Blown

1 Утро начинается с елки — с того, что Люси, проснувшись слишком рано для себя обычной и тем более для человека, не получавшего возможности выспаться по-человечески уже месяц, стоит в гостиной с чашкой кофе в руке и сверлит взглядом навешанные на пушистые ветви украшения. Почти все они белые, подобранные с аккуратным расчетом человека, не знающего, как правильно сочетать цвета, и их однообразность бьет в глаза. Как будто бы украшавший елку человек очень хотел, чтобы результат ей понравился. Люси отпивает из чашки большой глоток, мимолетно задумывается над тем, чтобы сделать еще одну чашку кофе, и отворачивается от елки — если она будет смотреть на нее еще немного, она заплачет. Стараясь двигаться как можно тише (Тим еще спит), она выходит в утреннюю полутьму и садится на ступени, подобрав под себя ноги. Предрождественский Лос-Анджелес мирно дремлет, сквозь соседские кусты мерцают праздничные огоньки, и в воздухе, кажется, пахнет штолленами — как будто бы кто-то испек их накануне и забыл поднос у открытого окна. Люси вдыхает утренний воздух так глубоко, как только может, и чуть не подскакивает с криком, когда ее локтя касается холодный влажный нос. — Коджо! Пес стоит совсем близко, склонив голову чуть влево, и глядит чересчур понимающе. Люси протягивает руку, чтобы потрепать его по шее, но оканчивается все тем, что она утыкается лицом в жесткую теплую шерсть и смаргивает слезы — этим утром ее слишком сильно тянет плакать. Словно в ответ на ее мысли телефон в кармане пижамных шорт настойчиво вибрирует. Люси шмыгает носом, чуть отстраняется от Коджо и достает смартфон, чтобы посмотреть на его экран. 5.17 AM Ненавижу эту суку. Не могу спать. Обрушится нам на голову прямо в рождественский ужин, помяни мое слово В формулировках Анжела всегда точна и беспощадна. Люси невесело хмыкает, пробегая сообщение глазами еще раз, и быстро набирает ответ. 5.18 AM Должны же быть у серийных убийц свои слабости Это невозможно, но ей кажется, что она слышит нервный смешок Лопес по другую сторону центрального Лос-Анджелеса. Проходит минута, другая. Люси все сидит на крыльце, обнявшись с Коджо, и ждет, пока Анжела ответит. Но сообщения все нет, и тогда она сама пишет то, о чем, вероятно, пожалеет. 5.23 AM Мы вроде как поговорили с Тимом Ответ приходит молниеносно. 5.23 AM Вроде как? 5.24 AM Я с ним переспала Почему-то признаться в этом Лопес очень просто. Люси слишком нужно хоть с кем-то этим поделиться — она переспала с мужчиной, от которого без ума, накануне потенциального дня собственной смерти. И вопрос о том, насколько это было правильно — вообще не вопрос. 5.24 AM Воу Сообщение Анжелы коротко и емко. Люси растягивает губы в кривоватой улыбке, допивает кофе и ждет, пока Лопес сформулирует свои мысли, рассеянно потрепывая Коджо по спине. Анжела не заставляет себя слишком долго ждать. 5.26 AM Если ты думаешь, что я осуждаю, то я вообще-то рада. Изабель говорила, что он чудо как хорош в постели Что еще может ответить Лопес на ее попытку намекнуть на переживания. Люси хмыкает, думая о том, что это сообщение нужно будет на всякий случай удалить, и ждет следующего. Оно приходит почти тут же. 5.26 AM Должно же было получиться хоть что-то хорошее от этой истории с Даер Вот и приглашение к мысли, которая ей нужна. Люси подбирается. 5.27 AM Я боюсь, что не должна была делать этого. Не сегодня. Если сегодня кончится плохо, это будет дерьмовое окончание-обещание, как в сопливых романах Вообще-то, Люси немного любит сопливые романы. 5.28 AM Сегодня кончится хорошо И Чен, прочитав сообщение дважды, откладывает телефон, чтобы повторить фразу как мантру. Сегодня кончится хорошо. Все будет хорошо, и если — когда — Даер появится сегодня, это будет просто обычный рабочий момент, который пройдет. После него она вернется домой, заберется к Тиму под бок и будет радоваться тому, что все кончилось. Вот только Люси совсем не чувствует, что все кончится хорошо. Тим находит ее именно такой — сидящей на ступеньках вместе с Коджо, глубоко вдыхающей рождественский воздух и рассматривающей медленно светлеющую улицу. Люси не оглядывается, когда слышит его шаги, и только чувствует, как он сначала недолго топчется у входа в дом, а потом все-таки садится рядом. — Доброе утро, — голос у него совсем хриплый со сна, на щеке до сих пор виднеется след от подушки. — Ты давно проснулась? Перед тем как ответить, Люси тянется к