Реченька

Мое утро можно было описать так: я решила сменить бледные щечки на розовые, под стать всем известному овощу. Мне было стыдно. Вернее:очень стыдно. Я наивно предполагала, что раз мне удалось выползти из палатки, не разбудив Дилюка, то у меня будет время успокоиться, придумать как объясниться и вообще осознать произошедшее. Но времени не оказалось — Кэйа встретил меня поганенькой ухмылочкой, и я снова смутилась. Однако надежда на то, что мне показалось и он на самом деле просто улыбнулся, окончательно не умерла. Я давно признала, что на нервной почве могу додумать то, чего нет. Но любые адекватные и не очень аргументы все равно прерывались очередной удушающей волной и попыткой пропищать стыдливое «за что?!» про себя, а не вслух. Тейват, прекрати подкидывать мне одну стремную ситуацию за другой, прошу! У меня слабая нервная система. Она не выдержит таких качель! Вскоре Кэйа растолкал сонного Дилюка и дал команду на сбор. Я не хотела смотреть на него — одна мысль об этом заставляла сердце болезненно вздрагивать. Но я все равно смотрела. Смотрела и тут же отворачивалась. Со стороны казалось, что Дилюк старательно делал вид, что все нормально. Но получалось плохо — с утра он не сказал ни слова. В какой-то момент Кэйа бросил парочку колких замечаний на этот счет, но ответа, увы, не получил. Один раз мы с Дилюком даже пересеклись взглядами — как по закону подлости именно в этот момент из его рук выскользнула расческа, а я уронила коробку с травами. Но закон подлости на этом останавливаться не пожелал. — Барб, с тобой все хорошо? — спросил Кэйа, обеспокоенно глядя на меня. — Ты какая-то нервная. Возможно, стоит выпить какой-нибудь успокаивающий чай? В ответ я лишь промычала что-то нечленораздельное и побежала к повозке. Наконец, мы собрались и поехали. Я выбрала место в телеге рядом с вещами, а Дилюк слава богу остался с Кэйей у поводьев. Интересно, что Дилюк подумал о моих попытках зацеловать его самым бессовестным образом? Вдруг я его вообще оскорбила или обидела! На его месте я бы чувствовала себя паршиво. Да, я была совершенно не в том состоянии, чтобы контролировать себя от и до, но… Кого я обманываю? Это меня не оправдывало. Нарушать личное пространство, еще и таким образом, просто недопустимо. Значит, нужно извиниться. В глубине души я надеялась, что произошедшее все же было сном. И если бы Дилюк вел себя как обычно, то я бы в это поверила. А так… А так мы ехали в неловком молчании. — Эй, я с кем разговариваю? — возмутился Кэйа, шутливо толкая Дилюка. — Вы с Барбарой что, поссорились? Я тут же навострила уши и неплохо так напряглась, но Дилюк не был бы Дилюком, если бы не сослался на сухое «все хорошо». Видимо осознав, что с этой стороны дело не пойдет, Кэйа перекинул ему поводья и развернулся ко мне. Я решила поддержать эстафету из тех соображений, что лучше бы для начала объясниться тет-а-тет. Мало ли я что-то не помню или, наоборот, сон смешался с явью, добавив парочку уж слишком смущающих подробностей. И вообще — в идеале этой тайне остаться строго между нами. По итогу Кэйа не выдержал — спросил напрямую, чем мы занимались в палатке. Я отреагировала более или менее спокойно, а именно ругнулась про себя и выдавила неловкую улыбку. Но прежде чем я ляпнула первую пришедшую в голову отмазку, в разговор вступил Дилюк: — А чем мы могли там заниматься? — Ты мне тут вопросом на вопрос не отвечай. — Спали мы. Что еще ты хочешь услышать? Я посмотрела сначала на одного брата потом на второго. И по итогу сползла к коробкам. Эх, что-то мне вообще не везет последнее время. — Да вы же не разговариваете друг с другом! Хотите сказать, просто так? — Барбара, мы не разговариваем? Я подскочила как ужаленная. Едва справившись с накатившим смущением, пробормотала: — Разговариваем. Кэйа