Закрой глаза. Доверься мне.

В пустой квартире в центре Сеула наконец-то установились покой и тишина. Женский крик стих, отчаянные попытки сохранить отношения сошли на нет, а финальный хлопок дверью поставил жирную точку в жалкой попытке родственников наладить семейное положение посредством брака единственного сына. Растерянный парень стоял посреди просторной кухни, бездумно пялясь на осколки посуды, в истерике брошенной когда-то близкой подругой, а после — невестой по расчету. Если что-то и могло испортить многолетнюю дружбу, полную доверия и поддержки, то это безжалостные родители, заключившие негласный контракт на сердца молодых людей.

*****

— Джиа, стой! — за темноволосой девчонкой, бегущей всего в нескольких метрах впереди, всё никак не мог угнаться Минхо, задыхаясь от усталости. Парень и девушка жили по соседству и вместе учились в одной школе. Им было по шестнадцать, и по утрам перед уроками они вместе отправлялись на пробежку, чему Ли был совершенно не рад — он привык вести достаточно расслабленный образ жизни и не напрягать себя лишними нагрузками, если в этом не было крайней необходимости. Но проявлять слабость перед подругой было непозволительно, поэтому он послушно вставал в шесть утра, умывался на скорую руку, кое-как приводил себя в порядок и отправлялся бегать в один из парков неподалеку, пытаясь угнаться за юной Сонг. — Такой ты беспомощный, Хо, кому же ты такой будешь нужен? — Джиа притормозила у заборчика, продолжая бег на месте, и открыла бутылку воды. Минхо нагнал девушку и, согнувшись пополам и уперевшись руками в колени, чуть не выплюнул лёгкие. — Кому-то, кому не нужно будет делать из меня мускулистого спортсмена и будет достаточно платиновой карты в кошельке, — он слабо улыбнулся, выпрямляя спину и зачёсывая волосы назад. — Родители до сих пор не верят, что я повёлся на твоё предложение и занимаюсь вот этим вот... Закатив глаза, Джиа рассмеялась, тыкая друга в рёбра тонкими пальцами — Ли до ужаса боялся щекотки. Не оборачиваясь, девушка убегала от Минхо, зная, что после этого тот будет сильнее прежнего пытаться её догнать и отомстить за осквернённые щекоткой бока. — Я тебя ненавижу, ты знаешь это? — кричал ей в спину парень, наблюдая, как длинный хвост девушки словно маятник вилял из одной стороны в другую, а сам в очередной раз благодарил удачу за то, что в его жизни была немного безумная, но совершенно особенная лучшая подруга, скрашивающая серые будни школьника.

*****

День выпуска со старшей школы был для них отправной точкой — и Джиа, и Минхо планировали двигаться в разных направлениях, но безоговорочно поддерживать друг друга и быть верными тем принципам, которые разделяли все года долгой дружбы: быть честными, открытыми, искренними и чуткими. Семьи Ли и Сонг решили отпраздновать получение дипломов походом в один из излюбленных ресторанов, где их уже давно знали и всегда придерживали отдельный столик в VIP-зале. — Дети, — начал отец Джиа, — для нас огромное счастье разделить с вами этот момент, — он поднял бокал, внимательно изучая сидящую рядом дочь и её друга. — И сегодня, когда вы преодолели первый важный этап жизни, у нас есть для вас прекрасная новость. Переглянувшись, Минхо и Джиа смотрели на Сонг Ёнджуна. Девушка прикидывала, что может получить в подарок по случаю окончания школы — это могла бы быть собственная квартира, машина, возможно, отдых на каком-нибудь курорте или путешествие в Европу, о котором та так мечтала. — Мы посовещались, — господин Сонг задержал взгляд на родителях расслабленного парня, которые сидели тихо, вжавшись в стулья, едва разрешая себе поднять взгляд, и продолжил, — и решили, что вы уже достаточно давно друг друга знаете для того, чтобы начать строить собственную совместную жизнь. Для наших семей будет честью объединиться друг с другом и дальше двигаться в одном направлении. А как только окончите университет — сразу сыграем пышную свадьбу! Из горла девушки вырвался нервный смешок, и она удивлённо уставилась на отца. — Пап, это не смешная шутка, мы не пара, вы же знаете… — она обвела глазами присутствующих. — Это правда, господин Сонг. Я… Я не люблю Джиа. Она замечательная девушка, но я… Я не сделаю её счастливой. Минхо напряжённо свёл брови, прокручивая в голове услышанное. Он вообще не видел себя женатым, прилежным семьянином — всё в натуре парня кричало о том, что этот образ жизни — не для него. Разговоров о возможной свадьбе никогда не было, и сказанное Ёнджуном было больше похоже на недоразумение, чем на взвешенное решение адекватных людей, не утративших рассудок. — Сынок… Это не предложение. Всё уже решено — вам суждено быть вместе, — Минхо коснулась холодная женская рука, вырывая его из размышлений. Голос Ли Наён звучал так тихо и слабо, что парню пришлось изо всех сил напрячь слух, чтобы понять, о чём говорит его мать. Вот только всё, что он слышал, было какой-то невнятной бессмыслицей и никак не укладывалось в голове.

