Я, ты и он

      Забытое ощущение тепла чужого тела мягко пробудило Азирафеля, снимая с него оковы сна. Ему было до дикости странно находиться между горячих и обнаженных парней, так близко лежащих к нему, кожа к коже. Странно, но несомненно приятно.       Кажется, в последний раз он просыпался не один три года назад, когда еще состоял в относительно длительных отношениях с мужчиной, таким же образованным и взрослым, как и он сам. Тогда Азирафель думал, что Нил - его судьба. Однако у Нила были другие планы. Он хотел свободы, легких и ничем не обремененных отношений. Он не хотел ответственности. А Азирафель всегда желал любви с первого взгляда, которая продлилась бы всю его жизнь. Которая несла бы в себе ценность семьи, где партнёры ради друг друга готовы на всё. Азирафель не был уверен в том, что однажды его желания исполнятся. Но, просыпаясь рядом с близнецами, он отчетливо понимал свои чувства, которые расцвели подобно замерзшим тюльпанам, что раскрывали нежные бутоны в тепле.       Мужчина медленно открыл глаза, затрепетал ресницами и тут же наткнулся на ясный взгляд Рафаэля.       Парень лежал на боку в опасной близости от Азирафеля. Его взлохмаченные кудри падали на лоб, а на лице играла легкая улыбка, явно таящая в себе некий замысел.       Он был чертовски красив. Непозволительно красив. Словно не с этой планеты…       Азирафель всего на секунду залюбовался им, прежде чем тонкие пальцы легли на его щеки. Рафаэль сократил расстояние между их лицами и коснулся теплых губ, увлекая Азирафеля в медленный, пьянящий поцелуй, полный искренности и обещаний.       Это было… До невозможности нежно. Так, словно его касались лепестки. И мужчина, прикрыв глаза, позволил себе раствориться в ощущениях и насладиться неспешными движениями их языков, изучающих друг друга.       Удовольствие от долгожданного поцелуя ударило в голову, посылая импульсы по всему телу. Оно отреагировало моментально, и в миг, когда Азирафель был готов окончательно забыться, Рафаэль отстранился и опустил голову на подушку. Он внимательно наблюдал за мужчиной, все ещё держа его лицо в своих ладонях.       Внутри Рафаэля бушевал ураган. Принятое им решение волновало его, как ничто прежде. Это был момент истины. Затаив дыхание, он ждал реакции Азирафеля.       Тот улыбнулся уголками губ и обхватил пальцами запястье юноши, а затем распахнул глаза.       — Это то, о чем я думаю? — Осторожно спросил Азирафель, нарушая возникшую тишину.       — Да…       Улыбка не желала сходить с их лиц. Внутри поселилось невероятное теплое чувство, захватывающее каждую клетку тела, пробирающее до самых костей…       — Тогда… Доброе утро? И это взаимно.       — А я? — Вдруг послышался голос Энтони из-за плеча Азирафеля. — Я дождусь утренних поцелуев?       Мужчина слегка повернул голову на голос и посмотрел на второго близнеца. Энтони лежал на животе, упираясь локтями о постель и нагло ухмыляясь. Он выглядел таким сонным и уютно-домашним среди вороха белоснежных простыней. Его, такого, хотелось притянуть ближе и одарить ласками.       Не дожидаясь никаких действий от мужчины, Энтони склонился над ним сам и слился с ним воедино в поцелуе. И это было также умопомрачительно, как и прошедшим вечером, и ночью, когда они втроем оказались в его постели. Также потрясающе, как десятки секунд назад с Рафаэлем…       Азирафель был готов распасться на части от того, как тонко он чувствовал в эту секунду. Осознания вонзились в кожу острыми иглами, и он уже не понимал, что было правильным и приемлемым во всём происходящем.       Всё. Абсолютно всё.       Он хотел для себя этого всего. Он уже не видел одного близнеца без другого. И внезапно возникшие чувства к ним вскружили голову.       Азирафель понимал, что это всего лишь химия. Гормональный всплеск, но зато какой! С ума сводящий. Стирающий все грани его разума. И ему хотелось продлить этот момент, зацепиться за него. И желательно навсегда.       Поцелуй Энтони стал более напористым, а его рука проделала долгий путь от обнаженного бедра к пульсирующей венке на шее Азирафеля. От этого по коже мужчины пробежали мурашки, которые Рафаэль тут же поймал губами.       Азирафель нежился среди братьев, и их прикосновения разжигали внутри пожар.       Вдруг зазвонил телефон. Однако никто не обратил на это внимание. Комнату наполнило шумное дыхание, а повисшее в воздухе возбуждение не позволило никому сдвинуться с места.       На какое-то мгновение телефон прекратил разрываться от входящего звонка. Мужчина, желая оставаться в сладчайшем моменте, зарылся одной рукой в волосы Рафаэля, притягивая его ближе, а другой приобнял Энтони.       Телефон зазвонил снова. Игнорировать его становилось сложнее. Нехотя оторвавшись от мягких губ, Азирафель перевёл взгляд с одного брата на другого и вздохнул:       — Это может быть что-то важное…       Он встал и потянул за собой простынь. Запахнулся в неё, оставив братьев в неглиже, и схватив телефон, сел за стол.       