фыркнул и показательно махнул рукой. — Вы не представляете как раздражаете меня своими тайнами с самого Мондштадта! Да почему же не представляем? Представляем. Поехали фиг пойми зачем и фиг пойми куда. Меня еще и защищать надо. Но так я не ответила — вместо этого промолчала, хотя было неловко. Дилюк тоже никак не отреагировал — из-за этого стало еще неуютнее. Кэйа вздохнул. Не знаю, может стоит поговорить с Дилюком и потом объясниться с Кэйей? Все же что тут такого? Ну приснился кошмар — после случившегося неудивительно. Ну пристала к чужому парню… С кем не бывает, да? Вообще-то со мной обычно не бывает! Да и пласт лжи между нами рос с каждым днем все больше и больше. Толку от одного разговора? Я чувствовала себя виноватой. По сути — сижу на шее у парней, которых обманываю. Они ведь лично мне ничем не обязаны. Они помогают Барбаре — своей хорошей знакомой и младшей сестренке Джинн. И помогают в общем-то не зная, что я скорее всего скажу аривидерчи даже в том случае, если не найду способа вернуться домой. По крайней мере я не видела себя в роли Барбары до конца своих дней. Опасно, нервно и банально не мое. Да и перед Джинн спалилась. А еще и родители рано или поздно вернутся в Монд. Если они еще живы, конечно… Я растянулась по повозке и, подложив под голову сумку, посмотрела наверх — на голубое небо. На сердце было тяжело. Когда бандит держал нож у моей шеи, я мысленно попрощалась с Дилюком и уже готовилась прощаться с Кэйей. И дело было не только в том, что я уже ждала смерти. Нет, я… привязалась к ним. Мы же путешествовали бок о бок. Мы помогали друг другу каждый день, и при этом ни разу не поссорились. Наша маленькая дорожная жизнь сложилась так складно, как будто я знала парней много лет. А Джинн? В моей памяти остались теплые моменты, связанные с ней. Она ведь заботилась обо… Нет, не обо мне. Но разве это что-то меняло? Как же все сложно. Я скучала по родным и все еще хотела вернуться. Но оставлять Джинн, Кэйе и Дилюку вместо себя одну лишь боль… Это жестоко. Что еще тут сказать? Вина, сомнения, страх и сожаления смешались воедино. Я боялась притронуться к этому комку чувств, чтобы разобраться в них хотя бы для себя. Мысли снова вернулись к Дилюку. И сердечко нехорошо так забилось быстрее. Я могла бы и дальше сваливать все на неловкую ситуацию в палатке, но… Ох, боже, это так странно, но… Мне… Мне приятно о нем думать? Бред. Щеки снова потеплели, и мне захотелось взвыть и закрыть лицо руками. А лучше провалиться под землю. Насовсем. Ладно. Медленный вдох и выдох. Если подумать логически, то Дилюк в моем вкусе. Моя первая любовь — молчаливый парнишка на четыре года старше. Вторая — брат одноклассницы, который тоже не отличался говорливостью. Дима… Он также предпочитал сидеть в тишине. Я вжала пальцы в ладонь. Не хотела о нем думать, чтобы не было больно. Но… Они ведь похожи. Даже слишком. Оба до безобразия спокойны и вместо перекусов предпочтут горький шоколад. У обоих длинные волосы, заплетенные в хвост — только у Дилюка малость вьющиеся рыжие, а у Димы темно-русые и идеально прямые. Оба обожают котов и не пьют алкоголь, оба не спят по ночам и при любви к готовке мало едят. И Дима, и Дилюк высокие, стройные, с длинными тонкими пальцами, к которым, что таить, я имела некоторую слабость. Вспомнилось знакомство с Димой. В десятом классе мы попали в один коллектив. Попали отчасти случайно — я не собиралась в десятый класс вообще, ему бы следовало бы выбрать профильный, а не общеобразовательный. Так же случайно мы сели за соседние парты. Первое время я практически не замечала своего нового одноклассника. Конечно, он привлек мое внимание тем, что был в моем вкусе, но тогда я не думала о парнях. Мы не общались ни в школе, ни после нее. И уж тем более у нас не