Грязная душа

      Голос Малфоя прорезал гнетущую тишину, заставляя Гарри вздрогнуть. Он совершенно не понимал, что происходит, но подсознание нашёптывало ему не самые приятные мысли, и Гарри покрепче сжал палочку.       Сердце забилось быстрее, пальцы начали дрожать, а по телу распространялся липкий страх. Один против двоих, или сколько их там пришло, он явно не справится. Резко повернувшись, Гарри чуть не врезался в Малфоя, который стоял прямо за его спиной. — Что ты тут устроил, Пайк? — светлые брови взлетели вверх, а уголки губ у Малфоя чуть вздёрнулись, выдавая скрытую усмешку. — Ничего. Я…ммм…просто…просто хотел поговорить с Поттером, — Пайк тут же покраснел и сжался, растеряв всю свою уверенность. — Кажется, Поттер, — Малфой сделал небольшую паузу, кидая быстрый взгляд на испуганное лицо Гарри, — только моя прерогатива.       Пайк кивнул и, прошептав извинения, ринулся вон из коридора.       Гарри стоял, боясь пошевелиться. Никогда ещё за эти три года они не стояли с Малфоем так близко друг к другу, и от осознания этого в груди горячей волной разливалось тепло.       Малфой молчал, скользя взглядом по лицу Гарри, и тот видел, как у него чуть морщится нос, а прыгающие по бледным щекам веснушки становятся чуть ярче. Наконец, Малфой отмер и ухмыльнулся, будто испытывая неловкость за продолжительную тишину: — Тщательнее выбирай круг общения, Поттер.       Он развернулся на каблуках и ушёл, оставляя Гарри в одиночестве стоять перед портретом Полной Дамы. Та покраснела и прикрылась веером, делая влюблённые глаза.       Проигнорировав томные вздохи картины, Гарри прошёл в гостиную, чувствуя, как всё ещё слишком сильно, почти болезненно, бьётся сердце. Его ощутимо тянуло к Малфою, но забываться было нельзя.       Малфой — представитель древнейшего и богатейшего рода Магической Британии. Ему в жёны нужна чистая и девственная девушка, а не использованный очкарик-сирота.       Возле камина, по обыкновению, сидели Рон и Гермиона. Заметив друга, оба вскочили и подошли к нему, ярко улыбаясь и что-то весело говоря. Гарри видел, как шевелятся их губы, но его будто накрыл изоляционный полог, скрывая все звуки.       Гермиона потянулась было, чтобы обнять его, но Рон легонько коснулся её локтя, и она осталась на месте, впрочем, не прекращая радоваться. Пересилив себя, Гарри тоже растянул губы в улыбке, понимая, как важно друзьям видеть от него ответные эмоции.