Звонила мама.       — Боже! — На лице Азирафеля отразилась паника. — Мам? — Протянул он в трубку и посмотрел на близнецов.       Они одновременно сели в постели и вперили взгляд в мужчину. Глаза Азирафеля расширились, так не вовремя подмечая, как красиво солнечный свет переливался в волосах Рафаэля и Энтони.       — Милый! — Воскликнула миссис Фелл на том конце провода. — Мы уже в аэропорту. Ты скоро?       Азирафель бросил взгляд на часы и вскочил, как ошпаренный. Как он мог забыть? Ежегодная поездка в горы вместе с родителями…       — Господи! Нет, конечно нет.       Он прижал телефон к плечу и распахнул шкаф. Одной рукой Азирафель потянулся за клетчатой дорожной сумкой, которая всегда лежала в углу и ждала своего часа, другой начал сдирать с вешалок одежду.       — Я… я уже еду… да. Тут небольшие пробки. Но у нас ведь есть ещё два часа до посадки, да? Я успею…       Азирафель кивал сам себе, одновременно собирая сумку и натягивая белье.       — Хорошо, сынок. Мы с отцом будем в кафетерии.       Послышались гудки. Мужчина с сожалением посмотрел на братьев.       — Я забыл… У меня самолет. Я каждый год устраиваю для родителей отдых. — Он всплеснул руками и надел просторную рубашку. — Есть в этом и ваша вина… — Он обворожительно улыбнулся. — Из-за вас я забыл о таком важном событии…       Мужчина ненадолго скрылся в ванной, а когда вернулся, перед ним стоял полностью одетый Рафаэль.       — Я тебя отвезу. — Сказал он. — Мне никакие пробки не страшны. Если постараться, то за час успеем.       Позади него Энтони уже застегивал рубашку.       — Правда? — Глаза Азирафеля засияли. Он бросил в сумку зубную щетку с пастой, после чего дернул молнию и повесил её на плечо. — Спасибо! Я буду признателен. Энтони, — мужчина обратил на второго близнеца все внимание, — оставайся, если хочешь. В холодильнике полно еды… Рафаэль заберет тебя потом, если удобно?       — Я могу поехать домой на такси.       — Что ж… хорошо. — Мужчина вышел в коридор. Между ним и братьями повисло на несколько мгновений неловкое молчание. Не так он хотел провести это утро. — Я приеду через две недели и… мы же поговорим?       Рафаэль улыбнулся.       — Конечно. Обо всем.       Когда все трое спустились вниз, Энтони на прощание притянул к себе Азирафеля. На секунду мужчина стушевался, но прежде чем мысль о соседях посетила его голову, юноша уже запустил пальцы в светлые кудри и прошептал на ухо:       — Я буду с нетерпением ждать следующей встречи. Не хотелось бы заканчивать только что начавшееся знакомство.       А затем он снова поцеловал его. И сердце Азирафеля сжалось от того, что им приходится на какое-то время расстаться.       Отстранившись, Энтони бережно надел на мужчину свой мотоциклетный шлем и улыбнулся.       — Не позволяй ему гнать слишком быстро. Он совсем не видит границ.       Рафаэль закатил глаза и сел на мотоцикл, жестом подзывая мужчину к себе.       — Тони, это ты мне говоришь? Между прочим, это ты постоянно лихачишь на прокатных тачках! — Он покачал головой. — Азирафель, держись крепче.       Мужчина устроился сзади, перекинул сумку поудобнее за спину так, чтобы она не мешалась, и обхватил Рафаэля руками. Ему никогда прежде не доводилось ездить на мотоцикле, и в эту минуту он собирал по крупицам всю свою храбрость.       Поездка была очень быстрой. Азирафель мог бы даже применить к ней эпитет - сумасшедшая. Рев двигателя стоял у него в ушах, и он ощущал неописуемое чувство восторга и свободы. Утренний Лондон превратился в размытое пятно, и одна лишь дорога перед ними была четкой и ясной.       До аэропорта они добрались меньше чем за час, с ловкостью преодолевая пробки. Когда Рафаэль наконец затормозил, Азирафель сдернул шлем и впился в парня взглядом.       — Это было потрясающе! Кажется, я оставил где-то там все своё существо, — он махнул куда-то в сторону, — но я ни о чем не жалею.       Рафаэль улыбнулся и встал поближе к мужчине, который выглядел перевозбужденным. В его глазах был лихорадочный блеск, а по венам, как и у него самого, бежал адреналин.       — Я же говорил, что успеем. У тебя ещё полно времени до посадки. — Начал он. — Я… — Вдруг Рафаэля охватило волнение. Он так много хотел сказать, но ему было страшно. Он немного помялся и в итоге сказал совсем не то, что планировал: — Я надеюсь полет будет легким и эти две недели пройдут как один миг. Потому что… Мне нужно… Черт. В общем да, нам нужно будет поговорить.       Азирафель протянул шлем Энтони и слегка сузил глаза.       — Всё в порядке?       — Более чем!       — Хорошо. Тогда прекрати выглядеть так, словно собрался делать мне предложение. — Мужчина засмеялся и удобнее перехватил сумку. — Я вернусь быстрее, чем ты можешь себе представить.       