Mémento mori

— Кажется, всё закончилось. Антонио чуть приподнял голову, отрываясь от партитуры, на которой расписывал новую мелодию и едва не зацепил рукой бокал с красным вином, которое ему так любезно предоставила Соловей. Именно такое, как он любит, кстати — недорогое, кислое, которое особенно было популярно в Золотой Шахте. Даже удивительно, как женщина смогла откопать его в своей коробке различных ценностей. Хотя… тут абсолютно нечему было удивляться. — Откуда такая уверенность? — поинтересовался скрипач, чуть прищурившись. — Назовем это профессиональным чутьем, — Соловей слегка поправила маску на лице, продолжая таинственно улыбаться. — Брось, Антонио, ты прекрасно знаешь, о чем я. Это ведь и тебе относится в какой-то мере. С тех пор, как ты покинул Зеркальное Поместье, разыграв прекрасное представление, что не можешь поддерживать с другими Охотниками их идеи, не так уж много воды утекло. Хотя, должна признать, я рада, что ты решил присмотреть за беглецами. Уж лучше так, чем то место, которое ты охраняешь. — Попасть туда я никому не желаю, — достаточно серьезным тоном ответил скрипач, хотя учитывая, что его широкая улыбка не изменилась ни на миллиметр, создавалось ощущение, что он очень изощренно шутит. — Те, кто там оказался сами выбрали такой путь. И знаешь, хорошо, что у многих Выживших в самый последний момент просыпаются здравый смысл. — Ты про Бальзамировщика? Соловей чуть огладила складки на юбке и слегка склонила голову вбок. Однако вопрос повис в воздухе, так и оставшись без ответа. Да и честно говоря, он был больше риторическим. — В общем, я уверена в своих словах, — женщина посмотрела в сторону большого зеркала, которое внезапно прочертила скупая алая полоса. Знак часов, отразившийся в нем за мгновение до этого быстро растекся и исчез. — Гидра показалась две минуты назад. А сейчас уже и часы. И… судя по кровавой трещине, без жертв не обошлось. — Надеюсь, что моих друзей это не коснулось, — неловко отшутился Антонио, пряча беспокойство за торопливым опустошением бокала. Отставив пустой стеклянный предмет в сторону, он поспешно собрал разложенные на столе партитуры, пряча их во внутреннем кармане пиджака. — Твоя питомица вместе с одной из групп, да? — Верно, — Соловей кивнула. — Она привязалась к Романисту. Последнему из прибывших в Поместье, — поспешила она объяснить, увидев недоумение во взгляде скрипача. — О, так в Поместье все-таки прибыл кто-то новый? Любопытно… И что можешь сказать о нем? Женщина задумчиво прошлась по комнате, смахивая иллюзорную пыль с кончиков рукавов своего платья. — Что нахожу его весьма любопытным, — наконец ответила она, скрестив руки на груди. — Я чувствую, что он очень сильно связан с этим местом… Возможно сильнее, чем из кто-либо из прибывших сюда. Можешь называть меня параноиком, я не обижусь, — уголки ее губ дрогнули в слабой улыбке, — но Орфей весьма загадочен. Еще никто из тех, кто попал в Поместье не мог тал легко и непринужденно путешествовать по «воспоминаниям». — Даже так? — Антонио присвистнул и слегка убрал непослушную челку в сторону, почувствовав, как особенно длинные пряди начали щекотать кончик носа. — В таком случае, ему надо быть осторожнее. У нас давно не появлялось Судей. А он может стать таким… — Только если углубится достаточно глубоко в тайны Поместья и его обитателей. Знакомый голос послышался со стороны входа, сопровождаемый томным мурчанием. Первым внутрь запрыгнул черный кот, довольно вытянувшийся в спине, а уже следом зашла Апостол, отставляя истерзанный временем кол в сторону. Она выглядела измотанной, но вполне довольной собой, по крайней мере, судя по ее сияющему взгляду. — Игра в деревне окончена. Но, боюсь вам не получится туда вернуться, — она с легким сочувствием посмотрела на Антонио. — Рептилия знатно там все погромил. К тому же он успел поймать одного из Выживших, а значит Охотники смогут туда позднее