Багровый барсук

Винокур быстро узнал, что такое светящиеся медузы. Их было очень много, и они превратили ночной мир под волнами в танец мерцающих огоньков. Поначалу Винокуру показалось, что ему мерещится. Он так старался держаться вместе с остальными членами бригады, что у него почти не оставалось внимания на другие дела. Но по мере того как темнота становилась все глубже, а его глаза привыкали к отсутствию света, стало заметно, что море наполнено мигающими искрами, словно мгновенные вспышки подводных молний. Присмотревшись, Винокур понял, что мерцания появляются только там, где находятся выдры; несколько раз все тело пловцов освещалось призрачным сине-зеленым электрическим сиянием. Сам Винк чувствовал, как крошечные мягкие комочки ударяются о него, когда он плывет, и при каждом ударе в его глазах или вдоль тела возникала вспышка. Юному выдру потребовалось совсем немного времени, чтобы освоить плавание в океане. Приливы и отливы были не такими сильными, как стремительные течения в реке, а темнота действительно скрывала морские просторы, как под водой, так и на поверхности. К тому же его окружали выдры, которые наслаждались плаванием не меньше, чем он сам. Благодаря медузам, освещавшим их путь, и частым всплытиям, которые приказал Сэйбрук, не было ни малейшего шанса заблудиться в море. В перерывах между погружениями можно было даже разговаривать. Ранее знакомые Винокуру Брот и Олимпо оказались рядом с ним, и они постоянно всплывали на поверхность в пределах ударов сердца друг друга. Сэйбрук молчать не приказывал, а два выдра-северянина были в разговорчивом настроении. — Море сегодня прямо-таки пылает, это точно! — рассмеялся Олимпо. Погружение, гребок, гребок, гребок. — Так это и есть светящиеся медузы, — сказал Винк при очередном всплытии. Поскольку в бригаде их было так много, а всплытия происходили так часто, было практически невозможно всплыть и не встретить другие темные головы прямо над волнами. — Но что они, вообще, такое? Погружение, гребок, гребок, гребок. — Точно не знаю, — ответил Брот. — Мы тоже впервые в соленой воде. Погружение, гребок, гребок, гребок. — Ну, они рыбы, или растения, или что? — поинтересовался Винокур. Погружение, гребок, гребок, гребок. — Попробуй съесть одну, — предложил Брот. — Посмотрим, каковы они на вкус! Погружение, гребок, гребок, гребок. — Уже попробовал, — доложил Олимпо. — На вкус как соленое желе. Не рекомендую. Погружение, гребок, гребок, гребок. — Чего, серьезно? — воскликнул Брот. — Открой рот, я хочу посмотреть, светится ли у тебя внутри! Впереди и справа от них Росбор всплыл рядом с Сэйбруком. — Прошу прощения, капитан, но ребята и девчонки считают, что мы можем идти лучше. Эти медузы освещают нас, а каждый зверь быстро научился плавать в океане. Мы можем сделать пять или даже десять гребков между всплытиями, и все равно не разлучимся! — Сделаем пять, — сказал Сэйбрук, — посмотрим, как это будет. Если все получится, можем и десять. Росбор кивнул. — Было бы неплохо добраться до рассвета. Сэйбрук нырнул и проплыл дюжину мощных гребков, чтобы опередить передовых выдр, затем всплыл и трижды громко и протяжно крикнул «Стоять!» Те немногие, кто не услышал, быстро сообразили, когда увидели, что все их товарищи остановились. — А ну-ка, расступитесь, друзья! — воскликнул капитан выдр под шум волн. — Мы держимся лучше, чем я ожидал, так что отныне мы будем делать по пять взмахов между всплытиями. Все поняли? Пять! Следите друг за другом, как и раньше. Если передумаю, я снова остановлюсь и дам вам знать. А теперь, давайте-ка пошевелим хвостами! Он отплыл в сторону, и они снова двинулись в путь. Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок. — Вот это уже лучше, — обрадовался Олимпо. — А то я уже заскучал плыть так медленно. Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок. — Теперь мы успеем, это точно, — согласился Брот. Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок. — Ого, — снова сказал Брот, — кажется, начинается дождь. Похоже, старина Уртблад был прав. Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок. — А зайцам дождь нравится, как считаешь? — спросил Олимпо. — Не знаю, — ответил Брот, прежде чем они снова ушли под воду. — Полагаю, мы узнаем, когда доберемся туда. Погружение, гребок, гребок, гребок, гребок, гребок. И они поплыли дальше, сокращая расстояние между собой и Саламандастроном.