Рафаэль кивнул и положил руки на плечи Азирафеля. Он улыбнулся тому факту, что теперь мог позволить себе поцеловать человека, из-за которого перевернулось буквально всё в его жизни.       Мужчина улыбнулся в ответ и сам потянулся к парню, чтобы разделить с ним невероятное мгновение. Их губы благоговейно коснулись друг друга и все вокруг потеряло смысл. Мозг Азирафеля буквально закоротило и зациклило на этом действии.       Когда Рафаэль уехал, Азирафель безуспешно попытался стереть с лица глупую улыбку. Невероятное светлое чувство теплилось внутри, и он уже точно знал, о чем будет разговаривать с близнецами по приезду.       С этими мыслями он обнаружил себя в кафетерии, где его ждали мама и папа. Они тепло встретили сына и заговорили о чем-то непринужденном, что не требовало концентрации внимания. Родители были просто счастливы собраться вместе и провести в горах долгожданный отпуск.       Вскоре началась посадка, и, когда семейство заняли свои места, миссис Фелл удалось втянуть Азирафеля в разговор.       — Милый, что у тебя нового? Ты нам в последнее время почти не звонил, — упрекнула сына мать - чуть полноватая женщина с седыми на висках волосами по имени Вивьен.       Азирафель посмотрел на неё и задумался. Ничего нового из того, чем бы он мог поделиться, у него не было.       — Всё как обычно, — ответил с улыбкой.       — Правда? Тогда что за пятно у тебя на шее? Ты с кем-то встречаешься?       Мужчина резко прижал ладонь к шее и смутился. Отец слева от него засмеялся и хлопнул сына по плечу.       — Вив, отстань. Я уверен, что Азирафель расскажет нам обо всём, когда будет готов.       — Но мне же интересно, Джейсон… — Забормотала женщина. — Я всё ещё надеюсь дождаться внуков.       — Мам… — Азирафель одернул ладонь и закатил глаза. — Мы уже говорили об этом.       — Знаю, знаю. Но ведь можно и усыновить.       — Я… Пока все сложно. Как только я разберусь со всем, то расскажу и… познакомлю.       — Чудесно! Но учти, мы будем жить в одном домике две недели, что-то тебе все же придётся нам рассказать.       Азирафель пристегнулся, откинулся на спинку и повернулся к отцу. Это был статный мужчина с небольшой лысиной и ясными голубыми глазами, которые от него унаследовал сын.       — Я уже спрашивал, как тебе удаётся терпеть эту женщину? — В голосе Фелла-младшего звучало притворное негодование.       — Сотни раз, сын.       — Я всё слышу, — сказала Вивьен и улыбнулась.

***

      Спустя двенадцать часов полета с одной пересадкой в Абу Даби Феллы наконец вышли на залитую закатным солнцем улицу и вдохнули свежий горный воздух. В подобном туре они были уже второй раз - уж слишком понравился им Непал. Да и вид на горы казался Азирафелю восьмым чудом света.       К моменту, когда им выдали ключи от их домика, Азирафель валился с ног. Ему не удалось поспать в самолете из-за кратковременного попадания в зону турбулентности - оно отбило все желание ко сну. Но, так как день уже заканчивался, мужчина не переживал по этому поводу. Его ждала мягкая кровать и спокойный сон.       После легкого ужина за бокалом вина Вивьен с Джейсоном скрылись в своей спальне, что выходила окнами на юг, а Азирафель решил проверить свой телефон.       За прошедшие часы близнецы успели создать групповой совместный чат в мессенджере и написали ему несколько сообщений: 14:47 Энтони Кроули. «Ты так и не сказал, куда улетел, ангел». 15:16 Рафаэль. «Напиши, как будешь на месте… где бы ты ни был. Мы хотим знать, что у тебя всё хорошо».       Азирафель широко улыбнулся. Утром им было не до бесед. И если посмотреть на ситуацию со стороны, то выходило все очень запутанно. Сейчас, находясь в свободной обстановке, он мог объясниться.       Мужчина встал и подошел к окну. На улице уже смеркалось, но уличные огни горели ярко, и потому Азирафелю удалось сделать симпатичный снимок озера, у которого расположился их отель.       Он прикрепил его файлом и отправил небольшое сообщение, которое было прочитано мгновенно. 22:01 Азирафель Фелл. «Мальчики, спасибо за беспокойство. Всё хорошо. Я нахожусь в Непале. Этот тур был спланирован весной. Не удивительно, что после знакомства с вами я о нём забыл. Сейчас мы в отеле. Завтра после обеда у нас путешествие в долину Катманду. Надеюсь, что ваш вечер проходит спокойно». 22:02 Энтони Кроули. «Хорошего отдыха, ангел». 22:03 Рафаэль. «Надеюсь, у тебя будет немного времени в течении дня, чтобы поделиться с нами фотографиями из отпуска. Было бы очень интересно посмотреть на тебя за пределами кровати».       Азирафель громко засмеялся и поспешил в свою спальню, чтобы не тревожить уставших с дороги родителей. Как же ему нравились эти близнецы. А ещё ему нравилось то, как Энтони его назвал.       