мог бы расслабиться и попробовать подступиться к объекту своего обожания, однако знал ли сам Бяша об этом? Рассказал ли ему Ромка о своих настоящих чувствах? Если нет, то это очень плохо, ведь Бяша может из чувства долга сдерживать свои эмоции ради друга. С этими мыслями, Антон вышел из здания кинотеатра вместе с друзьями, скрывая теплую улыбку на лице. — Центр в пяти минутах отсюда, надо купить хлеба в магазине ближайшем и пойти дальше, — заважничал Ромка, набирая темп, — быстрее давайте. — Да у меня ноги болят уже, потише! — завопила Катя, немного уже прихрамывая, — я уже не могу… Антон забеспокоился и произнёс: — Давайте реально помедленнее, она же еле ходит, — Антон, сбавив темп, взглянул на Катю с легким беспокойством на лице. Он уже привык к подобному. Видел частенько маму, едва передвигающуюся на каблуках по городу. Он искреннее не понимал, почему девушки так мучают себя, ведь можно же надеть обувь поудобнее, — Кать, ты как вообще? Идти сможешь? Катя посмотрела на него благодарным взглядом и проговорила тише: — Да, могу. Антон улыбнулся. Не хотелось бы, чтобы кто-то из друзей чувствовал себя дискомфортно. Да и если Катя совсем не сможет передвигаться на этих каблуках, можно будет купить хотя бы пластыри какие… Антон не очень понимал, что следует делать в такие моменты. — Кать, хочешь поменяемся? — начала переживать ещё и Полина, проходя к ней и приобнимая за плечи, — у нас один размер, можем по очереди в удобной обуви ходить… — Нет, — обрубила Катя категорично, — сама выбрала такие, потерплю, не страшно. Поля грустно улыбнулась. — Но ты скажи если что, — Володя тоже внес свою лепту, лучезарно улыбаясь, — не нужно терпеть боль. Катя, ответно улыбнувшись, кивнула. Через минуту они все вместе зашли в продуктовый, и, купив там свежего белого хлеба, прошествовали в центр в сопровождении Ромки — единственный, кто знал дорогу. Всю дорогу они смеялись, кривлялись, даже иногда напевали всякое. Кроме Ромки, который старательно сохранял свой образ, конечно же. Антон был несказанно счастлив. Высокие многоэтажные здания тянулись к небу, будто великаны. Антон с трепетом разглядывал узкие улочки, маленькие магазинчики, разные памятники, посвященные всяким русским поэтам, писателям. Таким как тот же Есенин, Пушкин, Лермонтов, Маяковский… Антон мог бесконечно долго стоять и рассматривать увековеченный в камне образ Маяковского, находя похожие Ромкины черты. Тот же хмурый взгляд, статная фигура, широкие плечи, и даже костюм был подобран идеально. Один был нюанс — Ромка не поэт, да и литература и Ромка — вещи несопоставимые, далекие друг от друга. — Ну че, похож? — заулыбался Ромка, вставая рядом с памятником, стараясь передать образ Маяковского, копируя его позу. Антон рассмеялся. — Один в один. — Жаль, сфоткаться нельзя, — вздохнула Полина опечаленно, — фотоаппарата нет, больно дорогая вещь. — Ну ничего! — бодро ответил Ромка, — сфоткайте глазами, авось запомните этот легендарный момент — встреча двух Маяковских! — Маяковских не может быть два! — заважничала Катя. Да кто знает? Может в другой вселенной существует ещё один, как и второй Ромка. — Да ладно, дай ему помечтать, — внес лепту Володя, проходя к Антону с улыбкой, и произнося уже немного тише ему одному, — нравится? — Ага, красивый памятник, — не сразу понял Антон, что имеет в виду Володя, как тот, шкодливо заулыбавшись, добавил: — Ага, памятник, — рассмеялся он, и Антон, прыснув со смеху, пихнул его собственным телом. Вдалеке, залитый солнцем, будто подсвеченный зеленым светом, вспыхнул мраморный фонтан. Глаза Антона засветились, и он чуть ли не сорвался с места, чтобы подбежать и рассмотреть поближе то самое место, о котором Ромка рассказывал с трепетом и благоговением. Фонтан становился все ближе с каждым шагом, и Антон заметил, как изменился Ромкин взгляд, становясь ностальгическим, восхищенным и одновременно печальным и тоскливым. Антон не мог понять, почему его настроение меняется столь кардинально, но одно он понял сразу: Таким взглядом Ромка смотрел на этот старенький фонтан. И когда Антон подошел поближе, чтобы рассмотреть каждую детальку, каждую царапинку, каждый уголок, и форму, он осознал, что именно значило Ромкино выражение. Начиная от неописуемого счастья, и заканчивая всепоглощающей досадой. Ромка просто был разочарован увиденным. Да, фонтан был не в рабочем состоянии, да и все еще был покрыт снежинками, которые весело мерцали под теплыми лучами солнца, и Антон задался вопросом: почему его не накрыли каким-нибудь полотном? Неужели жители города не собираются приводить его в надлежащий вид? Неужели всем плевать? Антон оглядел повнимательнее бортики фонтана, узорчатые чаши, отличающиеся размерами, начиная от большой, средней, и заканчивая самой маленькой, которая больше напоминала корону. Под самой нижней и крупной чашей красовались грозные, величественные, гордые львы. Их было четыре. Они, словно королевская гвардия, будто охраняли фонтан, стоя с распахнутой пастью, точно готовясь с секунды на секунду издать истошный рев. Безумно красивый. Для другого человека он будет совершенно обычным, непримечательным и заурядным, но для Ромки… Он был всем. И Антон прочувствовал эту красоту, эту важность, этот сакральный смысл, который проскальзывал в Ромкиных речах, в его мягкой интонации, улыбке, нетерпении, которое он старательно пытался скрыть. Ромка просто рвался к нему, чтобы вспомнить. — Староват он стал, — зазвучал немного стихший голос Ромки, и Антон повернул к нему голову, будто только сейчас вспомнив, где он находится, — скоро сносить будут, — Ромка слабо улыбнулся, и Антон понял, что эта улыбка была совершенно не искренняя, — поэтому оставили без внимания, — он прошел к фонтану осторожной поступью, словно он рухнет, развалившись на части, если Ромка сделает резкое движение, — треснул даже… — он вздохнул, — Да и грязный весь, хрен теперь восстановишь. Антона одолела вселенская печаль. Сейчас, глядя на этот старенький фонтан, о котором Ромка говорил вчера с неописуемой любовью и воодушевлением, Антон осознал, насколько Ромке стало больно смотреть на один из клочков теплых воспоминаний, связанных с отцом. Ромка ведь гулял здесь с дядей Мишей, ел мороженое, гонял голубей, скорее всего, с его-то характером, и просто проводил время со своим любимым отцом. Но несмотря на печальные нотки в его голосе, Ромка, кажется, был очень счастлив, что сумел навестить этот фонтан. Да, старенький, давно иссохший, грязный, но особенный. Очень его любил, ведь он ассоциировался у Ромки с давно ушедшим отцом. — Ромка-на… — зазвучал голос Бяши. Тихий и робкий, — да восстановят его, зуб даю. — Ромочка, — Катя тоже не осталась в стороне, как и Володя с Полиной. И хоть Володя не знал, в чем именно дело, но заметил резко упавшее настроение Ромки, и попытался поддержать в своей манере. Абсолютно каждый все портил такими фразами, как: «да не расстраивайся ты так, его не снесут», или «может восстановят его». Пока Антон не решился произнести: — Он красивый, — Антон улыбнулся, стараясь передать всю искренность своих слов. Ромке не нужна была поддержка, и уж тем более чья-то жалость. Антон прекрасно знал, что ему нужно, — очень, — Ромка