вернуться. — Эндрю сбежал? — уточнил Антонио, чуть сильнее сжимая смычок от скрипки в руке. — Беловолосый бледный парнишка? — Энн быстро вспомнила, как он торопливо уводил Луку прочь с полигона в компании мальчика с щенком, пока они с котом смотрели на эту картину как сторонние наблюдатели. — Да, с ним все хорошо. Еще сбежали бегун и мальчик с собакой. — Виктор? — вот теперь Антонио смог искренне удивиться. — Не знал, что он тоже был там. А кто был четвертый? — Наемник, — Монахиня опустилась на стул и кот запрыгнул к ней на колени, довольно мурча. — Пожертвовал собой, чтобы они смогли уйти. Молодец. Он научился делать правильные выводы, спустя столько испытаний. — Я надеюсь, этот монстр не забил его до смерти? — с легкой опаской спросила Соловей, устраиваясь рядом с женщиной. — Слава Богу нет. А если бы он посмел… Я бы лично вмешалась. Было видно как обе собеседницы чуть поджали губы, и в принципе Антонио готов был их поддержать. Даже когда он находился в Зеркальном Поместье, ему не нравился этот таинственный человек, что под влиянием эмоций так разительно и быстро менял облик. Охотник из него был не самый лучший, а мотивов его поступка никто до сих пор не мог объяснить. Даже друзья Выжившие, которых он впоследствии самолично заманил в ловушку, чтобы выслужиться перед другими Охотниками. — Был бы рад обсудить данный вопрос с вами еще некоторое время, дамы, — Антонио низко поклонился обеим, — но мне пришло время покидать столь уютное место. Меня ждут дела. К тому же… что-то мне подсказывает, что там, в коридоре Безвременья может потребоваться моя помощь. — Иди уже, — беззлобно шикнула на него Соловей, улыбаясь. — И присмотри за остальными. Но не забывай и про свои основные обязанности. Скрипач обменялся с ней многозначительным взглядом, после чего кивнул и смело повернул ручку двери, уходя вперед в темную пасть коридора. Тьма постепенно поглотила его силуэт.

***

А тем временем, отряд Выживших медленно продвигался вперед, пытаясь найти выход. Уик бежал впереди, обнюхивая каждый подозрительный угол и иногда поглядывая на хозяина, неторопливо шедшего следом. Виктор сам вызвался идти впереди, чтобы если что первым увидеть опасность и сразу предупредить остальных. Эндрю же в свою очередь подстраивался под Луку, медленно шедшего следом. Было видно, что «заключенному» это дается с трудом — он снова начал хромать, а повязка на его плече, наспех сделанная Наибом уже сильно пропиталась кровью. Она капала с кончиков импровизированного «бинта», оставляя бурую дорожку и слава богу, что Охотник не пробрался следом за ними, иначе их уже давно бы нашли. Действие морфина постепенно сходило на нет и боль неприятно начала распространяться по всему телу, отчего парень тихо шипел и в конце концов чуть не упал. — О-осторожнее! — Могильщик успел подхватить его и помог присесть, обеспокоенно осматривая. На его вскрик тут же среагировали и Виктор с Уиком. Щенок тихо заскулил и ткнулся носом в ладонь «заключенного», заставив парня слабо улыбнуться. — Все хорошо, ребята, — Лука попытался придать голосу нормальное звучание. — Мне просто надо отдохнуть. — Т-ты уверен? — Эндрю недоверчиво переглянулся с Виктором. — Если у т-тебя кружится г-голова, мы можем т-тебя понести. — Не надо, — тут же отказался парень, встряхнув головой и неприятно поморщившись. — Я могу идти. Просто устал. Виктор вытащил из своей сумки блокнот с ручкой и быстро написал вопрос, показав его собеседнику: «Что случилось на берегу? Я слышал ваши крики с корабля, пока декодировал.» — Моя ошибка, — Лука тут же съежился и тяжело вздохнул. — Рептилия нашел меня первым. Честно говоря, я даже сперва растерялся, когда его увидел. Он выглядел… нормально? Ну то есть… Сперва он ничем не отличался от остальных игроков. Я даже подумал, что он и есть четвертый… — Т-то есть? — не понял Эндрю, тоже присев и положив лопату рядом. — Он выглядел