Индуцированный бред

Диппер настороженно прошëл за Нэнси. Не нравилось ему это всë, ой как не нравилось. Даже не сама обстановка в квартире заставляла его задуматься о собственном решении, нет, что-то такое абстрактное проникало в голову, ощущаясь на ином уровне. Короче, пахло жареным. Бородатый мужчина в майке-алкашке выше его чуть ли не на голову смерил взглядом своих бездонных глаз. Если бы тот захотел, то одной своей клешнëй смог бы поднять Диппера за шиворот, точно китайский автомат-лохотрон. От этого стало жутковато, холодок прошëлся по телу. Мужчина кивнул. Тогда Нэнси достала запечатанный свëрток и протянула Дипперу. — Возьми и это, тут адрес. — Диппер кивнул запуганным болванчиком и сложил листочек и свëрток в портфельчик. — Подводные камни? — Сухо спросил он, прочистив горло. — Тебя встретит чокнутый идиот, жадный до каждого цента. И будет везением, если он не отстрелит тебе башку. Но разве это подводные камни? — Нэнси прислонилась лопатками к стене и закурила. На сигаретном фильтре сразу отпечаталась еë красная помада. — Он сам торчит? — Дипперу сразу представился образ тупоголового громилы с каким-нибудь шрамом через глаз. Нэнси пожала плечами. — Наверное, мы вот тоже торчим. Пока не превратились в джанки — плевать, на жизнь хватает. — Ясно, — безразлично проговорил Диппер. Скачки с тему на тему не казались ему чем-то уместным в данном случае, только раздражали. — Ещë что-то, что я должен знать? — Если спиздишь товар, то тебя прокрутят через мясорубку, это я тебе гарантирую. — Мужчина неожиданно подал голос, продолжая буравить взглядом. Нэнси многозначительно поддакнула. Диппер усмехнулся. — Понял, без проблем. Я пойду? — Диппер замялся и неловко усмехнулся. Дождавшись утвердительного кивка, он отсалютовал обоим на прощание, не желая более находиться в помещении. Почему-то тревога отошла на второй план, еë место занял вселенский похуизм. Иногда Диппер скользил по замерзшим лужам и улыбался, вспоминая обрывки детства. В такие моменты что-то случалось с его уставшим лицом, и в глазах показывался чистый юношеский блеск. Именно юношеский, непринужденный, не изведовавший мерзость жизни. И почему-то с этого делалось тоскливо. Каждый выбор в его жизни привëл к конкретной точке. К настоящему. Он вдруг вспомнил, как будучи мальчишкой мечтал заниматься фигурным катанием. Но жаль, что с подрезанными крыльями не покатаешься и не полетаешь. Диппер курил сигарету и сутулил плечи. Нужный ему дом находился в лесу. Скорее не дом, а что-то близкое к деревянной хижине. От неë исходили неприятные флюиды, словно Диппер пробрался туда, куда не должен был попадать. По ту сторону изгороди. От этого в голове роились странные мысли. А что, если всë пойдëт не плану? Что, если мужчину тоже придëтся убить, защищая свою задницу? Диппер напрягся и постучал в дверь, где-то в сердцах надеясь, что ему не откроют. Спустя минуты две изнутри послышался кряхтящий скрипучий голос. — Открыто! — Просипел старик изнутри, и Диппер вздохнул, медленно дëргая дверь на себя. — К его лбу немедленно наставили охотничье ружьë. Диппер мог почти на физическом уровне ощущать, сколько жизней оно отняло. — Ты кто и зачем пришëл!? — Крякнул морщинистый старикашка в бордовом халате и розовых тапках. Несмотря на свой нелепый вид, в нëм ясно чувствовалось, что порох в пороховницах ещë имеется. Диппер поднял руки в смирительном жесте. — Я по делу. — Почему-то из-за ружья не становилось страшно. На периферии замелькала мысль достать нож, лишь бы словить божественную пулю. — Меня прислала Нэнси. — Эта шавка? — От таких слов Диппера чуть не перекосоëбило, но раз уж держаться молодцом, то держаться до конца. — Да, по поводу сделки, говорю же, — сквозь зубы прошипел он. Старый пердун, не отпуская ружьë, кивнул внутрь, намекая зайти. Диппер