Anyone Who Knows What Love Is

Фушигуро Мегуми

      Влюбленные люди стремятся выглядеть в глазах другого человека безупречными. А ещё они стремятся быть как можно ближе, причем у каждого из них понятие близости может сильно различаться. Мегуми хотел отношений отчасти потому, что у него было колоссальное желание лежать на чьих-то коленочках, желательно на коленочках человека, который ему нравился.       Когда Фушигуро (в тот момент будучи на 4 курсе, хотя едва ли ему требовалось дальнейшее обучение) видит второкурсницу, он (кстати, вопреки всем речам о том, что в человеке главное – человек) вдруг понимает, что вот оно. Сидит в столовой и щипает куски дынной булочки. Он подсаживается к ней, благодарит судьбу за то, что все столы заняты хотя бы одним человеком и давится мыслями, пытаясь понять, как заговорить с девушкой.       — Приятно… ого, Мегуми-семпай! – девушка отвлекается от булки и смотрит так восхищенно, будто видит рок-звезду.       — Спасибо. И Вам приятного аппетита! Недалеко от станции есть хорошая пекарня с дынными... – он заводит разговор ни о чем и договаривается как-нибудь показать девчонке пекарню. Они обмениваются номерами и с тех пор заводят традицию обедать вместе, если оба оказываются в техникуме.       Впервые он смотрит на её бедра, будто прицеливаясь, когда она просит провести с ней тренировку. Просто тренировочные шорты до нелепости коротки, а белая кожа так манит, что Мегуми теряется. Впрочем, дотянуться до них он сможет не скоро. Они не начинают встречаться ни через год знакомства, ни через два. И только когда встаёт вопрос о том, чем это она будет заниматься после выпуска, он понимает, что нужно что-то менять. Так, из старых знакомых они превращаются в пару. И вот предмет вожделения уже почти у него в руках, но, когда он впервые пробует улечься, его спихивают чужие руки, что вызывает у парня недоумение.       — Э-э-эй, почему нельзя? – он возмущается и его волосы, кажется, топорщатся ещё сильнее.       — Ну… нельзя! – она краснеет и отворачивается, а обстановка моментально накаляется.       Фушигуро не из тех, кто отступает от цели, поэтому он просто выигрывает право полежать у неё на коленях. Сперва вступая в спарринг, потом выигрывая желание в камень-ножницы-бумага. Он идёт на миллион всяких ухищрений, чтобы лечь ей на ноги. И выглядит слишком умиротворенным и счастливым, чтобы она могла его согнать. