Сборник B. (mineshield)

      «Это безумно» — думает Пугод, когда наступает неловкая тишина. «Это странно» — думает Пугод, когда придвигается ближе к микрофону, практически утыкаясь в него носом. Это безумно и странно. Определенно. Но мысль о том, чтобы поговорить с Модди грязно — слишком горяча, чтобы просто так от нее отказаться.       Модди молчит, Пугод не слышит ни одного лишнего шума на фоне, но микрофон Модди включен, и Пугод чувствует, что он весь во внимании, поэтому он выдыхает, сжимает собственные пальцы в неловкости — до боли, чтобы убить в себе все то смущение и поиграть в эту игру. Модди ждет от него действий и Пугод действительно жалеет, что вообще пошутил на эту тему. Это была шутка, это была шутка, которая затянулась и перестала быть шуткой, потому что сейчас Пугод чувствует, как внизу живота тянет в предвкушении, и собственное сердце бьётся чуть быстрее от мыслей, которые крутятся в голове. Он подбирает слова, которые скажет Модди, потому что молчать так долго уже невозможно. Снова открывает рот, выдыхает, не в силах выдавить из себя и слова, снова думает и все же выдает, почти шепотом:       — Модди… я бы хотел… чтобы ты прикоснулся ко мне, — и его голос предательски дрожит. Пугод бы умер от стыда и неловкости, но вместо этого у него кровь приливает к паху, и мозг генерирует новые фразы, — у тебя наверное… теплые большие руки…       Пугод болтливый большую часть времени, его словесный поток сложно остановить, у него много мыслей, и он боится, что сейчас либо не сможет сказать что-то еще и это будет отвратительно неловко, либо не сможет заткнуться.       — Я бы хотел чтобы ты трогал меня… много… — на пробу говорит Пугод, не зная, что еще можно придумать.       — Например? — вдруг подает голос Модди, и его голос сейчас такой непривычно низкий, что у Пугода по спине проходятся мурашки, а колени дрожат. Он снова не может ничего из себя выдавить, но в голове теперь настойчиво крутится мысль о том, что руки Модди бы могли коснуться его члена, и он слишком ясно это представляет, чтобы теперь отказаться от этого.       — Ты мог бы коснуться моего члена, — неловко произносит Пугод, с силой сжимая края стола, что костяшки рук белеют. Какой же стыд, — я не против того, чтобы ты коснулся моего члена.       И он это представляет на себе, возбуждаясь ещё сильнее, что теперь штаны давят на вставший член. Пугод невзначай перекладывает правую руку на бедро, сжимая мягкую ткань. В голове стоял образ Модди, смотрящего на него сверху-вниз с такой истомой в глазах. Он бы по-хозяйски стянул с него штаны, чтобы коснуться члена и подразнить.       — У тебя наверное сильные руки, — Пугоду слишком хорошо от мысли о том, что Модди легко бы обхватил его член практически полностью, — ты бы многое мог сделать ими.       Пугод представляет, как Модди мог бы зажать его и подрочить, так как хотелось ему, и Пугод будет непротив, потому что так Модди возбуждал слишком сильно, что нет сил сдерживаться — оттянув резинку штанов и белья, он обхватывает в руку член, несильно сжимая. Он выдыхает слишком шумно, и, о, какой же позор.       — Например? — снова тихо спрашивает Модди. И у Пугода в голове столько мыслей, но ни одной нормальной.       — А что бы ты хотел? — голос у Пугода нехарактерно тихий для него, почти томный. Ответа не следует, но Пугод ждёт перед тем, как продолжить самому, и ждёт не зря, потому что Модди отвечает.       — Я бы хотел видеть тебя до крайности возбуждённым.       Пугод слишком ярко представляет, как Модди дрочит ему, доводя до исступления, а потом останавливается, чтобы посмотреть на реакцию, поиздеваться. Пугод двигает рукой на своем члене вверх-вниз с мыслью о том, что это рука Модди. Он хочет довести себя до крайности, как сказал Модди. В голове у него звенящая пустота, что он практически игнорирует шуршание из микрофона Модди, сосредотачиваясь на собственном удовольствии слишком сильно. Ему очень хочется сказать что-то еще, чтобы сделать хорошо и Модди и себе.       — Я был бы настолько возбужден, что умолял бы тебя продолжить, — произносит Пугод и слышит, как слишком шумно выдыхает Модди в микрофон, почти сразу же отвечая.       — Я не против, чтобы ты умолял меня трахнуть тебя.       Пугод обессилено откидывается на спинку стула, тот жалобно скрипит.       — Продолжай.       — Я бы дал тебе выбор: в рот или сзади, и… чтобы ты выбрал, Пугод?       Пугод не может думать, у него перед глазами пелена возбуждения и только мысль о том, чтобы кончить. Он не думая отвечает, продолжая эту игру.       — В рот.       — Тогда мне придется заставить тебя встать на колени.       Да. Пожалуйста.       Рука на члене останавливается и Пугод представляет, как встает на колени перед Модди. Если бы Модди сейчас был рядом, он бы встал перед ним на колени без зазрения совести.       — Я бы притянул тебя за волосы, чтобы ты взял в рот.       Пугод размыкает губы, выдыхает и прикрывает глаза, съезжая по стулу ещё ниже. Рука несильно сжимается на члене.       — Как бы ты мне отсосал, Пугод?       — По самое горло, Модди, — не раздумывая отвечает он, и плевать если его едва ли слышно.       Модди тихо усмехается.       — Тогда я бы не стал сдерживаться.       Голос у Модди такой возбуждённый, а картинка в голове такая ясная, что Пугод не выдержав, берет пальцы левой руки в рот, надавливая на язык. Он точно не против отсосать Модди.       — Я не хочу, чтобы ты сдерживался, Модди, — произносит Пугод, проводя по своему члену медленнее, — я хочу чтобы ты держал меня за волосы, пока трахаешь мой рот, чтобы я не мог отстраниться.       — Тебе нравится грубо?       — Да, Модди, — полушепотом произносит Пугод, — я хочу чтобы ты был со мной груб, чтобы я не мог дышать, пока ты трахаешь мой рот, чтобы твоя рука была в моих волосах и направляла так, как надо тебе.       Он слышит тяжелое дыхание Модди в микрофон. Это так странно и безумно, но Пугод чувствует себя возбужденным, хоть щеки и горели от пожирающего его стыда. Он продолжает:       — Я бы хотел, чтобы ты кончил мне в рот, в горло, и заставил бы все проглотить.       Он это представляет и, зажав рот рукой, активно надрачивает себе. Разговор продолжать не было никакого терпения. Модди тоже молчит, что наверное к лучшему, потому что хотелось кончить. И он кончает, неожиданно быстро и едва ли не со стоном на губах. В его голове Модди кончает ему в рот, как и хотелось, и Пугод едва не давится слюной, когда пачкает собственную руку.       «Пиздец» — проносится в голове, но он никак не комментарует ситуацию, только съезжая по стулу еще ниже.       Слышится тихий смех Модди, и Пугоду хочется провалиться сквозь землю от позора.       — Я кончил.       — Модди… — хнычет Пугод. Это все плохая шутка.