неспешно двинулся вперëд. В доме стоял мерзкий запах старости, ветхлости и отсыревших досок. Дед раздражающе тыкал ружьëм в спину, подгоняя. На старика уже чесались кулаки, зубы скрипели от злости. Они остановились у лестницы на второй этаж. — Показывай. — Диппера небрежно ткнули дулом между лопаток, он по инерции выпрямил спину и развернулся. Теперь ружьë утыкалось в грудь. — Хрена с два, старый, бабки сначала покажи. Дед смерил его тяжëлым взглядом, будто бы начиная игру в гляделки. Диппер улыбнулся краешком сухих губ, принимая вызов. Старик вдруг смягчился в лице и крякающе рассмеялся, протягивая сухую ладонь. Диппер пожал его руку. — Как скажешь, малой. — Старик протянул ему наличные, вынутые из кармана. Диппер, пересчитав купюры, отдал ему свëрток. Они попрощались и, казалось, всë прошло на дружелюбное ура, как вдруг жуткая боль в руке сразила Диппера. Он, едва не задыхаясь, упал на колени, начиная механически зажимать предплечье. Кровь быстро впиталась в одежду. Диппер упал на снег и попытался вдохнуть морозный воздух. Получился лишь прерывистый хрип, из глаз стрельнули слëзы. По снегу расползалась кровь. Вот так он и умрëт. Диппер слышал приближающийся хруст снега под чужими ногами. От страха расширились зрачки, Диппер судорожно пытался подняться. Ладони, пропитанные кровью, оставляли за собой следы. Всë тщетно. Тщетно-тщетно-тщетно. Дипперу вспомнилось ласковое лицо Билла, его миловидный прищур от солнечных лучей. Грудь защемило. Вдруг боль отступила на второй план, сознанию открылось второе дыхание. Диппер побежал прочь из леса, петляя между деревьев. Ему казалось, что его персональная смерть с ним играется, шагая неспешно, наслаждаясь его жалкими потугами. Диппер запинался о каждую палку на пути, в глазах троилось, из руки хлестало, кровь впитывалась в рукава водолазки и пальто. Мутнело всë сильнее, мозг не был способен адекватно мыслить. Всë путалось, ходило кругами. Диппер снял с шеи шарф Билла, и на ходу попытался наложить жгут. Получилось ужасно, просто отвратительно. Ноги подкашивались, Диппер падал, но сразу вставал и нëсся прочь. Было невозможно бежать по тропинке, покрытой льдом, поэтому Диппер бежал по снегу. Ноги промокли насквозь, ужасный холод пробрался в ботинки. С простреленной руки стекала кровь, не позволяя запутать наступающего охотника. Вот она — непонятно откуда взявшаяся жажда жизни. Ветки царапали лицо, кожа сдиралась о кроны деревьев, за которые цеплялся Диппер. В боку кололо, кислорода катастрофически не хватало. Слëзы текли из глаз. Невыносимая боль. Дипперу хотелось остановиться, прилечь под деревом, но это было прямым путëм до ада, потому он усилием воли заставлял себя перебирать ноги. Он сбито дышал, запинался не только телом, но и глазами, в которых мир проходился мутной пеленой, сворачиваясь в рябящее пятно. Колючие кусты закрыли прямой ход. Диппер пробирался сквозь них, стискивая зубы от боли, когда они касались его правой руки. Только бы выбраться. Только бы выбраться отсюда живым. Обращаться к Богу вновь было неблагоразумием, он уже истратил все свои мольбы на Билла. Когда на горизонте замаячила суета города, Диппер обессиленно рухнул на колени, распластавшись на снегу кровавой лужей. Он громко и тяжело вдыхал холодный воздух ртом. От анемии изрядно подташнивало, постепенно становилось плевать на свою же смерть, лишь бы закрыть глаза всего на минутку. Когда послышался выстрел в небо, распугавший местных птиц, Диппер тут же поднялся. Он закрывал ладонью простреленную руку. Диппер бежал, в голове дымкой строились самые бесполезные воспоминания, больше напоминающие горячечный бред. Он рвал штаны, коцал натуральную кожу на ботинках и, обессиленно прихрамывая, перешëл на тяжëлый шаг. Если это не мираж — у Диппера есть шанс на спасение. Оставаться в сознании получалось с трудом. Нэнси жила рядом с лесом, на окраине, и Диппер был несказанно рад этому фактору, ведь дальше он бы попросту не доковылял. Он не знал, были ли люди на его пути, видел ли его хоть кто-то, но было несказанно плевать. Кажется, пара детских лиц мелькнуло перед глазами, он подбитой псиной им улыбнулся, обнажая хилый оскал. Диппер также не знал, бредëт ли он в нужный дом. Он споткнулся на заледеневшей лестнице, и боль прострелила всë его тело, из горла вырвался приглушëнный хрип, а из глаз в который раз хлынули горячие слëзы. Диппер с трудом поднялся и зашëл внутрь. Опираясь на стены подъезда окровавленным плечом, он оставлял на них кровавые разводы. Диппер ощущал себя маленькой Девой Марией, упорно забирающейся вверх к храму, преодолевая невозможные препятствия. Остановившись у знакомой двери и позвонив в звонок, Диппер прижался лбом к стене. Ещë чуть-чуть, и он отрубится к чëртовой матери. Сердце стучало где-то в висках. Или не стучало совсем. Из-за панической волны Диппер не мог ничего понять. Нэнси открыла ему дверь, и Диппер мгновенно, прямо с порога свалился на пол, ударясь бровью. Нэнси хлопнула дверью и мерзко завизжала. Она что-то говорила, говорила просто бесконечно, потом орала, лила ледяную воду на его лицо и стучала по макушке. Диппер не мог разобрать ни единого слова, всë смешивалось в туманность, в неопознанное. Нэнси мельтешила пальцами перед его лицом, наверное, хотела узнать, какое количество пальцев он видит. Нэнси порылась в карманах его убитого напрочь пальто и вынула оттуда кнопочный телефон, сходу начиная рыться в контактах. Она приложила телефон к уху и начала что-то активно лепетать, поглаживая Диппера по волосам. Время исказилось в неприятном бреде, Диппер дышал как запыхавшийся пëс с приплюснутой мордой. Пространство всë быстрее теряло свои черты, голова кружилась, вместе с головой кружилась и квартира. Больше никого рядом не было, он остался один в коридоре, отравленный свинцом. Видимо, его оставили помирать на холодном полу. Диппер закрыл глаза, больше не в состоянии держать крупицы адекватности. Чьи-то тëплые руки, подхватившие его, куда-то несли. Диппер совершенно не понимал, что происходит, оставаясь в полугорячечном состоянии. Он тихо постанывал от боли, на выдохах голос ломался, всë превращалось в жалкие болезненные стоны. Его мягко опустили на кровать. Все присутствующие лица смешивались в непроглядное пятно. — Диппер, ты знаешь, что делать? — Взволнованным бархатом донеслось до сознания. Диппер правда хотел ответить, но получилось что-то совсем бессвязное, больше походившее на мычание. С него стянули импровизированный жгут и всю верхнюю одежду, отдирая водолазку от раны. Здоровой рукой он нервно цеплялся за простынь, за нежные ладони рядом, как бездомный пëс он ластился к чужому теплу. Только сейчас он понял, как сильно замëрз и окоченел. Руку стянуло ремнëм, уже крепким, настоящим жгутом. Что-то холодное коснулось его раны, воняло спиртом, от этого запаха тянуло блевать. Диппер тихо вскрикнул от боли, когда кто-то попытался подцепить пулю. Пинцет в неумелых руках только больше вредил его состоянию. Его подкинуло на кровати, слëзы стекали на подушку. — Сука, — краем сознания услышал он. — Сука блять. — Видимо, ему всë-таки было суждено сдохнуть здесь. Снова холод ковыряющегося в плоти пинцета, всë также больно. Только бы не сдохнуть от болевого шока, только бы не сдохнуть. Кажется, подцепить пулю пинцетом всë-таки удалось. Предплечье закровило ещë сильнее, чем до этого. Видимо, ему действительно суждено умереть именно здесь. Какая-то холодная мокрая тряпка, от которой пасло спиртом, была приложена к его ране. — Дай ему травки, — сказал женский голос откуда-то слева. — Какая, нахуй, травка? Ты на него глянь сначала, — говорил