*****

— Буду поздно, не жди меня, — Минхо стоял в дверях, застёгивая обтягивающую экипировку, поправляя ботинки и натягивая спортивные перчатки. Прихватив шлем, он, не оборачиваясь, вышел за дверь, до тошноты идеально воссоздавая недовольное лицо невесты в голове. За два с половиной года совместной жизни Джиа стала для него совершенно чужим человеком. Первые месяцы она пыталась играть по правилам семьи, но в конечном итоге Ли быстро довёл её до состояния «ебись оно всё конём», и девушка прекратила жалкие потуги свить идеальное гнёздышко. От некогда крепкой, искренней дружбы под гнётом новых ролей не осталось и следа: они жили словно соседи, изредка неубедительно играя во влюблённых перед родителями, когда те вытаскивали их на очередной бранч или званый ужин. Сонг Ёнджун бесконечно вмешивался в их жизни, добавляя всё новые и новые испытания молодому парню — начиная от включения в семейное дело, заканчивая обсуждением планов на жизнь, общих целей и прочих вещей, которые мало интересовали и Минхо, и саму дочь господина Сонга. Они оба были заложниками ситуации, изредка пытающиеся придерживаться регламентов этого странного союза. В остальное же время каждый занимался своими делами, не посвящая в них суженого, предпочитая полностью игнорировать присутствие ещё одного человека. На улице был октябрь: шёл мерзкий моросящий дождь, в лицо бил ветер, и если бы не водоотталкивающая одежда — Минхо бы уже весь стоял мокрый до нитки. Но вместо этого он, мягко поглаживая любимый мотоцикл, сел на него, перекинув ногу, и натянул на голову шлем, раздражённо вытирая капли с визора. Кататься в такую погоду было заведомо идиотским решением, но он до такой степени ненавидел находиться дома, что даже расшибиться на скользком асфальте и позволить себя собирать по кусочкам в карете скорой помощи казалось куда более приятным занятием, чем вновь пререкаться с Джиа по каждой мелочи в холодной, мрачной квартире. Выжимая максимальные двести двадцать километров в час в черте города, Ли нёсся по пустым дорогам, всё глубже погружаясь в собственные мысли, пытаясь отыскать тот самый момент, когда всё пошло не так. Когда из счастливого подростка он стал бесхребетным сыночком родителей, которые не смогли удержать бизнес на плаву и теперь вынуждены прогибаться под чужих людей, которым плевать на них с высокой колокольни. Всё, что интересовало семью Сонг — это процветание собственного дела и идеальная партия для единственной дочери — чтобы любовь до гроба, орава детишек и безбедная старость в компании любящего муженька. Вот только была одна проблема — Минхо не хотел иметь с этим ничего общего. Но его никто не удосужился хотя бы спросить. Тишина ночного Сеула вселяла в парня зерно спокойствия, вынуждая забыть о выстроенной для него клетке. Огни города, едва улавливаемые боковым зрением, растекались в нечёткие пятна, шум дороги сливался с непроходящим звоном в ушах, позволяя хотя бы на мгновение отречься от тяжёлых мыслей и побыть наедине с собой, мотоциклом и любимым городом. Теперь это было непозволительной роскошью — быть тем самым Минхо, который никому ничего не должен, живёт в своё удовольствие, планирует строить карьеру на сцене, наслаждается мгновениями, проведёнными с хихикающей, смелой лучшей подругой, вместе с которой они, расправив крылья, стремятся каждый к своей мечте. Притормаживая на подъезде к подземной парковке, Минхо приподнял визор шлема, чтобы лучше осмотреться на тёмном спуске, и, когда прямо под колесами пронеслась небольшая тень, он резко рванул в сторону, заваливаясь на бок и съезжая по шершавому асфальту, прижатый весом мотоцикла. Обернувшись, он увидел только лапы да хвост убегающей на холодную улицу кошки, жизнь которой обошлась ему только что в несколько сотен тысяч вон. Дотащив изувеченный транспорт до парковочного места, парень, прихрамывая, дошёл до лифта, поднялся в квартиру и бросил поцарапанный шлем на пол, стягивая ботинки, растирая ушибленную конечность. Переломов не было, царапин тоже, но мышцы тянуло, и ушибы давали о себе знать, растекаясь ноющей болью по всему телу. — Хо, ты в порядке? — в коридоре показалась сонная девушка, на скорую руку накинувшая шёлковой халат, излишне оголяющий стройные ноги. — Господи, что случилось? Джиа, заметив потёртый шлем и рваную одежду, подбежала к Минхо, ощупывая его шею, плечи и запястья. Когда девушка коснулась торса, тот презрительно скривился, отталкивая подругу, и с неприкрытым безразличием уставился на неё. — Я в норме. Иди спать. — Ли, пожалуйста, — неуверенно протянула девушка, когда где-то в груди вновь кольнуло воспоминание о прежних отношениях, что так тесно связывали их всё детство. — Джиа, — голос звучал резко и холодно, вынуждая стоящую перед парнем подругу поёжиться. — Последний раз говорю — уйди. Сбросив с себя экипировку, Минхо упал на диван в гостиной, уже привычно подминая под голову неудобную подушку. Сколько он не убеждал себя, что лечь в одну постель с бывшей лучшей подругой и нынешней будущей женой не несёт за собой ничего плохого — в конце концов, этого все и ждут. Но всё нутро противилось, и он уже долгое время спал чёрти как, лишь бы и дальше была возможность игнорировать собственную судьбу, вложенную ему в руки непутёвыми родителями.