взглянул на него с капелькой надежды, будто нуждался именно в этих словах. Чтобы кто-то помимо него увидел эту красоту. Антон фыркнул, — а мрамор ведь реально блестит, наверняка дофигища денег стоит. Ромка глупо сморгнул, а затем, хмыкнув, произнёс: — Ну, он, блять, охуенный, — тут же изменился в настроении Ромка, становясь более уверенным, а голос — твердым, — тут ещё клумбы были с цветами всякими, да и воды дохуя… — начал он объяснять в своей манере, вспоминая, как все было раньше, – Короче, епт… — Честно говоря, — продолжил Антон, оглядывая фонтан с трепетом, представляя, как маленький Рома бегал вокруг него с дядей Мишей в догонялки, — даже в таком состоянии он кажется мне безумно красивым, правда, — он и сам не понял, что творит, как вдруг прошел к Ромке, сокращая дистанцию, и немедля схватил его за руку, двинувшись вместе с ним к фонтану, — смотри, — кивнул он в чашу фонтана, — тут до сих пор монеты лежат, точно кто-то загадывал желание. — А нахуя? — со скепсисом произнес Ромка, все еще держа Антона за руку. Но Антон не думал об этом сейчас. Ему хотелось поднять Ромке настроение. Показать, что фонтан хоть и в неприглядом состоянии для других, но все такой же особенный и важный для самого Ромки. — Ты не понимаешь! — тут же начал Антон назидательно, взглянув на Ромку почти оскорбленно, — люди загадывают желание, и кидают монетку в фонтан, чтобы они сбылись! — Антон, если судить по интонации, выглядел по-настоящему возмущенным, — Давай попробуем! — Да смысл? — вздохнул Ромка, теряя накопленную уверенность. Скепсис на его лице подстегнул Антона на очередную порцию уговоров, — Все равно нихера… — Да хватит быть таким нудным, — закатил глаза Володя, копошась в своих карманах в поисках лишней монетки, — кидай эту сраную монету. Ай, ладно, я кину! — он подбежал и закинул блестящую монету в иссохшую чашу фонтана и изрек с восторгом, сложив руки в молитвенном жесте, — дай Бог мне стать миллионером! Антона прорвало на смех. — Я тоже хочу! — присоединилась к обряду Катя. — И я! — подошла за ней ещё и Полина, — Загадаю себе Чебурашку. — Да оставь ты его в покое-на, Поль! — рассмеялся Бяша, повторяя за ребятами с энтузиазмом. Антон посмотрел на Ромку, а затем и на свою ладонь, сжимающую чужую руку уже минуту точно, и, с особой неохотой, выпустив её на волю, произнёс тише: — Готов? — Ну, ладно уж… — Ромка хоть и казался немного растерянным, но, несмотря на это, согласился провернуть подобную, по его мнению, глупость, — Сделаю хуйню эту, только не смей потом ржать надо мной. Он, пошарившись в карманах, выудил монетку, и, взглянув на Антона с практически протестом, длинно выдохнул, и, смирившись со своей участью, подбросил её, слыша следом как она приземляется с характерным звяканьем на дно пустого фонтана. Он посмотрел на Антона, слегка нахмурился, и произнёс почти с претензией: — А ты чего встал? Кидай. Антон мягко улыбнулся, ведь он, на самом-то деле, уже ни о чем и не мечтал. Потому что все, что ему нужно было, сбылось уже давно. Прекрасная семья, близкие друзья, дружный класс, и Ромка рядом — это буквально все, в чем он нуждался. — А мне ничего и не нужно, — произнёс Антон совершенно честно, наблюдая за Володей, который проворно уворачивался от Бяшиных тычков. — Совсем ничего? — даже слегка удивился Ромка, — это не дело. Раз все загадали, то и ты давай, позорься с нами. — Ага, — Антон хмыкнул, поправив очки, — вот только у меня уже все есть. — Ой как выебывается, — хохотнул Ромка и запаясничал, — и миллионы есть, и дом большой, и Мерседес… — У меня есть нечто намного лучше, — Антон едва сдержал счастливую улыбку на лице. Ведь это была чистейшая правда. Но посвящать он Ромку и остальных в подробности конечно же не собирался. Да и не нужно было. Это его секрет. Возможно, раньше он бы смог придумать, что пожелать, однако сейчас он не видел в этом никакой надобности, потому что единственным и последним желанием на его памяти был и остается: «живой Ромка». И все. Большего и не надо. А ведь он получил намного больше того, что пожелал. Просить ещё и ещё было бы откровенной наглостью. По крайней мере, Антон так считал, и мнение на этот счет менять не спешил. — Теперь за кукурузой пойдем-на? — зазвучал практически измученный голос Бяши, — Там вон, — указал он рукой на ларек, — ларек стоит. — Ох, я очень хочу съесть что-нибудь, — вздохнула Катя, — безумно голодная. — Ну, тогда пойдемте, — Антон шагнул первым, чувствуя, как Ромка смотрит ему в спину, — поедим кукурузы и вернемся обратно в кинотеатр. Когда все подошли к небольшому ларьку, нос защекотал горячий воздух, выходящий из огромной кастрюли с вареной кукурузой. Живот Антона заурчал практически сразу, стоило ему завидеть здоровенный початок кукурузы. Каждый уже успел взять себе по одной, но только Антон топтался на месте, раздумывая о том, стоит ли добавлять побольше соли, или всё-таки не стоит? Пухлая женщина с крашенными рыжими волосами понимающе заулыбалась и посоветовала посолить чуть больше, и Антон прислушался к её совету. Когда они присели на одну из лавочек, которые окружали фонтан, Полина вытащила из рюкзака купленный хлеб и свежие булочки. С брусникой! Бяша просиял моментально, и Полина, усмехнувшись, передала ему булочку в первую очередь. — Так вот, что у тебя в рюкзаке было, — хмыкнула Катя, сняв свой сапог, чтобы немного передохнуть, — я-то думала там что-то поинтереснее. — Это еда, — зачавкал Ромка, откусывая кусочек за кусочком и наблюдая за тем, как вокруг них собирается целая армия из голубей, — куда ещё интереснее? — Может голубей покормим? — внес свою лепту Володя, глядя на голубей с толикой жалости, — Мы же для них хлеб покупали. — Ай, дайте сюда, — Антон отломил кусочек хлеба, и, не теряя времени, кинул в скопище голубей. Птицы тут же накинулись на упавшее к ним лакомство, чуть ли не обклевывая друг друга с беспощадностью, и Антон, немедля, повторил то же действие, — Вы тоже давайте, чего я-то этим всем один занимаюсь? Ромка мгновенно прислушался к Антону и запульнул в голубей крошки хлеба, умудряясь при этом комментировать то, насколько, видите ли, голуби тупые. Мол, хлеб лежит прямо перед ними, а они как идиоты оглядываются по сторонам. — Да вот же, хлеб лежит, дятел, — недовольно гаркнул Ромка, аккуратно подвинув кусочек хлебушка ботинком. Однако голуби не оценили его помощь, и разлетелись во все стороны, стоило ему приблизиться, — пиздец! — эмоционально всплеснул руками Ромка, — я этих долбоебов кормлю значит, а они взамен мне говно! Именно в этот момент на плечо Ромки со слышным шлепком приземляется голубиный помет. Антон, Володя и Бяша, которые молча доедали свои булки, взглянули на Ромку с недоумением, но как только взгляд зацепился за Ромкино плечо, Антон буквально заржал, как конь, в то время как Ромка стоял в оцепенении, не до конца понимая, что происходит. — Ромка-на, — сбиваясь на каждом слове от смеха, проговорил Бяша. Антону даже казалось, что он с минуты на минуты разрыдается, настолько громко он ржал, — ты это, не расстраивайся, это к деньгам… — Ром… — обычно спокойный Володя в этот раз не сумел сохранить свою невозмутимость и смеялся так громко, что Антона чуть ли не оглушило, — это к