Heavy Sugar

Март, 1925.

             Кора завоевала пристальное внимание Элис: сегодня вечером она отлично выдержала все ее поддразнивания.       Иногда она не справлялась. Порой позволяла своему нраву или желанию взять верх над собой, и в итоге срывалась на Элис или пыталась позволить себе вольность, и Элис приходилось ее усмирять. А после целой недели, проведенной в Чикаго, за много миль от дома, можно было только догадываться, как Кора отнесется к тому, как Элис в данный момент водила кончиками пальцев по ее лицу, по подбородку, щекам и губам. Так непринужденно, едва касаясь ее. Веки Коры затрепетали, пульс сильно забился на венке на шее, но она терпела.       Элис знала, что, когда Кора была в настроении, она любила это больше всего на свете: предвкушение будущих наслаждений. Лишь бы будущее было немедленным, а издевки — не просто дразнилками. Похоже, она не привыкла к нежности и утонченности, и наблюдать за ее реакцией на нежные, размеренные ласки было все равно что смотреть, как лев закрывает глаза, когда укротитель гладит его в цирке.       Но Элис, сидящей на туалетном столике, сегодня захотелось жить рискованно. Она наклонилась и поцеловала Кору прямо под левым глазом. Кора тихонько вздохнула и зашипела, когда Элис начала покрывать легкими, как перышко, поцелуями кожу вдоль ее щечки к подбородку.       — «Вы скучали по мне?» — прошептала Элис, прижимаясь к ней. — «Вы часто думали обо мне?»       — «Ничуть», — ответила Кора, затаив дыхание.       — «Я думала о вас. Странно, что вас не было в зале. Я всегда чувствую, когда вы там».       Кора шумно сглотнула.       — «Можешь?»       — «Угу». — Элис слегка укусила ее за подбородок. — «Никто не смотрит на меня так, как вы».       — «Смотри, чтобы они этого не делали». — Кора снова положила руку на бедро Элис. — «Я привезла тебе кое-что из поездки».       Элис отпрянула.       — «Правда?» — спросила она неловко. Кора знала, что Элис не любит слишком роскошных подарков. Она с самого начала дала понять, что не является ничьей игрушкой.       — «Ничего чересчур дорогого, — спокойно ответила Кора, держа руку на бедре Элис. — «Просто… изящное. Это заставило меня подумать о тебе».       — «'Изящное', да?» — Это, конечно, звучало интригующе. — «И что это?»       — «Я покажу тебе его позже». — Кора посмотрела на Элис исподлобья. — «В нашем номере в отеле». — Она многозначительно застучала кончиками пальцев по бедру Элис.       Элис сделала вид, что обдумывает это предложение, хотя она решила провести ночь с Корой сразу же после того, как пожелала Лу спокойной ночи.       — «Наверное. Если вы думаете, что сможете показать мне, как хорошо провести время».       Глаза Коры сверкнули торжеством и чем-то более хищным. Получив приглашение, она наклонилась и стала целовать Элис под ушком. Элис вздрогнула, когда все ее тело разогрелось. Ее отношения с Корой были улицей с двусторонним движением. Элис могла долго притворяться равнодушной, но стоило Коре найти брешь в ее обороне, она всегда проскальзывала сквозь нее с легкостью как в пирог.       Кора обхватила щеку Элис и нежно куснула ее за шею. Элис пискнула и раздвинула ноги чуть шире, чтобы Кора могла придвинуться еще ближе. Шелк ее вечернего платья задевал чулки Элис. Они тоже были шелковыми. Еще один подарок от Коры, от которого она не смогла отказаться: они так чудесно прилегали к ее коже, совсем не так, как зудящие дешевые хлопчатобумажные чулки, которые ей приходилось носить раньше. И это приводило Кору в бешенство, когда Элис оставляла их на себе в постели.       Она почувствовала, как губы Коры движутся вдоль ее челюсти, сначала по подбородку, а затем и к губам. Они поцеловались, на этот раз долгим поцелуем, не торопясь. К концу поцелуя они мягко покачивались вместе, двигая бедрами в такт своим губам, тяжело дыша.       