было общих знакомств. Все изменилось когда я поняла, что он долгое время мне помогал. Помощь была незаметная, но неожиданно приятная. Он мог молча дать мне ручку, если я пожаловалась соседке, что моя перестала писать или за меня проставить несколько сотен печатей, когда очередной преподаватель решил напрячь меня своей работой, потому что я видите ли отличница. Он оставался во время моего дежурства в классе и выносил мусор. Уже после я влюбилась в его улыбку, красивые ладони и приятный голос. Уже после я разглядела в нем потрясающего человека, которому доверяла как самой себе. Но покорил он меня именно этой тихой помощью, которую я не сразу заметила, но как заметила забыть не смогла. И Дилюк делал почти также. Естественно, я не питала иллюзий и не видела в этом никаких чувств. Но видимо он из того же типа парней, которые молча помогают и не требуют ни благодарности, ни ответной услуги. Разве удивительно, что я чувствовала себя странно рядом с Дилюком? Разве удивительно, что в момент, когда я нуждалась в Диме, мои руки потянулись к нему? Они просто похожи. И все. Я усмехнулась. Вспомнила первую встречу с Дилюком — Дима болел так же. А я так же ругалась. Все было очевидно… Я вдохнула полной грудью — мне заметно полегчало. Конечно, разговор с Дилюком еще предстоял и я слабо понимала, что ему скажу. Но теперь я хотя бы знала, в чем причина моего ночного порыва. Одной проблемой меньше. Ура?

***

Ближе к вечеру мы остановились, чтобы дать лошадям отдохнуть. А поужинав, поехали дальше. Кэйа с чистой совестью сдвинул ящики к краям и, вытащив одеяла, улегся калачиком — в полный рост помещалась только я. — Если захочешь спать, растолкай, — бросил он Дилюку. — А ты, Барбара, если что, смело меня двигай. — Ага, — ответила я и быстро глянула на Дилюка.Тот дернул головой так, что прикрыл лицо челкой. «Кажется, у него покраснели щеки», — подумала я. И, естественно, мне стало еще больше неловко. Вот и приехали. Нет, я могла бы сослаться на усталость и лечь к Кэйе — я же прям утомилась полдня валяться, да? — но извиниться надо. Я закусила губу. Все равно неловко. С другой стороны хуже уже не будет. Вернее будет, если я не объяснюсь. Дождавшись тихого посапывания Кэйи, я в последний раз подумала «была ни была» и тихонько сказала: — Я хотела поговорить. — О чем? Я положила руки на колени и уже по привычке уставилась на пальцы. — Я хочу извиниться за прошлую ночь. Мне приснился кошмар, и я была в не совсем… Адекватном состоянии. Дилюк промолчал. Я нервно облизала губы и продолжила: — Я не должна была тебя трогать, целовать и заставлять себя обнимать. Я сожалею, что нарушила твое личное пространство, и обещаю, что это больше не повторится. — Я тебя понял, — сухо ответил Дилюк. Неприятное ощущение того, что я где-то ошиблась, мне совершенно не понравилось. Но я же должна была извиниться. — Ты все еще обижаешься? — Нет, я не обижаюсь. Нет, что-то между нами не клеилось. Внутри заурчало волнение. Вспомнилось, как Дилюк сидел на кровати в своей комнате и играл с Моськой, как он возмущался из-за лечения и пения и как мы вместе готовили на маленькой кухоньке в Ли Юэ. А потом вспомнилось, как он латал мою одежду, пока я наблюдала и про себя восхищалась его терпением и аккуратностью, после чего мы мило болтали, сидя в горячей воде источника… Глаза Дилюка не серо-голубые, а карие с необычным красноватым оттенком, но я начинала видеть в них его. И это неправильно — как минимум нечестно по отношению к Дилюку. Я должна остановиться, пока не стало поздно. Мне нельзя в него влюбляться. А ему совершенно точно не стоит думать обо мне. — Я хочу объясниться, — выдавила я. Получилось хрипловато. Пришлось прокашляться. — Раньше мне часто снились кошмары. Возможно, это покажется глупостью, но мне правда очень