Tiempo de cambio, de lluvia, de sol

Появление новой учительницы математики поначалу крайне раздосадовало Сантьяго, не признававшего кумовства и коррупции в образовании. Сеньора Синтия Альварес, с которой он познакомился ещё год назад на педагогическом конгрессе в Кордове, объективно была куда лучшей кандидатурой – имела больший опыт, диплом учителя года, да и все без исключения бывшие студенты отзывались о ней исключительно тепло и с уважением. Вот он и взял на себя смелость порекомендовать знакомую на вакантную должность. И Дуноф уже почти утвердил её кандидатуру, как вдруг снегом на голову свалилась эта ледяная пафосная кукла, наверняка не первый год делающая карьеру через постель чиновников из департамента. Что ж, скучающим белым воротничкам действительно было от чего терять голову: Рената всецело отвечала их вкусам. Красивая – бесспорно (хотя на его субъективный взгляд одна отдельно взятая взбалмошная девчонка, руководящая танцклассом, ей сто очков вперёд даст), холодная, беспринципная и равнодушная. Такая и по головам пойдёт, если чего-то захочет. А в этом колледже она хочет власти и вряд ли долго будет довольствоваться простой ставкой учителя. Впрочем, подобного рода мысли недолго занимали голову завуча. Гораздо больше его удивило странное настроение этой самой отдельно взятой юной хореографички на протяжении всего утреннего педсовета. Лулу, казалось, смотрела на него и на остальных коллег так, будто видела их всех впервые после очень долгой разлуки. А вот на Ренату отреагировала странно – будто давно её знает и почему-то боится. Надо бы её поддержать, успокоить – а то натворит ещё с расстройства дел похлеще того инцидента с неудавшимся танцевальным конкурсом… Именно с этим благим намерением координатор Мансилья и покидает учительскую. К счастью, первого урока у него нет, и поговорить с расстроенной коллегой он наверняка успеет. Заодно поможет реабилитироваться в глазах пролетевших с конкурсом обиженных девочек, если что. Но, подойдя к спортзалу, он становится невольным слушателем очень важного монолога, прервать который и обнаружить своё присутствие не решается, поэтому предпочитает остаться снаружи и, если возникнет надобность, поспешить Лулу на помощь. -Девочки, - доносится из-за приоткрытой двери взволнованный голос учительницы, - Прежде всего я хотела попросить у вас прощения. Я не имела никакого права утаивать от вас результаты конкурса, но не знала, как вам о них сообщить. Обещаю впредь делиться итогами таких мероприятий со всем курсом. И, если вы принимаете мои извинения, давайте сделаем вместе то, что мы все так любим. Давайте станцуем. Очень недолгое время в танцклассе царит тишина – заглянувший в дверной проём Сантьяго уже подумывает осторожно постучаться и помочь молодой коллеге. Но тут перед его глазами проносится что-то молниеносное и рыжее, щёлкает какая-то кнопка и в ту же секунду по всему этажу разносится зажигательное: «Паника! Так страшно любить в открытую и быть счастливым! Паника! Кот, погнавшийся за мышкой, проиграл в своей же игре! Паника! Кот и не заметил, как попал в свою же ловушку! Паника! Этого кота уже ничто не спасёт, он безумно влюблён!» «Молодчина!» - Мансилью переполняет гордость за Лулу, сумевшую не только осознать и исправить свою ошибку, но и заново увлечь третьекурсниц их любимым занятием. Наконец ему надоедает стоять тут и глазеть исподтишка, уподобляясь какому-то сплетнику – осторожно приоткрыв дверь, завуч просачивается внутрь и смешивается с толпой танцующих третьеклассников, больше напоминающих мечущиеся туда-сюда торнадо. Вот Мануэль Агиррэ, закружив и подхватив свою ненаглядную рыжую бестию на руки, чудом не глохнет от её визга. Вот Нико и Луна то и дело тормозят и наступают друг другу на ноги – но это, кажется, ничуть их не расстраивает, а вовсе даже наоборот – даёт лишнюю возможность застенчиво поглазеть друг на друга. Вот в самом дальнем углу класса Пабло Бустаманте пытается хоть как-то привести в чувство испуганную Пилар, оцепеневшую в его невинных объятиях. Девушка кивает в ответ на его успокаивающий шёпот, немного расслабляется и потихоньку осваивается, следуя за каждым шагом партнёра. А вот, то и дело отвлекаясь от прилепившейся к нему