отложенному телефону и проверяет время. На часах уже почти семь. — Да, — тихо и тоже немного хрипло отвечает она, вяло удивляясь тому, сколько просидела на ступенях, погруженная в свои мысли, — очень давно. Не могла спать. — Почему? — Вчера был сложный день. — Ты поэтому вчера со мной переспала? Этот вопрос слишком прям даже для Тима. Люси моргает раз, потом другой, а потом все-таки перестает уделять внимание окружающему миру и поворачивается к мужчине всем телом, по-настоящему не веря в то, что расслышала вопрос правильно. Взгляд у Брэдфорда прямой и цепкий, пригвождающий к месту, и даже Коджо за спиной Чен на всякий случай немного отодвигается. — Повтори? — просит она. Тим повторяет. В другой день Люси, вероятно, разозлилась бы, но не сегодня. Она слишком устала и слишком погружена в плохое предчувствие, чтобы думать о мелочах вроде такта. — Нет, не поэтому. Это правда. Это случилось не из-за того, что прошедший день был плохой. Наоборот, это случилось из-за этого, что следующий (уже этот) день не несет с собой ничего хорошего, но Тиму Люси об этом не скажет. — Тогда почему? — продолжает допытываться Брэдфорд. — Я хотела этого уже какое-то время, Тим, просто ждала подходящего момента, — произносит Люси мягко, мягче, чем могла бы сказать большую часть фраз в этой жизни. Она не хочет продолжать этот диалог — ей нужно, чтобы этот день был идеален, пока не полетит к черту. Ей нужно держаться за этот день. Брэдфорд собирается сказать что-то еще, его взгляд по-прежнему цепкий, но Люси этого ему не позволяет. Вместо этого она встает, подхватывает давно опустевшую и холодную чашку из-под кофе и, шлепая босыми замерзшими ногами, возвращается в дом. — Пошли погуляем с Коджо, — предлагает она Тиму, не оборачиваясь, но зная, что тот услышит. — Посмотрим, кто как украсил дома. Прогулка выходит странная. Люси хочет отвлечься, побегать с Коджо, поскакать и подурачиться, но хмурое настроение Тима придавливает ее к земле. Ей хватает эмоциональной силы взять его за руку и идти совсем рядом, чувствуя его тепло и запах, наслаждаясь близостью и не думая о Даер и своих предчувствиях, но последнее получается плохо — она все равно раз за разом лезет в карман и проверяет, не пришло ли новых сообщений и на достаточную ли громкость выкручен звук. Брэдфорд косится на ее действия, каждый раз хмурясь все сильнее, но выдерживает не меньше часа, прежде чем удерживает ее руку, когда она в очередной раз тянется за телефоном. — Хватит, — Люси слышит, что он старается говорить мягко. Они останавливаются, чтобы внимательно посмотреть друг на друга. Ветер с океана треплет им волосы и одежду, заставляет щуриться, и Чен вдруг думает о том, что это похоже на сцену из какого-нибудь фильма. Океан, пустынный пляж, пересекаемый только отдельными ранними бегунами, и Сочельник над городом. Тим задумчиво смотрит на собственные пальцы, обхватившие запястье Люси, хмурится и пытается их разжать, но она не дает ему это сделать — сама удерживает его руку своей. Брэдфорд принимает как это приглашение к продолжению мысли: — Тебе позвонят, если Даер даст о себе знать. Тим ничего не понимает. Она вглядывается в его лицо, задерживается взглядом на светлых глубоких глазах и не может сдержать немного грустную улыбку. Эта улыбка тут же выдает ее с потрохами. Люси не ждет звонка с сообщением о Даер, такой звонок слишком маловероятен. Люси ждет сообщения от самой Даер, не пытаясь быть к нему готовой, потому что знает: готовой к этому быть не получится. — Я знаю, — покладисто соглашается она, задумчиво проводя пальцами по теплому мужскому предплечью. — Просто немного нервничаю. Тим ей совсем не верит. — Что-то не так, — констатирует он. — Я сразу это понял, что-то не так. С тобой что-то не так. Слышать такое было бы обидно, не понимай Люси, что именно он имеет в виду. Она ничего не отвечает, продолжая молча смотреть ему в глаза и пытаясь понять, как именно заставить разговор сменить русло. — Что-то с Даер? Что-то случилось на задании? — он вглядывается в ее глаза в ответ, ища там ответы на свои вопросы, и Люси улавливает момент, когда он нащупывает нужную мысль: — Что-то случится? Люси немного удивлена тем, что Брэдфорд не поймал эту мысль раньше — ей она кажется очевидной. Она по-прежнему ничего не говорит, но что-то в ее лице позволяет Тиму обеспокоенно нахмуриться и кивнуть, подтверждая свои догадки. Он собирается что-то сказать, когда