страшно после них. И в моей жизни есть… Был человек, который помогал справляться с ними. Я тут же пожалела — если Дилюк захочет спросить с кем это я по ночам в церкви обжималась и целовалась, то мне будет нечего ответить. — Ты похож на него, и это сбивает с толку. Поэтому если я где-то вела или поведу себя странно, то не подумай ничего такого. Просто скажи, если я тебя чем-то обидела или обижу. Я исправлюсь. — Зачем ты это говоришь? — Не хочу, чтобы между нами было недопонимание. Ты хороший парень. Повисло молчание. Наверное, нужно было сформулировать мысль по-другому или не говорить вовсе. Но… Нет, я верна себе и своим принципам — значит, буду честной хотя бы там, где могу. — Разве я что-то обещал или давал понять, что ты интересна мне как девушка? — Нет… — Я окончательно растерялась. — Я не знаю, как объяснить… Да и разве это важно? Давай просто договоримся, что ты смело говоришь мне «нет», если я делаю что-то не то. Не нужно меня жалеть. Дилюк неожиданно побледнел. Мне кажется, или он смотрел на мои руки? Но с ними же все хорошо. Ладони как ладони, нет? — Почему ты так смотришь? — Ты активно жестикулируешь во время разговора. — Да, и что? Это уже настолько въевшаяся привычка, что я перестала обращать на нее внимание. Нет, меня, конечно, часто называли итальянцем, но смена темы все равно вышла неожиданной. — И поешь. — И пою, — уже растерянно подтвердила я. — Увлекаешься алхимией и… Варкой зельев? — Можно и так сказать… Я окончательно запуталась. К чему эти вопросы? Дилюк изменился в лице, отчего стало жутко. Сжав губы, он сморщился будто от боли на пару коротких мгновений. — Все хорошо, Барбара. Я на тебя не в обиде и я не считаю, что ты ведешь себя как-то не так. Так что не волнуйся. Вопреки моим ожиданиям легче не стало. Мне захотелось сбежать: от неловкости ситуации, от непонимания, что делать, и от Дилюка, чтобы лишний раз не возвращаться к совсем ненужным сейчас мыслям. И почему у меня все идет наперекосяк?! Я не хочу разгребать помимо перемещения в другой мир еще и это! Мне хватило болезни, спасибо! Тейват, какого вообще черта?! — Тогда я пойду спать, — тихонько сказала я. Привстала и поняла, что коленки нехило так дрожали. Но сбежать хотелось больше, поэтому я осторожно полезла через спинку сиденья в телегу. На мгновение пошатнулась, но равновесие восстановить успела. Как и заметить, что Дилюк дернулся в попытке меня поймать. Можно, пожалуйста, уже занавес? Наскоро завернувшись в одеяло, я укрылась прямо с головой. Щеки горели так, что я не сомневалась — света фонаря будет достаточно, чтобы это увидеть. Вдруг в тишине раздалось едва различимое бормотание: — Эта гача меня когда-нибудь доконает. Я успела зажать ладонью рот в последний момент. Не выдержав и секунды, бездумно скинула одеяло, подскочила и уставилась на Дилюка с ощущением, как будто бы увидела его впервые. — Ты сказал… «гача»? — прошептала я. Взгляд глаза в глаза. Он чертовски испуган. Я тоже. Между нами повисла тягучая тишина, прерываемая лишь мерным скрипом телеги и цокотом копыт. Мы смотрели друг на друга, и с каждой секундой мне казалось, что перед глазами все больше мутнеет. Никаких обмороков! Только не сейчас! Дилюк резко отвернулся. — Я ничего не говорил, — поспешно бросил он. — Ложись спать. — Я все слышала! Ты сказал, что гача тебя доконает! — прошипела я. Боже, да я так во время болезни в Мондштадте не переживала! — Тебе показалось. И вообще пора спать. Некстати заворочался Кэйа — пришлось замолчать и замереть. И ворочался он так долго, что если бы я была чайником, то уже бы орала благим матом на весь дом. Но вот он окончательно улегся, и я неожиданно для себя успокоилась и заулыбалась. Нет. Этого не может быть. Это какая-то ошибка. Мне действительно показалось? Я же на нервах с появления