Молитвы отвергнутых

День не задался с самого утра, когда в дверь продолжали стучать уже пятую минуту. Доносился девичий голос, прося проснуться, и как можно скорее спуститься к господину Дубею. Проклиная все, что попадалось на глаза и самого Рама, натянула первое попавшееся. — Вы проснулись! Пойдемте скорее, Господин не любит ждать! — А я не люблю шум по утрам, и что теперь? — недовольно скривившись, пошла вперёд неё. Рам сидел на диванчике, сложив ногу на ногу, читая книгу. Здороваться, а тем более желать "доброго утра", не стала, сев напротив. Слуги учтиво подали чаю и испарились, оставив нас в полной тишине. Взглянув на улицу, тихо вздохнула — ранее утро. Перевела обратно на мужчину, но тот так и не отрывал глаз от страниц, потому, откинувшись на спинку, прикрыла глаза, балансирую на грани сна и реальности. Стоило закрыть глаза — появлялся образ Алима, безумно улыбающегося, всего в крови, а резко открывая — Рам. Мысли начали путаться, образы смешивались, словно меня лихорадило: то безумный Алим, то нависающий Рам, замахиваясь ножом. Всего мгновенье и я бежала в кромешной, пустой темноте, оглядываясь назад, ясно узнавая отделяемого от тьмы Алима. Я бежала настолько быстро, что, казалось, остановиться сердце или лопнуть легкие, но мужчина был все ближе и ближе, словно стояла на месте. Отчего-то подкосились ноги, руки безуспешно пытались схватиться за пустоту, но нехватка воздуха заставила упасть на колени. Ему это сыграло на руку — потянув на себя, приставил точь-в-точь нож, что стал причиной его смерти, к моему горлу и свободной рукой медленно, точно змей, пополз по моему телу. Во рту почувствовался вкус крови, по шее потекла красная струя, и послышался голос Рама, откуда-то далеко, словно под водой. Просил открыть глаза. Судорожно метаясь глазами из стороны в сторону, отчетливо услышала ласково произнесенное мое имя Рамом. Не чувствуя страха, а желая быстрее закончить этот кошмар, дернулась, проходясь лезвием по горлу. Боль. Крик. Я распахнула глаза, обнаружив перед собой Рама, держащего мои руки, что смыкали собственную шею. Глаза его, с нескрываемой тревогой, смотрели в мои. — Дивия?.. — Я в порядке. — "В порядке"? — удивился он. — Вы чуть не задушили себя, перед этим дергаясь руками, будто отбивались от кого-то. — Просто кошмар. — "Просто кошмар"? — Да. — Что прикажете делать с вами? Запретить вам спать или, может, находиться с вами ночами, чтобы не убили себя? — Ни то, ни другое! Сама справлюсь, и отпустите меня, наконец! Он задумался лишь на секунду и отрицательно качнул головой. — Пока не скажите, в чем именно дело — нет. — Господин Дубей, я не маленькая девочка, чтобы сюсюкаться со мной, прекратите. — А маленькие девочки и не пытаются убить себя. Я вздохнула, расслабив свои руки. Спросила: — Что за срочность была такая, в которой вы та-а-к торопились увидеть меня? — Скоро прибудет ваш жених, сегодня наказание понесет мой дормен.

***

Я, как подобает, стояла под руку с Кристианом, чувствуя прикосновения наших бедер, что очень отвлекали и заставляли коситься вниз. Эрит вел Оскара, стойко держа лицо, однако когда тот оказался в кандалах, не сдвинулся с места, продолжая с сожалением смотреть ему в глаза. Толпа встревоженных людей начала выкрикивать мольбы о пощаде, но Рам и Кристиан были непреклонны. Мое сердце сжалось. Лицо Оскара покраснело, когда Эрит и Доран перетянули цепи так, что оставалось висеть лишь на руках. Я опустила глаза на землю, наконец, услышав и злые выкрики — без них не обходилось ни одно публичное унижение. Полетели камни, заставив вздрогнуть от жалобного скрежета цепей, образованных ерзаньем дормена. — Дивия, — наклонился ко мне Кристиан. — Это было твоим решением, не надо сжиматься. — Я не давала согласия на агрессию народа! — Верно. Это распоряжение "Ракассы", но главную роль сыграла ты. Сжимая челюсть, я подняла глаза и невольно встретилась взглядом с Рамом. Он переживал. Вот только за кого? На Оскара ни разу не взглянул, ведь не сводил с меня и Кристиана глаз, странно хмурясь на наши переплетенные руки. Но, может, так отвлекал себя от мучений своего дормена? Я не знала. — Чего мы ждем? — поинтересовалась я. — Как "чего"? Его смерти.