удаче… Когда и Антон попробовал сказать что-нибудь адекватное, Ромка будто протрезвел и заорал: — Да завалите вы нахуй! — Ну все, Ромочка, у меня салфетки есть, сейчас уберем, — дрожащая от смеха Полина подошла к нему едва удерживаясь на ногах, — ты не огорчайся… — она начала усердно вытирать Ромкино плечо, упорно отводя взгляд, чтобы не столкнуться с его осуждающим выражением. Катя тоже не могла унять смех. Еще никогда Антон не слышал, чтобы она смеялась настолько громко и искренне. Обычно она была довольно сдержанной, а сейчас будто наконец оголила все свои эмоции. — Нечего голубей оскорблять, — пролепетала она, прикрывая лицо ладонью, — все они понимают! — Ах понимают… — Ромка заулыбался, как сумасшедший, — тогда я им устрою тузик грелку, сюда идите, — он сорвался с места и налетел на толпу голубей с громкими выкриками, бессовестно отпугивая, — ну куда же вы, блять, комки перьев, съебываетесь? Ребята, наверное, не хохотали почти что до колик так часто никогда. Антон уже через секунду тоже вскочил со скамьи и понесся мстить в пару с Ромкой. Они бегали наверное минут так пять, при этом непрерывно смеясь и едва дыша. — Ненавижу голубей, — изрек Ромка после всей этой беготни, — оставшийся хлеб я сожру. — Да ты не обижайся на них, — Володя хлопнул его по плечу ободряюще, — ну насрал и насрал, ты тоже насри. — На голубей? — хмуро отозвался Ромка. — Не в буквальном смысле, — поспешил исправиться Володя, а то кто его знает, этого Ромку. — Обосрыш, отдай хлеб, — обратился Ромка уже к Антону, который собрался подкинуть голубям еще немного хлебных крошек, — они не заслуживают! — Ну и чего ты как маленький? — закатил глаза Антон, — какашка — не конец света. — Отдай, — Ромка буквально вырвал из рук рядом сидящего Антона кусок хлеба и добавил коротко, — мой хлеб. — Жадина, как и всегда, — Полина улыбнулась, — мы из-за вас кукурузу не начали ещё есть, давайте быстрее, а то Павел Владимирович нам даст по шапке, мы и так уже… — Со всей этой беготней я уже и забыл, что у нас кукуруза имеется-на, — Бяша резво вытащил свой початок из пакета, тотчас впиваясь в него зубами, — как же вкусно-на. Антон с трепетом раскрыл шуршащий пакетик, чувствуя, как горячий пар выходит и обдает его лицо. Приятный аромат защекотал нос, и Антон, чуть ли не облизываясь, принялся уминать и свой початок. Наверное они кружились у этого фонтана намного больше обещанного получаса, но Антон почему-то не чувствовал себя виноватым перед Павлом Владимировичем. Да, скорее всего, они сейчас вернутся обратно в здание кинотеатра и столкнутся с его праведным гневом, но Антон был слишком уж счастлив, чтобы переживать на этот счет, а вареная кукуруза только подкрепляла это чувство, утоляя ещё и голод. На другой стороне фонтана было очень шумно. Да и судя по разрозненным голосам, там находилось достаточно большое скопление школьников. Возможно, того же возраста, как и сам Антон, но он не особо обращал на это внимания, поэтому не сразу осознал, что именно там происходит. Лишь прислушавшись, он понял, что, скорее всего, у толпы незнакомых парней началась потасовка, и по мере их приближения к мирно сидящей компании, Антон начал чувствовать себя очень некомфортно. — Господи, та компашка такая шумная, — Катя, доев свою кукурузу, отправила початок в урну, начиная вытирать пальцы и уголки губ салфеткой, — давайте уйдем отсюда… — Да, лучше пойдем, — Антон провернул то же действие, что и Катя, начиная потихоньку вставать с лавочки, — мало ли что… Зазвучал чей-то громкий возглас, заставивший вздрогнуть всех, помимо Ромки: — Не трогай меня, блять! Судя по кинутой в пылу злобы фразе, Антон предположил, что, скорее всего, вскрикнувшего парня запугала та самая толпа. Почему-то в груди засвербело нечто неприятное, заставившее вспомнить пережитое. Вспышкой перед глазами пронеслись воспоминания. Резкие удары кулаком в скулу, солнечное сплетение, и гогот нескольких ребят, накинувшихся на Антона без каких-либо весомых причин. Да… Тогда Антон чувствовал отвращение, боль, ненависть и абсолютную ярость. Он вспомнил, как попытался встать на ноги, рискуя нарваться на очередной удар. Вспомнил, как его толпой пинали ногами, как он сжимался от боли и надрывно кашлял. — Ну, это не дело, — Ромка выглядел больше напряженным и заинтересованным, будто не собирался никуда уходить, и это немного взволновало Антона, — вдруг там гасят кого, а мы, бля, как шакалы что ли свалим восвояси? — Это не наше дело, — голос Полины приобрел твердость. Она нахмурилась, явно понимая, что именно Ромка намеревается сделать, — Ром, давай просто уйдем отсюда, не надо никому… — Я че, блять, — Ромке будто было важно узнать, что там происходит, — как крыса съебусь, когда там парнишу кто-то зажимает? — он встал с лавочки, попутно стряхивая со штанов пыль, а затем добавил с явным укором, точно пытаясь этими словами вызвать в ребятах хотя бы толику совести, — если уж видите, как кого-то скопом чмырят — надо помогать, а не поджимать хвосты. Он вдруг взглянул на Антона испытующим взглядом, будто ждал чего-то от него, какой-то фразы, или действия. Антон не очень понимал, что именно хочет сказать Ромка, но спустя секунду догадался, что тот желал до него донести. Ромка ведь никогда. Никогда не игнорировал подобного рода потасовки. Даже в тот день, когда Антона избивали скопом Денис и его компания, Ромка пришел и помог. Спас. Возможно такие были у него понятия — помогать другим, когда те нуждались в этом, однако Антон, все же, не мог просечь… Неужели Ромка поможет любому? Неважно, друг это, или совершенно незнакомый человек? Благородно, но очень беспечно, и даже, возможно, глупо. Антон метался в своих мыслях, не зная, что делать, и больше склоняясь к тому, чтобы прислушаться к Полине и уйти… Но то, что Ромка был своего рода героем, когда мимо проходящие люди бесстыдно игнорировали издевательства, которые происходили прямо у них перед глазами — восхищало Антона. И он решился. — Я с тобой, — Антон решительно двинулся к нему, замечая, как на Ромкином лице проскальзывает едва заметное одобрение, — ты прав, нельзя игнорировать такое, когда мы можем помочь… — Не говорите глупостей! — вклинилась и здравомыслящая Катя, — а если они вас ударят? Их же много, а вас всего… — Ну, нас четверо, — Володя, кажется, тоже хотел помочь, а не сидеть сложа руки. Антон взглянул на него с толикой удивления, отчего Володя, заметивший его выражение лица, усмехнулся, — да, Бяш? Бяша ещё несколько секунд лорнировал глазами негодующее лицо Полины, будто ища в её взгляде хотя бы крупицу понимания, хоть и осознавал, скорее всего, что Полина потом будет очень разочарована их опрометчивым поступком. Он вздохнул и произнёс тише: — Да, я с вами-на. — Да вы, что ли, совсем?! — Полина будто загорелась алым пламенем. Она вскочила с лавочки, точно не могла усидеть на месте, — Господи, давайте просто вернемся обратно, не надо драться… — Да не будем мы драться, Полин, — попытался заверить её Ромка, и тотчас столкнулся с её выражением, источающим полнейший скепсис, — да я слово тебе даю! — Нет! — Полина была непреклонна, — нам нужно возвращаться, там ведь Павел Владимирович, что он скажет? — Полька-на, — Бяша ободряюще улыбнулся, — ну