*****

31.12.2020 (год назад)

В квартире стоял приятный запах еловых ветвей и свежей выпечки с корицей, что было совершенно не свойственно для клетки Ли + Сонг, находящейся где-то высоко над облаками в одном из небоскрёбов Сеула. Девушка в чёрном коктейльном платье крутилась у плиты, раскладывая печенье и мягкие булочки на золотистую тарелку, и помешивала кипящий в кастрюльке глинтвейн, наслаждаясь ароматом пряных специй. После грубого, но честного разговора с отцом, она была спокойна и сосредоточена. Ёнджуну наконец-то спустя несколько лет удалось взрастить в голове дочери зерно прагматизма — теперь и сама Джиа была решительно настроена на то, чтобы их с Минхо союз был продуктивным и полезным. — Что ты делаешь? Нам скоро выходить, к чему это всё? — парень обвёл взглядом кухню, сосредоточившись на грязных мисках и рассыпанной по столешнице муке. В полночь их ждал ужин в поместье Сонг, с дресс-кодом, живой музыкой и прочей атрибутикой богатенькой семьи, в очередной раз закатившей новогодний приём. Взгляд зацепился за слишком короткое платье, почти не скрывающее нижнего белья. Красота Джиа никогда не была для Минхо чем-то особенным. Он не смотрел на неё так. Не видел выразительного лисьего взгляда, аккуратных, тонких губ, осиной талии и точёных бёдер. Для него она всегда была той самой девчонкой, чью парту в школе он по неосторожности снёс вместе с грудой лежащих сверху учебников, а после — помогал это всё собрать, успокаивая из-за помятых при падении страниц книг, пока остальные мальчишки тыкали в них пальцем, дразнили «тили-тили тесто, жених и невеста» и посмеивались в кулачки. — Я хотела тебя порадовать. Ты ведь любишь сладкое, — Джиа выключила плиту под глинтвейном и уверенно шагнула к Минхо, неожиданно для самой себя обвивая его шею руками, словно лоза, нарочно близко прижимаясь к резко вздымающейся груди. Сглотнув, тот не шевельнулся. Внимательно всматривался тёмными глазами в лицо девушки, не понимая, какой бес её укусил. — Я устала ссориться, Хо. Всё не должно быть так… — голос становился всё тише, губы были слишком близко к мочке уха, вынуждая парня вздрогнуть. — Я хочу, чтобы всё было как раньше. Мы ведь любили друг друга, разве ты не помнишь? — рука коснулась щеки, большим пальцем проведя по верхней губе Минхо и небольшой ямочкой над ней. Ли не двигался. Нахмурил брови, пытался не дышать, ему хотелось исчезнуть, раствориться на месте и больше никогда сюда не возвращаться. — Пожалуйста, Хо… У нас ведь всё равно нет выбора… — Кто это сказал, Джиа? Твой отец? Он ненавидел всё семейство Сонг за это. Ненавидел быть покорным, податливым, ненавидел быть тряпкой. И её чёртов отец вил из него верёвки, пользуясь положением и влиянием, которое оказывал на семью Ли, и Минхо не мог ему противиться. Но ещё больше Минхо ненавидел господина Ёнджуна за то, что тот сотворил с собственной дочерью. — Я тоже устал, Джиа. Возвращаться с учёбы и стажировки у твоего папаши, который ни во что меня не ставит, в эту грёбаную квартиру, где всё напоминает о том, что моим мечтам не суждено сбыться. Да и, будем честными, твоим тоже. Или ты уверовала в то, что мы с тобой идеальная ячейка общества и у нас светлое, распрекрасное будущее? Херня это всё, Джиа. Я тебя не люблю. И ты меня не любишь. И, не дай бог, если у нас родятся отпрыски по воле твоих родителей — их мы тоже любить не будем. Потому что я мечтал о сцене. Ты мечтала о карьере юриста и Европе, а не о жизни с мужчиной, которому до тебя нет никакого дела. Разве твои приоритеты могли сместиться настолько сильно? Минхо задыхался. От осознания потраченных впустую лет, от злости на себя, от того, что кто-то когда-то придумал, что брак — это не про любовь, а про взаимную выгоду. Его тошнило от мысли, что время, которое он мог провести, посвящая себя любимому делу, уже не вернуть, даже если удастся вырваться из этого круговорота одинаковых, бессмысленных дней. На кухне было тихо. Где-то у вытяжки ритмично тикали настенные часы, приближая Новый год. Руки девушки всё так же покоились на шее парня, но лицо исказилось в горькой, отчаянной гримасе. Больно было обоим. Джиа знала, что её лучший друг детства прав. И в очередной раз чувствовала свою вину за то, что стала одним из смотрителей его вечного заточения. — А знаешь, к чертям это всё. Ты прав, я не люблю тебя. И не хочу провести с тобой всю жизнь, обременяя и себя, и тебя на бесполезные страдания. И мне плевать, что будет с тобой после того, как я, — девушка подошла к тарелке с печеньем и с размаху сбросила её на пол, разбивая хрупкое, дорогое стекло, — уйду отсюда, а вместе со мной уйдут и мои родители. Потому что ты, Хо, ещё ребёнок. Глупый, неблагодарный идиот, ничего не видящий дальше своего чёртового носа. И если кому-то и придётся разгребать проблемы — то тебе, а не мне. Можешь начинать собирать вещи, ключи оставь внизу у администратора, когда будешь готов свалить отсюда. И мотоцикл свой дряной забери, если ты что-то и любил всё это время — то его. Девушка резко развернулась на каблуках, сжимая кулачки, и прошла мимо Минхо с гордо поднятой головой. Даже не удостоив его взглядом, она на секунду остановилась у выхода из кухни и бросила через плечо: — Ах да, не забудь объяснить своим родителям, почему их компания обанкротится в следующем году. Уверена, они будут счастливы получить такой изящный новогодний подарок от единственного сыночка.