Ангел.       Было в этом что-то личное. Только для них. 22:04 Энтони Кроули. «Ангел, прости за это. Он сжег наш ужин и кажется не ведает, что говорит». 22:04 Рафаэль. «Я сжег его, потому что задумался о тебе, Азирафель. Но не вини себя. Мы заказали пиццу». 22:06 Азирафель Фелл. «Мальчики, вы очень смешные. Я рад, что наше общение продолжается таким образом. Желаю вам приятных снов. Завтра покажу вам местные красоты».       Азирафель лег в кровать и с глупой улыбкой нажал на основное фото профиля Энтони, а затем и Рафаэля. Он сохранил себе обе фотографии - парни на них были как с обложки журнала. И несмотря на внешнее сходство, все-таки они были очень разными. Энтони во всем черном напоминал ему демона- искусителя. Было что-то опасное и одновременно завораживающее в его взгляде. А Рафаэль… Тот был словно ангел в своих белых одеждах и с легкой улыбкой на лице.       Две противоположности, которые так и манили к себе.       Азирафеля нисколько не смущала разница в возрасте. Хоть он и не знал, сколько лет было близнецам, очевидно, что те приближались к тридцатилетию, когда как сам мужчина нехотя поджидал четвертый десяток. Парни заставляли его чувствовать себя молодым и полным сил. И видит Бог, так оно и было.       Мужчина уснул с приятными мыслями, а когда проснулся, то первым делом пожелал братьям доброго утра. Ему никто не ответил из-за пятичасовой разницы во времени, поэтому мужчина занялся привычными для себя делами.       Вивьен и Джейсон просыпались поздно, когда как Азирафель был жаворонком. Благодаря этому у него каждое утро было несколько свободных часов. И каждый год, пребывая в отпуске с родителями, он занимал себя рабочим планом на будущий учебный год по своему предмету - философии и этике. Этот отпуск не был исключением.       Отчасти, Азирафель был рад, что знакомство с близнецами выпало на этот период. После произошедшего ему нужно было все осмыслить и как следует подготовиться к новому учебному году в университете. Вдали от них сделать это было проще. Габриэль, его непосредственный начальник в их университете, ждал от него план в самое ближайшее время, а, с учетом того, что Азирафель из-за Энтони и Рафаэля забыл даже об отпуске с родителями, в их присутствии погружаться в увлекательный мир бумажной работы было бы и вовсе невозможно.       И, конечно, разработка плана - довольно рутинная, занимающая лишь часть его мыслей - давала возможность обдумать все происходящее в его жизни еще раз.       И Азирафель думал - и тогда, когда работал, и тогда, когда его ноги вышагивали километр за километром горных троп, где, на его счастье, он не испытывал никаких признаков горной болезни, ни он, ни его родители.       Он думал и думал, и все пытался разобраться и построить свой путь между понятиями «счастье» и «норма». Он никогда и представить себе не мог, что окажется в той ситуации, в которой был сейчас. Азирафель все искал и искал внутри себя напряжение, искал червоточину, из которой должна была вырасти будущая пропасть его несчастья - но не находил. Внутри было приятное волнение, было смущение и, пожалуй, смятение - но темноты не было. Были только два красивых юноши, которые своими улыбками заставляли его забыть обо всем на свете. Два юноши, которые писали ему каждый день и не стеснялись, казалось бы, ничего, а самое главное: того двусмысленного («трехсмысленного», как иногда с легким налетом самоиронии говорил про себя Азирафель) положения, в котором они оказались по своей собственной воле.       Мужчина ждал встречи с ними и все гадал - неужели им было также легко и просто, как и ему? Чего хотели они от этих отношений? К чему это все могло привести?       А Энтони и Рафаэль, с которыми мужчина был мыслями каждый день, очень ждали его и тоже думали.       Главным и в чем-то удивительным лейтмотивом их дней было то, что их обоих, как и Азирафеля, не смущало и не казалось странным все, что случилось в их жизнях. Возможно, каждый из братьев хотел бы обнаружить в себе признаки ревности или иной эмоциональной нестабильности, но этого не происходило.       Единственное неудовольствие, которое ощущали оба, была нехватка Азирафеля рядом и тягучее желание узнать этого человека как можно лучше.       Тот для них был истинным ангелом, они оба были в этом согласны и оба, словно по какому-то мысленному, телепатическому каналу, решили не обсуждать пока что эти отношения между собой, поняв, что для них обоих они являются нормой - их собственной, отличной от общепринятой, но нормой.       За два дня до возвращения Азирафеля Рафаэль получил по электронной почте два письма. Одно - которое заставило его едва заметно ухмыльнуться - было от его куратора, который давал ему работу в качестве мальчика по вызову. Это было уже второе письмо - первое он получил неделю назад. В том, первом послании, которое, разумеется, было полно завуалированных формулировок, не раскрывающих истинную суть работы, о которой шла речь, с Рафаэля требовали выплатить достаточно неприятную сумму неустойки.       