(Не)Беззаботная юность

Это почти конец октября, когда броня Джисона дает первую трещину. Они сидят в студии, дурачась по большей части, когда к ним поступает видео-звонок от Сынмина. Но помимо него, там почти вся компания. Все кричат, говорят без разбору, перепрыгивая с темы на тему и признаваясь, как скучают. Чан обещает всем, что на новогодние праздники они обязательно вернутся в Сеул. И Чонин воет, что это слишком долго. Они все смеются над одним из макнэ, но тот не обращает внимания и требует показать ему Джисон-хена. Чонин берет с того обещание, что тот тоже приедет (словно догадывался о промелькнувших на секунду планах того не приезжать, прикрываясь работой). Джисон улыбается, машет зашедшим в комнату Феликсу и Йеджи. И успевает заметить, как те идут впритык почти, соприкасаясь плечами и кончиками пальцев. Джисону даже спрашивать не надо — итак понятно, что между ними что-то происходит (он искренне рад, ведь его лучшие друзья этого заслужили). А потом видит, как следом появляется фигура Хенджина. У того слишком длинные волосы, лезущие в глаза, уставший вид в общем. Заостренные скулы, синяки под глазами и помятая одежда. И как он замирает на несколько секунд при виде него — тоже замечает — а потом здоровается дрожащим голосом. Из них двоих Джисон объективно выглядит лучше. И это, наверное, справедливо. Джисон исцеляется. Хан годами умирал, держа внутри себя все свои чувства и эмоции. Вот только Хенджин выглядит настолько несчастным, насколько это вообще возможно. И разбитым, а потом Джисон примечает, как тот отсаживается подальше от всех и что-то читает. И узнает. Потертая тетрадь темно-зеленого оттенка. Тетрадь, выброшенная Джисоном перед отъездом. Тетрадь, найденная Хенджином и хранимая лучше многих драгоценностей. Джисон чувствует, как внутри что-то трескается. Потому что он может и исцеляется. Вот только Хенджин не хочет исцеляться и забывать. Хенджин никогда не умел отпускать людей. Хенджин никогда не знал, когда вовремя надо остановиться. Нет. Хенджин не знал, как не любить Джисона.