*****

— Раз, два, три! Ну же, давайте! — Хёнджин отбивал ритм, пока очередная пачка университетских танцоров пыталась впечатлить красноволосого капитана. — Вы похожи на сутулых псин, господи. Следующие! Парень раздражённо отошёл к зеркалу, наблюдая, как перед ним выстраивалась новая пятёрка. Бегло осмотрев каждого, он уже готов был сразу всех развернуть на выход, но, когда заиграл тренировочный трек, он заинтересованно уставился на одного из студентов, про себя отсчитывая ритм и, молясь, чтобы тот не ошибся. В конечном итоге, все в очередной раз провалились. — Я не понимаю, что с вами не так? Это же элементарная хореография! Вы вообще готовились к прослушиванию? — Джин расхаживал вперёд и назад, словно генерал перед простыми смертными, не удосуживаясь контролировать тон голоса. — Вообще-то, проблема не в хореографии или движениях, — парень с пепельными волосами вышел вперёд, не оборачиваясь на остальных. — Слышал когда-нибудь про двадцать пятый кадр? — О, это когда… — подал голос один из участников основного состава Toxic Crew. — Я знаю, Хан, — остановил друга капитан. — Но причём тут музыка? — Говорят, в музыке тоже есть такой приём. Иногда слух играет злую шутку и воспроизводит несуществующую ноту, которая может полностью изменить восприятие. В треке, который ты используешь для кастинга, это и происходит. Поэтому никто не может попасть в нужный такт. Прищурившись, Хёнджин внимательно изучал стоящего перед ним парня. — Как тебя зовут? — Ли Ноу. — Ли Ноу, значит… Вы четверо — свободны, передайте тем, кто ждёт за дверью, что на сегодня мы закончили. Следующий отбор послезавтра. А ты — подойди сюда. Минхо подошёл к капитану, пряча ухмылку. Всё-таки не зря он тайком вникал в теорию музыки, изучая танцы с самых глубоких начал, зная, какие аргументы могут возыметь успех. — Хан, внимательно следи за нашими движениями, мне нужно разобраться, что не так. И прав ли этот… Ли Ноу. Они танцевали короткий отрывок снова и снова, пока лёгкие не начали саднить от недостатка кислорода, а давление в висках не перекрикивало музыкальный бит. Хёнджин с каждым разом всё сильнее хмурился, ловя себя на том, что сам никак не может разгадать эту музыкальную тайну, из-за чего злился то ли на себя, то ли на танцующего рядом парня. — Просто замени последнее движение в четвёртом такте — сделай его более рваным, агрессивным. Будет достаточно времени, чтобы перестроиться и продолжить танец, не спотыкаясь о неровный ритм, — Минхо отошёл к рюкзаку, подхватывая бутылку воды и одним большим глотком опустошая её наполовину. — Что-то типа этого… Про себя отбивая ритм и бормоча мелодию, Ли начал двигаться, на ходу импровизируя и дорабатывая предложенную Хёнджином связку, предоставив капитану сразу несколько возможных вариантов. Джин вскинул брови — ему не нравилось, с какой фамильярностью тот позволяет себе с ним разговаривать, но это было именно то, что в конечном итоге и подкупило. Довольно осматривая новичка, капитан протянул руку. — Добро пожаловать в команду, Ли Ноу. Тренировки три раза в неделю в семь вечера в этом самом зале. Никаких пропусков или отгулов, у нас за это наказывают, понял? — серьёзно протянул красноволосый парень, но всё же широко улыбнулся, когда Минхо ответил на рукопожатие. — Я живу в общаге при Корё, так что опаздывать не планирую. Спасибо за возможность, Хёнджин. Для меня честь присоединиться к вам. Капитан кивнул и, отключившись от колонки, вышел из зала, оставляя уставшего, но довольного Минхо собираться. — Двадцать пятый кадр, значит…? — к нему подошёл Джисон, ехидно улыбаясь. Парень напрягся, осторожно оборачиваясь. — Я унесу эту тайну с собой в могилу, Ли Ноу. Но впредь не будь таким самоуверенным дурачком — нам этого, с красными волосами, более чем достаточно. Хан похлопал себя по губам, ругая за сказанное, и нервно засмеялся. — Я ничего не говорил. Надеюсь, у него тут нет прослушки. Минхо сделал вид, что закрывает рот на замок и закидывает ключик в нагрудный карман футболки стоящего напротив парня. Громкий смех разнёсся эхом по залу, и они покинули спортивный комплекс, вместе направляясь в общежитие, в котором, как оказалось, теперь делили соседние комнаты.