чего ты так распереживалась? — стоило Бяше ступить вперед, как Полина преградила ему путь, разведя руки в стороны. — Вы никуда не по… — начала было она свою тираду, как Бяша усмехнулся, взял её за плечи, поднял над землей и аккуратно поставил на ноги, убирая в сторону тем самым преграду в виде неё, — да вы… — почти что шокированная Полина заголосила, — Я же вас потом! Антон хохотнул вместе с остальными, слыша за спиной, как девочки продолжают возмущенно кричать им вслед. — Куда пошли?! — вскрикнула ещё и Катя, подпрыгивая на одной ноге, и параллельно удерживая одной рукой второй ботинок, — Господи, больше никогда в жизни не надену эту обувь! Когда Антон вместе с остальными сократил дистанцию и обошел фонтан, взору открылась толпа незнакомых ребят, окруживших, судя по всему, того самого парня. Антон прищурился, пытаясь понять, что происходит, как вдруг толпа расступилась, демонстрируя все происходящее, и Антон сумел выцепить единственное знакомое лицо. Господи. Почему он? Денис удерживал другого парня напротив за воротничок куртки, и запальчиво что-то ему внедрял. Антон на секунду растерялся, не зная, что делать, не успел поразмыслить, что он вообще здесь забыл и было подумал, что это Денис начал первым, но завидя выражение другого парня — испытующее, издевательское, преисполненное насмешкой, Антон быстро поменял свое мнение. Он даже не успел бегло взглянуть на Ромку, чтобы понять, что нужно делать в данной ситуации, как вдруг Ромка произнёс с вопиющей досадой, будто пожалев о том, что вообще решился прийти сюда: — Блять, — гаркнул Ромка, напрягшись моментально, переводя внимание именно на Володю. Он почему-то хлопнул того по плечу и произнёс очень тихо, — уходим. — А ему помочь не… — начал было Антон, не очень уже понимая, что нужно делать, как Ромка ответил с жаром: — Да тут и без нашей помощи справятся, — Ромка дернул его за руку, требовательно произнося, — не задавай лишних вопросов и шуруй назад… И Антон бы прислушался. Проигнорировал бы происходящее и пошел с ними, но стоило ему переключить свое внимание на Володю, который подозрительно стих на какой-то небольшой промежуток времени, и Антона будто кинуло в снежный сугроб. Ох. Антон проследил за его взглядом, зацепился за него, как утопающий, и понял, на кого с таким вопиющим страхом и растерянностью смотрел Володя. Антон осознал. Причиной, по которой Володя стоял в оцепенении, был он. Антон почему-то понял сразу, кто это. Коротко стриженные русые волосы, по росту чуть выше самого Антона, зеленые глаза, высокий нос с небольшой горбинкой, и едва заметный шрам, красующийся на щеке. Не нужно было гадать. Тот самый Леша. И на ту крохотную долю секунды Антон почувствовал, как кровь стынет в жилах. Как все тело будто обдает холодной волной, а затем и прохватывает жаром. Взгляд молнией метнулся к Володе, точно пытаясь прочесть на его лице хотя бы проблески невозмутимости, но все словно треснуло в один момент и рухнуло камнепадом. Володю будто полностью оглушило. Он просто стоял как каменное изваяние, не предпринимая никаких действий — точно ноги прилипли к земле. И стоило Антону понять, что пора хватать друга за руку и уводить подальше, пока есть возможность остаться незамеченным, как почувствовал чей-то цепкий взгляд, скользкий и отвратительный, будто по спине начала ползать огромная сколопендра. Зазвучал зычный свист и Антон медленно повернул голову к источнику звука. Уже было поздно, компания заметила их присутствие. Денис, до этого крепко зажимающий воротник куртки Леши, посмотрел в их сторону растерянными глазами, точно не ожидал их здесь увидеть. Хватка начала слабеть, а потом и вовсе выпустила Лешу на волю. И на лице Леши, Антон готов был поклясться, выступила гадкая улыбка. — Вы-то что здесь забыли? — прошипел Денис с капелькой досады и возмущения, — валите отсюда… Казалось, словно он обращался не ко всей компании Антона, а к одному единственному человеку. К Володе. Леша незаинтересованно мазнул глазами по Володе, и через крохотную долю секунды оцепенел. Узнал. Он приоткрыл губы, и изо рта его вышло едкое, омерзительное, с издёвкой сказанное и достаточно громкое: — Ну привет, педик. Его компания вдруг мерзко загоготала, стоило им метнуть взгляды в сторону Володи. А Антон не мог поверить своим ушам. И этого человека Володя любил? Его? Едва ли Володя выдохнул рвано, чтобы перевести дух, как вдруг Леша легкими шагами прошел в его сторону, при этом подозрительно широко улыбаясь. — Как дела-то хоть? — Леша искренне веселился. Его будто не беспокоил сам факт встречи со своим бывшим возлюбленным, да и обращался он к Володе так, словно тот незнакомец, которого он встретил в первый раз в своей жизни, — ну чего ты молчишь, Ветров? Воды в рот набрал? Как только Леша сократил расстояние, Антон будто отмер, и тотчас шагнул вперед, закрывая Володю собой. Леша взглянул на него с хитрым прищуром, оглядел с головы до ног, а затем гадко усмехнулся. И Антона накрыла самая настоящая злоба. Отрезвил лишь громогласный тон Дениса, зазвучавший следом: — Прекрати. — Иначе что? — Леша был расслабленным, абсолютно, — заплачешь? — Антон не знал, что сказать, он был полностью выбит из колеи. И если уж раньше он мог предугадать последующие действия остальных, то с Лешей это почему-то не срабатывало, — Я всего-то поздороваться хотел, — он шагнул к ним ещё раз, и Бяша с Ромкой заметно напряглись, а вместе с ними ещё и Антон, — мы же давно с ним не виделись, а теперь такое вот совпадение, бывает же… — внезапно он нахмурился, точно слетела маска напускного спокойствия, — я тебе что тогда сказал, блять? — Володя вздрогнул от неожиданности, — не попадаться мне больше на глаза, а ты что? — А ты, блять, это место что ль купил, шаврик? — зазвучал и враждебный голос Бяши, решительно шагнувший в его сторону, — где хочет, там и ходит, а если тебя это так ебет — выколи себе глаза, проблема сама собой решится. Леша проигнорировал Бяшин выпад и обратился к Володе по новой: — Ну ты и подстилка, Ветров, — он усмехнулся с какой-то досадой, с каким-то… Неверием, будто не мог принять чего-то, — теперь и Бяшке подставляешь? Володя дернулся вперед, уже собрался сказать что-нибудь едкое, судя по тому, как скривилось его лицо, и невозмутимость дала трещину окончательно, как… — Эй! — Катин крик на грани злобы зазвучал где-то рядом. И её голос, обычно сочившийся язвительностью, в этот раз стал по-настоящему ядовитым, — Ты этим помойным ртом потом свою мать целуешь, урод?! Абсолютно все будто по команде повернули головы в её сторону. Антон был не просто удивлен её смелостью, он был восхищен и одновременно шокирован, но так же в голове крутилась навязчивая мысль: «какого черта?!». Девочкам уж точно нельзя было приходить сюда и заступаться за кого-либо, слишком опасно. Тем более в момент возможной драки. — Катись отсюда! — прокричала ещё и рассвирепевшая Полина, грозясь подойти к обидчику и хорошенько всыпать по смазливому лицу, как Бяша, схватив её за капюшон куртки, аккуратно, но резко потянул на себя, посылая Полине предостерегающий взгляд. — Опять мымра эта, — Леша хохотнул, а затем выплюнул язвительно, — До сих пор свою скрипку мучаешь, а, Морозова? — За