пёс и (не) его тень.

Рома сидит на холодном полу своей камеры, тяжело дыша. Оборотничество всегда оставляет след — после каждой трансформации мышцы ноют, а тело кажется чужим. Камера из прочного стекла с плетением серебряных нитей не даёт ему ни малейшего шанса вырваться. Он всего лишь объект 28-12 для лаборатории, экспериментальный материал. Когда-то он был человеком, но сейчас — нечто большее и страшнее. Его сосед по заключению — объект 10-09, известный как Охра. Их камеры разделяет толстая стена из прозрачного стекла, но даже через неё он ощущает присутствие сущности. Охра — не просто существо, а сама тьма, живая и голодная. Рома впервые увидел его несколько дней назад, когда учёные провели их мимо друг друга. Тогда он почувствовал, как по спине пробежал холодок: Охра не просто двигался, он смотрел на него. Без глаз, без лица — но смотрел. Теперь они в соседних камерах. Иногда Рома ловит себя на том, что смотрит на извивающуюся тень, которая пульсирует в тусклом свете. Она почти неподвижна, но стоит ему пошевелиться, как Охра тянется ближе к стеклу. Его безликая форма будто меняется, подстраиваясь под его движения. Где-то в глубине тени иногда проскальзывают зубы, острые и белые, как лезвия. Рома ощущает что-то странное — словно зов. Ему кажется, что Охра говорит с ним, но не звуком, а каким-то другим способом, проникая в голову. Иногда в голове вспыхивают образы: лес, ночь, луна, кровь. Его природа откликается на эти видения, пробуждая зверя внутри. Но это не его мысли. Это — Охра. — Ты такой же, как я, — звучит голос в голове, шёпот тёмный и вязкий, как смола. — Нет, — отвечает он сквозь зубы, хотя никого нет рядом. Охра движется у стекла. Его тень становится больше, будто пытается заполнить всю камеру. Он знает. Он чувствует, что внутри него есть тьма, с которой можно говорить, можно слиться. Рома вжимается в стену, его пальцы царапают металлический пол. Его зверь хочет вырваться, но он держит его на цепи. Он боится, что если сдастся хоть на миг — Охра найдёт путь внутрь. — Мы — одно и то же, — шепчет он снова, а в его движении уже угадывается подобие улыбки из тысяч зубов. Рома закрывает глаза, но темнота не спасает. Охра уже там.