*****

Летом территория университета пустовала и была открыта для беспечных прогулок по узким дорожкам скрытых под листвой аллей. Сердце Минхо ликовало — впервые с выпуска со школы парень чувствовал, что всё идёт так, как надо — он занимался любимым делом, перевёлся на кафедру хореографии вместо ненавистной экономики и наслаждался новой компанией в лице соседа по общаге и обретённой команды, тренировки и выступления с которыми лишь подливали масла в желание развиваться в танцах. Каникулы тянулись приятно долго в компании Хана, который, как и Ли, остался на всё лето в общежитии, не желая ехать домой. Помимо одной короткой поездки Минхо к семье, парни проводили всё время вместе, иногда ночами гуляя по набережной или центру Сеула, а иногда сутками не вылезая из комнаты, бесконечно пересматривая «Шаг вперёд» и прочие похожие на него фильмы, не замечая, как объятия, переплетённые пальцы и длительные игры в гляделки стали неотъемлемой частью их жизни. — У меня для тебя кое-что есть, Хо, — после очередной ночной прогулки в конце июня тихо протянул Хан у входа в общежитие. Джисон изо всех сил старался сдержать улыбку, поджимая губы, но под внимательным, тёплым взглядом Минхо это было крайне сложно. Пепельные волосы спадали на лицо, делая прищур глаз не то хитрым, не то ехидным, и Хан терялся, подыскивая правильные слова. — Мне хотелось сделать для тебя что-то особенное, и я… В общем, пошли, — Джисон протянул руку, подхватывая Хо под локоть, и потащил на второй этаж в свою комнату, пытаясь унять до боли быстро бегущее в груди сердце. Минхо плёлся следом, медленно передвигая ногами, позволяя тянуть себя вперёд. Он опасался, что очередной сюрприз обернётся катастрофой, как это уже было не единожды в его жизни, но до жгучих спазмов в грудной клетке надеялся, что в этот раз всё будет не так. Ворвавшись в пустую комнату, Джисон не медля рванул к письменному столу, доставая из верхнего ящика свёрток в крафтовой бумаге. Сделав глубокий вдох, он обернулся и, удерживая подарок в руках, неуверенно пробормотал: — Не пойми меня неправильно, Хо… Но ты совершенно необыкновенный. Я восхищаюсь твоей решительностью, упорством и стремлениями — ты вдохновляешь меня быть собой и двигаться вперёд. Ты должен знать, что я бесконечно благодарен судьбе за такого друга. — Если ты хочешь, чтобы я разревелся — у тебя ничего не получится, — улыбнувшись, Минхо шагнул вперёд, и принял из рук Хана аккуратно свёрнутую книгу. От чего-то руки потряхивало, и он дрожащими пальцами старался, не порвав бумагу, снять обёртку, но Джисон своими нервными подпрыгиваниями на одном месте выбивал почву из-под ног, и Минхо отбросил эти попытки, одним движением разрывая бумагу. — Это шутка, что ли? Хан нервно сглотнул, пытаясь прочитать эмоции друга, но кроме изумления не мог распознать ничего, даже приблизительного оттенка эмоций. — Ты… Тебе… Не нравится? — голос дрогнул, и Джисон почувствовал себя полным идиотом, понадеявшись, что самодельный подарок сможет произвести впечатление. В груди зарождался страх, что он ошибся и все намёки и поступки считал неверно. Но вместо ответа Минхо бросил книгу на матрас, сокращая расстояние между ними, и аккуратно взял лицо Хана в руки. — Для меня никто не делал чего-то подобного. Никогда. — То есть, тебе нравится? — Джисон не дышал, чувствуя, как руки парня бережно касаются кожи. — Я в восторге, Ханни. Два сердца разразились серенадой о чувственной, искренней влюблённости, позволяя закрыть глаза и встретиться губами в лёгком, неуверенном поцелуе, который, наконец, поставил всё на свои места. И Минхо готов был расплакаться от счастья, чувствуя, как в одно мгновение прочная, бескорыстная дружба превратилась во что-то совершенно трепетное и неподдельное, что-то, с чем он раньше никогда не сталкивался. — И всё же, как ты это сделал? — лёжа в обнимку на одноместной общажной кровати спросил Хо, листая одной рукой импровизированную книгу. — Я надеялся, что ты спросишь, — Хан рассмеялся. — Я гулял по COEX и забрёл в библиотеку в отдел искусства. Ну и на глаза попалась «The Moment of Movement: Dance Improvisation», и я сразу подумал о тебе. — Но она же не продаётся… — Как видишь, это и не книга в обычном понимании, дурачок. За мои красивые глаза мне разрешили одолжить её на пару часов — я отсканировал все страницы, отнёс флешку в типографию и очень долго умолял помочь с вёрсткой. Но получил отказ, поэтому… Пришлось верстать на своём тормознутом ноутбуке. Честно говоря, в какой-то момент я уже готов был отправить тебе просто сканы А4, потому что ноутбук едва не взорвался к чертям от перенапряжения, как и я… Джисон, хоть и недовольно бормотал, всё же широко улыбался, буквально видя, как зрачки Минхо обретают форму сердечек, затуманивая собой всё вокруг. — Короче, сверстал, они распечатали, сшили… И вот, теперь у тебя есть свой экземпляр, Хо. — Это лучший сюрприз в моей жизни, Ханни. А ты — мой лучший подарок, — Минхо приподнялся на локте, всматриваясь в глаза парня, встречая взгляд полный заботы и обожания. Вновь целуя мягкие губы, Ли закрыл глаза, чувствуя, как его сильнее притянули и настойчиво прижали к себе, отдаваясь полностью в руки окативших с головы до ног чувств, заполнивших собой небольшую комнату общежития.