Дело в том, что, когда буквально через сутки после отъезда Азирафеля, ему позвонили и предложили выйти к клиентам, Рафаэль, практически без раздумий, отказался. Тогда ему перезвонили и уточнили, что, поскольку он не предупредил о своем уходе заранее, ему стоит или отработать необходимые выезды или же заплатить штраф. Разумеется, никакими договорными обязательствами Рафаэль связан не был, однако он отдавал себе полный отчет в том, что отказ повлечет визиты не самых приятных людей и далеко не светское общение с ними. И он действительно нарушил негласные договоренности, которые были приняты у куратора, который давал ему работу. Поэтому, чуть печалясь от неизбежного, но с приятной легкостью в сердце, Рафаэль передал достаточно солидную часть своих накоплений на указанный счет. Теперь же он получит ответ - вежливый и холодный - в котором было прописано, что отныне Рафаэль никак больше не связан со своей главной работой.       Вслед за ним он открыл второе письмо - и тут же расплылся в действительно довольной улыбке. Это были результаты анализов из клиники, которые подтверждали то, что юноша был абсолютно здоров.       Рафаэль потянулся и бросил взгляд через гостиную на кухню, где трудился над ужином Энтони. Брат сам предложил взять готовку на себя, увидев, каким уставшим пришел Рафаэль после длинной смены в кафе. Теперь, когда он лишился главного источника дохода, ему приходилось проводить в кофейне практически все время и по вечерам он едва стоял на ногах - но, тем не менее, чувствовал себя абсолютно счастливым, впервые, пожалуй, за всю свою жизнь.       Сам Энтони, перемешивая овощи на сковородке, перепрыгивал с одной мысли на другую.       Вот-вот должен был начаться новый учебный год - и юноша предвкушал его с нетерпением. Его ждал целый список новых предметов, как обязательных, так и факультативных. Ждали идеи для статей. Ждал его цветочный, в котором он подрабатывал на четверть ставки. Но главное - его ждала новая встреча с Азирафелем…       Энтони бросил через гостиную взгляд на брата. Тот смотрел в экран ноутбука.       Кому бы рассказать о том, что случилось в их жизнях… Кто бы понял?       Рассказывать никому не хотелось. Хотелось - снова увидеть невероятного мужчину со светлыми волосами и яркими глазами. Хотелось - узнать его, ближе, глубже. Разгадать загадку их притяжения. Разгадать загадку их отношений.       Никогда бы он, Энтони, рациональный, достаточно закрытый человек, не мог даже и вообразить того, что в его жизни может случиться то, что вспыхнуло между ними тремя. Но - случилось. Он сам дал этому случиться и пока что пребывал в сладкой неге и в ожидании того, когда же сможет снова почувствовать сильные и мягкие руки Азирафеля на себе.       Азирафель возвращался за два дня до начала нового учебного года, но, буквально за час до посадки на самолет - перед вторым длинным перелетом он получил почтовое сообщение о том, что все время до 1 сентября будет расписано практически по минутам. Габриэль сделал рассылку преподавателям по электронной почте с мягкой просьбой, которая звучала тверже, чем любой приказ, о том, что необходимо посетить непременно все встречи и совещания для того, чтобы качественно начать новый рабочий год.       Мужчина досадливо вздохнул и закрыл окошко с почтовым приложением. Поколебался с минуту и, поскольку родители были далеко и занимались последними покупками перед вылетом, нажал на окошко мессенджера и открыл свой чат с близнецами.       Его губ коснулась мягкая, мечтательная улыбка. Пальцы стали быстро прокручивать переписку, останавливаясь то на одном, то на другом сообщении. 17:13 Азирафель Фелл. «Как ваши дела, мальчики?» 17:15 Рафаэль. «Все отлично! Очень ждем, когда же ты вернешься!»       Дальше шло очень многообещающее фото обнаженного торса Рафаэля (Азирафель в очередной раз с трудом заставил себя оторвать взгляд от кубиков пресса), а за ним - мускулистая спина Энтони, который склонился над готовкой.       Азирафель снова прокрутил переписку цепляясь за простые пожелания доброго утра, спокойной ночи, кадры с красотами Непала, а между ними - фотографии, в которых близнецы его явно дразнили: открытые улыбки, фото рыжего локона, Рафаэль за стойкой в кафе, чуть нахмуренный, но явно смеющийся Энтони, который сидел и что-то писал в тетради.       Мужчина глубоко вздохнул. То, о чем он мечтал больше всего на свете, это как можно скорее долететь, разделаться со всеми рабочими вопросами и снова увидеть мальчиков.       Но его начальник, Габриэль, не был бы собой, если бы не загрузил всех своих сотрудников, причем не только работой, но и раздражающими неформальными походами в ресторан и чаепитием на кафедре.       