Элис ласкала кончиками пальцев затылок Коры, и Кора хныкнула. От одного этого звука у Элис заныло между бедер, предсказуемо, как восход солнца.       — «Шшш», — прошептала она. Она была уверена, что они одни, но не до конца. — «Мы должны вести себя тихо».       — «Прошла целая неделя». — Кора прикусила мочку уха Элис. — «Я не смогу молчать».       Элис вздохнула и выгнула бедра, не успев остановить себя; в свою очередь, Кора тоже застонала. Кончики ее пальцев пытливо затанцевали по внутренней стороне колена Элис, и она резко вдохнула, когда нащупала шелковые чулки.       — «Это для меня?» — спросила она с легкой ноткой раздражения в голосе. — «Ты же знала, что я приду сегодня вечером? Я не оставила записку в цветах».       Конечно, Элис знала, что Кора придет сегодня вечером. Она назвала Элис дату своего возвращения из Чикаго, и не было никаких шансов, что она останется в стороне после недели отсутствия. Элис ждала этого весь день.       — «Может быть, я и знала, что вы приедете», — ответила она. — «Может, чулки для вас. Наверно. Что ревнуете?»       Кора сузила глаза до двух сверкающих щелочек.       — «Не играй со мной».       Элис задрожала. Она не была уверена, было ли это от возбуждения или страха, а может, и то и другое. С Корой было трудно сказать наверняка, и это только усиливало азарт.       — «Они для вас. У меня было предчувствие, что вы будете здесь». — Она слегка улыбнулась Коре. — «Этим вечером, когда вернетесь».       Щеки Коры порозовели.       — «Ты так уверен во мне?»       В ответ Элис положила руку на бок Коры и медленно провела ею вверх, пока не коснулась костяшками пальцев левой груди Коры, где, как она знала, под шелком скрывался сосок. У Коры перехватило дыхание, и, как назло, дрогнули веки.       Теперь у Элис точно кружилась голова. На самом деле она была опьянена похотью.       — «Мне кажется, тебе нравятся игры, Кора. Во всяком случае, те, в которые мы играем…»       Кора схватила ее за плечи и страстно впилась в губы, отчего у Элис еще больше закружилась голова. Затем она прошептала: «Ты маленькая выскочка», а затем скользнула рукой выше по ноге Элис.       Бедра Элис дернулись, и она не успела даже пробормотать протест, потому что Кора обнаружила мокрое пятнышко на ее трусиках. Она улыбнулась в губы Элис, а затем медленно и размеренно надавила кончиками пальцев на это место, пока Элис хныкала и извивалась. Это была месть. Несомненно.       — «Боже», — простонала Элис. Это было слишком громко, и Кора содрогнулась, прильнув к ней.       — «Нам пора идти», — пролепетала она. — «Моя машина снаружи».       — «А ваш муж?» — спросила Элис, когда Кора отстранилась. Она увидела, что на лице и шее Коры остались следы темно-красной помады, и потянулась за носовым платком. — «Где он сегодня вечером?»       Кора вздохнула.       — «Понятия не имею, и мне все равно. Я здесь, с тобой. Это все, что я знаю».       Отложив платок, Элис на секунду закрыла глаза. Эти отношения были ужасной затеей во многих аспектах. Это могло погубить их обеих. Но когда Кора высказала это таким образом, она облекла в слова и все мысли Элис.       — «Черт», — выругалась Элис, в тысячный раз, поступаясь здравым смыслом, и крепко поцеловала Кору. — «Пойдемте».       Сидя в машине, Кора с видимым трудом удерживала Элис на расстоянии. Ее водитель, Арнольд, работал на нее уже десять лет и был верен ей как день сменяет ночь. Но даже у Арнольда были пределы, и наблюдение за тем, как его почтенный работодатель ласкает танцовщицу на заднем сиденье, могло быть одним из них.       Вместо того чтобы усадить Элис к себе на колени, Кора скоротала время, сменив шинель и шляпу на меховую накидку. Она даже сменила свои короткие перчатки на более длинные и облегающие, которые носят женщины. Не стоит выходить в высшее общество в мужской верхней одежде, хотя если бы кто-то и мог сделать это с шиком, то, как знала Элис, это была бы Кора.       