***

Кристиан распрощался со мной сразу после последнего вздоха Оскара, а Рам, показывая всю свою добродушность, провожал до комнаты. Молча, лишь порой косясь на меня. Вздохнув, спросила: — Что-то не так? — С чего такие предположения? — Как вы любите отвечать на вопрос вопросом, господин, — покачала головой я. — Неужели из-за смерти одного из сотни дорменов? — Какая глупость.. Конечно нет. Он оскорбил вас, пусть и не прямым путем, но следовало следить за языком и помнить о том, какие права у тебя есть. — Вот как. Однако про Бернарда я не услышала ни слова. Рам помолчал, раздумывая над ответом, словно тот имел права быть ложью. Я остановилась на лестнице, испытующе глядя на него, и он сдался, понимая, что без ответа уйти теперь не получится. Ответил: — Я правда пытался добиться от отца разрешения и на него, однако он ему друг. — Грустно получается, не так ли? Дорменов много, а уродов, которых считают друзьями, мало. Скривившись, шагнула дальше по лестнице, больше не оборачиваясь и не откликаясь на собственное имя. В комнате царили чистота и новые ароматы. Что-то вишневое. Кровать была застелена аккуратно новым бельем, но, даже не уделяя этому внимания, спиной упала на неё. В голову лезли ужасно навязчивые мысли, просящие самой добиться честности.. А закрывая глаза, являлся Алим, продолжая улыбаться, что подталкивало с новой силой к мыслям о Бернарде. Сегодня же. Стоило встать с кровати — в дверь постучали и раздался утренний голос: — Госпожа, прошу прощения, к вам гости.. И без ответа вошли Сара с Радхой. Кинулись ко мне, почти спотыкаясь о невидимые преграды. Вдыхая родные ароматы в объятиях, рукой махнула служанке и дверь закрылась. — Мы ужасно переживали! Как ты здесь? Камал передал вчера, что письмо написать не вышло, что случилось? — Радха, успокойся. Сейчас она все расскажет. — Я в порядке! — замахала руками я. — Просто новая обстановка ужасно утомила, ни одной мысли в голове не было, чтобы изложить на письме. — А как ты после утра? — Это было ужасно. Кристиан сжимал мою руку до последнего, приказывая держать взгляд на Оскаре. Вы были тут, Сара? — Он не разрешил присутствовать на самой "казни", велел смирно сидеть здесь в гостевом зале, но и это было ужасно. — Авалим здесь взаправду странные, — отвела взгляд Радха. — Совершенно спокойно отнеслись и к смерти дормена, и к отношению к себе. — Что? — Да, Деви. Мы с Радхой дар речи потеряли, слушая о том, что им все равно на грубость, пока есть "дом". Я сжала губы в тонкую линию, совсем не зная, что ответить. Во мне разрасталось сильное желание поговорить с ними, узнать кто мог настолько задурманить их головы, и в то же время разжигалась злость на них. Ведь таким, как мы, можно было сказать правду, а не врать о своем "счастье", однако каждый раз слушая от своих людей то, что девушек "Ракассы" устраивает все, охватывает неприязнь правды. Не мы больны на голову, а те, кто наслаждается жизнью. — Все нормально? — Я в порядке, просто задумалась. Вам стоит возвращаться, Кристиан будет недоволен. — Прошу, Дивия, пиши нам. Даже двух словечек будет достаточно. — Обещаю.