базаром следи, — Ромкино лицо потемнело. Судя по всему, он и сам не был в восторге от подобной встречи. Да и то, насколько искривилось его лицо при виде Леши, ясно говорило Антону о его откровенной неприязни, — мы сюда пришли не для того, чтобы эту хуйню выслушивать, — Ромка положил руку на плечо Антону и требовательно сжал, прекрасно понимая, что творилось у Антона в голове в данной ситуации, — Нас автобус ждёт. И вы, парни, валите по делам своим. — Ромыч, нихрена себе, и ты тут? — Леша рассмеялся, громко хлопнув в ладони, а затем состроил до боли удивленное лицо, — А чего это ты со всякой шпаной ходишь? Пацанов нормальных не осталось на районе, что ли? — Заткнись, Тихонов, — Ромка до сих пор выглядел сдержанным и хладнокровным, но стоило ему заговорить, как наружу вылилось все накопившееся, — тебя это ебать не должно, — он усмехнулся, и этого хватило для того, чтобы взбесить Лешу моментально, — Лучше иди, за батькой своим скройся, как и делал это всегда. Леша замолчал на секунду, а затем безжалостно вставил: — И это мне говорит тот, чей батька давно в гробу лежит. Ох. Вот это было очень и очень зря. Разум Антона будто в тот же момент отключился по щелчку пальцев. Он сделал решительный шаг, как тотчас столкнулся с Ромкиной вытянутой в сторону рукой, не давая шанса пройти дальше. Антон взглянул на него с крохой непонимания, однако Ромка не спешил что-либо объяснять. Его взгляд был намертво прикован к этому уроду. На Ромкиных скулах заходили желваки, а глаза словно налились кровью. И Антон вспомнил. Вспомнил, как Ромка смотрел на него еще тогда, когда увидел впервые в своем классе. Вспомнил удары, едкие, острые как штыки фразы, пренебрежительные взгляды и искреннее, самое настоящее отвращение. По спине Антона будто поползла змея, и он мысленно успел обрадоваться тому, что в этот раз подобное выражение было предназначено не ему. Ромка выдохнул очень тихо, и со стороны казалось, словно у него все было под контролем, но сжатые намертво кулаки и низкий, пробирающий до мозга костей тон говорили о его намерениях с минуты на минуту ударить урода — что будет самым настоящим призывом к драке. Но приоткрыв губы, вышло изо рта совершенно невозмутимое: — Мусор от мусора недалеко падает, — Леша непонимающе нахмурился, в то время как Ромка продолжал, игнорируя абсолютно всех вокруг и прислушиваясь лишь к своему голосу. Выговаривая слова четко, и безжалостно, — Вот и ты, ссыкло, съебался тогда, кинув Володю на растерзание, как шавка последняя, а сейчас втираешь всю эту хуйню, будто ты самый смелый и вообще ни при делах. Леша был ранен, но явно не убит. — И с каких пор ты стал защитником всех униженных и оскорбленных? — его глаза вновь пробежались по Володиному лицу. Он смолк на пару секунд, потупил взгляд в пол, будто задумавшись над тем, что ответить, и продолжил атаковать с новыми силами, — Слушай, а может, ты стал таким из-за дядьки своего? Ну, который сейчас в тюряге гниет. Ромкин взгляд изменился мгновенно. Вся накопленная уверенность начала потихоньку сходить на нет судя по растерянному взгляду. А Леша упорно продолжал начатое: — Я тут пошарился в доках моего бати, а там этот, дядька твой, — произносил он все это с усмешкой, — уже три года как сидит в обезьяннике. Я, конечно, знатно охуел, — он наконец взглянул на Ромку уверенно, точно победитель. Не осталось в нем ни грамма страха. А полученная ранее рана стала стремительно быстро затягиваться. Он выдохнул последнее на низкой ноте, — Но ничего удивительного, это же твоя семейка. Ромкины уголки губ дернулись в нервном тике, а лицо приобрело самую настоящую растерянность, которую Ромка уже не был в силах скрыть за маской. Все, что вышло из его уст, это: — Что… — он запнулся, а затем поспешил прийти в себя, — Сам замолчишь, или мне тебе помочь придется? А Леша уже успел перехватить рычаг давления на Ромку и с силой нажать. Он уже просек, что делать дальше, как действовать, куда бить, чтобы стало больнее, и в последствии окончательно убить. — Скажи, Ромыч, а может это, ну, наследственное? — Ромкины глаза стали практически стеклянными, но в то же время сочились явственной яростью, — Может, ты тоже такой? — продолжал Леша под аккомпанемент смешков своих друзей, которые, судя по их непонимающим лицам, скорее всего, не были в курсе сказанного. Полина и Катя смотрели на Лешу с явственным раздражением и непониманием, — И батя твой, может, тоже был… — после этой реплики Ромка будто бы стал абсолютно каменным. Лицо его побледнело, а глаза потухли, как выгоревшие лампы. Леша чуть склонил голову набок и подытожил совершенно спокойно: — Ты же опасен для общества, как же ты живешь с этим? Антон не знал, что именно имел в виду Леша под этими словами, и даже не мог построить какие-никакие догадки, лишь растерянно перебрасываться взглядами с девочками, которые тоже потеряли всю свою уверенность на долю секунды… Но Ромку настолько потрясло сказанное, что по взгляду, который нёс в себе явственные и ярость и стыд, казалось, будто он сейчас налетит и убьет его, а затем — и себя. Антон взглянул на Ромку, силясь прочесть хоть что-то в его выражении лица, как случилось непоправимое. Ромку вдруг начало качать из стороны в сторону, точно у него закружилась голова. Бяша вскрикнул что-то, успел схватить друга за плечи и удержать на ногах… Но следующее шокировало Антона намного больше. Ромка… Он зажал себе рот ладонью, будто от резко подступившей тошноты. Взглянул на Антона растерянными, уязвимыми, красными глазами, резко отстранившись от друга… Сделал шаг вперед, в противоположную сторону. Второй… И… Унесся прочь. У Антона сердце ухнуло в пятки, забилось набатом, в груди начало жечь. Ноги сами по себе понеслись в его сторону, как Бяша моментально преградил ему путь, требовательно с нажимом произнося: — Не ходи к нему, вообще не трогай его сейчас. Антон не понимал, что происходит, но по ощущениям, он будто сходил с ума от накатившего волнения. Тревога не покидала его. Произошло нечто ужасное. Антон нутром чувствовал. Перед глазами стоял Ромкин непривычно напуганный и уязвленный взгляд. Красные, практически мокрые глаза, и зажатый намертво ладонью рот. Господи. Руки Антона затряслись. Никогда он не сталкивался ранее с подобным, и он не понимал, как реагировать. Если бы Ромка отреагировал на оскорбления в своем характере, все не столь сильно бы ужасало, но эта реакция… Она была полной противоположностью того, каким был Ромка. Ромка никогда в жизни не выглядел таким на его памяти. Будто не свойственно ему было такое выражение лица. Все, что вырвалось из Антона спустя пару секунд, было хриплое и тихое: — Почему? Бяша взял его за плечи, посмотрел в глаза просветленным взглядом, и произнёс: — Потому что он тебе ничего не скажет, — он вдруг мотнул головой, — Нет, он вообще никому ничего не скажет, ты только все усугубишь, дай ему в себя прийти. Не успел Антон приоткрыть губы и ответить, как зазвучал едкий голос Леши: — Сбежал, что ли, как ссыкло последнее? — Леша искренне веселился, наблюдая за происходящим вместе со своими товарищами, и Антона будто кинуло в костер, а затем и в ледяную прорубь. Что-то забурлило внутри. Что-то большое, невыносимое, и жгучее. Злоба. Бяша