Азирафель был на связи с близнецами в течение всех дней. Рафаэль, понимая, что они не смогут встретиться, пока мужчина не освободится, все дни проводил в кофейне. Энтони погрузился в новую статью - его занятия, как и университетская работа Азирафеля, начинались 2 сентября.       Наконец, когда все рабочие дела были улажены, когда Габриэль, наконец, был удовлетворен количеством общения между сотрудниками его кафедры, Азирафель вечером 1 сентября решительным шагом направился в магазин, где купил самое вкусное и дорогое вино, а к нему - несколько легких закусок.       Ожидая близнецов, он с трудом удерживался от того, чтобы не подойти к окну и не начать высматривать мотоцикл Рафаэля, на котором они наверняка и должны были приехать.       Он сдержался - все же он был взрослым и респектабельным мужчиной, а не восторженным юнцом… Словам этим, правда, противоречило его сердце, которое подскочило и перевернулось в груди, стоило ему только услышать стук в дверь.       Их встреча была схожа с тем, как волна налетает на берег - Азирафель через мгновение после того, как открыл близнецам, оказался в кольце четырех рук. Он слышал смех - чуть более звонкий у Рафаэля, чуть более низкий у Энтони, чувствовал легкие поцелуи на щеке и шее. Невольно он сам рассмеялся и широко улыбнулся, пытаясь, хотя бы для какого-то приличия, высвободиться и предложить юношам пройти в кухню.       — Мальчики… я скучал. — Скромно произнёс Азирафель, всё ещё не веря в их взаимные чувства. Не веря, но принимая их как должное.       Две пары счастливых карих глаз насмешливо посмотрели на него в ответ, и Азирафель почувствовал глубокую нежность и невероятное спокойствие от того, что они снова были вместе. Как может быть так хорошо, не смотря на то, что должно быть странно?       Вино заблестело красным в до блеска начищенных бокалах. Близнецы сели по обе стороны от него и потребовали показать им фотографии, снова, с самым подробным рассказом от Азирафеля. Тот, все еще смеясь, согласился - и они провели так больше часа, обсуждая природу, слушая рассказы о родителях мужчины, разговаривая о том, куда мечтали попасть и сами близнецы. Рафаэль мечтал об Индии, Энтони хотел проехать всю Италию сверху до низу и уделить особенное внимание архитектуре и живописи Возрождения.       Они сидели очень близко, теснясь друг к другу, пытаясь утолить тактильный голод после двух недель расставания. Рафаэлю нравилось осторожно убирать прядь от уха Азирафеля и целовать его в куда-то в шею, легко, дразняще. Энтони же нравилось пробегать длинными и тонкими пальцами по руке Азирафеля, от ладони до локтя - и мужчина в эти моменты безнадежно отвлекался от своего рассказа, поворачиваясь к юноше и ловя его многозначительную улыбку.       Все трое наслаждались друг другом. И беседой, и вином, и вечером, который, как они точно знали, перейдет в ночь.       Азирафель почти не понял, как он оказался в кровати, как и когда случилось так, что Энтони начал нежно и одновременно жадно целовать его в губы, а Рафаэль - расстегивать пояс на его брюках.       Туман в его голове было сложно рассеять, но, кажется, все началось в тот момент, когда они в шесть рук мыли посуду, и Рафаэль как бы невзначай рассказал, сколько смен у него сейчас в кофейне. Азирафель на это приподнял брови, задавая немой вопрос, надеясь на ответ - и юноша кивнул, подтверждая все его мысли. Как можно было не притянуть его после этого для поцелуя? Сердце Азирафеля запело и сжалось от восхищения и неверия. Как могло быть так, что их встреча уже изменила жизнь Рафаэля? И Энтони смотрел на них, понимая, как важно для Азирафеля все случившееся, и думал лишь о том, как благодарен он, что жизнь его брата приняла, наконец-то, другой оборот и тот нашел в себе стимул уйти от работы, к которой его привела их запутанная судьба.       Он никогда и ни за что не осуждал Рафаэля - никогда не хотел, да и не имел никакого права. Они оба всегда стояли друг за друга горой и всегда действовали только из лучших побуждений относительно друг друга - и тогда, когда были детьми, и тогда, когда выросли. В том числе и тогда, когда Рафаэль позвал его в гости к Азирафелю - мужчине, к которому Энтони, видя, как тот целует его брата, подошел и прижался сзади.       Так они и перешли в спальню, сомкнутые в объятиях и поцелуях. Так и уложили юноши Азирафеля на кровать: Энтони, устроившийся чуть выше, сплетался с мужчиной в поцелуе, а Рафаэль, нависая сверху, с жадностью и нетерпением расстегивал брюки Азирафеля.       