***

Я чувствовала себя на своем месте, отчего внутри становилось гадко. Рам сидел за столом, заполняя различные бумажки, пока я находилась на краю его постели, хоть он и с улыбкой разрешил даже перевернуть её. Кристиан бы не позволил.. Тряхнув головой, вновь задумалась о девушках здесь. Все никак не могла понять, в чем здесь нашли дом или место, куда хотели вернуться. Неужели лишь из-за наследника Господина, который лишний раз не смотрел в их сторону? Неужели из-за богатства, но которое принесли они? Или кто-то промыл голову так? Бесконечные вопросы начинали душить, выводя на раздражительность. Только лишь когда хрустнул палец, а за ним второй, я обратила внимание на Рама, что вновь с непониманием и сожалением глядел на меня и мои заломанные между друг другом пальцы. — Мне пора приказывать? — Спуститесь с верха, господин. Мне не прикажешь. — Тогда ласково попросить? Неотрывно глядя друг другу в глаза, мы сжали губы, сдерживая смех от его слов. Выглядело неловко и я проиграла. Заливистый смех вырвался наружу, а следом и бархатистый его. Всего на миг, всматриваясь в глаза Рама, я позабыла о давящих проблемах. — Тогда, может, подскажите как? — Какой вы неугомонный. Ничего не нужно, думайте лучше о себе и своей невесте. — Вы ведь не глупая, Дивия, к чему эти намеки? — Не глупая, но предпочту ослепнуть и оглохнуть ненадолго. — Но это не значит, что из-за этого вы перестанете понимать правду. — Какую, господин Дубей? — сощурилась я. — Ту, в которой вы дурманите голову бедной девушке, твердя о настоящей свадьбе, попутно засматриваясь на меня? Замужнюю девушку? Вам не поймать меня в свои сети, Рам. — Дивия, смотря на вас, я не подразумеваю чего-то больше, чем восхищение вашей красоты. Ни одной мысли, что склоняла бы к желанию вас. — Отлично, на счет меня разобрались. Но она? — Скажите мне, госпожа, вы вышли замуж за Кристиана по своему желанию или.. может, по любви? — Вы прекрасно знаете ответ, однако у вас есть выбор, а у меня — нет. — Был, Дивия, и вы это тоже знаете. Просто, что сейчас, что тогда, не захотели идти сюда. Я рассмеялась, ответив: — Вы считаете, что я стала бы прикрываться вами, если бы пришла сюда? Нет, конечно нет. Тогда какой был бы смысл? — Не прикрываться, а попросить помощи. — И многим вы так помогли? Была ли вообще хоть одна? Рам замолчал и нахмурился. Ответа, кроме вранья, у него не было, потому, покачав головой, повернулась всем телом в сторону балкона. Ветер необычно сильно бушевал, закручивая песок в небольшие воронки, словно передавая наши с ним отношения: то спокойные, когда нет причин задеть друг друга, то подобие кошмара, когда готовы перегрызть друг другу горла, только бы один из нас больше не говорил. Не было лишь нейтральных, в которых никто не трогал бы: ни я, ни он. — Я могу выйти за пределы дома? — Неужели вы спрашиваете разрешения? — усмехнулся мужчина. — Можете, но я приставлю к вам дормена. Я согласно кивнула, мысленно обрадовавшись даже тому, что отпускают. И плевать на дормена. Рам лишь выглянул за дверь, как за ним вошёл молодой парень. Примерно прикинув сколько ему могло быть, пришла к тому же возрасту, что и Эрит. Ситуация становилась все легче. — Знакомься, Архат, твоя Госпожа на время. — Добрый вечер, Госпожа. Вы желаете что-то посетить? — Здравствуй, пока не скажу, но прогуляемся мы точно. — Чтоб глаз с неё не сводил и привел в целости и сохранности, Архат. Парень кивнул, пропуская меня первой, однако Рам удержал, слегка схватив за руку, сказал: — Если бы вам нужна была помощь, я бы помог, не оглядываясь на отца.