в Тейвате, еще и вчера чуть не умерла. И Дилюка с Димой спутала, вот и сейчас услышала то, что хотела. Так… Одну минутку… — Ты голову мне не дури. Да он же с самого начала вел себя странно! Об этом говорили все вокруг, это видела и я! Взять хотя бы то, что он закрылся ото всех — а кто бы не закрылся на его месте? Это меня сразу выпихнули лечить больных, да и книг про попаданцев я столько перечитала, что хоть самой пиши руководство Но если… Если я ошибаюсь? Вдруг здесь гачей называют что-то иное? Вероятность ничтожно мала, но все же. — Что такое гача? — Я не знаю. Спи уже, Барбара! — он заметно занервничал. Да разве бы человек, который реально ничего не говорил, так бы отреагировал?! Во рту пересохло. Ей-богу, дайте мне бутылку вина, и я выпью ее прямо сейчас. Тем более от волнения все равно закружилась голова. Нет, мне не послышалось. Он сказал «гача». А геншин и есть гача. Никаких вторых значений здесь быть не может. Я подлезла к Дилюку, замерла аккурат за его плечом и тихонько, чтобы Кэйа точно не услышал, прошептала: — Земля. Я заметила, как побелели костяшки на его пальцах. — Россия, — продолжила я, зажмурившись. Хоть бы мое безумное предположение оказалось правдой! Я не верю в такие невероятные совпадения, я не верю даже в то, что произошло со мной, но, пожалуйста, пускай этот мир сойдет с ума окончательно. — Краснодарский край, — на выдохе ответил он. Я едва не взвизгнула от радости. Ресницы разом намокли, и на пару секунд я забыла как дышать. Двое! Нас здесь двое! Двое попаданцев! Еще и из одной страны и одного региона. Да если это не джекпот в межмировой лотереи, то я чистой воды балерина! — Новороссийск? Дилюк молчал. А я закусила щеку до крови. Да или нет? А что, если мы знакомы? Что если… — Мне всегда нравился памятник хамсе и никогда не нравились пробки на Анапском шоссе. Я окончательно растеряла контроль над слезами. Попытка стереть их рукавом, привела к тому, что слезы потекли еще быстрее. Я теперь не одна… Мне больше не придется прятаться и переживать в одиночестве. И я смогу наконец высказать все, что накопилось за эти месяцы. Но раз мы из одного города, будет совершенно несправедливо, если… Я даже не уверена, что выдержу эту несправедливость. Чтобы все вот так совпало, но вместе со мной в Тейват попал незнакомец?.. — Дима? Он намотал поводья на поручень и медленно повернулся ко мне. Бледный, взъерошенный, будто готовый сорваться прям сейчас и убежать. Но… Родной? Скажи да.

Прошу скажи да.

Говори же!

— Кристина? Это правда ты? — Да… — выдавила я и перед глазами все окончательно расплылось. — Это я… Я уперлась лбом ему в плечо, схватилась за плащ и вцепилась в ворот так сильно как только могла. Хоть бы это был не сон. Хоть бы он не исчез. По щекам все текли слезы. Они впитывались в ткань и щипали обветренную кожу. Еле дыша, я обняла Диму за плечи и прижала к себе крепко-крепко. И когда в повисшей тишине раздалось тихое «люблю», я окончательно поняла — это все по-настоящему. Как бы ни было невероятно. Но мы здесь. Вместе. — И я тебя люблю, — ответила я, шмыгая. — Но как это возможно? Почему мы оба попали сюда? Я ничего понимаю… — Я тоже. Все это время я думал, что сошел с ума. Не удивлена. Дима никогда не интересовался попаданцами, да и в геншин играл от силы пару вечеров. Он стер слезы с моей щеки и осторожно поцеловал в лоб. — Не плачь, мелкая. Все будет хорошо. Я не была уверена, что Дима имел ввиду что-то конкретное, но в его словах не сомневалась. — Хей, я теперь тебя не отпущу, — прошептала я, перескакивая обратно через спинку. Я плюхнулась рядом с ним на сиденье, залезла под руку и обняла. — Так и поедем, учти! Дима улыбнулся краешком губ. — Чем-то недоволен? — хитренько протянула я. Он сжал меня в крепкие объятия и тихо сказал: — Счастлив.