*****

      Дни тянулись бесконечной чередой, но самочувствие Гарри не улучшалось. Хоть обмороки и не повторялись, но сохранять внимание дольше секунд десяти было большой проблемой.       В один из промозглых осенних вечеров Рон и Гермиона уговорили его пойти к Хагриду, видимо, надеясь, что эта встреча сможет его немного растормошить. Гарри лишь слабо улыбнулся и кивнул, будучи не в силах отказать. Только что его около пятнадцати минут выворачивало в раковину из-за желания почистить зубы после ужина, так что сходить и посидеть со старым другом было гораздо проще, чем подготовиться ко сну.       Заметив троицу ещё издалека, Хагрид радостно им замахал и пошёл ставить чайник. В хижине у него было тепло, в камине потрескивал огонь, а Клык довольно положил свою морду на колени Рону, не заботясь о слюнях, текущих прямо на потрёпанные штаны. — Вы так давно не заходили. Думал, совсем про меня забыли, — Хагрид рассмеялся, потирая руки.       Он уже выставил на стол свои фирменные каменные кексы и печенье, величиной с голову Гермионы, которое, судя по виду, было приготовлено не один год назад. — Извини, с побегом Блэка и новыми предметами голова кругом идёт, — Гермиона улыбнулась, вежливо беря выпечку.       Впрочем, спустя пару минут, после угрожающего хруста то ли зубов, то ли кекса, она положила её обратно на тарелку. — А ты, Гарри, как? Небось сильно переживаешь? — Хагрид чуть тревожно посмотрел на него, и Гарри отвёл взгляд от камина, понимая, что не услышал вопрос. — Конечно же. Неделю назад Трелони сказала, что увидела у него в чашке Грима, так Гарри даже в обморок упал, — после небольшой паузы Рон попытался спасти друга от провала, но вышло достаточно неуклюже.       Хагрид задумался и почесал бороду, что-то бормоча себе под нос. Гарри же, обрадовавшись возможности не отвечать, вновь уставился в камин.       На пару минут в хижине воцарилось молчание, нарушаемое лишь потрескиванием дров, а затем Хагрид, загадочно улыбаясь, произнёс: — Чтобы не было обмороков, надо побольше дышать свежим воздухом. А для этого у вас скоро представится хорошая возможность… — Хагрид, только не говори, что ты… — Гермиона сделала паузу, поглядывая на друзей, но те явно не понимали, о чём она. Вздохнув, она продолжила: — новый преподаватель Ухода за Магическими Существами?       Вместо ответа Хагрид довольно заулыбался, наливая всем по ещё одной кружке чая. Весь оставшийся вечер они обсуждали его новую должность и завтрашний урок.       Гарри с большим трудом заставил себя поучаствовать в диалоге, чувствуя на себе встревоженные взгляды. Ему вовсе не хотелось лишний раз вызывать у друзей вопросы.

*****

      С самого утра следующего дня у Гарри болела голова. Хоть погода и была хорошей, но при одной мысли о том, что целых полтора часа ему придётся стоять на улице, он расстроенно тёр виски.       Одно дело — сидеть на лекции профессора Бинса, который монотонно рассказывает историю какого-то древнего рода, и совершенно другое — стоять в окружении толпы однокурсников и поддерживать Хагрида, который точно будет волноваться перед своим первым уроком.       К хижине ребята шли в молчании. Гермиона попробовала начать диалог, но, не получив внятного ответа от обоих друзей на свой вопрос, пожала плечами и больше попыток не предпринимала. Сентябрьское солнце светило сквозь кроны деревьев, всё ещё согревая кожу еле заметным теплом, а листья только начали желтеть, радуя глаз мягко-медовым оттенком.       На опушке возле Запретного леса уже столпились студенты Гриффиндора и Слизерина, ожидая только прихода Хагрида. Гарри облокотился на калитку пустого загона, находящегося в стороне, и вновь погрузился в свои мысли. Тягучая головная боль уже переместилась в горло и грудь, медленно стекая по пищеводу в желудок и, вызывая тошноту. Он прикрыл глаза, когда услышал рядом чуть развязный знакомый голос: — Ну и ну! Школа летит ко всем чертям! Этот олух будет нас учить! Я расскажу отцу, его удар хватит! — Замолчи, Малфой! — воскликнула Гермиона, и от её звонкого окрика мозг будто вскипел, готовясь разорваться прямо в черепной коробке.       Гарри с трудом распахнул потяжелевшие веки и оглянулся. Малфой, вскинув брови, смотрел в сторону леса, откуда прямиком к ним шёл Хагрид, широко улыбаясь. Вслед за лесничим к ученикам галопом приближалось около дюжины самых странных существ.       Ничего подобного Гарри в жизни не видел. Туловище, задние ноги и хвост коня, передние лапы, крылья и голова — орлиные; сильный стального цвета клюв и огромные блестящие, как апельсины, глаза.       Когти на передних лапах величиной в треть метра — настоящее орудие убийства. На каждом животном кожаный ошейник, вместо поводка — длинная цепь. Концы поводков крепко зажаты в огромных ручищах Хагрида, который рысью следовал за «волшебными существами».       Подойдя ближе, Хагрид привязал зверей к частоколу, и ученики опасливо попятились. — Знакомьтесь! Гиппогрифы! — восторженно махал он рукой. — Красавцы, а!       Гарри удивленно оглядывал животных, наблюдая боковым зрением, как эмоции сменяют друг друга на лице Малфоя. На секунду тот улыбнулся, а затем наклонился к Панси и что-то быстро зашептал ей на ухо. Гермиона бросила на них быстрый взгляд и встревоженно посмотрела на Хагрида, объяснявшего студентам, как правильно общаться с гиппогрифом.       Невилл уже направился было к животному, чуть наклоняясь, как и советовал Хагрид, как вдруг Малфой его оттолкнул, насмешливо поглядывая на свою компанию. Панси закатила глаза, а Тео и Блейз заулыбались, подначивая друга. Подойдя к Клювокрылу — любимому из гиппогрифов Хагрида — Малфой кивнул головой и протянул руку, видимо, желая погладить тому клюв.       Дальнейшие действия произошли буквально за пару секунд. Животное поднялось на дыбы, сверкнули стальные когти — и Малфой, издав душераздирающий крик, растянулся на траве, заливая мантию кровью.       Хагрид побледнел и бросился к гиппогрифу, надевая на него ошейник. Все студенты замерли, испуганно поглядывая на глубокую рану, проходящую по руке Малфоя.       Первыми в себя пришли Панси, Тео и Блейз. Втроем они без труда подхватили друга под руки и повели за собой в сторону Хогвартса. Гермиона обернулась на Хагрида, желая что-то сказать, но тот присел на скамейку возле своей хижины, отрешенно глядя в сторону ушедших. — Пойдёмте, лучше дать ему побыть одному, — Рон закусил губу и потянул за собой Гермиону.       Гарри, даже не успевший осознать произошедшее, кивнул, соглашаясь с его словами, и последовал за друзьями к замку.