Виктории, неуклюжую парочку сверлит недовольным взглядом хмурый, как сыч, Томас Эскурра. Лулу же, как и положено образцовому учителю, пытается помочь самому неумелому участнику этого импровизированного коллектива – бедолага Маркос в очередной раз путается в собственных ногах, чуть не сбивает с ног её, заикаясь, извиняется и твердит упавшим голосом «я безнадёжен». И, разумеется, ему совершенно не до того, чтобы заметить преисполненный всеобъемлющего сочувствия (а может быть, и не только) взгляд Лухан, которой резко становится как-то не до того, чтобы беззаботно отплясывать в паре с непонятно что о себе возомнившим Гвидо. Вот тут-то Мансилья решает вмешаться и появляется перед молодой коллегой неожиданно, как чёртик из табакерки: -Позволишь? – осторожно берёт её за руку и оборачивается к расстроенному Агилару, - Маркос, прошу меня извинить. Помогите, пожалуйста, сеньорите Линарес, кажется, от своего партнёра она не в восторге. Ботаник, поняв намёк, отходит в сторону и действительно озирается в поисках Лухан, которая при его появлении сразу веселеет и даёт от ворот поворот ничего не понимающему Гвидо. Но на все эти юношеские страсти учителя внимания уже не обращают – Лулу смотрит на координатора сияющими глазами и даже забывает о том, что танцор из него так себе. Мансилья же находит очередной повод поздравить девушку с блестящим решением педагогической задачи, да и просто побыть хоть немного настолько близко к ней. -Ты молодец, правда. Я и не сомневался, что в тебе огромный потенциал. Не обижайся больше на мои советы, хорошо? – шепчет он ей, пользуясь тем, что из-за музыки их разговор никто не услышит. -Какие обиды, ты что? Мне самой вдруг стало так нравиться преподавать, ты себе не представляешь! – Лусия звонко смеётся, - Так что спасибо тебе огромное! Сантьяго только этого и надо. Он словно сбрасывает с плеч семь лет, пережитую трагедию, пост координатора и просто, как в юности, танцует – по крайней мере, пытается – с небезразличной ему красивой девушкой. И что-то ему подсказывает, что и сама Лулу к нему неравнодушна. Вот только почему так переволновалась утром? Пусть только скажет – он сразу примчится на выручку, в конце концов, они в одной команде или как? А как с рабочими вопросами разберутся – можно будет и о личном подумать… «Она снова исчезла, обещав позвонить. Пока я не встаю с кровати в ожидании звонка, Она где-то ходит и ищет приключений, Но стоит мне посмотреть на другую – она тут как тут. Паника! Так страшно любить в открытую и быть счастливым! Паника! Кот, погнавшийся за мышкой, проиграл в своей же игре…» Внезапно музыка прерывается резким щелчком выключателя. Все пары останавливаются, как вкопанные, и воцарившуюся тишину нарушает цокот каблуков. В самый центр зала той же величественной поступью входит новая математичка с тем же выражением безоговорочного собственного превосходства на лице. -Так-так, - насмешливо протягивает Рената, направляясь прямо к прекратившим танцевать коллегам, - Прошу прощения, не могли бы вы показать мне дорогу в хореографический кружок? А то я, кажется, заблудилась, случайно забрела в какое-то кабаре и сорвала репетицию. Сеньорита, - снисходительно косится на Лулу, - я понимаю, в вашем возрасте сложно быть настоящим педагогом, но превращать учениц в будущих звёзд увеселительных заведений – слишком провально даже для вашего уровня. Сантьяго удивлённо косится на юную коллегу, явно прилагающую все силы, чтобы сохранить невозмутимый вид, и уже открывает рот, чтобы осадить слишком много взявшую на себя Мигенс, но, к несчастью, его опережает вскочившая с места Марисса: -Спасибо за заботу, сеньорита биссектриса, но занятия по хореографии вполне устраивают и нас, и нашего координатора. А вот если вдруг нам с девочками срочно понадобится превратиться во фригидных монахинь – мы, конечно же, с удовольствием возьмём пару уроков у вас! -Марисса! – тут уж не выдерживает Лусия, - Что ты говоришь, она же твой преподаватель и, возможно, будущий завуч! – но, как известно, вразумлять Спирито посреди поля битвы за справедливость – тот ещё дохлый номер. Тем более, к заводиле-однокласснице тут же присоединяются другие студенты обоего пола: -Точно! Руки прочь от хореографии! -Танцкласс – наше всё! -Лулу – гений, а кто не согласен – заткнитесь! -Да вы… Да что вы себе позволяете?! – с Ренаты вмиг слетает шелуха высокомерия, обнажив озлобленное перекошенное лицо, - Вот! Вот видите, к чему приводит весь этот современный либерализм и любительские кружки вместо нормальных уроков? Я сейчас же иду к директору и кладу ему на стол список всех – слышите? – всех учащихся третьего курса, устроивших здесь митинг. Думаю, самым уважаемым и высокопоставленным людям страны будет интересно узнать, как их отпрыски портят репутацию этого учебного заведения! Последние её слова тонут в ещё более возмущённом шквале голосов – третий курс не только не успокаивается, а оказывается настроен бунтовать ещё сильнее. Лулу смотрит на разгорающуюся баталию в полной прострации, не зная, что и предпринять. Тут уж Сантьяго никак не может не вмешаться – поэтому он выходит на середину зала, подносит ладони к лицу, складывает их рупором и внезапно выдаёт громкое: -Тишина! Замолкают все – и учащиеся, и Мигенс. Лусия бросает на старшего коллегу умоляющий взгляд, тот возвращает ей мягкую улыбку («Не бойся, всё путём!») и, поняв, что общая атмосфера в зале немного охладилась, вновь берёт слово: -Дамы и господа, успокоились? Очень хорошо. Тогда предлагаю не раздувать ещё больший конфликт, а разрешить его миром, тем более что его причина, извините, выеденного яйца не стоит. Рената презрительно фыркает и смотрит на завуча с прежней иронией. Третьекурсники настороженно глядят исподлобья, но кивают – всё-таки Мансилья зря говорить не будет. -Конечно, ребята перегнули палку, разговаривая с вами таким тоном, - обращается он к Мигенс, - и, бесспорно, они должны принести извинения. Да, принести извинения, - повторяет уже для обиженно нахохлившихся Мариссы, Мии и Лухан, услышав их недовольное сопение. -Хорошо, - тем не менее, распоряжение педагога спору не подлежит, и Мия, как самая уравновешенная, берёт на себя роль парламентёра, - Сеньорита Мигенс, извините нас за шум и беспорядки. -Шум и беспорядки? Они оскорбили преподавателя! – тем не менее, Ренату такой расклад не устраивает: она снова готова взорваться. -А вы, простите, разве сделали не то же самое? – возражает ей Сантьяго, - Вы, не являясь ни директором, ни представителем вышестоящей инстанции, вмешались в ход чужого урока и начали необоснованно критиковать другого учителя, ещё и в такой форме. Между прочим, сеньорита Лусия подготовила юношескую группу к межшкольному хореографическому конкурсу, а в следующем семестре, насколько я понял, их догонят и девушки. Так ведь? – вопросительно оборачивается в сторону Лулу, только-только успевшей прийти в себя. -Да, именно так, - наконец отмерев, впервые за всё время подаёт голос сама причина столь жаркой дискуссии, - И как раз именно этот танец войдёт в парную конкурсную программу. Перечень номеров уже утверждён, причём далеко не мной, поэтому я и предположить не могла, что самые обычные эстрадные номера вызовут такой сыр-бор. -Вот. Поэтому и вы, сеньорита, должны извиниться и перед Лусией, и перед всем третьим курсом. -Я?! – сама мысль об этом для Мигенс просто-напросто унизительна. Но под прицелом стольких пар глаз делать ей остаётся нечего. За считанные секунды взяв себя в руки, она с шумом выдыхает и выдавливает из себя столь ожидаемые всеми слова: -Прошу прощения, сеньорита. И у вас, господа студенты. Обещаю впредь в работу хореографической группы не вмешиваться. -Вот и отлично, - удовлетворённо кивает Сантьяго, - Вот видите – инцидент исчерпан и нет никакой необходимости вмешивать в него ни директора, ни родителей. Раздосадованная Рената с видом оскорблённого достоинства уходит прочь, а весь третий курс начинает дружно аплодировать, свистеть и скандировать попеременно то «Сантьяго в президенты!», то «Танцкласс, вперёд! Лулу к победе нас ведёт!». -Спасибо, - одними губами шепчет девушка старшему коллеге, когда тот, посмеиваясь, отвёл её в сторону, - Мне было очень страшно. И твоя поддержка мне всегда важна. -Как и мне – твои успехи в преподавании. Все потихоньку наладится, а из-за этой выскочки не переживай, - успокаивает её Мансилья, - Никого из коллектива или ученического состава я лично ей в обиду не дам. И, кстати, прости – я