***

Мы лениво обходили ярмарки, не засматриваясь на что-то определенное, мельком оглядывали все. Архат по началу молчал, лишь молча отводил взгляд, но стоило выйти на середину огромной по территории ярмарки, как спросил: — Извините, Госпожа, не хотелось бы вам того кулона? Парень подвел меня ближе к шатру, указывая на него: солнце, затмевающееся луной. — Он очень красивый.. Да, хотела бы. Продавец широко улыбнулся, пройдясь взглядом по Архату — одет тот был дорого, даже будто дороже всех остальных дорменов, и попытался перевести взгляд на меня, однако не успел. Парень невзначай подвинулся в бок, достаточно широким телом полностью закрыв мое тоненькое. Нахмурился. Хотел что-то сказать, но, передумав, расплатился и, пропуская меня вперёд, шел сзади, а после выровнялся с правой стороны. Аккуратно и неловко спросил: — Помочь?.. — Буду рада, — ответила я, повернувшись спиной. Всего секунда и мы двинулись дальше. Мотания по кругу начинали раздражать, но я, наконец, заметила вальяжно идущего Дорана. Оглянулась на Архата, и тот, словно чувствовать, что мужчина идет к нам, насторожился, слегка придвинувшись ближе ко мне. Тихо усмехнулась, ведь Доран, большой точно медведь, мог с легкостью справиться сразу с тремя, чего не скажешь об Архате. — Здравствуй, хитрая госпожа, — улыбнулся он. — Добрый вечер, Доран. — Госпожа? — Это мой дормен из моего дома, Архат, знакомься. — Пойдем, Архат, не боись. Мужчины остались позади меня, безмолвно следуя по пятам. О чем то тихо переговаривались, но долго и думать не пришлось, чтобы понять. Спокойно ушла на два шага вперёд, оставляя достаточное расстояние между нами, и невольно залюбовалась танцами девушек со сцены.

***

— Помни, Ар-хат, я переломаю тебе все кости, если с ней что-то случится. — Я обещаю вам, Доран. Могу поинтересоваться? — Я слушаю. — Она лишь ваша Госпожа или есть более весомая причина так защищать? — Не неси ерунды. Она замужняя девушка, это раз. Это весомая причина, чтобы её не трогать, это два. — Ну, всякое бывает. Вдруг тайно. Доран ухмыльнулся и ответил: — Не занимаюсь подобной ересью. Если бы любил, то не потыкал бы её мужу, вновь это раз. Если бы любил, то мы давно были бы вместе на виду у всех, я не люблю скрываться, это вновь два. — Стальной вы человек, Доран. — А ещё не разбрасываюсь словами просто так. Доран ускорил шаг, сверля спину своей госпожи. Собственные слова ударяли в голове, будто звеня тревогу о вранье..

***

Девушки, что кружили совмещенные танцы, завораживали всех проходящих мимо людей, даже если те куда-то до этого торопились. Я сжимала в руке письмо, не отрывая взгляда от них, а потому, когда почувствовала быстрое прикосновение на талии, а после пустоту в руке, резко повернулась назад, врезавшись носом в грудь Дорана. Не хилая струя тут же потекла по подбородку, стекая на белоснежные платок и рубашку. Доран сжал губы, нахмурился и повлек меня за собой, грубо схватив за руку Архата, что теперь совсем растерялся. Нет, злость возникла не из-за него, а из-за вновь причиненной боли мне, хоть и та получилась случайно и по моей вине. — Доран, все нормально! — врала я, но раскрывалась невольными сильными сжатиями его руки. Так делала всегда, когда было больно. — Помолчи, алме. Больше не дав мне сказать ни слова, усадил на свободную лавку, садясь на корточки передо мной. Отпустил мою голову к нему, и, без всяких оглядок, начал промокать кровь с носа, губ, подбородка. Не сразу сообразив чем же, удивилась. — Ты порвал свою рубашку? — Предлагаешь свою? Я улыбнулась, стараясь держать себя в руках, однако перед глазами начало плыть. Уперлась ладонями в колени Дорана, оглядываясь по сторонам, концентрируясь на его руках, только бы не закрывать глаза. — Дивия, не закрывай глаза, — хмурился он. — Почти все.. — Я держусь.. Стараюсь.. Но силы покинули меня. Последним, что я почувствовала — прикосновение рук к телу и легкость, и короткий разговор: — Мне подобную выходку простят, а тебе — нет, Архат. Убери руки и веди. — Идем скорее.