как… ч-человек? — Ну да. Он даже представился мне, как Лючино де Росси. Виктор издал тихий звук, одновременно похожий на стон и недовольное хмыканье, а Уик сердито зарычал. Он перелистнул страницу и быстро написал еще одну фразу: «Он раньше и был Выжившим. А потом присоединился к Охотникам. Это из-за него я и Эзоп оказались на Изнанке.» — Ты серьезно? Почтальон коротко кивнул и поджал губы. Он опустился на колени, рядом с ребятами и некоторое время молчал, собираясь с мыслями, прежде чем решился заговорить. — Лючино… — он сильнее сжал блокнот в руках. — Мы встретили его на одной из Игр. Мы даже какое-то время тоже прятались по укрытиям и пытались выбраться. А потом его укусила ящерица и он начал меняться. В конце концов он завел нас в ловушку… — Ты не виноват в этом, — Эндрю положил ему руку на плечо. — Этот п-поступок будет на его с-совести. — Я знаю, — паренек тихо всхлипнул. — Просто… это так жутко… Быть так близко знакомым с человеком, делить с ним укрытие, еду и даже некоторые секреты… Чтобы потом он оказался предателем? Лука с жалостью посмотрел на друга. Никто этого не заслуживал. Он снова подумал о том, как несправедливо, что он не помнит многих важных моментов из прошлого. Ни как попал сюда, ни с кем участвовал в Играх до встречи с Орфеем и Эммой. А уж насчет себя и вовсе не может ничего нормального сказать, кроме нескольких неприятных моментов. Интересно, был ли у него подобный опыт? Что же стало с другими членами его первой команды? Из всех он помнил только Нортона и то, потому что парень помогал ему, плюс недавняя встреча в Изнанке слегка освежила воспоминания. Но вот остальное… По телу снова растеклась болезненная дрожь, стоило вспомнить Изнанку. — Мы не должны были оставлять Наиба там… В глазах снова неприятно защипало. Лука продолжал считать, что они могли его спасти. Ворота были открыты, надо было только помочь ему встать и добежать до ворот. Да, у него была серьезная рана, но ведь морфин притуплял боль. Они могли быть здесь вчетвером… — Мы ничего не смогли бы сделать, Лука. «Заключенный» вздрогнул и поднял заслезившиеся глаза на Почтальона. Он видимо понимал, что его слова снова задели друга за слабое место, поэтому он придвинулся ближе и слегка обнял его за плечи, стараясь не давить на рану. — Наиб правильно сделал, велев нам бежать. Если бы Лючино еще раз прыгнул, то нас бы отбросило в разные стороны. — Мы могли его отвлечь… Закидать глаза песком… Я бы ударил его током еще раз… — И он бы стал т-только злее, — Эндрю виновато покачал головой. — Или ещ-ще хуже. Использовал к-кого-то из нас, чтобы положить всех. Н-нет, Лука, мы сделали бы только хуже. — Я знаю, что ты переживаешь за него, — Виктор осторожно вытер с лица Луки дорожки слез. — Не волнуйся. Его просто вернут на Изнанку, а там о нем позаботится Эзоп и остальные. Если бы Лючино его убил, — он поежился при этих словах, — то лорд Хастур бы от него живого места не оставил бы. На Играх запрещено убивать. — Ты уверен? — «заключенный» воспользовался заминкой, чтобы быстро вытереть слезы. — М-можно потеряться в коридоре Б-безвременья. М-можно сойти с ума и стать т-таким же, к-как Охотники. Но если ты решил преступить черту и п-попытался кого-то убить вне Особой Игры — попадаешь в глубины Поместья. Т-тут их называют Л-лабиринтом Кошмаров, — Эндрю вздрогнул, вспомнив, как впервые услышал это. — Смертельный исход в-возможен т-только в Особой Игре. Именно там над нами в-ведется своеобразный суд. Оцениваются н-наши поступки в прошлом и дают последний шанс, ч-чтобы мы встали на путь истинный. — А ты откуда это знаешь? — Мне рассказал Антонио, — он чуть улыбнулся. — Он не станет врать. Это тоже Охотник, — пояснил он Луке, — только он добрый. Именно он п-помог нам сбежать из Изнанки и в-вынести оттуда гроб. — Гроб? — «заключенный» поморщился. Его ветвистые ожоги на теле снова неприятно кольнуло. — Такой длинный, черного цвета, на котором выжжены строки из Библии? Вы его спрятали в трюме? Судя по испуганному виду Эндрю, Лука попал прямо в точку. — Ты что, его видел? — тихим шепотом спросил он. — Тут такая история… — парень сконфузился. — Рептилия пробил дыру в корабле, пока гнался за мной и Наибом и я… в общем да, я провалился туда… Упал прямо на него. — Ты заглядывал внутрь? — Я… я хотел. Но не успел, — Лука решил не упоминать о встрече с Энн. — У нас шла Игра, оставлять вас в опасности мне вообще не хотелось. — Все будет хорошо. Виктор немного успокоился и выпрямился, спрятав блокнот и ручку в сумку. Уик тявкнул и дружелюбно замахал хвостиком. — Лука, я готов поклясться, что с Наибом будет все хорошо. Мы вытащим его позже из Изнанки, — он ободряюще улыбнулся. — Главное, что мы тут. Нам с Эндрю опасно туда возвращаться, мы ведь беглецы. Тебе тоже туда нельзя. Не знаю правда, почему, и на кой черт ты так нужен Охотникам, но пусть кусают локти от досады. Мы им тебя не отдадим. — Антонио д-должен был с-сопроводить Эдгара к-куда-то до того, как началась Игра, — Эндрю тоже встал и подхватил лопату, после чего помог Луке подняться. — Я ув-верен, что он б-будет меня искать. Если мы его в-встретим, то он н-нас в обиду не даст. Обнадеживающий настрой друзей и их поддержка помогли «заключенному» успокоиться и немного собраться. Все-таки хорошо, когда рядом есть на кого можно положиться в трудную минуту. Молчаливо согласившись с ними, он снова побрел вперед, стараясь сильно не хромать, чтобы ни обо что не споткнуться, в том числе о собственные ноги. Невольно мысли вернулись к Орфею, отправившемуся на Особую Игру и неприятный холодок пробежал по спине. Вряд ли Романист был готов к такому серьезному испытанию, как Смертельная Игра, но он верил, что друг сможет не только выйти из нее победителем, но и еще помочь другим. «В конце концов, он пообещал всем нам, что вернется…»

***

Эдгар очень старался идти вровень с Орфеем, постоянно утверждал, что он в порядке и причин для беспокойства нет. Но травмы, полученные им в Игре явно говорили об обратном и как только они оба подошли к развилке, художник тихо выдохнул сквозь зубы и едва не упал. К счастью, Романист успел его подхватить и помог сесть у стены. Короткого осмотра хватило, чтобы понять, что все плохо, и это очень мягко сказано. Кровь уже не просто просачивалась сквозь повязку, а капала на пол и брюки, на волосах, лишенных берета, застыла неприятная корка, которую вряд ли получится просто отмыть водой. Да и сам Вальден был настолько бледным, что по цвету скоро бы сравнялся со своими полотнами. — Чёрт… — Орфей обеспокоенно прикусил губу. — Ты слишком много крови потерял. — Ерунда, — Эдгар тихо цыкнул и снова попытался встать. — Я не собираюсь здесь умирать. Попытка закончилась плохо и парень снова со стоном прислонился к стене, тихо подрагивая. В панике, Орфей осмотрел пространство вокруг себя, надеясь увидеть хоть намек на дверь, но не было просто ничего, кроме обветшалых стен. Соловей грустно чирикнула, присев на плечо Эдгара и слегка дотронувшись до его щеки клювом, чтобы хоть как-то его расшевелить, но художник даже внимания не обратил. — Я найду выход… Обещаю, я найду! Орфей спешно ощупал карманы, чтобы достать перо Алисы, но к своему ужасу ничего не нашел. Даже в дневнике было только черное воронье перо и ничего более. Слишком запоздало к нему пришла мысль, что он уже давно не ощущал этого знакомого жжения в теле, которое возникало всякий раз, когда предмет, будто чувствуя опасность, раскалялся и указывал ему путь. — Орфей, оставь меня, — хрипло попросил его Эдгар, прикрывая глаза. — Я только обузой тебе буду… — НЕТ! — резко ответил Романист, нахмурившись. — Мы не для того сбегали оттуда, чтобы остаться здесь! Ни за что! Он опускается рядом с художником и даже не обращая внимания на промокшие от крови вещи подхватывает его на спину. Птичка слетела с его плеча и