дневники арсения

ты была одна, ты замерзала, вцепившись в развалины своего дома, ты была слишком подавлена и измучена, чтобы нести свою ношу, нам всем нужен кто-то, кто поддержит, ты борешься с воспоминаниями сама по себе, ничего не исчезает, ничего не растёт, я знаю, каково быть самим собой под холодным дождём, нам всем нужен кто-то, кто останется, нам всем нужен кто-то, кто останется. я слышу, как ты, одинокая и несчастная, кричишь: «ты поможешь мне? ты укажешь мне надежду? в конце концов, это пойдёт на пользу нам обоим. ты можешь прижать меня к себе? ты можешь любить меня больше всех?» ты залила горе, а теперь выплёвываешь его, ничто не сравнится со вкусом пережитого. вырви его, почему ты не можешь забыть об этом? нам всем нужен кто-то, кто останется, нам всем нужен кто-то, кто останется.

***

«дорогой дневник, вот такая у меня жизнь? проснувшись утром, я понял, что всё по-другому. в моей голове многое поменялось за какую-то ночь. и это странно. парадокс сквозит из всех щелей, потому что мне хочется объясниться. но больше всего мне хочется одного — правды. и возмездия. я бы хотел рассказать тебе всё прямо сейчас, но у меня горит жопа. всё позже. мне нужно вжиться в роль. и раньше времени не нападать, хоть и хочется.»

— Арсений, ты помнишь, где был вчера? Арсений хмыкает, но старается держать себя в руках. Значит, этот засранец всё знал. По ощущениям — его ударили куда-то прямо в сердце. — Не помню. Не издевайся. Всё смутно. — Отрывисто. С непередаваемыми эмоциями на лице. — А где Димка? Ваня сжимает плечо и почему-то улыбается. И Арсению настолько сложно не взрываться, что кошмарить начинает. Но он тоже улыбается. И понимает, что надолго его не хватит. Уже не хватило. Потому что у Вани победа в глазах, у Вани полная уверенность в том, что Арсений теперь в безопасности, у Вани вообще всё очень хорошо, потому что в жизни Арсения теперь нет Антона и этой влюблённости. Но Арсений готов рвать и метать. Спокойно. Подводка будет оптимальной. Не под коньячок. — Ты не хочешь, кстати, мне рассказать, где я был? Это странно, что я ничего не помню. Арсений строит такую гримасу наигранного удивления, что сам бы себе никогда не поверил, но они не в такой ситуации. — Вчера был матч. Ты напился. Отрубился. Но было весело. Арсений улыбается странновато. Криво. И вроде бы пока продолжает играть в свою игрушку, где ещё от вашего выбора зависит ход игры. Арсений прямо видит перед собой «выдать себя сразу» или «повременить». Только исход будет всё равно один — Ваня потеряет доверие. И это грустно очень. Настолько, что Арсений теряет весь свой запал, но лишь на секунду, потому что хладнокровия в нём стало больше. И, пожалуй, смелости. Если коротко, он включает свою внутреннюю Кэтрин Пирс и летит в ебеня разборок и предательств. — Не угадал, Вань. — Что? Арсений улыбается ещё более устрашающе. Потому что почти вот уже. — Матч был позавчера. Ваня резко расслабляется. И Арсению начинает всё это надоедать. Видно же, что Янковский даже не пытается рассказать правду или как-то намекнуть. Он полностью уверен в том, что всё сработало. А Арсений теперь точно уверен в том, что это идея — не Антона. — Точно. — Ага. Ваня всё ещё не понимает, что происходит, но молчит. И Арсения начинает нести. Он даже не жалеет. И не пожалеет после. Потому что так просто не позволит плевать себе в душу. — Почему ты не хочешь рассказать мне о том, как после матча Егора чуть ли не убили, а в меня попала стрела из арбалета, из которого стрелял Димка, потому что он охотник? Почему не хочешь рассказать мне о том, как вчера я провалялся почти целый день в доме Антона с Тихоном? — Взгляд напротив становится стеклянным. — Про то, что Антон пытался заставить меня забыть о нём — я вообще молчу. И ты об этом знал. Потому что это ведь твоя идея, да? Оказывается. Прикольно, да? Ваня отходит на пару шагов назад. — Почему ты помнишь? — Я вербену пил для чего все эти годы? Зато проверил, что она действует. Всё ещё прикольно, да? А я-то думал, что у меня ещё остались друзья. Хотя бы ты. Получается, нет. — Арсению теперь не хочется молчать. Он и не будет. — Если вы думали, что мне будет трудно смириться с такой жизнью, огорчу. Мне теперь ещё интереснее. Ты эти годы, Вань, совершенно меня не знал. А я пиздец какой в задницу ужаленный. Янковский сглатывает, но смотрит в глаза. И Арсений видит же, что там сожаление. Видит же, что Ванька не хотел, но злость внутри от некого предательства (а это ощущается именно так) выбивает все хорошие мысли о прощении. Сейчас ему хочется язвить, злиться и хоть что-то делать. — Сказать нечего? — Арс, я думал, так будет лучше. — А с чего ты решил, что знаешь меня? И волен решать, что для меня лучше и как, м? Ваня подходит ближе, дышит взволнованно и продумывает дальнейшие слова, будто Арсений маленький мальчик, который правды не поймёт. Куда ещё страшнее и интереснее, чем есть? — Такая жизнь не для тебя. Арсений, вокруг тебя будут умирать люди. — Кое-что Арсению это напоминает. — И кое-что про тебя я знаю. — Рука ложится на плечо. — В детстве ты очень сильно грустил и не выходил из своей комнаты сутками, если нечаянно раздавил маленького муравья или букашку. Ты не можешь смотреть на уличных животных, потому что тебе хочется забрать их себе. И я видел твоё лицо тогда на парковке, когда ранили Егора. Когда ты кинулся заслонять собой вампира, Арс. Вампира! У тебя слишком добрая душа для нашего мира. И я не хочу, чтобы этот мир тебя сломал. Арсений сбрасывает ладонь со своего плеча и отводит взгляд. Он знает, что именно такой и есть. Но прошло слишком много лет. И поменялось восприятие. Время или меняет людей, или даёт осознанный подход ко многим вещам. В детстве Арсений не понимал, почему ему не разрешают приютить котёнка или воробья. Но потом же он понял, что всех забрать невозможно. И не всегда позволено взять даже котёнка. У Арсения никогда не было домашнего животного, потому что ему запрещали родители. Но речь совсем не об этом. А о том, что (в который раз) за Арсения всё решили сами. И это паршиво. Это ломает доверие. — Знаешь, что ты сломал? Арсений сглатывает, не слыша ответа. И отвечает просто так. Без отмашки. — Моё доверие. — Арсений. — Я пошёл на пары. Пока что я не готов тебя слушать. И слышать. Арсений закидывает сумку на плечо и идёт на выход, даже не дожидаясь Ваню. Самое паршивое, что Арсений не готов видеть сейчас и Диму. Потому что сложно это всё. Но на паре его не оказывается. Что к лучшему. В самой огромной степени. Нет, хотелось бы потребовать объяснений, но не сейчас, когда фантомная боль в том месте, куда попала стрела — пронзает голову и тело. Да, Арсений подставился сам. Но это не отменяет того факта, что Дима теперь на другой стороне. И это грустно. Арсений, если честно, не знает, как охарактеризовать свои чувства по этому поводу в полной мере. Ваня не осмеливается сесть рядом, поэтому садится ближе к первым рядам, пока Арсений пытается себя успокоить. Антона пока не видно. И хотелось бы, чтобы он не появлялся тоже, пока Арсений настолько сильно наполнен злобой, но белая макушка начинает маячить где-то около входа в аудиторию. Арсений тут же отводит взгляд, делая вид, что что-то пишет в пустой тетради. Но чужой взглядище (именно так) чувствует ощутимо. Только через минуту Арсений всё же поднимает голову и встречается с холодом, которого хотелось избежать. Антон сел в соседнем ряду, но сразу понял, что его поймали с поличным, поэтому взгляд не отвёл. Арсений думает подыграть самому же себе и продолжить утреннюю ложь перед тем, как Ваня понял, что ему всё известно. Но позлить Антона хочется сильнее. И Арсений заправляет прядку за ухо, смотря уже вопросительно. Антон хмурится сначала, а потом и вовсе отворачивается. Но Арсений не сдаётся. Отрывает кусочек от листа и кидает в Антона, чтобы обратить на себя внимание. Был бы камень, им бы кинул. Выходит. Антон хмурится ещё сильнее. И Арсений ярко улыбается, сначала указывая пальцем на Антона, а потом делает всем знакомый жест, идущий по шее. Арсений ожидал всего, но только не облегчённого выдоха и улыбки. Антон не хотел, чтобы Арсений его забыл? Он не хотел? В груди теплеет. Почему-то. И хочется ведь осудить себя за то, что на Ваню он зол, а к Антону этой злобы не чувствует. Они ведь оба внесли лепту. Сложно. Арсений поджимает губы, хлопая