То, что испытывали все трое и то, что так тянуло их друг к другу, было удивительным ощущением того, как весь мир, все события, тревоги и мысли отступали от них, стоило им только прикоснуться друг к другу. Общепринятая «неправильность» отношений их троих погружала в чувственное море, где не было места ничему, кроме желания отдавать и брать, пробовать друг друга, дарить наслаждение и растворяться в страсти. Они были свободны друг с другом, так свободны, как не могли быть ни в каких более традиционных связях, и это пьянило их.       Ни о чем не думал Азирафель Фелл, уважаемый и респектабельный преподаватель философии и этики, когда вокруг его крепко стоящего крупного члена начал виться язык Рафаэля - тот лакомился им, обсасывал, прихватывал и сжимал его ртом так, словно не мог насытиться.       Ни о чем не думал и сам Рафаэль, юноша со сложной судьбой и неясным будущим - только о том, как ему нравится ощущение того, как член Азирафеля растягивает и наполняет его рот. Ни одной мысли не было в голове и Энтони, студента с самыми понятными перспективами и относительно спокойным настоящим, но не менее смутным, чем и у его брата, прошлым. Он трахал рот Азирафеля своим языком, стонал с ним в унисон и сжимал светлые кудри, притягивая к себе лицо мужчины как можно ближе. Единственное, на что хватало их троих - это на то, чтобы сначала раздеть Азирафеля до конца, а затем раздеться и самим, ни на мгновение не прерывая ласк.       Как тяжело было Азирафелю контролировать свое тело, когда рот Рафаэля так умело ласкал и распалял его, то замедляясь, то ускоряясь. Энтони и его тонкие, чувственные губы не оставляли никакого места мыслям - только жару, который затягивал мужчину все дальше и дальше от реальности, кружил и заставлял, забывая обо всем, жестко и несдержанно целовать юношу в ответ, одновременно подаваясь бедрами наверх, отдавая себя Рафаэлю.       Тот протяжно застонал, чувствуя последние рваные толчки Азирафеля и затем - солоноватый вкус спермы, которую Рафаэль слизал и проглотил всю, без остатка.       Юноша выпустил чуть обмякший член из плена губ, перевел пьяный взгляд на мужчину, лежащего под ним, поднялся поцелуями по животу и груди и распластался на Азирафеле, прижимаясь к нему всем телом. Энтони лежал рядом, чуть отстранившись, и тоже смотрел на мужчину, который, в свою очередь, тяжело дышал и переводил взгляд с одного брата на другого.       Азирафель еще раз рвано и глубоко втянул в себя воздух. Энтони прижался к нему еще ближе, поцеловал кожу на шее, чуть прихватил зубами. Мужчину пробил удар тока от прикосновения к такому чувствительному месту. Рафаэль подтянулся еще выше и поцеловал Азирафеля в губы.       Им было мало, всего мало, и всегда, всегда будет мало. Азирафелю хотелось - всего, абсолютно всего: и брать, и отдаваться, и трахать, и чувствовать, как и его присваивают, ставят метки, забирают его душу и тело, полностью…       Энтони зацеловывал его все настойчивее, и мужчина понял, что снова возбужден. Ему не хотелось, просто не было сил ограничивать себя, сдерживаться или быть мягким.       Он без слов обхватил Рафаэля за талию, укладывая на кровать рядом с собой, а сам перевернулся и навис над его братом, который смотрел снизу вверх совершенно непроницаемо-туманным взглядом. Рука Азирафеля быстро переместилась к ящику прикроватной тумбочки. Он достал тюбик смазки, быстро выдавил нужное количество и подал смазку Рафаэлю. Пальцы мужчины тут же приблизились к напряженному колечку мышц юноши под ним, и Азирафель осторожно, но уверенно ввел сначала один, а затем и два пальца, разводя их в стороны и растягивая парня для себя.       Энтони выдохнул, дернулся, приоткрыл рот - Азирафелю тут же захотелось его поцеловать, но уж слишком нравилось наблюдать за переменой в лице юноши, чтобы отвлекаться на это.       На какое-то мгновение в комнате остались словно только они оба - извивающийся в его руках тонкий юноша, который принимал в себя уже три пальца, пытаясь не отстраняться от интенсивных ласк, и мужчина, который прикусывал свои губы, едва сдерживаясь, чтобы не взять свое прямо сейчас.       Азирафель навис над Энтони, и тот скосил взгляд вниз, неотрывно наблюдая, как мужчина направляет в него свой крупный член и делает первый толчок. Они застонали в унисон и утонули в общем чувстве того, что, наконец, стали едины.       Азирафель сделал несколько глубоких, но осторожных первых движений, давая Энтони возможность приноровиться к его размеру, но вдруг почувствовал, как его к его пояснице прикасаются чуть прохладные от смазки пальцы Рафаэля.       Тот пробежал рукой вдоль позвоночника и тут же властно раскрыл Азирафеля и проник в него своими пальцами. Мужчина выгнулся в позвоночнике и резко подался вперед, толкаясь в Энтони и издавая невнятный полувскрик-полуругательство от неожиданности и интенсивности ощущений.       