* * *

Зайцы, вообще-то, не особенно любят дождь, и зайцы из Долгого патруля не были исключением. Дождь начался в окрестностях Саламандастрона через несколько часов после захода солнца в виде редких капель — достаточных, чтобы увлажнить мех и намочить усы, но не более того. Однако к полуночи дождь перешел в настоящий ливень. Два зайца, охранявшие плато, первыми нашли укрытие, уйдя в туннель у подножия каменной лестницы на крышу Саламандастрона. Там они притаились в темноте: дождь хлестал по лестнице и стекал в дренажную щель под нижней ступенькой, решив стоять на страже внизу, где сухо… не то чтобы они ожидали, что кто-нибудь станет проверять их бдительность в такую ночь. Но все входы должны были охраняться, и не было ни одного зайца в Патруле, который не относился бы к этой обязанности серьезно. Дозорные у северного и южного входов продержались несколько дольше, поскольку могли укрыться под навесами и по-прежнему видеть большую часть побережья. При любой возможности они предпочитали стоять снаружи, чтобы получить как можно более широкий обзор, но когда видимость упала почти до нуля, они укрылись в сухом убежище туннелей. Как и дозорные на крыше, они не ожидали, что им бросят вызов, ведь в такую ночь ни одна армия не выступит в поход. Последний оставшийся дозор стоял снаружи южного туннеля. Мизагель дрожала. Ночь не была холодной, но ее туника промокла насквозь, а мех пропитался влагой, и она чувствовала себя не освеженной, как это часто бывает после теплых весенних дождей, а липкой. Она провела лапой по лбу. Другой лапой она крепко сжимала свой длинноствольный лук — гладкий тис стал скользким в ее руках, а дождевая вода хлюпала на дне колчана, насмехаясь над ее усилиями держать его под наклоном. Она не унывала, но ее настроение было далеко от радостного. — Эй, Миззи! — раздался голос из туннеля. — Выходи из-под дождя, во? От тебя нет никакой пользы, а ты только выставляешь меня менее исполнительной! — Я делаю то, что велел полковник, Гивви, — отозвалась Мизагель, не оглядываясь. — Охранять туннель надо как следует, а то можно и не делать этого вовсе, верно? Из туннеля донеслось недовольное фырканье, и мгновение спустя второй силуэт присоединился к первому на залитом дождем склоне. — Ну же, сестренка, — взмолилась Гивадон. — Ты выглядишь хуже утопленной крысы! Посмотри на себя! Полковник не это имел в виду, когда говорил, что надо стоять на страже. Что, по-твоему, он подумает, если ты простудишься? — Мы должны охранять эту гору, — упрямо заявила Мизагель, — и именно так мы ее охраняем! Гивадон по-сестрински обняла Мизагель за плечи. — Ей-ей, я служу в Патруле на несколько сезонов дольше, чем ты, Миз, так что поверь мне. Лорд Уртфист и полковник хотят, чтобы наш дом был в безопасности… — Точно! Вот что… — Тише, не перебивай, Миззи. Не по-заячьи это, во? То есть, они и нас хотят держать в целости и сохранности, ведь именно мы охраняем это замечательное место. Так скажи, полковнику все это понравится? Ты можешь думать, что поступаешь по совести и все такое, но поверь мне, Миз, когда тебе придется пропустить следующую ротацию, потому что у тебя начнется озноб и насморк, а может быть, и лихорадка, полковник не будет слишком рад, что у него нету одного зайца! — Но Уртблад где-то там, и Траттон тоже… — Ни одна из этих гнилых тварей не запустит свои чертовы когти в наш дом, если нам есть что сказать по этому поводу. Но даже если бы он появился прямо на пороге нашего дома, что бы ты с ним сделала? С луком, который наверняка выскользнет у тебя из лап, и со стрелами, которые ты все равно не сможешь правильно прицелить в этой промокашке. Так что поумней, сестренка, и заходи внутрь. В туннеле, где сухо, мы можем держать пост так же хорошо! — Ну… ладно. Вернувшись в каменный туннель, Мизагель стряхнула с себя воду и начала садиться, прислонившись спиной к стене, но Гивадон еще не закончила. — Ты чего так, Миз? — А? А что, я только устроилась… — Нет, не так. Такая мокрая, ты и здесь простудишься! Спускайся на кухню, обсохни у печей. Там должен быть Пеппертейл, он разжигает огонь. — Но тогда ты останешься здесь одна-одинешенька, Гивви! — возразила Мизагель. — Только ненадолго. Пришли сюда Пеппера, чтобы он составил мне компанию, если тебе от этого станет легче. Но ты больше ни минуты не проведешь в этом дозоре, даже если мне придется тащить тебя на кухню за твои хорошенькие ушки. Тогда никто не будет охранять этот вход, а разве полковнику это понравится? Так что уходи, и не возвращайся, пока не высохнешь! Мизагель нерешительно начала спускаться в туннель. — Может, стоит позвать маму? — Не смей! Наша милая старушка дежурила всю ночь, да еще и не спала весь день. Ей нужно выспаться, чтобы не потерять бдительность. — Хорошо. Тогда я пошлю сюда Пеппертейла. Может, с поваренной ложкой ему и сподручнее, чем с оружием, но я не оставлю тебя одну, Гивви. — Как хочешь, — Гивадон покрутила заряженную пращу так, что она зазвенела в темном пространстве прохода. — Я знаю только, что если любой, которому здесь не место, попытается пролезть этим путем, проснется с адской головной болью — если проснется вообще!

