Дай бой морали!

Ты чего на полу сидишь? — Кирилл потянулся всем телом, прогоняя остатки сна. — А? — задумчиво отозвался Цинк, которому потребовалась пара мгновений, чтобы вернуться в реальность. — Да вроде... удобно, и тут больше некуда сесть, если честно, — он на всякий случай ещё раз окинул взглядом комнату, чтобы найти своим словам подтверждение: кроме инвалидной коляски в тесной комнате не было ничего, напоминающего стул или кресло. — Точно, — Кирилл виновато улыбнулся, но в голосе послышались едва заметные нотки сарказма, — Наверно стоит это исправить, если ты так и собираешься меня контролировать дни и ночи напролёт. — Да не контролировал я! — возмутился Цинк, — И вообще, ты бы себя видел, выглядело всё это жутко хреново. — Не переживай, по большей части я выгляжу просто хреново, но без «жутко», а такие перформансы и правда происходят не часто, — парень сверлил взглядом еле заметную трещину на потолке. Цинк закатил глаза и коснулся кончиками пальцев переносицы, тяжко вздыхая в борьбе с желанием вступить в спор: — Мне нужны инструкции на такой случай, вот и всё, — выпалил он, но после замедлился, подбирая слова, — Просто переживал, что происходит что-то страшное. Я не знал, что мне делать. Цинк старался держаться непринуждённо, но серьёзный взгляд и напряженное лицо выдавали его с потрохами, и он виновато продолжил: — Извини, если что-то было лишним. Я просто помочь хотел. Я подумал что... — Спасибо, — Кирилл убедительно перебил его сумбурные оправдания, — Я рад, что ты был рядом, серьёзно, и может это слишком для первого знакомства, но ты правда прекрасно справился. Ци нервно теребил краешек одеяла: — Я правда только помочь хотел. — Да не оправдывайся так, я же не осуждаю. Предлагаю сойтись на том, что ты — отличная сиделка, — Кирилл почти не скрывал своего удовольствия, чем продолжал вгонять парня в краску. Ладно, можешь меня посадить? Было бы удобнее. Там где-то пульт от кровати, сам разберёшься? Кровать медленно с тихим гудением привода подняла спинку в почти вертикальное положение. Цинк по просьбе Кирилла поправил его позу, подтянув за подмышки, после чего обложил с боков увесистыми подушками, чтобы было легче удерживать корпус. Цинк взглянул на безликие настенные часы, показывающие без пятнадцати шесть, и постарался припомнить, в каком часу обещала вернуться его новая работодательница. Оказалось, что это, как и многое другое, он благополучно пропустил мимо ушей. — Что-то ещё нужно? А потом я, наверное, пойду подожду на кухне. — Если тебе не трудно, я попросил бы тебя остаться пока. Может расскажешь что-то о себе? Нам всё-таки предстоит часто видеться. Конечно, если ты ещё не решил сбежать с такой «престижной» работы. Только сначала принеси нам, пожалуйста, чего-нибудь поесть. Смелости Кириллу прибавлял не только лёгкий невинный сарказм, но и спокойствие, которое окутывало его в присутствии этого странноватого человека. Конечно нутро его, как и всегда при соприкосновении с новыми людьми, окутывал флёр тревоги, но тревога эта больше походила на волнительное ожидание, чем на липкий страх уязвимости. Кирилл то и дело натыкался на мысль, что этот парень и близко не похож на тех, кто оказывался в этой роли раньше. У него совершенно не было специальных навыков, как у той девушки из медицинского, да и на взрослого опытного человека он не походил, но Кирилла трогала его человечность. Не та, которую можно поставить в один ряд со снисходительной жалостью, а сочувствующая и деятельная. Яснее всего об этом говорили его прикосновения, будто оставляющие на коже искрящиеся следы тепла и нежности. Кирилла будоражила мысль, что кто-то вновь смог так легко войти в его жизнь, не причиняя боль, а стремясь её отнять. Цинк притащил из кухни две разогретые порции гречневой каши и чай, кое-как немного покормил своего нового товарища. Потом наспех поел сам. Он пристроился на свободный кусочек кровати, и ребята долго с неподдельным интересом делились разными подробностями своих жизней:       — Родители уверены, что я часами пропадаю за просмотром видео и общением на форумах, но я, честно говоря, так много общаться со случайными людьми не привык, да и из источников информации книги мне нравятся намного больше. На самом деле я работаю с окончания школы, хоть и не так много, как здоровые. Всякое подворачивается: копирайт, редакторская работа, пишу рефераты и домашки делаю для студентов, дизайны рисую по мелочи, монтирую...       — Ого... А почему родители не знают? Они ведь были бы рады. — Цинк перебил, со всех сторон подогреваемый любопытством, — Рисуешь, говоришь?       — Мазня, на самом деле, но иногда покупают. А рады они не были бы. Поверь, ни одно из моих достижений ни разу не делало меня в их глазах более самостоятельным человеком. Или хотя бы более человеком. Мать способна лишь на наигранную похвалу, и каждый мой "шаг" добавляет в свою копилочку матери-героини, а для меня, в конечном счёте, ничего не меняется. Хотя в последнее время у меня есть некоторое ощущение, что она начинает чувствовать себя ещё более уверенно от подобных новостей: ведь это она добилась успехов в воспитании, а значит её меры более чем оправданны. Она свято верит, что моё состояние — прямое и абсолютное противопоказание к жизни, и поэтому ревностно контролирует каждый её аспект. В общем, с ней всё бесполезно — не бери в голову. Даже я не беру. В конце концов, в чëм-то она права. Может даже больше, чем я думаю.       — Ахренеть, — Цинк криво улыбнулся, подчёркивая бредовость услышанного, — Знаешь, твоя мать это прям полная противоположность моей, но от этого почему-то не лучше, а может даже и хуже. Я почти не помню, чтобы она была трезвой дольше пары недель подряд или искренне интересовалась мной. И знаешь, я до сегодня был уверен, что мне достался самый дерьмовый расклад.       — Крайности в целом редко представляют собой что-то хорошее.       — А отец, он такой же, как твоя мать?       — Да я бы не пережил этого! — Кирилл живо рассмеялся, как после хорошего анекдота.       — Ты только не подумай, что я тут на жизнь жалуюсь. Мне на самом деле на это плевать. И мать и на мужика её тоже. У меня есть хорошие товарищи: нас много, и мы едины. Раздолбаи конечно, и ещё какие, но что с нас взять.       — У тебя есть целая компания? А у меня с... — Кирилл замолчал и прислушался. Послышалось несколько щелчков дверного замка, и лицо Кирилла в момент потеряло воодушевлённое сияние. "Ну вот и она, не могла задержаться ещё на пару часов?", — подумал Цинк и глубоко вздохнул.       — Ну, мальчишки, как вы тут без меня? — женщина быстро скинула туфли и ворвалась в комнату. Цинк уже настроился на серьёзный лад и стоял у двери:       — Здравствуйте! А мы сегодня отлично справились, — Цинк хотел для преимущества напасть первым, но не нашёл убедительных и уместных слов.       — Кирюшка, у тебя всё хорошо? — её интонация была отвратительно слащавой и снисходительной.       — Да, мам.       — Мы тогда сейчас с Егором поговорим, я его отпущу, и будем с тобой делать наши вечерние дела. Выходя из комнаты, Цинк обернулся на Кирилла, который грустно улыбался, глядя ему в глаза.       — До встречи, чувак, — он махнул рукой с растопыренными пальцами и вышел вслед за женщиной, которая после двадцати лет жизни домохозяйки несуразно смотрелась в старомодном деловом костюме. Она завела его в кухню и плотно закрыла за собой дверь:       — Ну как, совсем тяжело с ним было? Не надоел тебе за целый день?       — Нет, всё хорошо, правда. Думаю, что мы даже нашли общий язык.       — Ты не стесняйся, если что-то нужно, и рассказывай, как у вас там складывается. Только держи Кирю построже, много не позволяй, а то разбалуешь его совсем — вкрадчиво проговорила Алла, — Получается, что ты не против работать у нас?       — Конечно, да, — Ци постарался, как мог, скрыть недоумение от услышанных рекомендаций.       — Я точного расписания своего пока не знаю, но завтра тоже твоя помощь пригодилась бы. И ты же не против ночные смены брать, если потребуется?       — Хорошо, мне всё равно, где спать, — Цинк был рад, что не придётся возвращаться домой хотя бы иногда.       — Чудно! Тогда буду ждать тебя, Егорчик, к 10 прибегай, и на выходе ещё ключи с тумбочки возьми, чтобы я тебя утрами не ждала, если что — она вынула из кармана юбки купюру в 500 рублей, сунула Цинку и приоткрыла дверь. Цинк наспех влез в кеды и куртку.       — Кирюшенька, попрощайся с Егором! — повелительно крикнула женщина через плечо.       Цинк неспешно прогуливался, прокручивая в голове прошедший день и пытаясь представить, какой будет их следующая встреча. Он остановился на мосту, чтобы закурить, и, осмотревшись вокруг, понял, что мир будто выглядит немного иначе, чем утром. Он казался ему больше похожим на место, в котором можно жить.       А в это время Кирилл представлял, как выходит (а формально — выезжает под тихий гул электрического мотора) вслед за Ци и вместе с ним гуляет по вечернему городу. В его фантазии они продолжают тот честный оживлённый разговор и время от времени участливо говорят: "Вот это да, ну и дела..." и "Нет, ну это же невыносимо!", но реальность, состоящая из погоров и высоченных лестниц, не давала замечтаться слишком глубоко. Мать сменила покровительственную улыбку на искосую полосу сухих усталых губ. Больше всего Кирилл ждал грядущего дня.