*****

Водоворот эмоций всё сильнее затягивал Минхо, лишая его здравомыслия, но подпитывая смелость и решительность. Рядом с Ханом каждый день становился особенным: они переехали в свою однушку, продолжали вместе танцевать, строили общие планы на будущее, разделяли интересы и заменяли друг для друга весь мир. Даже необходимость прятаться и скрывать отношения почти не давила на плечи тяжёлым грузом — парням нравились прятки и они превратили это в своеобразную игру — поочерёдно подбрасывали друзьям всяческие намёки, которые те, словно слепые котята, абсолютно не замечали. Поэтому, когда они наконец-то открылись перед командой, сидя на полу в гостиной капитана — стало непривычно легко и свободно от возможности неприкрыто прикасаться, испепелять друг друга взглядом, полным желания и любви, шептать милые глупости, не пряча охватывающий щёки румянец. Предложение провести Новый год в компании родителей однажды ночью сорвалось с губ Минхо. Хан неуверенно пялился на парня, удивляясь идее познакомить семьи между собой так быстро — его родители даже близко не понимали, в каких отношениях состоят Джисон и Хо, считая, что те просто соседи, и открывать им глаза не хотелось от слова совсем. Но Минхо с таким волнением говорил о совместном ужине, что противиться было невозможно, и Хан сдался под его напором, где-то в глубине души понадеявшись, что всё пройдёт хотя бы нормально. — Я переживаю, — Джисон застёгивал рубашку под самое горло, стоя перед небольшим зеркалом в ванной комнате, едва освещаемой одинокой лампочкой, свисающей с потолка. По комнате расхаживал Минхо, нервно теребя край пиджака, совершенно не слыша встревоженного парня. Он был погружён в собственные мысли, концентрируясь на небольшой коробочке в кармане брюк, пытаясь отыскать хотя бы одну причину не торопить события и сдать назад. Но всё происходящее за последний год только больше убеждало, что жить нужно здесь и сейчас, наслаждаясь каждой секундой, проведённой с любимым человеком. — Эй, ты тут вообще? — Хан выглянул из-за угла, наблюдая за нелепой походкой друга, который то сутулился, то выгибал спину, то крутил головой, разминая шею, то заламывал пальцы, похрустывая ими на всю квартиру. Порядок действий был настолько хаотичным и несвязным, что Джисон прыснул со смеху, всматриваясь в обеспокоенное лицо. — Я думал, бояться сегодня — моя прерогатива, — Хан подошёл ближе, беря Минхо за руку. — Ещё не поздно отменить этот чудовищный ужин, остаться дома и устроить видео-созвон с командой ровно в полночь! — Уверен, им и без нас есть чем заняться, Ханни. А ты совершенно точно не простишь себе, если мы всё отменим, — Ли собрался с мыслями, и, чмокнув парня в щёку и расстегнув пару пуговиц на его рубашке, открывая взору шею и ключицы, потянул к выходу. Подойдя к такси, стоящему у подъезда, Минхо галантно приоткрыл дверь перед Ханом, и пока тот обходил его, чтобы опуститься на сидение, едва слышно прошептал: — Всё будет хорошо, я обещаю.