вскрикнул взыскательно, отрезвив на секунду: — Завали ебало, блять! — Бяша оказался напротив Леши и толкнул его со всей имеющейся силы так стремительно, что Антон даже не успел это осознать, — Как ты здесь вообще оказался? — Бяшин голос стал суровым, низким. Таким, каким Антон запомнил его в тот день, когда Бяша заступился за Ромку, кидая в Антона порцию злобы и обвинений. Именно тот момент впился в память Антона шипами, — Ты, что ли, знал, что мы здесь будем? Леша, кажется, хоть и выглядел непоколебимым, но лицо его, выражающее до этого неподдельное спокойствие, приобрело толику растерянности. Он ответил хрипло, смахнув с ткани своей куртки видимую только ему пыль, пытаясь этим жестом показать, что Бяшины прикосновения «грязные»: — Да нет, это совпадение, — он пожал плечами, и продолжил с укором, — Да и чего вы все встали-то скопом? — его глаза незаинтересованно мазнули по лицам остальных, а затем… Взгляд его задержался на Антоне. Взгляд… Который выражал, кажется… Жалость? Антон ухватился за него, вцепился, словно капкан в ногу и не отводил своего враждебно настроенного выражения, как Леша добавил осуждающе, с вопиющей издевкой в интонации, — Ещё друзья, называются. Вот тогда… Тогда Антон на мгновенье потерял рассудок. Он дернулся в сторону Леши всем телом, сделал шаг вперед, неторопливый, вальяжный, и чувствовал… Буквально каждой своей клеточкой чувствовал, как давно забытая ярость нарастает по новой, приобретая все больше темных оттенков, разрастаясь в сознании, как черная плесень. Когда он оказался на достаточно близком расстоянии, он вытянул руку, точно силился задушить Лешу собственными руками. — Шуруй-ка назад, — зазвучал Бяшин суровый шепот возле уха. Антон ощутил чужую руку, сжимающую его плечо, а затем столкнулся с Бяшиным требовательным выражением. Он произнёс намного тише, — тут кулаками делу не поможешь. Антон растерянно посмотрел на него, вернув себе немного здравомыслия и отключив едва проснувшуюся ярость. Вектор внимания вновь сместился на Лешу, и Антон увидел то, что искренне желал увидеть на лице этого ублюдка. Он был… Выбит из колеи, возможно, даже немного напуган? Но этого было мало. Мало. Да… Бяша был прав. Нельзя было выходить из себя в данной ситуации. Важно было сейчас только одно, и это Рома, которому стало настолько нехорошо, что он предпочел уйти с поля боя, чем продолжать бороться, чтобы его не обесчестили. А это значило, что Ромку действительно подкосили Лешины слова. Это очень плохо. — Неудачники, — выплюнул Леша, готовясь, судя по всему, уже уходить, — и как таких вообще земля носит? Нет уж. Нет… Да, Бяша был прав, но кто сказал, что Антон, если уж не будет использовать физическое насилие, то не сможет прибегнуть к моральному? Что вообще за сумасшедший терпила сказал, что молчание — золото? Бред сивой кобылы. Да как он вообще посмел высрать всю эту хуйню и остаться безнаказанным? Не всегда стоит молча стоять и терпеть. — Знаешь, — все же рискнул Антон подойти к нему вплотную и процедить сквозь зубы так, чтобы вся скопившаяся желчь, вся гниль и яд были переданы явственно, четко, и уверенно. Так, чтобы пронизывало и впивалось шипами в мозг этого недоумка, — ты сейчас всю эту хрень высрал и считаешь себя самым умным, самым, блять, крутым и самым… — Антон выплюнул едко, поморщившись от отвращения, в то время как Лешино выражение потихоньку превращалось в злобную гримасу. Спокойствие дало трещину, и истинная сущность начала выползать наружу, — …всезнающим, — он театрально замахал руками, сделав голос неестественно высоким, — посмотрите на меня, я крутой и дохуя харизматичный, — Антон буквально был переполнен чем-то черным, злым и большим, — но ты жалок, и слова твои жалкие, — взгляд Антона стал практически стеклянным, — Но знаешь, в чем истинная проблема? Леша будто начал слушать, так как в глазах его на секунду мелькнула толика осознания. — Ты всю эту херню высрал и забудешь спустя крохотный промежуток времени, а они… Мои друзья, будут помнить твои гадкие слова, которые и гроша ломаного не стоят, всю жизнь, и ты, конечно же, удовлетворен этим, — Антон перевел дыхание, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в кожу. Выражение приобрело какое-то разочарование, какую-то даже жалость. Он развел руки по обе стороны от себя, — вот только запомнишься ты им лишь последним куском говна, который испортил им настроение, никак иначе. Ты не сделал ничего значимого, только выставил себя мусором, — Антон сделал крохотный шажок вперед, глядя с упоением на то, как Леша отступает назад, словно слова Антона подкосили его и заставили по-настоящему задуматься. Антон страшно расширил глаза, и отчеканил, — стоило ли оно того? Леша, немного выбитый из колеи, судя по следующим действиям, нихера не вынес из слов Антона. Он процедил лишь никому ненужное: «блять, больной на голову ублюдок», задел перед уходом Володино плечо своим, шепнул что-то напоследок, и Антон на секунду даже испугался, однако Володя, похоже, проигнорировал его выпад. Но перед тем, как Леша успеет ретироваться к своим товарищам… Володя вдруг развернулся к нему всем корпусом, окликнул: — Эй, — Леша вернул ему свое внимание, и в ту же секунду обрек на себя Володин праведный гнев. Кулак, намертво сжатый и ждущий своего часа все-таки прилетел ему в лицо и саданул по носу со всей имеющейся силы. Так, что Лешина голова отклонилась и он отступил на пару шагов, но сумев сохранить равновесие. А Володя, будто выпустивший наружу все обиды и боль, наконец задышал. Задышал щедро, полной грудью. Он едва выдавил из себя издевательскую улыбку, — ты знаешь, за что. — Справедливо, — потирая ушибленный нос, гнусаво произнёс Леша, а затем проговорил холодно, и очень тихо, — надеюсь, больше не встретимся. — Будь уверен в этом, — Володя тут же отвернулся от него, демонстрируя свою уверенную осанку, и Антон изумился тому, что произошло следом — он улыбнулся. И улыбка эта определенно несла в себе облегчение, принятие, и долгожданную свободу. Володя окончательно отпустил. — Володя, ты как? — Антон тотчас прошел к другу, не скрывая своих искренних переживаний. Володя будто отмер. — Нормально… Нормально… — он не мог построить вразумительное предложение, лишь прикрыл лицо руками и в них же проговорил, — Я просто… — Да ничего у тебя ненормально! — завопила Полина, которая была если не раздражена, то точно в ярости, — Бяш, там ларек стоит, можешь воды принести? — Да я уж сам схожу, не маленький, — Володя горько усмехнулся, — ничего же не случилось. Не случилось… Как это, блять, не случилось? — Еще как случилось, — упавшим голосом произнёс Антон, — хватит уже все в себе держать, тебе ведь плохо? — Плохо, — честно ответил Володя, а затем улыбнулся облегченно, — но вместе с этим и так хорошо… — он вдруг поманил Антона к себе пальцем, и тот, не совсем понимая, что от него хотят, склонился. И Володя проговорил шепотом, — лучше Ромку найди, он выглядел ужасно, намного хлеще, чем я. Антон посмотрел на Володю с капелькой растерянности. — А ты? — А я живчик, — хмыкнул Володя, упорно пряча трясущиеся руки за спину, — мне все ни по чем. Стоило Антону открыть рот, как тут же был огрет: — Иди уже, я сказал! — Володя