повисла в воздухе перед ними, выжидающе глядя на писателя, словно спрашивая, а что он собирается теперь делать? — Соловей, лети вперед, — попросил ее Орфей, с мольбой глядя в ее маленькие глаза-бусинки. — Пожалуйста, попробуй найти выход. Ну или подмогу, не знаю. Нам нужно отсюда выбраться и как можно скорее! Я не смогу открыть дверь сам! Она коротко свистнула и быстро улетела во мрак, вскоре даже ее едва заметный силуэт пропал, а он пошел прямо, надеясь на то, что чудо все-таки случится. Коридор черной бездной зиял впереди, словно насмехаясь над его попытками и каждый шаг лишний раз напоминал ему, что вся эта затея может быть бесполезной. — Эдгар, скажи что-нибудь? — он легонько встряхнул художника, отчего тот болезненно охнул. — Прости, но тебе нельзя сейчас засыпать. — Я пытаюсь, — простонал парень. Его голова лежала на плече Орфея. — Не бойся, мне не впервой. — Не впервой что? Получать такие серьезные раны? — Терять столько крови, — он грустно усмехнулся. — Не знаю, обратил ты внимание или нет, но красок у меня под рукой не было. — Ты что… — по спине Орфея пробежался неприятный холодок, — постоянно используешь кровь при рисовании картин? — Был такой грешок за мной. После того, как я попал в Поместье я старался этим не злоупотреблять, чтобы не подхватить никакой заразы. Но в матчах по другому порой не получается… Романист хотел было поспорить насчет этого аргумента, но потом передумал и замолчал, вспомнив о последних записях в дневнике. А чем с одной стороны он лучше него? Да, он пытался использовать чернила для этого, но каждый раз, когда воронье перо было в его руках, создавалось ощущение, что он также как и Эдгар выписывает строки кровью. Разве не по этой причине он теперь носит перчатки? — Ладно, это можно обсудить в другой раз, — он покачал головой. — Может расскажешь, почему ты прибыл в Поместье? Получил письмо? — Это ты сейчас пытаешься со мной поддерживать разговор, чтобы я сознание не потерял? — с иронией спросил Эдгар. — Не только. Мне и правда интересно. Я встретил уже нескольких человек, кто-то получал письма, также как и я, кто-то просто зашел в Поместье, по собственным причинам. Так что насчет тебя? Художник задумчиво прикрыл глаза. С одной стороны он и рад бы поделиться своей историей, но с другой был не готов обсуждать свои воспоминания. Поэтому вопрос Романиста повис в воздухе, а он терпеливо ожидал ответа. Хоть какого-нибудь, даже если это будет нечто грубое, в стиле «не твое дело». — Если не хочешь отвечать, я тебя не заставляю, — добавил он, — но просто ответь хоть что-нибудь… — Я… понимаешь… — Он получил письмо, обещающее ему, что он найдет здесь свое потерянное много лет назад вдохновение. Орфей настолько не ожидал услышать в коридоре кого-то постороннего, что чуть не споткнулся и застыл на месте. Из тьмы выступил силуэт высокого мужчины в потрепанно пальто и с невероятно длинными волосами. Они словно живые держали на весу старенькую скрипку со смычком и слабо наигрывали какую-то мелодию. Романист мгновенно понял, что это Охотник и уже готов был развернуться, чтобы убежать прочь, но тут художник слабо вздрогнул и приподнял голову, радостно улыбаясь. — Антонио! — Рад, что вы смогли выбраться, — улыбка скрипача была настолько неестественной, что Орфей не мог сказать, какие именно эмоции он сейчас испытывает, а глаз вообще почти не было видно из-за челки. — Не пугайся, я не ваш враг. Он остался на полигоне. — С какой стати я должен вам верить? — нахмурившись спросил парень, все еще настороженно поглядывая назад. — Я похвалю тебя за осторожность, но сейчас для этого не время. — Орфей, все хорошо, — художник слабо сжал его плечо. — Антонио помог нам сбежать из Изнанки. Это благодаря ему мы так долго прятались от остальных. Немного успокоившись и уже менее настороженно писатель медленно кивнул. Антонио бегло осмотрел обоих и покачал головой. — Здорово же вам