*****

За небольшим круглым столиком, украшенным еловыми венками и красными свечами, уже сидела пожилая пара, манерно рассматривая всех присутствующих. Когда парни вошли в зал, на лице женщины засияла тёплая улыбка, и она махнула рукой, привлекая внимание сына. — Мам, пап, — Минхо сначала поцеловал в щёку женщину, после чего пожал руку отцу. Хан вежливо поклонился, здороваясь с родителями парня, и они вдвоём заняли свои места. — Простите, мои родители попали в пробку… Мне очень стыдно, что приходится ждать, — нервно подёргивая коленом, извинился Джисон, не зная, как заполнить неловкую паузу. Его тут же подхватил Минхо, уводя разговор в другую сторону, переключая внимание соскучившихся родителей на себя. — Кстати, забыл сказать. Я сдал все экзамены на «отлично», мне повысили стипендию и предложили вести начальный курс по танцам в одной из частных школ недалеко от университета. На неполной ставке, так что это не будет мешать учёбе. — Хо… — женщина хлопнула в ладоши, на мгновение опасаясь своей бурной реакции, но после того, как на щеках мужа появились ямочки от улыбки, она продолжила, — Минхо, котик, я так тобой горжусь. Не скрывая радости, Ли Ноу светился от счастья: пусть его жизнь за год сделала невообразимый кувырок, перевернув всё с ног на голову, он благодарил себя за принятые решения и вновь выстроенные приоритеты. Он точно знал, что счастье не в богатстве и роскоши, а в людях и эмоциях, которые ты получаешь, проживая день за днём и приближаясь к собственным мечтам. — А ещё… Я знаю, что это может быть для вас чересчур, но… — Минхо потянулся к Хану и взял его за руку, переплетая пальцы на белоснежной скатерти. — Я влюблён, — подняв голову, Ли встретился взглядом с отцом и, повернувшись к маме, добавил: — Бесконечно сильно влюблён. Из-под ног Джисона исчезло всё: мягкий стул в золотистой обивке, до блеска начищенный паркет, фундамент здания и даже возможная ветка метро, проходящая где-то под ними. Голова шла кругом, и он ошарашенно пялился на своего чёртового парня, цепляясь одной рукой за тканевую салфетку, лежащую на коленях. — Мы знаем, Хо. И мы поддерживаем вас, — казалось, отец заговорил впервые за вечер, но эти слова разрядом молнии поразили Хана в самое сердце. Он почувствовал, как его руку крепко сжал Хо, и чуть увереннее поднял голову, наблюдая за очень личным, интимным моментом семьи Ли. Минхо, не веря ушам, прикрыл веки и вскочил с места, обходя родителей и приобнимая их за плечи. — Я люблю вас. Я так сильно вас люблю… — Садись, сынок, хватит. А то твою маму удар хватит, — отец ободряюще похлопал парня по плечу, подталкивая обратно на место. — Мы один раз совершили ошибку, поставив твоё счастье на кон, но больше так не поступим. Если этот молодой человек, Хан Джисон, делает твою жизнь лучше, поддерживает тебя, разделяет с тобой каждый шаг и мгновения жизни — так тому и быть, сын. — С-спасибо, г-господин и госпожа Ли, — язык Хана заплетался, и Ли Наён протянула ему руку, мягко поглаживая тыльную сторону ладони. Чувствуя себя принятым в уютный, спокойный мир семьи Ли, тиски, сковывающие плечи Джисона, понемногу слабели, пока за спиной не раздался громкий, низкий голос отца, вынуждая парня затаить дыхание и с опаской обернуться, поднимаясь на ноги. — Отец, матушка, — Хан поклонился, ожидая, пока ему позволят вновь поднять голову. — Это семья моего… соседа… — он тихо бормотал, на ходу подбирая слова, всё ещё не прийдя в себя после неожиданно мягкой реакции на признание своего парня. Минхо поднялся на ноги и поравнялся с отцом Джисона, сначала поклонился, а после протянул руку для рукопожатия. — Рад вас видеть снова, — он учтиво улыбнулся и отошёл в сторону, пропуская семью Хан к свободным местам. Джисон покусывал щёку изнутри, теряя самоконтроль и потихоньку впадая в привычное в присутствии семьи состояние паники. С появлением родителей весь этот новогодний ужин перестал казаться такой уж хорошей идеей — ему было стыдно и страшно за потенциальные глупости, которые могут прозвучать, если Минхо и его отца решит огорошить новостью об отношениях и любви. И Хан был к этому совершенно не готов. Заказав напитки и немного разговорившись, родители ушли глубоко в обсуждение политики и социальных проблем, пока Хан и Минхо тихо перешёптывались между собой, иронизируя над происходящим. — Не понимаю, как ты меня уговорил, Хо, это просто жесть, — недовольно бурчал Хан, расчёсывая ткань чёрных джинсов практически до дыр. Минхо потянулся к его руке, но Джисон отшатнулся в сторону, бросил кроткий взгляд на главу семьи и одними губами прошептал «Не здесь». Он боялся. Не хотел громких скандалов и выяснений отношений, не хотел слушать, как отец вновь навесит на него обидные ярлыки, заставит усомниться в собственном здравом уме и искренности чувств к сидящему рядом парню, которые так крепко держали его на поверхности, не давая вновь провалиться в ад непринятия себя. А ещё он завидовал. Вновь завидовал смелости, которой ему никогда не хватало — быть честным с собой, идти до конца, не бояться открыть правду и постоять за себя и свои убеждения. Это то, что Хан не мог найти в себе, но с большим удовольствием лелеял в Минхо. — Ну а вы что, нашли себе наконец девчонок? Вы же молодые парни, пора уже… На ваших этих танцах что, нет достойных баб? Четыре пары глаз уставились на Хан Куанга. Джисон стыдливо опустил глаза, родители Ли сделали вид, что очень увлечены дегустацией принесённых блюд, мать Хана, покраснев, смотрела по сторонам, и только Минхо сверлил того взглядом, заставляя Хана сжаться на месте в предчувствии катастрофы. — Но ведь ты говорил… — Неважно, забудь, — Минхо остановил маму, не давая ей договорить до конца. Сердце болезненно ныло от чувства несправедливости — ему так хотелось, чтобы Хан был свободным, сильным, окрылённым, а не забитым в угол ребёнком, живущим в страхе быть непринятым не то, чтобы обществом, но и собственной семьёй. — У нас очень много домашних заданий и тренировок, господин Хан. Хватает времени только на сон и, в лучшем случае, на ужин, — Минхо продолжал уверенно рассматривать сидящего напротив мужчину, готовый отбить любую брошенную в лицо провокацию. — Ладно этот-то мой, — мужчина пренебрежительно кивнул на сына. — Ну а ты чего? Видный парень же, неужели никого? — казалось, Куанг нарочно щекотал присутствующим нервы, получая удовольствие от гробовой тишины, образовавшейся вокруг него. — У меня есть кое-кто, господин Хан. И я очень люблю этого человека. Джисон вздрогнул, поднимая растерянный взгляд на парня рядом. — И сегодня ночью я планирую сделать кое-что очень особенное… Улыбаясь, Минхо сосредоточил взгляд на Хане, полностью игнорируя происходящее вокруг. До Нового года оставались считанные минуты, но это больше не имело никакого значения. Чёрная коробочка уже была в руках, а это означало, что осталось всего лишь задать главный вопрос. — Год назад, в это самое время, моя жизнь разделилась на до и после. Мама, папа, я благодарен вам за поддержку, которую вы мне оказали, несмотря на то, что я поступил очень эгоистично, оставив вас с тяжёлыми последствиями моего импульсивного решения. Но почти сразу же в моей жизни появились танцы и команда — люди, которые заполнили собой все дыры и пробелы, подарив дружбу, цель, мотивацию и инструменты для работы над собой. Я нашёл друзей, с которыми делю интересы, провожу вечера, тренируюсь до остановки пульса… Но главное, что мне подарила команда — это любовь. Когда ты, Хан, остался в зале после моего прослушивания, заранее рассказывая обо всех участниках Toxic Crew, единственное, что для меня тогда существовало — твоя беззаботная, искренняя улыбка и тёплый взгляд, в котором хочется тонуть до конца существования нашей чёртовой Вселенной. Я люблю тебя, Хан Джисон. Я убеждён, что ты моя вторая половинка, родственная душа. И я хочу… Я чертовски сильно хочу, чтобы мы провели следующий год, и все дальнейшие, вместе, идя рука под руку до последнего совместного танца, до последнего вздоха. — Ты сумасшедший… — выдавил из себя Джисон, одной рукой держась за сердце, вот-вот готовое выпрыгнуть из груди, а другой касаясь раскрасневшейся от волнения щеки парня. — Это что за херня происходит… — Хан Куанг заёрзал на стуле, впечатываясь кулаками в стол. Но ситуацию в руки взяла Ли Наён, шикнув в сторону ошарашенного мужчины, вызывая неподдельное чувство гордости у родного сына. — Ханни, ты будешь моим… Мужем?