* * *

На полпути между полуночью и рассветом два десятка выдр, бесшумно вынырнули из моря и собрались у подножия Саламандастрона. Горная крепость возвышалась над ними, словно чудище. Как ни черна была ночь, Саламандастрон был еще чернее — тень на фоне тьмы. Для зверей, впервые увидевших его, он был весьма подавляющим зрелищем. Сэйбрук обратился к своему отряду, достаточно громко, чтобы его было слышно над шумом дождя и прибоя. — Лорд Уртблад говорит, этот западный склон хорошо подходит для того, чтобы подняться на самый верх. Тулия, Брот и Олимпо, вы трое займете вход на крышу. Клистра и Халприн должны быть уже наверху и ждать вас. Вы с этими птицами выбьете всех охранников с крыши, а потом завалите проход. Поднимайтесь. Дадим вам небольшую фору, а сами станем у северного и южного ходов. Удачи… и будьте осторожны! — Есть, капитан! — Тулия пошла впереди, осторожно карабкаясь вверх по залитому дождем склону горы, а Брот и Олимпо следовали за ней, чтобы не потерять друг друга в темноте. Дождь не прекращался, и мокрые шкурки выдр делали их почти невидимыми в ночи. Это было лучшей маскировкой, но здесь не было светящихся медуз, и на просторах горных склонов было легко заблудиться. — Ладно, тогда следующий! — Сэйбрук прищурился, чтобы разглядеть в темноте ближайших к нему выдр. — Росбор, ты возглавишь отряд к северному входу. Возьми с собой семь выдр. Возможно, мы много времени потратим, чтобы найти два боковых туннеля в этой глыбе, но сделайте все, что сможете. Как только найдёте дурман, сразу пускайте его – остальные как раз к южному ходу подойдут, он тогда же открыт будет. Вам придется драться, если какие-нибудь зайцы проберутся-таки к вам, но усыпление Саламандастрона ляжет в основном на наши плечи. Как наткнётесь на сопротивление, так дыму в туннель побольше напустите, сколько сможете, а там уж назад отходите! Не трогайте зайцев, если не придется! — Есть! — Росбор быстро выбрал семь выдр из тех, что были рядом с ним, и они отправились в путь, взбираясь вверх и огибая северную сторону горы. Сэйбрук повернулся к оставшимся, которых по-прежнему было более полутора десятков. — Винк, парень, где ты? — Вот здесь, капитан. Я как раз собирался спросить, что вы хотите, чтобы я сделал? — Ты и твой папаша оставайтесь здесь, у кромки воды. Если начнутся неприятности, я не хочу, чтобы вы оказались в самой гуще. Я пошлю за вами кого-нибудь, как только мы овладеем этим местом. А если что не так пойдёт, гляди, как кто из наших назад к морю дорогу пробивать станет — так и узнаешь, как оно вышло! — Погодите-ка, капитан, — запротестовал Варнокур. — Я уже целый сезон служу в армии лорда Уртблада, и я везу с собой дурманное масло. Я не для того переправлял его на берег, чтобы нянчиться с ним здесь. Винк, да, не его дело участвовать в битве. А вот я пойду. Вам нужна любая пара лап, сэр. Не заставляйте меня скучать! — Прости, Варни. Я не хочу, чтобы рэдволльцы ступали в Саламандастрон, пока там не станет тихо. Ты уже сражался за лорда Уртблада, у тебя будет шанс сделать это снова. Но эту битву пропусти. Я хочу, чтобы со мной пошли только самые опытные воины, с кем я служу уже несколько сезонов. Вы с Винком остаетесь здесь, и это приказ! — Да, капитан, сэр, — хмуро ответил Варнокур. — Так, — как можно громче позвал Сэйбрук, — за мной на южную сторону! Там немного круче, так что смотрите под ноги! Лорд Уртблад рассчитывает на нас, так что давайте сделаем все как надо!