досталось. Особенно мистеру Вальдену. — Антонио, я же просил… — Он потерял много крови, — Орфей перебил Эдгара и с надеждой посмотрел на Охотника. — Пожалуйста… Нам нужно отнести его в укрытие. — Я бы и рад, но увы, дверь в петлю, где мы до этого прятались больше недоступна. Там тоже была Игра. — Что?! — Эдгар так резко поднял голову, что Орфей едва его не уронил и поспешно опустил товарища на землю. — В каком смысле?! Эндрю… — Он в порядке, — Антонио успокаивающе поднял руки. — Если я прав, они сейчас тоже в коридорах. Дайте-ка я проверю… Не особо понимая, что именно хочет проверить Охотник, Орфей сел рядом с Эдгаром и стал наблюдать. Антонио же чуть выпрямился и заиграл на скрипке. Его мелодия была успокаивающей и эхом отражалась от стен коридора, разносясь далеко вглубь. В какой-то момент Романист даже поймал себя на мысли, что возможно, где-то уже слышал что-то знакомое. Его размышления прервал приглушенный, но счастливый лай, в котором он легко признал Уика, а еще через пару минут он увидел три силуэта, медленно идущих за знакомой золотой птичкой. — Слава богу… — выдохнул Орфей и вскочил на ноги, помахав рукой. — Лука! Виктор! — Орфей? Антонио прекратил играть, когда Выжившие приблизились и почти сразу же сгреб в объятия подошедшего Эндрю, который не меньше был рад его видеть. Виктор тоже бесстрашно подбежал к Охотнику и счастливо улыбнулся, неловко погладив его по локтю. Орфей подошел к хромающему «заключенному» и облегченно обнял его, правда тут же нахмурился, заметив сильно пропитавшуюся кровью повязку. — Похоже вам тоже досталось… — В каком смысле тоже? — Лука с тревогой осмотрел его и нервно сглотнул, увидев бурые пятна. — Ты что, тоже…? — А? Нет, это не моя кровь. — Эдгар! Эндрю выпутался из объятий скрипача и почти рухнул рядом с художником. Вот уж кто точно был белее простыни в этот момент. Вальден вымученно улыбнулся и слабо потрепал друга по волосам, тихо говоря, что он в порядке, но это вообще его не успокоило, также как и Виктора, который вопросительно посмотрел на Антонио, но тот только головой покачал. — Ч-черт побери, как же… — Ничего, могло быть хуже, — художник попытался немного изменить позу. — По крайней мере я не умер, как адвокат. — Типун тебе на язык! — сердито одернул его Виктор. — Это не смешно! Тебя срочно надо в укрытие! — Дайте нам с Соловей пару минут, — попросил Антонио и переглянулся с птичкой, что села ему на плечо. — Я попытаюсь создать дверь тут. Не факт, что у меня получится, но попробуем. Орфей хотел было рассказать, как выглядит знак на их дверной ручке, но осекся, когда Лука нервно вцепился в него. Обернувшись, писатель хотел спросить, что случилось, но застыл на месте. Взгляд «заключенного» был устремлен на художника, причем он настолько был шокирован, что буквально прирос к месту и не двигался, словно увидел привидение. — Эй, Лука, ты чего? — Романист обеспокоенно положил ему руку на плечо. — Тебе нехорошо? — Э… Эдди?.. Хриплый шепот, сорвавшийся с его губ был неожиданно громким. Эдгар вздрогнул, услышав его и тоже приподнял голову, встретившись взглядом с «заключенным». Виктор и Эндрю, которые ничего не поняли удивленно переглядывались, даже Уик склонил голову вбок. Серые глаза Луки неожиданно наполнились слезами, он словно в трансе прошел вперед и почти упал рядом с Вальденом, трясущимися руками взяв его за ладонь. — Здравствуй, Лука, — художник тоже стал внезапно очень тихим и опустил голову. — Рад, что ты меня помнишь. — У меня не настолько все плохо с памятью, — «заключенный» шмыгнул носом. — Что ты тут делаешь? — Постойте-постойте… — Орфей покачал головой, чтобы привести мысли в порядок чуть размял переносицу. — Вы что, знакомы? — Да… — Лука быстро заморгал глазами, чтобы спрятать выступившие слезы. — Мы были знакомы еще до того, как я попал в тюрьму. Мы… — Это я внес залог, чтобы его не казнили, — глухо ответил Эдгар. — Очень долгая