Они приехали в отель «Уолдорф-Астория». Кора больше нигде не останавливалась. Это было забавно, потому что туда приходили, чтобы вас заметили, но в остальном Кора всегда соблюдала строжайшие меры предосторожности. Если знакомые видели ее в одиночестве, она пренебрежительно говорила, что у нее «дела на Манхэттене» и она просто не хочет ехать обратно в свой большой шикарный дом в округе Рокленд.       Элис знала об этом только потому, что Кора ей об этом рассказала. Ей пришлось пробираться в отель через служебный вход в сопровождении незаметного и хорошо оплачиваемого посыльного. Иногда было забавно побыть в тайне, но сейчас был не тот случай. Легко почувствовать себя низко, когда тебя отправляли на ту же лестницу, что и постельное белье и посуду.       Все сотрудники понимающе смотрели на нее, когда она проходила мимо. Она была не единственной женщиной, которая ходила по этим коридорам. Все они знали, что она здесь делает, даже если и не знали, с кем. Возможно, ей мерещилось осуждение в их глазах. Но, скорее всего, нет.       Элис прибыла в номер раньше Коры. Посыльный впустил ее и принял двадцать долларов, которые Кора дала Элис, чтобы та передала ему. Сама Кора никогда бы на него не взглянула. Элис до сих пор поражалась тому, как Кора могла разбрасываться такими деньгами, словно это не имело никакого значения, и, похоже, Кору даже не волновало, сколько что стоит.       Элис понимала, что это не совсем так: за то время, что они были вместе, она успела узнать, что Кора бдит, где лежит каждый цент и какие проценты она от этого получает. Но деньги не были самоцелью. Кора использовала свои деньги для независимости, чтобы делать все, что ей хочется, в том числе проводить ночи в роскоши со своей личной танцовщицей.       Деньги были странной вещью — как у Коры, так и у других людей. Элис по-прежнему жила в районе, где большинство людей перебивались с одной зарплаты до следующей. Но стоило ей выйти на Мэдисон-авеню или куда-нибудь еще, и вдруг казалось, что у всех есть деньги, машины и граммофоны. Люди жили на широкую ногу, в стиле отелей «Ритц», как будто хорошие времена остались навсегда.       У Элис было несколько минут до прихода Коры. Она провела это время, бродя по номеру. Это был тот же самый номер, который всегда снимала Кора, но уровень роскоши каждый раз поражал Элис. Здесь была целая ванная комната: не только туалет, но и ванна, достаточно большая для двух человек, о чем они с Корой прекрасно были осведомлены. Обеденный стол был уставлен настоящим фарфором, серебром и хрусталем. А Кора жаловалась, что заведение приходило в упадок.       Раздался звук ключа в замке двери. Элис быстро юркнула в ванную комнату. Она услышала, как вошла Кора в сопровождении другого посыльного, который нес ее саквояж. Кора пробормотала что-то пренебрежительное, и посыльный ответил: «Очень хорошо, мэм», и дверь закрылась.       — «Элис?» — позвала Кора через мгновение.       Элис вышла из ванной. Кора запирала дверь. Затем она повернулась к Элис, и весь огонь, который она приберегла во время поездки в машине, вспыхнул вновь.       Но она не бросилась на Элис, как это было в гримерной. Вместо этого она кралась вперед, и Элис вспомнила, как сравнивала ее с львицей. В этот момент она всегда чувствовала себя добычей. Это было не плохо — совсем нет. За последние несколько месяцев она узнала, что Кора Картер-Прайс печально известна своей холодностью и собранностью, и это было захватывающе — быть той, кто видит все это насквозь.       Элис не шевелилась, пока Кора не оказалась почти рядом с ней. Затем она опустила руки к поясу на бедрах, и Кора замерла.       — «Вы хотите, чтобы я это сделала?» — спросила Элис. Она всегда начинала стесняться именно сейчас. Ей было не в диковинку раздеваться перед другими людьми — своими коллегами по хору, менеджерами, мастерами, которые случайно заходили и выходили, — но что-то в глазах Коры сильно отличало весь процесс.       — «Нет», — ответила Кора. — «Позволь мне». — Она бросила плащ и перчатки на стоящее рядом кресло, а затем протянула руку и потянула за поясок Элис. — «Тебе очень идет зеленый цвет». — Она провела рукой по боку, все время глядя ей в глаза. — «Хотя с такими изгибами ты можешь называть себя истинным флэппером…»       Она погладила ребра Элис прямо под ее левой грудью. У Элис ослабли колени.       — «Мне не нравится перевязывать грудь», — сказала она. Затем она одарила Кору самой дерзкой ухмылкой, чтобы хоть немного вернуть себе равновесие. — «А вот зрители, похоже, никогда не возражают».       Кора зарычала и крепко обхватила грудь Элис. Элис выгнулась навстречу ее прикосновениям. О, это было прекрасное начало.       — «Желаете посмотреть», — спросила она, — или просто будете хватать?»       В глазах Коры снова вспыхнуло пламя. Она притянула Элис к себе и жадно поцеловала ее, и Элис позволила это сделать, после чего снова отстранилась. Прежде чем Кора успела возразить, Элис повернулась и показала ей пуговицы на задней части платья.       — «И что?» — поинтересовалась она.       При всем своем нетерпении Кора не торопилась, задерживаясь на пуговицах, позволяя пальцам и костяшкам пальцев касаться шелка и кожи, которые она щупала. Когда платье опустилось на ковер, Элис повернулась и позволила Коре как следует рассмотреть розовое нижнее белье, расшитое кружевом.       Кора, как всегда, выглядела довольной, когда начала работать с застежками на поясе Элис.       — «Слава Богу, мы отказались от корсета. Еще десять лет назад я бы с отвращением пыталась раздеть тебя».       Иногда она говорила подобные вещи — не о корсетах, а о том, что заставляло Элис задумываться о ее истории. Она практически сразу заявила, что Элис — не первая женщина, с которой она когда-либо была, и в то же время поначалу была так категорична, что ей следовало попытаться противостоять Элис и возникшей между ними искре.       Слава богу, ничего не вышло, но это заставило Элис задаться вопросом о том, что произошло в прошлом. Неужели Коре разбили сердце? Может, ее чуть не поймали? Что бы там ни было, ее возражения, казалось, потускнели с тех пор. Она больше не говорила «не можем», а говорила «сейчас же».       И сейчас был самый сладкий момент в жизни Элис, так что она точно не возражала.       Кора сняла пояс и отбросила его в сторону, пока Элис наслаждалась возросшей свободой дыхания. Затем Кора избавила Элис от бюстгальтера. Она снова прикоснулась к груди Элис, уже более легко, с чем-то вроде благоговения в глазах.       — «Корсет прекрасно подчеркнул бы твою фигуру. Мы привыкли чествовать грудь, знаешь ли. Какая жалость».       — «Может быть», — ответила Элис, радуясь, что ей не придется подвергаться подобным пыткам, какой бы привлекательной она ни была. Она подалась вперед и потерлась грудью о шелк платья Коры. На Коре была длинная нитка жемчуга, и ее прохладная гладкость приятно холодила плоть Элис. Прикоснуться к Коре — где угодно, когда угодно и как угодно — означало прикоснуться к роскоши.       Элис привлекла Кору к себе для поцелуя и прошептала ей в губы:       — «Или вы можете думать об этом так: они только для вас».       Элис знала, что эти слова сведут Кору с ума. Она обхватила Элис так сильно, что казалось, никогда больше не отпустит, и целовала ее снова и снова. Всеми поцелуями, которые она копила целую неделю. Элис тоже припасла свои, и они делились ими вместе, смакуя до тех пор, пока у них не перехватило дыхание.       Задыхаясь, Кора отпрянула назад, но ей хватило секунды, чтобы снова начать, на этот раз припав к шее Элис. Холодными губами и носом, острыми зубками, горячим языком. Элис выгнулась назад и застонала. Она едва не потеряла сознание, когда Кора опустилась ниже и взяла один из сосков Элис между губами и зубами.       — «Кора», — захрипела Элис и схватила ее за волосы, но Кора не достигла своей цели. Она отдернула голову и продолжила двигаться вниз, опустившись на колени. Оттуда она уткнулась лицом в трусики Элис, и хотя Элис осознавала, что от нее пахнет потом после выступления, возбуждением и мускусом — вряд ли фиалками, другими словами, — Кора, похоже, предпочитала это самым дорогим духам.       Она улыбнулась, прижавшись к шелку, и посмотрела на Элис: на ее губах заиграла легкая улыбка.       — «Знаешь, как это называется в Париже?» — Она провела по трусикам Элис и улыбнулась еще шире, когда Элис не смогла сдержать вздох. — «Этот особый, пьянящий аромат?»       — «К-как?» — задыхалась Элис.       — «Кассолетта». — Кора поцеловала Элис сквозь шелк. — «Говорят, у каждой женщины он особенный».       — «Р-разве кассолетта — это не еда?» — справилась Элис. Она была уверена, что где-то это уже читала и что это точно не относится к тому, о чем говорила Кора.       — «В самом деле», — согласилась Кора. — «Или сосуд для распыления духов. Я не могу придумать ничего более подходящего, а ты?» — Прежде чем Элис успела ответить, ее трусики были спущены, Кора решила, что дегустировать интереснее, чем нюхать, и Элис только и могла, что держаться на ногах.       Теперь не имело значения, насколько богата Кора, замужем или насколько влиятельна.       — «Я тосковала по вам», — выдохнула Элис. Ее бедра снова дернулись навстречу голодному рту Коры. — «Господи, как же я скучала по вам».       Кора схватила ее за задницу, застонала в нее и начала выедать живьем. Она поглощала Элис, как будто это было последнее, что она когда-либо вкусит, а затем приоткрыла рот и позволила своему языку проскользнуть между половых губ. Обнаружив влагу Элис, она издала довольное мычание и слизала ее языком. По позвоночнику Элис пробежало что-то горячее.       Все было как в тумане, как и всегда, — путаница ощущений: Кора вылизывала ее до тех пор, пока Элис не чувствовала, насколько она мокрая, коварный язык Коры кружил по ее киске, пока она не набухала и не изнывала, а короткие ноготки Коры продолжали царапать ее задницу. Когда Кора начала ласкать ее маленький клитор — у Элис чуть не слетела крыша, а когда она всосала его, — колени Элис окончательно подогнулись, и она опустилась на пол, растянувшись на спине.       Кору это, похоже, не особенно беспокоило. Как львица, она зарычала и бросилась вперед. Затем она раздвинула ноги Элис так широко, как только могла, и принялась добивать. Ее язык не давал покоя и вылизывал до тех пор, пока бедра Элис не взметнулись и затряслись, и она не выкрикнула имя Коры, кончая.       Позже, когда Элис лежала, трепеща, на плюшевом ковре, Кора удовлетворенно хмыкнула. Порыв теплого воздуха на чувствительную плоть Элис заставил ее вздрогнуть, и она слегка застонала, пытаясь собраться с мыслями. Комната все время кружилась перед глазами.       — «Святые угодники», — пролепетала она.       — «Ты мне льстишь», — произнесла Кора, покусывая внутреннюю сторону бедра Элис. Слова прозвучали невнятно, но голос был низким и глубоким от желания. Это означало, что она хотела большего, гораздо большего, и собиралась это получить.       Элис закрыла глаза от вихрящегося потолка, сделала несколько глубоких вдохов и сказала:       — «Да, что ж. Вы были не так уж плохи, я полагаю».       Она услышала, как Кора втянула воздух, и хихикнула, не сдержавшись. Затем она открыла глаза и увидела, что Кора смотрит на нее с выражением, которое было отчасти оскалом, отчасти вожделением. И, возможно, с лишь малейшим намеком на развлечение. В конце концов, Элис была профессиональной артисткой.       — «Вы уже закончили со мной?» — спросила она, невинно улыбаясь.       — «Закончила с тобой?» — Неожиданно Кора засмеялась. Она нечасто смеялась. — «Моя дорогая Элис, я едва только начала». — Затем она опустила голову для глубокого поцелуя, на ее губах был вкус восторга Элис.