голос, прикладывая тëплую ладонь к его лицу. — Травка, блять. Ему бы морфия сейчас, а не травки. Запахло табачным дымом. — Ты уверен в этом? — А хули ещë делать? У нас условия хуже полевых. Лучше найди ему морфия, морфина, героина, да чего, блять, угодно, потому что больно будет, и будет ещë долго, это я гарантирую. Вдруг Диппер скривился от резкой боли. Здоровой рукой он сжал подушку, от невыносимых ощущений он рыдал и дëргался. Казалось, что это будет продолжаться целую вечность, что хуже уже быть не может. Но когда его руку облили спиртом, то он издал приглушëнный хрип и закусил до крови нижнюю губу. После обработки раны спиртом ему сделали антисептическую повязку. Сигарой его прожгли. Сигарой блять. Идиоты. Просто, блять, идиоты. Диппер стиснул зубы, жалобно поскуливая, пахло табаком и жжëной плотью. Он попытался подняться, но крепкая рука надавила ему на грудь, заставляя лечь обратно. — Лежи, Сосенка. — Билл? — Невнятно проговорил он, глотая воздух и через силу протягивая к нему руки. — Мне, — он шмыгнул носом, — холодно. Билл присел на кровать и аккуратно наклонился ближе, обдавая теплом. Диппер обессиленно приобнял его одной рукой и зарыдал от боли моральной и физической. Билл лëг рядом, кладя голову Дипперу на плечо, и мягко коснулся губами его шеи. — Не плачь, Сосенка, я рядом. Всë хорошо, ты везунчик. — Билл укрыл их одеялом и прижался ближе к Дипперу. — Завтра вернëмся в номер, Бруно тебя уже заждался, всë бегал и мявкал, про тебя спрашивал. Ты восстановишься и будем дальше дела делать, хорошо? Диппер зарыдал ещë сильнее, едва не задыхаясь от слëз. — Я не могу, — тихо и прерывисто шепнул он, — не могу, Билл, ты меня убиваешь. — А ты себя нет? — Билл усмехнулся и приподнялся, нависая над Диппером и облизывая губы. — Ты себя не убиваешь, а, Сосенка? — Диппер скрыл глаза в сгибе локтя, пытаясь увернуться от его взгляда, от собственной уязвимости. Нутром он чувствовал надменную улыбку Билла. — Ну? — громче едва не выплюнул он, — ну что ты молчишь?! — Билл, кончай клоуничать, не напрягай мальчика, ему и так несладко. — В разговор вступила Нэнси. Еë голос с усталой хрипотцой успокаивал и разряжал обстановку. — Ладно, — Билл уселся рядом, сложив ноги по-турецки. — Прости, Сосенка, твоë право. — Вот, это героин, — она протянула Биллу ремень, спиртовые салфетки и шприц. — Слышал, Сосенка? Возвращай руку, тебе достали жидкое небо, — Билл усмехнулся и затянул ремень уже на второй руке Диппера. — Кулачком поработай, венок не вижу. Да, вот так, умничка. — Билл протëр салфеткой его запястье и приставил шприц к вене, медленно начиная вводить содержимое. Диппер выдохнул, закатывая глаза. По телу, вместе с опиоидами, разлилось приятное тепло. Затянуло блевать. Вот он. Тошнотворный Элизиум. Блевотный рай. Из мира вырвала резкая эйфория, простреленная рука уже не волновала, боль отошла на задний план. Было как-то особенно хорошо, хорошо так сильно, как не было никогда, даже несмотря на тошноту. Да, тело и впрямь словно окутало ватой, мягким облаком. Само состояние прихода не казалось тяжелым — скорее чем-то сладко-нежным, хрупко-изящным, таким, что все проблемы растворялись вместе с физическим телом. Преданной собачкой потянуло к Биллу. Диппер уткнул нос ему в бедро, пальцами цепляясь за его колено. Билл улыбнулся, сверху вниз опаляя взглядом голубых глаз, и запустил пятëрню ему в волосы. Билл говорил с Нэнси и мужчиной, который сегодня угрожал Дипперу провернуть его через мясорубку, но это всë неважно. Казалось, что тело, до этого омерзительно покрытое холодным потом, воняющее кровью и спиртом, вдруг стало легче пëрышка, или как там это описывалось в бесконечных, никому ненужных метафорах. Проблемы разом растворились, и Билл, неизменно пахнущий металлом, озоном и цветочным парфюмом, оказался рядом.