несильно пихнул его, будто пытаясь отрезвить, — ты лицо его видел? — он будто и сам распереживался не на шутку, — В таком состоянии с ним может что угодно случиться! — Я схожу, — зазвучал хриплый голос Бяши, который услышал их разговор, — поговорю с ним-на, а вы в это не лезьте. — Но почему? — поинтересовалась Полина, стараясь взять себя в руки. Она тоже выглядела очень взволнованной. Да и Катя, приобнявшая её, чтобы успокоить, выглядела не лучше. — Потому что он вам ничего не скажет, — выдохнул Бяша едва слышно, потерев глаза. — А ты… — начал Антон сиплым голосом, — Можешь сказать, что с ним? — Антон двинулся к Бяше, стараясь унять тревогу, — Что такого сказал этот мудак, что Ромку так подкосило? Бяша молчал. Лишь продолжал смотреть требовательным, не терпящим возражений взглядом. Тяжелым и холодным. И Антон понял, что Бяша ничего и никогда ему не скажет. Его умоляющий взгляд устремился в сторону Полины: — Полин… — Я тоже не знаю, Антон, — Полина была настолько же растеряна, и не знала, что сказать, — Я ещё никогда не видела Ромку таким… Он будто был… — она запнулась, — Напуган чем-то. — Надо было глаза той крысе выцарапать, — выплюнула Катя ядовито, — Бяш, подбери мой ботинок, пожалуйста… Антон со всей этой суматохой даже не заметил, как Катя все это время перемещалась с места на место без обуви на одной ноге. Неужели она настолько запереживала, что бросилась к ним на помощь, совершенно забыв о такой важной вещи? Это восхитило. — Вы вообще угашенные обе, — раздраженно гаркнул Бяша, двинувшись к девочкам резкими шагами, — Куда лезете? Думаете, раз вы девочки, то эти черти вас не тронут? Да если бы не я, ты бы, Поля… — он посмотрел на Полину с явственной тревогой и укором, а затем схватился за голову и чуть ли не завыл, — Да ты неадекватная-на! Бяша все продолжал трещать что-то без умолку, а Антон уже не слышал ничего из того, что он говорил. Мысли были заняты одним лишь Ромкой. Где его искать? А вдруг с ним что-то случилось? — Володя! — голос Дениса будто гром среди ясного неба отрезвил Антона. Его взор устремился в сторону друга, который уже стоял у ларька, покупая себе воду, и он еле заглушил в себе желание подойти и разобраться, так как вдруг вспомнил Ромкины слова ещё тогда, когда он сказал, что Володя не нуждается в помощи и сможет разобраться сам, — Подожди, мне нужно с тобой поговорить. Володя посмотрел на него по-настоящему разочарованно, развернулся к нему всем корпусом, и начал холодно: — Я тут понял, — он потупил взгляд, а затем продолжил, — что твои слова и гроша ломанного не стоят, а я, как дебил, думал… Денис подошел ещё ближе, очень осторожно, точно хотел о чем-то рассказать, но в силу своего характера не мог решиться. Антон не понимал, каким боком тут вообще Денис? Да и с каких пор он тут? И как был связан со всей той компашкой?: — Володя… — Отъебись, а? — Володя горько усмехнулся, готовясь уходить, — И без тебя тошно. — Я правда ни в чем… — Володя потихоньку начал отходить от него, попутно отпивая из своей бутылки воду, — Я разобраться хотел, — Денис схватил его за руку, но Володя быстро её отдернул с явственным отвращением, — да послушай же! — Ты оглох? — голос Володи был надтреснутый, тихий, растерявший все силы, — Я тебя попросил об одной единственной вещи — не подходить ко мне, а ты, затупок, даже этого сделать не смог. Да и с хера ли я должен тебе верить? Володя начал потихоньку возвращаться к ребятам, как зазвучало достаточно громкое и твердое: — Я все равно не отстану. Володя эти слова успешно проигнорировал.

***

Антон всё же ослушался и вопреки словам Бяши опрометью понесся на Ромкины поиски. Еще никогда он не чувствовал себя настолько паршиво, как сейчас. Казалось, будто он за эти пятнадцать минут обошел половину города, а Ромки будто и след простыл! Но когда он додумался вернуться в кинотеатр, зайти в уборную и услышать шум, как кто-то блюет, сердце тут же ухнуло в пятки и он сразу осознал, что этим человеком непосредственно являлся Ромка. Не церемонясь Антон распахнул двери ближайшей кабинки, откуда доносился звук, и оцепенел в растерянности, стоило ему завидеть то, что его шокировало в ту же секунду. Ромка, сгибаясь пополам, сплевывал остатки рвоты, дрожащими руками держась за бортики грязного унитаза. Эта картина была до ужаса пугающей и непривычной. Антон испугался по-настоящему. Ещё никогда прежде он не видел Ромку таким. Слабым. Стоило Ромке порывисто задышать, как Антон тотчас пришел в себя, но все ещё толком не понимая, что ему следует делать. — Рома! — проговорил он громко, врываясь в кабинку и ледяными пальцами удерживая Ромку за плечи, пытаясь привести того в чувства, — Ром… Но… Произошло нечто странное. Ромка, положив свою руку ему на грудь… Вытолкнул его из кабинки одним резким движением руки. Требовательно и слегка агрессивно. Антон качнулся назад, выдохнул резко. В горле пересохло. — Дверь закрой, — прохрипел Ромка, едва переводя дыхание. Антон стоял как вкопанный, не зная, что сказать. Ромкины действия попросту выбили его из колеи. Разве в такие моменты люди не должны молча принимать помощь? Бешено стучащее сердце полностью заглушило посторонние звуки. Антон был просто потрясен и не знал, что нужно делать в такой ситуации. Все, что он смог из себя выдавить, это сиплое: — Но ты ведь… Ромка озверел моментально и повторил, кидая на Антона суровый взгляд из-за плеча, делая короткие паузы после каждого слова: — Закрой, эту, дверь. Ох. Наверняка Антону стоило бы прислушаться к Ромкиной просьбе и оставить его в покое. Дать ему прийти в себя и отдышаться… Но Антон не оставлял попыток достучаться. Да, возможно Ромка не желал сейчас разговаривать, возможно не хотел лицезреть обеспокоенное, возможно полное жалости лицо Антона, которое тот не мог контролировать, но Антон просто не мог заставить себя уйти. Поэтому вместо провокационных вопросов по поводу Леши, он решил начать издалека, чтобы Ромка чувствовал себя более-менее комфортно рядом с ним. — Что случилось? — голос Антона был очень тихим, тело прохватил тремор, а руки заледенели от волнения, — Ты выглядишь неважно, давай Павлу Владимировичу скажем, к врачу пойдем… Ну конечно же Ромка не согласился бы на подобное предложение, однако Антон был готов схватить его за шкирку и вытащить наконец из смердящей уборной. Вдруг что-то серьезное? Ведь Ромка не скажет. Однозначно не станет раскрывать карты и оставит Антона в неведении. Ромка наконец выпрямился, хоть и с трудом, развернулся к Антону всем корпусом, переводя дыхание, и его покрасневшие глаза, потрескавшиеся губы и бледный цвет лица вызвали в Антоне неописуемое чувство паники и тревоги. Да что с ним? — Обосрыш, — Ромка хоть и выглядел изнеможенным и больным, но враждебные нотки продолжали звучать в его голосе. Да и вид его становился все более суровым, более… Враждебным? Он наконец шагнул в сторону Антона, — пожалуйста, — произнёс он очень тихо, практически выдавливая из себя, — просто не лезь ко мне сейчас. Антон приоткрыл иссохшие от волнения губы и выдавил: — Ром… — Я сейчас… — Ромка запнулся, — выйду, ты иди пока к Володе… — он вдохнул полной грудью, на лбу выступила испарина, и пара длинных черных прядей прилипли к