Они не стали прерываться. Рафаэль устроился за спиной Азирафеля, почти также, как в тот их первый раз на кухне. Только сейчас мужчина глубокими толчками входил и выходил из его брата, а сам Рафаэль растягивал Азирафеля для себя, умело ласкал простату и ловил каждый вздох зажатого между юношами мужчины.       Азирафель опять тонул в интенсивности удовольствия. Энтони так сладко выгибался под ним, принимал его в себя, запрокидывал голову и раскидывал рыжие волосы по подушке. Внутри него было жарко и тесно. Пальцы Рафаэля восхитительно точно стимулировали простату, и больше всего на свете ему хотелось, чтобы юноша взял его, прямо сейчас.       Мужчина нетерпеливо подался бедрами назад, и услышал тихий смешок. Ощутил, как кружит вокруг его входа тонкая влажная головка члена, дразня и распаляя аппетит.       Мгновение - и Азирафель почувствовал восхитительную заполненность - это Рафаэль вошел в него одним слитным движением, утыкаясь ему в спину и тяжело дыша.       На несколько долгих, тягучих минут комната наполнилась стонами и вскриками - Азирафель двигался внутри Энтони, который подавался к нему наверх, а его самого самозабвенно брал сзади Рафаэль, придерживая руками крепкие бедра мужчины.       Их троих хватило ненадолго - слишком горячо звучали шлепки плоти о плоть, слишком влажно, слишком ярко, слишком искрилось все между их телами. Это должно было быть грязно, но было - восхитительно, так, что все трое потеряли любую связь с реальностью.       Рафаэль кончил первым, заполняя Азирафеля и замирая в нем, Энтони вскрикнул следом, двинув бедрами так, что это подтолкнуло к черте и мужчину.       Они замерли на некоторое время, потерявшись в моменте. Азирафель посмотрел на юношу под собой, затем наклонился и чувственно поцеловал его, оставляя печать принадлежности на восхитительных губах.       Рафаэль отстранился, устало привалившись рядом с ними на кровать и смахнув со лба влажные волосы.       Азирафель приподнялся, выходя из Энтони и перевёл дыхание, а юноша всё продолжал смотреть на мужчину странным, глубоким и нечитаемым взглядом.       А затем произошло то, чего Азирафель никак не ожидал. Юноша под ним вдруг приподнялся, выскользнул из-под него и оказался за спиной мужчины. Пара резких движений рукой - и Энтони заставил Азирафеля поставить руки перед собой на кровати, приблизился сзади, захватил пальцами его волосы, вынуждая мужчину запрокинуть голову.       Азирафель подавился воздухом, когда понял, что юноша прижимает к нему свой уже снова твердый член, вскрикнул, когда тот двинул бедрами и вошел в него наполовину. Это было до невозможности пошло и до невозможности возбуждающе - внутри Азирафеля было влажно от того, как недавно кончил в него Рафаэль, и тут его брали снова, брал его брат, жестко вбивался и словно тоже присваивал его тело себе.       Пальцы Энтони сошлись на полутвердом члене Азирафеля и принялись водить по нему, распаляя, требуя отдачи - и мужчина поплыл: ему хотелось и увильнуть от излишней после оргазма интенсивности, и, одновременно, позволить сделать с собой что угодно.       Он поднял невидящий взгляд и встретился с глазами Рафаэля. Тот неотрывно наблюдал за его лицом и облизывал губы. Юноша, словно что-то решив, подался наверх, присаживаясь в изголовье кровати так, чтобы его бедра были на уровне лица Азирафеля, который дергался и извивался в руках Энтони, тяжело дыша.       — Ну же… Давай… Порадуешь меня? — Тихо и невероятно пошло прошептал Рафаэль, и Азирафель почувствовал, как в его губы толкается горячая, солоноватая головка члена.       Мужчина с готовностью открыл рот, забирая в себя весь ствол, и Рафаэль, мягко придерживая его за подбородок, ласкал себя его ртом, пока Энтони сзади продолжал четко и умело брать его, проходясь по простате, двигая рукой по члену Азирафеля и запрокидывая свою голову при каждом толчке внутрь мужчины.       Что за чувственно-грязное наваждение это было? Азирафелю показалось, что наслаждение и легкая, сладострастная боль поглотят его полностью. Он долго не мог кончить, и Энтони трахал и трахал его, распаляясь с каждым мгновением, а мужчина не желал, чтобы это заканчивалось, желал, чтобы член Рафаэля так и продолжал иметь его рот, чтобы все они втроем всегда, всегда были вместе…       Резкая вспышка - и Азирафель застонал, изливаясь в пальцы Энтони и смыкая губы вокруг Рафаэля еще плотнее, от чего тот толкнулся еще раз и заполнил рот мужчины горячей спермой. Еще несколько глубоких движений Энтони - и тот, наконец, отпустил и себя.       Рафаэль отполз чуть в сторону, оставляя место для Азирафеля, а тот, в свою очередь, подвинулся, чтобы Энтони мог лечь рядом.       Две рыжие макушки легли на плечи мужчины.       У них не было ни сил, ни желания говорить - только не в эту секунду, когда они, кажется, наконец-то ненадолго утолили свой чувственный голод.       Но одно они знали точно. Одно чувство не требовало никаких обсуждений.       Они были счастливы.