по месту рядом с собой. И уже через пять секунд Антон опускается рядом. — Принцесса, я знал, что у меня не получится. От тебя же вербеной несло сначала за километр. — Твои слова — правда? — Сначала ответь. Ты сильно злишься на меня? Антон находит его ладошку под столом и сжимает пальцы. Арсений теряется тут же, но руку не вырывает. — Злился. Сейчас — не очень. Больше на Ваню, если честно, за то, что он решил за меня. Но ты тоже приложил к этому руку. — Брось, я знал, что это не сработает. И прощение поэтому попросил заранее. — И сказал, что я самое лучшее, что было в жизни. Антон сглатывает, прочищает горло, но продолжает сжимать пальцы. И Арсений теперь вообще не злится. Он вспоминает вчерашнюю ночь, их разговор, поцелуй и… краска опаляет щёки. Антон, конечно, замечает. — Значит, мы теперь та самая парочка из твоих сериалов, да? — Парочка? Антон цокает, предлагая другой вариант. — Пара? Или как-то по-другому? Арсений, я твои мысли читать не умею, я не Эдвард. — Нет, я в том смысле, что мы вроде как и не начинали встречаться. — Сорян. Ща. — Антон поворачивается и становится ближе, чем был. Дыхание, если честно, рваное. Арсений сглатывает, когда Антон переплетает пальцы. — Го мутить? Прям серьёзно. Учитывая, что я вампир, получается, я обрекаю тебя на пиздец. И чувствую себя полным мудилой, если честно. Но не спросить не могу. Арсений чувствует взгляд Вани так, что даже оборачиваться не нужно. Он смотрит в глаза Антона, не осознавая. И отвечает уверенно. Как ему кажется. — Я согласен на пиздец. Антон губы облизывает, но не предпринимает больше ничего. Только ладошку продолжает сжимать. Сильно. Крепко. И так правильно, что Арсения почти начинает трясти от накатившего осознания, которое начало приходить только сейчас. Вся лекция проходит в таком состоянии, но под конец, когда они выходят на улицу, становится легче. Но это лишь на пару минут, пока к ним не подходит Выграновский. Арсений напрягается, когда Антон тянет его себе за спину. Но Арсений был бы не Арсением. Он буркнул что-то на возмущённом и встал рядом. Плечом к плечу. Антон на это лишь глаза закатил, но быстро смирился. Перед ними сейчас результат ярости и злости. Итог братского плана. Явно сердитый итог. — Чего тебе, Эдуард? — Вы с самого начала хотели этого, да? Зачем? — Как зачем? Рано или поздно это случилось бы с тобой. Просто мы ускорили процесс. Мало ли, что может случиться? — Зачем? Просто ответь. Арсений чувствует себя лишним. Поэтому старается даже не смотреть. — Позлить твоего отца. Потому что не нужно отбирать у нас дом. И пытаться выгнать. Передай отцу, что мы не уедем. И напомни ему о том, что изначально это был союз трёх семей. Нашей с Тихоном, твоей и Янковских. Эта Академия по праву принадлежит не только Филлипу. Запомнишь? Или слишком много информации? Эдик дышит тяжело, пытается совладать с собой, капельки пота вытирает ладонью, но держится. — Я причинил боль Егору. — Не кипишуй, он в порядке. Эдик облегчённо выдыхает, пытаясь более осознанно смотреть на мир. И произносит то, чего Арсений не ожидал. — Спасибо, что спасли его. Я бы себя не простил. Он уходит быстро. И Арсения отпускает тревога. Бешеная. Рядом с оборотнем ему как-то не по себе. С Антоном изначально было чувство безопасности. С Ваней тоже. Но с оборотнем всё по-другому. Не лежит у него к ним душа. Совсем. Прикосновение к ладони отвлекает от гнетущих мыслей. — Ты как? Испугался? — Нет. Просто рядом с ним как-то не по себе. Но он вроде не так уж сильно и злится на вас с Тихоном. — Тоже было такое ощущение. Кто знает, может, он будет на нашей стороне? Арсений пожимает плечами, замечая знакомый силуэт. Дима выглядит иначе. Будто повзрослел на лет десять за пару ночей. Он останавливается и смотрит прямо на Арсения, руку которого Антон сжимает уже без стеснения. Даже если его и не было вовсе. Просто сейчас момент подходящий. Кивок головы в сторону леса. Арсений сглатывает, когда далет шаг вперёд. — Арс. Приходится обернуться и успокоить. — Нам нужно поговорить, Антон. Рано или поздно. Лучше сейчас, чем тогда, когда я возненавижу своего лучшего друга навсегда. — Ладно. Будь осторожен. И повернись. Мне