***

Кое-как разлепив глаза, первым заметила Рама, сидящего на краю кровати, вновь читая книгу. Тихо позвала: — Рам? Он немедля обернулся, пройдясь взглядом по моему лицу и после ответил: — Умеете напугать. Как вы, Дивия? — В порядке. — В том же порядке, что два дня назад? Ни ев, ни пив? Вы боитесь, что я отравлю? — Что вы, нет. Конечно нет. Смена обстановки всегда тяжела, тем более если уезжаешь не в новый дом, а чужие лапы. Вот и аппетита нет. — Мне казалось, мы сошлись на общих благах. — Сошлись, но это никак не касается моего питания, господин. Мужчина вздохнул, словно расстроился вновь обращению "господин". — Неужели удар был настолько сильным, что было столько крови и обморок? — Неслабый, но к этому есть и другая история, рассказывать которую я не стану. — Никогда? — Когда-нибудь. Наверное. — Я рад даже этим пустым надеждам. Спасибо. Продолжите отдых? Или, может, наконец предпочтете поужинать? — Поужинать? Сейчас ведь точно поздняя ночь, — растерялась я. — Все верно, просто для вас он будет таким же поздним. Сомнения крались в мыслях, но слабость молила о еде. Я согласно кивнула, оперлась на его руку, и под тишину дома мы вошли в столовую. — Что-то не так, Рам? — заметила его сосредоточенный на себе взгляд я. — Все в порядке, — передразнивал он. — Лишь проверял на ровность ваш нос. Вдруг, к сожалению, пришлось бы вправлять. — Не насмотрелись, пока несли до комнаты? Он хитро улыбнулся, подмигнул и вернулся к ужину.

***

Я спокойно сидела на балконе, пока голову не начало кружить вновь. Спустившись с перил, осела на пол, стараясь удержаться за него, будто тот имел ручки, но следом за мной упал и цветок, который нечаянно задела ногой. Звон разбитого стекла пронесся по всему третьему этажу, и я сжала губы, надеясь, что все спали крепко. Ошиблась. Через минуту передо мной сидел Бернард, о чем-то твердя. Но мои мысли затуманились. Грубые прикосновения чужих, шероховатых рук к моим и моему лицу, невольно напоминали ночь с Алимом, напоминали о впервые сломанном носе. Из носа потекла кровь, затуманив и взгляд: был не Бернард, был Алим, что снова ударил меня в нос, ведь других причин вспомнить, почему могла идти кровь, я больше не могла. — Что с вами, Госпожа? — путались их голоса в голове. Силуэт мелькал — то Бернард, то Алим. Следом в голову закралась Мадху, и отчетливо перед собой я видела первого.. Убить, растерзать на маленькие кусочки, сбросить с балкона, задушить.. наказать его! Перерезать горло.. наказать его! Вырезать сердце.. наказать его! Пусть захлебывается собственной кровью — наказать любой ценой! Я перестала различать реальность. Всего мгновенье — руками нашла осколок, и без раздумий всадила в самое сердце Бернарда. Он не издал и вздоха, завалился на бок и закрыл глаза. Очнувшись словно ото сна, я попыталась вскочить на ноги, но соскочила, упав руками в лужу крови. Страх оковал все тело, ведь здесь некому было меня оправдать, да и сама я не находила себе оправданий. Обида за Мадху ушла, она была со мной, так отчего же руки потянулись к осколкам?.. Кое-как отползла в сторону, встала на ноги. Оглядела себя: сорочка по колена была алой, руки по локоть красными. Перевела взгляд на мужчину: без малейшего намека на жизнь. Бернард Суинфорд был мертв. — Я обязательно стану следующей. Взгляд упал на осколок под ногами, а мысль о кончине так и крутилась в голове. — Либо я сама, либо кто-то за меня.. А, может, и все население.. Подняв его, увидела отражение луны: она будто лишь видом молила задуматься, не оставлять родных мне девушек, не сдаваться для самой себя. Но было поздно..