ведь тоже вмешался в твой урок. -Тебе можно, - она снова тихонько смеётся. Оставшаяся часть рабочего дня проходит, слава богу, куда более умиротворённо и без лишних эксцессов. Проведёнными четырьмя уроками координатор остаётся вполне доволен и, спеша в учительскую, уже предвкушает интересный вечер. В его голове зреет весьма коварный план – а именно, подвезти одну хорошенькую коллегу домой и, может быть, провести остаток дня вместе. Разумеется, если возражений не последует – навязывание своего общества шло вразрез с жизненными принципами джентльмена, каким Сантьяго именно был, а не казался. Однако в учительской становится ясно, что с почти романтическими размышлениями о Лулу придётся повременить – его уже поджидает куда менее приятная собеседница: -И что это было на уроке хореографии? – Рената восседает за самой серединой стола с хозяйским видом и буквально выплёвывает каждое слово, - Попытка заработать дешёвую популярность у студентов? А, или нет – заработать очки в глазах смазливой молоденькой танцовщицы! Как же я раньше не догадалась-то? Зря стараешься – такие обычно не завучей с донкихотскими идеями ищут, а публику посостоятельнее. -Какая трогательная забота о моей личной жизни, - не остаётся в долгу Мансилья. Мужчине за подобного рода скабрезности он давно бы вдарил по лицу, да и дело с концом – но не опускаться же до пощёчины женщине, пусть и такой омерзительной, - Или это просто следствие отсутствия собственной? -Это следствие необходимости соблюдать устав школы. -Ну так сообщи по пунктам – какие именно параграфы устава школы я нарушил, защищая мою коллегу и её учеников от твоей привычки совать везде свой нос. -Фигляр! Шут гороховый! Неудивительно, что наше общество катится в тартарары, если этике детей учат популисты вроде тебя. -Это всё? Тогда разрешите дешёвому популисту откланяться, у него, в отличие от некоторых, ещё очень много дел и планов на вечер, - с этими словами мужчина кладёт на стол ключ от своего кабинета, - Передай Глории, когда соберёшься уходить. -Да что ты себе… - в гневе шипит Рената, но Сантьяго, невозмутимо насвистывая всё ту же «Панику», уже покидает учительскую, - Я тебе отомщу, Мансилья. Тебя вышибут из этого колледжа с волчьим билетом. О грандиозных планах мести относительно своей персоны координатор и понятия не имеет. В приёмной он сталкивается с Лулу и тут же светлеет лицом, вспомнив, о чём именно думал до столкновения с этой выскочкой-биссектрисой: -Привет ещё раз, туда не ходи, там опасно, - кивает в сторону учительской и, встретив непонимающий взгляд девушки, поясняет, - По-моему, снежной королевы с учебником тригонометрии наперевес нам уже хватило. -Да, точно, - Лусия совершенно по-девчоночьи хихикает, - Но я же… вот, - и протягивает ему ключи от спортзала. -А их мы оставим Глории. Не возражаешь? – обращается к непривычно тихой секретарше, с какого-то перепугу решившей прикинуться предметом мебели. -Ну что вы, сеньор Мансилья. Приём помещений – моя обязанность, - патетически восклицает та, сама хитро ему подмигивая. Его намерения относительно Лулу она разгадала сразу и в принципе одобряла: хватит уже друг на друга украдкой посматривать, как подростки, вот ей-богу! А тем временем притихшие учителя уже выходят из здания колледжа. -Сумасшедший день, - устало выдыхает сеньорита Гарридо. -Это точно. Но зато смотри – теперь весь третий курс за тебя горой, причём вполне заслуженно. -Я очень благодарна им, - признаётся девушка, - Особенно после того моего прокола с конкурсом. Они не только простили меня, но и встали на защиту. -У тебя всё получится, не сомневайся. Кстати, хочешь – подвезу? -Ой, правда? С удовольствием, спасибо, - его идея приходится Лулу явно по душе, - Тогда высади у соседнего дома, хорошо? Там просто зоомагазин, а Антония опять не успеет купить кошке корм. -Без вопросов, - Сантьяго коротко кивает, - Не оставлять же живность голодной. В общем, к дому Антонии зелёный старенький Volkswagen с двумя педагогами и упаковкой кошачьего корма на борту подъезжает только минут через сорок. По сонному состоянию и уставшему лицу молодой коллеги мужчина понимает, что сегодня точно никакого кофе и бесед о высоком. Он же всё-таки джентльмен, а не сталкер какой-нибудь…