Люси понимает, что ее молчание позволяет ему думать, что она что-то расскажет. — Я ничего тебе не расскажу, — тихо, спокойно и твердо. Профессионально. Лопес бы ей гордилась. Уголок губ Тима дергается. — Я не могу тебе ничего рассказать, — конкретизирует Люси, хотя прямого запрета на то, чтобы делиться своими опасениями, ей никто не давал. Она не может говорить о предчувствиях, потому что богатый опыт подсказывает: чем меньше знают близкие люди, тем в большей безопасности находятся. Все они ломают дрова, когда речь заходит о близких. А Тим — близкий. И она Тиму — близкий. Он снова пытается что-то сказать, но Люси мотает головой и просит снова: — Ты не задавал вопросов до этого. Пожалуйста, не задавай их сейчас. Тим хмурится сильнее, но напрямую больше не давит. Вместо этого он говорит: — Я люблю тебя. Это вообще не то, что Люси ожидала от него услышать. Весь мир для нее исчезает, и реальность запирает ее в этом моменте — взволнованную, немного грустную, с жмущимся в груди предчувствием катастрофы. Она стоит на берегу океана с безнадежно запутанными ветром волосами, тонет в светлых глазах и чувствует, как сердце летит куда-то очень-очень глубоко. И дна не видно. Люси порадовалась бы этим словам в любой другой день. Если бы Тим встретил ее этими словами вчера, пыльную и уставшую с дороги, она бросилась бы к нему на шею с широкой улыбкой и произнесла правильный ответ. Если бы Тим произнес эти слова завтра, смотря на нее, опустевшую от чувства законченности, она бы произнесла правильный ответ. Но сегодня, в этом запертом моменте, она смотрит на него молча. Ей хочется плакать. — Это плохой способ заставить меня что-то рассказать, — говорит Люси, с трудом продираясь сквозь вставший в горле ком. 2 Люси кажется, что это самый сложный день в ее жизни. Она ведет машину по оживленным улицам, мерцающим праздничными огнями, и с трудом сохраняет связь с реальностью. Я люблю тебя. Черт. Она тоже любит его. Она влюблена так сильно, как не была влюблена еще ни в кого. Чувство безопасности рядом с ним разливается по всему ее телу приятным теплом, ее не раздражает взаимодействие с ним в быту, и Тим прекрасный, и надежный, и честный, и, пожалуй, благородный… Люси резко выкручивает руль, когда, задумавшись, съезжает с полосы и мешает проехать другому автомобилю. Черт-черт-черт. Ей нужно вернуть голову на место, ей нужна способность трезво мыслить. Очень нужна. Люси не понимает, зачем Тим признался ей в любви, видя, в каком состоянии она находится. У нее нет сил на признания в любви. Она устала, слишком устала, слишком напряжена, и безумное дурное предчувствие точит ее изнутри совершенно отвратительным образом. На секунду она, не сбавляя скорости, переводит взгляд на телефон, берет его в руку и думает о том, что ей нужно с кем-то посоветоваться. Потом раздраженно отбрасывает телефон назад на пассажирское сидение. Ей нужно разобраться с собой самостоятельно. Притормозив, она съезжает на параллельную трассе улицу, мельком просматривает зеркала, думая о том, что серебристый шевроле мог бы держать и большую дистанцию, и снова возвращается к своим мыслям. Даер уже должна быть в Лос-Анджелесе — вряд ли она попыталась залечь на дно в одном из дальних пригородов. Может ли быть такое, что предчувствия ее и Лопес неверны и Даер подождет еще какое-то время, прежде чем решится на что-то? Может, тогда у нее была возможность сказать Тиму, что она любит его, и все было бы хорошо? Может, она зря промолчала? Все мысли, каждая из них возвращается к Тиму и к его словам. Поэтому она этого и не хотела. Поэтому ему и нельзя было это говорить. "А откуда он знал, что ты на пределе?" — ехидно спрашивает внутренний голос. — "Ты же ничего ему не рассказала". Люси нечего ему ответить. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Чен снова притормаживает и щелкает левым поворотником, чтобы повернуть на проезд, ведущий к Волмарту — поняв, что оставаться рядом с Тимом ей нельзя, она вызывается поехать купить продукты к праздничному ужину, пока сам Брэдфорд решает заглянуть к Джинни и племянникам и подарить им подарки. Это правильно, это логично. Им обоим нужно немного подумать. Уже выворачивая руль, Люси бросает взгляд в зеркало заднего вида и хмурится — за ней едет все тот же серый шевроле, съехавший за ней с шоссе. Предчувствие взвывает внутри нее дурной сиреной, когда она чуть задерживается, пытаясь разглядеть водителя и пассажира на переднем сидении — это крупные черноволосые мужчины, ей отчего-то смутно знакомые. Неужели Даер все-таки появилась и решила действовать? Но почему тогда Люси знает машину? Нахмурившись сильнее, Чен притормаживает, надеясь, что седан проедет мимо, но он этого не делает — вместо этого автомобиль пристраивается прямо за ней, и взгляд водителя отражается в зеркале заднего вида Люси и нервирует ее. И тут Чен вспоминает. Она вспоминает, откуда знает этот автомобиль и этих мужчин. В ее горле мгновенно пересыхает. Да вы шутите. Она снова выжимает газ, отъезжает от перекрестка, а второй рукой шарит рукой в поисках телефона. Находит. Тим. Плевать, что произошло, нужно позвонить Тиму. Люси едет медленнее, чем нужно, полностью осознавая то, что мужчины в шевроле точно знают, что она их заметила. Хотя, их сложно было не заметить, наверняка это и было целью. Гудки бьют по нервам, не предвещая ничего хорошего, пока парковка Волмарта угрожающе приближается. Это тупиковая улица. Люси даже во дворы свернуть не может — по обе стороны нетипичные для Калифорнии глухие заборы. Она звонит еще раз, и гудки снова длятся достаточно долго для того, чтобы стало ясно — Тим не возьмет трубку. Нервничая, Люси листает список контактов и на мгновение задерживается на Лопес. Но Анжела ничем не может ей помочь, Анжела вообще не в курсе того дела. Въезд на парковку все приближается. Леблан? Фамилия куратора Тима во время его работы под прикрытием в списке контактов прямо над фамилией Лопес. Леблан. Пальцы Люси немного подрагивают, когда она нажимает кнопку вызова и поворачивает на парковку. Гудки идут медленно, преступно медленно, пока машина Чен тяжело переваливается через череду лежачих полицейских. Леблан тоже не берет трубку. Господи, как же дерьмово. Серый шевроле не отстает, и у Люси остается одна попытка. Ей нужен человек, который точно возьмет телефон. Парковка совсем забита — люди суматошно закупаются к Рождеству. Машина Чен медленно заползает в ряд с парой свободных мест, когда по ту сторону звонка наконец слышится женский голос: — 9-1-1, что у вас случилось? — Я офицер Люси Чен, — быстро произносит Люси, притормаживая перед женщиной, толкающей перед собой забитую доверху тележку. — Жетон 2-8-5-3-7. Я нахожусь на парковке Волмарта на Калифорния-авеню, меня преследует серебристый шевроле, седан, номер, — Люси хмурится и пытается рассмотреть номера в зеркале заднего вида, но их нет — скручены. Она сглатывает слюну. — Автомобиль без переднего номера. Я видела этот автомобиль несколько месяцев назад. На том задании меня подстрелили, вероятно, стрелял кто-то из людей в этой машине. — Я вызову вам наряд, — понятливо предлагает диспетчер. Люси сначала мотает головой, а потом, вспомнив, что та ее не видит, отказывается: — Здесь слишком много людей. Я думаю, что они заберут меня с собой, чтобы не поднимать шума. Предупредите участки Холленбек и Мид-Уилшир, — диспетчер пытается что-то вставить, но у Люси нет времени. — Со мной на задании был другой офицер, Тимоти Брэдфорд. Он нужен им больше, чем я. Телефон я оставляю в машине. Автомобиль останавливается, и Люси откладывает телефон на соседнее сидение экраном вниз. Время вышло. Она вдыхает и выдыхает, напоминая себе о том, что бежать нельзя и некуда, но убивать ее не будут — если она им нужна, то как приманка для Брэдфорда. Живая приманка. И полицейских вообще стараются не убивать, слишком много проблем после этого. С другой стороны, один раз они в нее уже стреляли. Она рывком открывает дверцу машины, выходит и почти врезается в мужчину с пассажирского сидения шевроле. Он смотрит спокойно и задает только один вопрос: — Всем позвонила? Люси не отвечает. Она смотрит на него, контролируя каждую мышцу своего лица и все еще не веря в то, что перед ней стоит не Даер. Феррето, серьезно? Чен уже давно о них не вспоминала. Мужчина ждет пару секунд, потом отодвигает полу куртки и недвусмысленно демонстрирует заткнутый за пояс пистолет. — Табельное оружие оставь в машине, — требует он. Люси подчиняется и засовывает пистолет в бардачок, а его магазин бросает куда-то назад. Потом она опускает стекло с водительской стороны, захлопывает дверцу и бросает ключи через окно на водительское сидение, — все равно никто кроме нее на этой машине ездить не сможет, — поднимает руки. И позволяет усадить себя в серый шевроле под удивленные, но безразличные взгляды людей.