история… Поверь, не самое лучшее время, чтобы ее рассказывать. — И не самое лучшее место, — добавил Антонио, краем уха прислушивающийся к их разговору. — Рад знакомству, мистер Бальза. Вы весьма известная личность в Изнанке, хотя даже не ведаете этого. И я бы с радостью вам предоставил немного больше времени для счастливого воссоединения, но нам пора уходить. Прямо перед Охотником четко начал вырисовываться силуэт безымянной двери с пустой ручкой. Соловей громко зачирикала и она стала не просто видимой, а еще и осязаемой, как говорится только подойди и открой. Скрипач отошел в сторону и выжидающе посмотрел на Романиста. — Увы, это все, что я сейчас могу сделать. Если на вашей двери был какой-то особый символ, то самое время попробовать его прорисовать. — А получится? — с сомнением спросил Орфей. — Я… я потерял перо, которым делал отметку… Виктор тихо ойкнул и приложил руку ко рту и ему стало еще более стыдно. Потерять такую важную вещь… Он вполне заслужил осуждающие взгляды, но все смотрели исключительно с сочувствием. Все, кроме Эдгара, который о чем-то сосредоточенно думал. — На что был похож символ? — А? Мы нарисовали на дверной ручке монокль… — Ясно. Лука, помоги мне встать, пожалуйста. «Заключенный» моргнул, растерянно посмотрев на художника, но выполнил его просьбу. Эндрю тоже не остался в стороне и они вдвоем помогли Вальдену подойти к двери. Он быстро сжал в руке край своего пиджака, чтобы у него была хоть какая-то краска и слабо начал вести пальцем по дверной ручке, вырисовывая силуэт монокля. Когда последний штрих был закончен, он отошел в сторону. — Попробуй открыть, — попросил он Орфея. Встретив его удивленный взгляд, он тихо фыркнул. — Я делал так, исследуя другие петли пока мы искали Виктора. По крайней мере с цифрами работало. — А почему ты просишь тогда открыть меня? — непонимающе спросил Орфей. — Потому что ты прорисовал это в первый раз. Мне-то двери Антонио помогал открывать, он Охотник. Не особо веря в эту странную теорию, романист подошел к дверям и коснулся дверной ручки. Вырисованный знак монокля словно живой врезался в дверную ручку, отпечатавшись четкими линиями и заметно преобразив дверь. Теперь уже и Виктор с Лукой облегченно выдохнули. Понимая, что теория оправдалась, Орфей одним четким движением отпирает дверь и тут же чуть щурится от более яркого освещения. А заметив знакомую лестницу он расслабляется окончательно. — Кто там? В груди радостно затрепетало, когда он увидел Эмму, выглянувшую с перилл. Садовница явно была встревожена, поскольку пока никого не видела и с опаской спустилась ниже к первым ступеням. Орфей первым зашел в комнату и устало поднял голову, встретившись с ней взглядом. — Эмма… это мы. — ОРФЕЙ!!! Она сорвалась с места и быстро подбежала к нему, обняв и уткнувшись лицом в его покрытый кровью пиджак. Девушка настолько сильно дрожала, что на секунду Романист испугался. Сколько времени прошло с тех пор, как они ушли на Игру? Неужели их настолько долго не было? На вскрик садовницы отреагировали остальные, пребывающие в укрытии. Вот и Ада с Эмилем, торопливо подошедшие ко входу и застывший наверху Кевин, у которого на лице читалось заметное облегчение. Ковбой даже снял шляпу, чтобы чуть поклониться ему и одобряюще подмигнуть. — Наконец-то вы вернулись. Мы тут уже на стенку чуть не полезли. — Орфей, ты в порядке? — Эмма наконец-то отпустила его и только сейчас заметила покрывающую его одежду кровь и перевязку на руке, заставившую ее похолодеть. — Почему ты весь в крови?.. Что случилось? — Вопросы подождут, хорошо, солнышко? — Орфей быстро заставил самого себя успокоиться и успокаивающе поцеловал ее в висок. — Мисс Месмер, нужна срочная медицинская помощь. — Я уже это поняла, — серьезным тоном ответила Ада, глядя ему за спину. — Только для начала объясни, что тут делает Охотник. Эмма испуганно взвизгнула и сделала шаг назад. Антонио вошел первым