* * *

Вторжение в Саламандастрон прошло как по маслу. Халприн и Клистра уже ждали на краю плато, когда туда добрались три выдры. Два зайца-сторожа, приютившиеся у подножия лестницы, не замечали присутствия на плато других существ. Тулия, Брот и Олимпо коротко, шепотом поговорили с двумя птицами, а затем помогли отвязать сосуды с сонным маслом от их когтей. Все их звуки перекрывались равномерным стуком капель дождя. Зайцы внизу ничего не слышали. Клистра указал выдрам, как спускаться по лестнице в длинный и узкий проход за ней, ведь сокол накануне днем посмотрел туда. Остановившись на средней ступеньке, Брот и Олимпо они заглянули в проход, но внутри было черно как смоль. Были ли там вообще зайцы и знали ли они о вторжении, выдры решить не могли. Ожидая, что в любой момент им бросят вызов, Брот и Олимпо швырнули глиняные сосуды так далеко по коридору, как только смогли. Когда оба сосуда разбились, резко нарушив спокойную тишину, две выдры уже бежали обратно на плато. — Эй, что… — Что происходит? Пара зайцев была застигнута врасплох. И теперь, когда они выдали свое присутствие тревожными криками, их противники не собирались рисковать. Брот и Олимпо в два счета преодолели верхнюю ступеньку, когда Тулия, стоявшая наготове, швырнула вниз третью банку, чтобы та разбилась о верхние ступеньки. Прежде чем пары успели вырваться из лестничного проема, Халприн и Клистра натянули над отверстием ткань. Оба зайца были поражены дурманом почти сразу же и упали на каменный пол прохода в нескольких шагах от своего исходного положения. Ближайшие зайцы, которые могли бы помочь, крепко спали несколькими уровнями ниже. Члены Долгого патруля спали, не разбуженные далеким, призрачным эхом какого-то грохота. После ухода Уртфиста каждый заяц был начеку, и эта дождливая ночь воспринималась как передышка. Те, кто не нес караульной службы, позволили себе полностью погрузиться в глубокую дремоту. Они очень нуждались в беспрерывном сне и не собирались позволить какому-то призрачному шуму, едва слышному даже бдительным заячьим ушам, вторгнуться в их заслуженный отдых. Итак, первый этап плана Уртблада сопротивления не встретил.

* * *

Внизу, на северных склонах, разворачивалась вторая фаза. Выдры Росбора присели по обе стороны от отверстия туннеля. Самой сложной задачей для них было найти вход на фоне черного склона горы в эту безлунную ночь, не привлекая внимания зайцев. К счастью, дождливая темнота пошла им на пользу, позволив им подкрасться к устью туннеля, не выдавая своего приближения. Уртблад дал отряду подробные инструкции, и в том числе указал, какие ориентиры следует искать. Это очень помогло, и теперь отряд Росбора прикрывал один из двух оставшихся путей в Саламандастрон. Четыре кувшина с сонным маслом, как один, были брошены в туннель. Два из них попали в охранников-зайцев, один отскочил от живота часового так, что он упал на пол, не разбившись. Но три других сосуда мгновенно заполнили туннель густым газом, невидимым в темном проходе. Часовым Долгого патруля потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что происходит. Инстинктивно они отступили назад по проходу, чтобы перегруппироваться и решить, что лучше — попытаться удержать туннель или идти за помощью. Но отступили они недостаточно далеко, а когда они в приступе удушья и кашля осознали свою ошибку, было уже слишком поздно. Они спустились вниз и остались лежать, а сонливые испарения проносились над ними и уходили все дальше в Саламандастрон.