*****

Январь в Сеуле выдался серым и дождливым. О новогодних каникулах остались лишь воспоминания, омрачённые исчезновением Хёнджина и возвращением мистера Хвана. Джин не выходил на связь с того самого момента, когда среди ночи вышел за двери коттеджа. Он не приехал в аэропорт, не вернулся домой, не отвечал на звонки и сообщения, полностью игнорируя все попытки с ним поговорить. Единственное, что он сделал — в общем командном чате передал бразды правления Ли Ноу, заверив, что появится на январском баттле. Это было последнее сообщение от Принца, после чего тот полностью скрылся с радаров, лишая розововолосую девчонку и веснушчатого парня любых шансов на спокойную жизнь. Страх и волнение съедали изнутри — Хёнджин вновь сорвался вниз на своих эмоциональных качелях, и Феликс понятия не имел, где найдёт его в этот раз: в участке, в какой-нибудь подворотне, в толчке клуба или у блядского Йонга на матрасе, повидавшем не одно поколение торчков. Тренировки превратились в скучный механический процесс — команда раз за разом повторяла танец, изредка комментируя или дорабатывая какие-то эпизоды, но в целом большинство смирилось с тем, что отбор тридцать первого января может стать последним для них в этом учебном году. Никакого вдохновения, эмоций, чувств — всё это казалось таким неуместным и ненастоящим, что как бы Минхо ни старался расшевелить Toxic Crew, всё равно ничего не получалось. Им всем не хватало Хёнджина.