после Орфея и застыл у входа. Неудивительно, что остальные недоверчиво косились на них, ведь ранее они только и делали, что спасались и прятались. Однако Романист не успел ничего сказать, потому что следов в комнату вошли Виктор и Эндрю, причем почтальон сразу же успокаивающе поднял руки и закрыл собой Антонио, а Могильщик спрятался за его спину, испуганно глядя на остальных. — С-спокойно, — пробормотал он. — Ант-тонио наш друг. Он н-не такой, к-как ост-тальные. — Да, он помог нам сбежать из Изнанки, — послышался голос у дверей. — Думаю этого более чем достаточно, чтобы ему доверять. Кевин тихо ругнулся и пулей сбежал вниз, когда увидел, как в комнату, поддерживаемый Лукой заходит Эдгар. Он тоже торопливо подхватил парня, едва стоящего на ногах и только благодаря выдержке остающегося в сознании. Тут уже и Эмиль не смог остаться в стороне и тоже подбежал к ним, подхватив шатающегося Луку. — Что там с вами случилось на Играх? — пациент с тревогой осмотрел всех. Бегло посчитав вернувшихся он сразу понял, что не все смогли вернуться. — Неужели… кто-то умер? Орфей скорбно опустил голову. Смерть Фредди снова вспомнилась во всех подробностях, знатно охладив его пыл. Молчание было настолько очевидным, что все Выжившие испуганно притихли, растерянно переглядываясь между собой. — Я понимаю, что своим неожиданным визитом поверг вас в шок, — прервал затянувшееся молчание Антонио, чуть поклонившись Аде и Эмме. — Но уверяю вас, леди и джентльмены, — он осмотрел каждого присутствующего в комнате, — вы можете мне доверять. Соловей попросила меня присмотреть за вами, пока вы полностью не оправитесь от полученных травм. К тому же, я не в ладах с остальными Охотниками, поскольку помог Эдгару и остальным украсть кое-что из Изнанки и сбежать им самим. Если же вы мне не доверяете, я без промедления покину ваше укрытие. Но прошу, сейчас вам надо помочь раненым товарищам. У них было далеко не спокойное времяпровождение и им надо залечить не только физические, но и душевные раны. Столь спокойная и пробирающая речь Охотника успокоила Выживших. Ада коротко кивнула Антонио, ее взгляд стал более теплым, Эмиль с улыбкой одобрил речь, а Эмма коротко поклонилась. — Мы вам верим, сэр, — ответила она за остальных. — Простите за эту враждебность. Просто ранее мы не сталкивались с дружелюбными Охотниками. — Все бывает в первый раз, — подвел итог Орфей, подойдя к двери и плотно закрывая ее. — Мисс Месмер, Эдгару и Луке нужна помощь. Я все расскажу, когда мы поможем им, хорошо? — М-мы тоже… — Эндрю, переглянулся с Виктором, а Уик радостно затявкал у их ног. — М-мы тоже п-поможем вам. — Обязательно, Эндрю, — ободряюще поддакнул Ковбой и повел Эдгара вперед. — Черт побери, вы не представляете, как я рад вас видеть! Антонио заметно расслабился и позволил Виктору и Эндрю провести себя к креслу, чтобы тоже немного отдохнуть. Орфей устало выдохнул и наконец стянул с себя пропитанный кровью пиджак, отбрасывая его в сторону. Эмма мягко взяла его за руку и повела к спальне, чтобы как следует осмотреть, пока Ада и Кевин усадили Эдгара на диван и тщательно проверяли его повязки, а Эмиль провел Луку к свободному стулу. — Тебе нужна будет новая одежда, — заметила садовница, улыбаясь и чуть сильнее сжала его ладонь. — И не только тебе, раз уж на то пошло. Я поищу в шкафу, вдруг что-то будет по размеру. Она зашла в комнату первой и прикрыла дверь, после чего нерешительно застыла и снова прижалась к Романисту, обнимая с такой теплотой и заботой, что у него чаще забилось сердце. — Я так рада, что ты вернулся… Романист улыбнулся ей и мягко погладил ее по щеке. — Я же обещал тебе, — тихо прошептал он. — И потом… Как я тебя тут оставлю одну? Эмма посмотрела на него таким счастливым взглядом, что Орфей снова ощутил в груди это странное чувство, похожее на порхание стаи бабочек. Да. Пожалуй ему стоило сдержать обещание хотя бы ради этого.