нужно тебе кое-что вернуть. Арсений видит знакомый кулончик и приятная прохлада уже через пару секунд ложится на кожу. Ещё через минуту Арсений начинает двигаться в сторону Димы. Встречаются они уже в лесу. Там, где их никто не увидит. Дима закуривает. Арсений прислоняется спиной к дереву. — Объяснишься? Тишина не длится долго. — У меня нет оправданий, Арс. Но не думай, что я знал всегда. Я узнал тогда, когда Антон вернулся сюда. Мой отец сразу же приехал. — Ты всё это время знал о том, кто они такие, да? Антон, Тихон, Ваня… Даже тогда, когда я не знал. — Ты и не должен был узнать. У нас был план. — У вас? Арсений хмурится, пытаясь не реагировать резко, но терпение имеет свойство заканчиваться. — Орден Охотников. Я не один такой, Арс. Нас достаточно много. — И какой был план? — Я не должен тебе этого говорить. Просто скажу, что он провалился, как только стало известно, что все семьи основателей здесь. Всё стало сложнее. Но я пришёл не за этим. Арсений сглатывает, выдыхает и поднимает взгляд. — Для чего тогда? — Я не хочу терять дружбу с тобой только из-за того, что ты полюбил вампира. Я вообще не хотел всего этого. Я не выбирал себе такую жизнь. Но у тебя выбор есть. И я надеюсь, ты примешь именно то решение, которое покажется тебе правильным. Арсений расстеряно моргает, но приходит в себя достаточно быстро, потому что сейчас некогда задумываться или тормозить. — Ты будто прощаешься. — Нет, просто мне будет трудно сдерживать себя рядом с Антоном и Тихоном. А причинять тебе боль я не хочу. Из-за интересов Ордена и потомков моей семьи — я должен ненавидеть всех вампиров. Это жестоко, я знаю. Но это правильно. С одной стороны. Взять случай с Ирой. Антон чуть ли её не убил. И только за это я должен был его прикончить. Арсению казалось, что перед ним больше не его друг. — Остановись. — Арсений подходит чуть ближе. — Я знаю, что ты не выбирал такую жизнь, но ты выстрелил. И ты был готов его убить. — Да. И я не буду отрицать, что в тот момент мне этого хотелось. Я просто… зачем ты его прикрыл? — Я не мог иначе. — Он бы и так увернулся. И я бы тебя не ранил. — Какая разница? Моя рана в порядке. Точнее — от неё ничего не осталось в тот же вечер. Я просто одного не понимаю, Дим. Как нам дальше быть? — Не знаю. Попробовать жить, как прежде. Но на учёбу мне трудно будет возвратиться. Я постараюсь, но не обещаю. Это сложно. Мне многое нужно изучить. — Всё это время, когда ты пропадал, ты был не с Катей? — Большую часть времени — да. Я был не с ней. А с Орденом. Плечи Димы опустились вниз. Он больше не хотел казаться бесстрашным. Как и Арсений. Вот такая жизнь. Перед ними стоит выбор. И у каждого он свой. Только вот у некоторых в самый ответственный момент выбора не оказывается. Потому что это вовсе не выбор. А базовая настройка жизненного пути, которую ты не можешь изменить. — Прости, Арс. — Не убивай Антона, Дим. Пожалуйста. — Я постараюсь. Обещаю. И… — Взгляд на часы. — Мне пора. Будь осторожен, ладно? — И ты. Дима скомкано улыбается и медленно уходит под взглядом Арсения, которому становится невыносимо грустно. Пока за спиной не вырастают крылья. Арсения прижимают к себе сильные руки, в макушку дышат и больше не страшно. Антон ничего не говорит. Это и не нужно. Арсений осознаёт в полной мере, что жизнь теперь не будет прежней. И когда Ваня встаёт рядом, не говоря ни слова, понимает — его лишь пытались защитить от того, что теперь неизменно будет происходить. Арсений разблокировал один из сценариев судьбы. И дороги назад нет.

«дорогой дневник, арсений сделал выбор. потому что я обещал ему дать этот выбор. и даже если сомнения терзали меня, всё оказалось проще, чем я думал. он действительно не забыл. мы начали борьбу. за своё место в ночи и под солнцем. ведь теперь мне нельзя забывать о том, что под своим крылом я бережно должен хранить свои чувства. и человека, который вызвал эти чувства. никогда не думал, что смогу вот так вот базарить, но не удивляйся. любовь творит чудеса. нет. не так. любовь творит пиздец. но это того стоит. нам бы только выдержать всё. но я почему-то уверен, что всё получится. даже если рассвет не наступит ещё очень долго.»