*****

      Малфой вернулся из Больничного крыла лишь на следующий день. Раненая рука у него была обмотана бинтом, а сам он кидал неприязненные взгляды на стол преподавателей, выискивая там Хагрида.       Гарри как раз шёл в Большой зал на обед, когда столкнулся с Малфоем на лестнице. В любой другой раз он бы промолчал, но, помня, как тот пришёл к нему в Больничное крыло, Гарри, ощущая прилив уверенности, чуть растянул губы в улыбке и спросил: — Как ты себя чувствуешь?       Слизеринская компания переглянулась, одаривая друг друга непонимающими ухмылками. — Поттер? Я, видимо, вчера повредил не только руку, но и голову. Когда мы успели стать друзьями? — Малфой насмешливо вскинул брови и усмехнулся.       Гарри тревожно застыл, разом растеряв всю решительность, и сделал шаг назад. Глаза его расширились, а сердце болезненно ударило в рёбра. На что он вообще надеялся… — Что с лицом, Потти? Или ты упал в обморок и отшиб себе остатки мозгов? Чего раньше тогда не подошёл? — Блейз толкнул Тео локтем, и они громко рассмеялись. — Поттер, я не дал Пайку тебя избить, потому что ты недостоин того, чтобы со Слизерина сняли баллы, вот и всё. Не стоит жить своими странными извращёнными фантазиями, — Малфой надменно поджал губы и, оценив реакцию соперника, довольно удалился вместе со своими прихвостнями.       Гарри, с трудом сдерживая слёзы, быстрым шагом пошёл в туалет, молясь о том, чтобы никого не встретить.       Странные извращённые фантазии…       Конечно же, а как иначе, если тебя насилует собственный дядя!       Подбородок дрожал, а пальцы пытались сорвать с шеи галстук, мешающий дышать. Гарри ненавидел себя, ненавидел дядю Вернона, который сломал ему жизнь. И эта страшная ненависть разрывала его на куски, расползаясь по телу подобно ядовитой паутине. Слова Малфоя лишь в очередной раз доказали, что Гарри — ничтожество.