коже, — наверняка ему хреново после всего этого нервяка. Вот сейчас, стоя перед Антоном в плохом состоянии, Ромка умудрялся переживать за других больше, чем за себя. Хотелось подойти. Хотелось поддержать. Но Антон мог только стоять, как дурак. Он понимал, что сейчас уж точно не лучшее время расспрашивать по поводу того урода, но ему хотелось знать, почему Ромку так подкосило именно после его слов. Что такого важного и ужасного сказал Леша? — Скажи… — Антон начал робко и нерасторопно, заламывая пальцы, — что этот Леша такого сказал, что ты так отреагировал? Это была ошибка. — Я же сказал… — Ромкины плечи напряглись, а осанка приобрела привычную ровность. Брови свелись к переносице, а на скулах заходили желваки — предвестник его кончающегося терпения. Но Антон осмелился зайти дальше: — Ты же сам говорил не врать, — запальчиво продолжал Антон, едва сдерживая свои переживания, которые нахлынули на него волной, — сам сказал мне не молчать, — Антон прижал руку к сердцу, — когда мне плохо, и сам же так поступаешь?! — Антон не мог просечь, почему Ромка, урвавший обещание в честности от Антона, не может ответить ему тем же. Тревога смешалась со странной обидой. Антон чувствовал себя по-детски глупо, однако он не мог смириться с подобным. Почему он обязан отчитываться по поводу своего состояния, а Ромка нет? Как-то нечестно получается. Ромка перевел дыхание, проходя в сторону умывальников медленными, немного шаткими шагами. — Это не та ситуация… — произнёс он едва слышно. Ромка повернул маховик и из крана хлынула вода. Он, стараясь игнорировать Антона и сохранять самообладание, склонился над умывальником и начал усиленно намыливать руки, не поднимая взгляда зеленых глаз на собственное отражение, — просто не спрашивай ни о чем, мне бы, блять, сначала башку свою в порядок привести. Антон будто видел перед собой совершенно другого человека. Никогда ещё, даже в прошлом, Антону не доводилось застать Ромку в минуты слабости. И уж тем более в таком состоянии. Обычно в таких ситуациях люди стараются молчать, не лезть, не допрашивать, чтобы не выводить человека из себя… Но Антон не мог остановить свой словесный поток. Хотелось если не выпытать из Ромки правду, то вырвать с корнем. Он и сам не знал, что на него вдруг нашло. Возможно он был столь напорист и резок из-за собственной тревоги, или даже из чувства справедливости. Он хотел узнать все и сразу. А когда Антон переживал по-настоящему, он не фильтровал свою речь и выливал все мысли и вопросы на причину его тревоги. И этой причиной в данной ситуации был Ромка. — Почему это? — Антон двинулся к Ромке осторожным шагом, делая голос мягче — точно пытался усмирить дикое животное, — Чем это отличается? Ты ведь хреново себя чувствуешь, — голос становился более тихим, более… Робким. Терялась вся уверенность, — я помочь хочу! — Ромка поднял взгляд, посылая Антону через собственное отражение нежелание говорить, и уж тем более — откровенничать, — Я ведь тоже… Тоже. Господи… Тоже. Антона будто осенило. Тошнота, головокружение, слабость… Все это бесспорно напоминало его же симптомы. Те же. Антон взглянул на Ромку глазами растерянными, шокированными, и практически стеклянными. Может ли быть, что Ромка до сих пор заботился о нем не только потому, что они с его мамой были чем-то похожи… Не-е-ет. Все было намного ближе, намного сакральнее, будто связанные нити судьбы. Антон был похож на него. На Ромку. Но Антон понимал, что сделай он сейчас хотя бы шаг в сторону Ромки — тотчас столкнется с его праведным гневом. Нужно было подбирать слова тщательно и аккуратно, потому что Ромка выходил из себя моментально, будто взрыв пороховой бочки. Голос, как скрежет камня о камень выдавал эмоции Антона с головой: — Я понимаю, что мы не очень-то и близки, — стук собственного сердца сводил с ума. Господи, как же давно он не ощущал себя загнанной в клетку птичкой. А все потому, что нельзя было предугадать Ромину реакцию на ту, или иную фразу, — и ты не хочешь рассказывать… — он поднял на Ромку глаза, надеясь на лучшее, — Но… Ромка, вернув себе немного здравомыслия, умыл лицо холодной водой… Посмотрел на Антона потускневшими, будто пожухлые листья глазами, и произнёс уверенным ровным тоном, не жалея слов: — Блять, — процедил он сквозь зубы, и в этот момент окончательно вышел из себя, — это не твое дело, — Ромкины слова жалили, и Антон даже прочувствовал укол ярости, — что из того, что я тебе сказал, было неясно? — и прокричал так, чтобы эхо разносилось по уборной и отскакивало от стен. Глаза его были красными, но точно не от слез, а будто бы от ярости, — Съебаться и не докучать меня вопросами такое сложное дело?! Антон выпал в полнейший осадок. Внутри, словно змея, зашипела обида. «Это не твое дело» Да, Антон понимал, что он лезет туда, куда не просят, но он думал… Думал, что их с Ромкой отношения стали хоть немного близкими, чтобы доверить друг другу нечто сакральное и личное, как тот же фонтан. Он ошибался. Они ещё далеко не близки, ни на йоту. По крайней мере недостаточно, чтобы расспрашивать о том, о чем второй не хотел говорить. Да, обида легла на плечи и шептала, словно маленький демон ответить что-нибудь не менее резкое, но здравый смысл сделал свое, стоило лишь на секунду вспомнить, как Ромку выворачивало, как он сплевывал остатки рвоты, едва держась руками за бортики унитаза, и как на его лице заиграл незнакомый Антону ужас тогда, стоя напротив Леши. И Антон проиграл. Рухнул, как крепости. Сдался. Ведь Антон тоже не был честен с ним, и до сих пор продолжает утаивать причину его нахождения в этом месте, поэтому, если так подумать, Антон тоже поступал нечестно по отношению к Ромке, просто тот об этом не знал. Да и он тоже был виноват, кто же будет лезть к человеку с расспросами, когда ему плохо? А ведь Бяша предупреждал. Просил не лезть. И лучше бы Антон не лез. Да кто он вообще такой, чтобы предъявлять Ромке за честность? Друг? А насколько близкий? Антон сжал зубы, снял очки, потер переносицу, и, выдохнув, произнёс почти что раздраженно: — Да, ты прав, не мое, — Ромка даже не взглянул на него, даже не одарил очередной порцией возмущений, пока Антон тем временем продолжал выталкивать из себя слова, — Прости, что начал в душу лезть, не знаю, что на меня нашло, мне не стоило… — он зашагал в сторону выхода, и, приоткрыв дверь, закончил очень тихо, потупив взгляд, — Я подожду тебя снаружи. Дверь с шумом захлопнулась, силы иссякли, а сердце продолжало неустанно колотиться, как ненормальное. Антон прикусил губу, раздраженно потер глаза пальцами, и шагнул вперед на ватных ногах. В груди засвербела обида, хотелось расчесать. Перед глазами до сих пор стояло Ромкино надорванное выражение, потемневшие от злобы зеленые глаза, сжатые в раздражении кулаки, и хриплый, надтреснутый голос. Кинотеатр продолжал вдохновлять своей помпезностью, и каждый приходящий с улыбкой на лице рассматривал его вдохновленным взглядом. И только Антон, выглядевший скорее увядшим сорняком на фоне цветущих роз, неторопливо шел, отстраненный и растерявший весь сегодняшний запас радости. А сознание до сих пор опутывало ядовитым дымом пренебрежительное и с холодом брошенное, будто камень: «Это не твое дело»