* * *

Гивадон взяла в лапы горячую кружку. — Спасибо за чай, сержант. Пеппертейл пожал плечами. — Не стоит благодарности, Гивви, дорогуша. Все равно пришлось прийти сюда, а чай уже заварился. — Сегодня ночью никто не выйдет на улицу, ни друг, ни враг, это уж точно. Я могла бы проспать всю оставшуюся вахту, и вряд ли что-нибудь… — Если думаешь вздремнуть, — усмехнулся Пеппертейл, — то я очень рад, что принес этот чай. Он тебя взбодрит. — Наверное, уже почти рассвело, — задумалась Гивадон. — Надеюсь, этот чай не помешает мне заснуть. Ненавижу лежать в постели и ждать, когда я уйду в страну снов. Звук приближающихся шагов по каменному полу прохода заставил их поднять голову, но в темноте они не смогли различить ни одной фигуры. Мизагель позвала: — Привет, Гивви, Пеппер! Вы оба еще там? — Прямо здесь, Миз, — ответил Гивадон. — Как же темно сегодня! Не могу разглядеть лапу перед лицом. Ну, почти. Но вы двое продолжайте разговаривать, ладно? Не хочу на вас натолкнуться. Такие темные ночи были редкостью в Саламандастроне. Обычно на небе виднелся лунный свет или хотя бы свет звезд, обрамлявший устья туннелей на фоне окружающего мира. А в те вечера, когда луна и звезды были полностью скрыты облаками, было принято зажигать лампы, факелы и фонари. Однако в условиях нынешней войны полковник приказал не зажигать никаких огней, которые могли бы навести врага на боковые входы. До сих пор эта стратегия срабатывала безотказно: каждую предыдущую ночь было достаточно светло, чтобы зайцы могли видеть, что происходит, а сами они оставались скрытыми в тени туннельных проемов или неподвижными, как статуи, на склонах. Но сегодня не было света ни внутри, ни снаружи, отчего снаружи было почти так же черно, как в самой глубокой комнате. Это очень усложняло работу ночных дозорных, ведь незваный гость мог подойти к одному из входов и остаться незамеченным даже для зорких зайцев. Разумеется, ничего подобного не произошло бы. Какова вероятность того, что враг сможет подобрать время для нападения, чтобы оно совпало с такой необычной погодой? Тем не менее возникал вопрос, что именно должны были делать охранники туннеля, когда они даже не видели оружия в своих лапах. — Теперь ты высохла, Миз? — спросил Пеппертейл. — Надеюсь, что так, — сардонически заметила Гивадон. — Пробыла там так долго, что я подумала, может, она упала в одну из печей, и мы будем есть жареного зайца! — Не повезло, сестренка, — голос Мизагель был уже совсем близко. — А вот мне хорошо и сухо. Пушистая, как кролик! — Тогда нам придется вынести тебя обратно под дождь — эй, полегче с этим луком! — В смысле? — озадаченно спросила Мизагель. — Я никого не трогала! — Ну, что-то только что ткнуло меня! — настаивала Гивадон. — Сержант, что это вы там крутитесь? Голос Пеппертейла раздался рядом с ней. — Я стою, прижав лапы к себе. Ты, наверное, сама себя уколола. Четвертый голос, глубокий и звонкий, раздался в темном проходе. — Простите, это Саламандастрон? Три зайца замерли, потрясенные внезапным осознанием того, что они не одни. — Кто это? — спросил Пеппертейл, когда Гивадон направилась к невидимому незнакомцу, держа наготове заряженную пращу. — Только мы, выдры, — спокойно сказал голос. — Извините, мне пора бежать. — Уф! — что-то тяжелое ударило Мизагель в живот, отскочив от ее тела и ударившись о каменный пол. Гивадон увидела какую- то тень, и взмахнула пращой, но ее удар пришелся в пустоту: незваный гость уже отступил за пределы туннеля. — Ну и ну, этот негодяй! — прорычал Гивадон. Сзади послышался кашель и хрип Мизагель, а в нос и глаза ударил едкий запах. — Миззи! Ты в порядке, сестренка? Из устья туннеля раздался еще один взрывной треск. Теперь кашлял и Пеппертейл. — Яд! — задыхался сержант. — Нас отравили! — Затем он упал на пол туннеля. Гивадон поворачивалась то в одну, то в другую сторону, пробивая пращой невидимые облака. Через несколько мгновений у нее закружилась голова. В конце концов, она слишком поздно поняла, что при первых же признаках опасности ей следовало бы вернуться в туннель. Как только в проходе прекратились все звуки борьбы, длинная вереница темных, гладких, толстохвостых фигур влилась в туннель, прокладывая себе путь мимо павших зайцев к сердцу Саламандастрона. На ртах и носах у них были специальные маски, а в лапах они несли множество сосудов, что уже усыпили всех часовых, стоявших на страже этой ночью. Теперь захватчиков ничто не могло остановить.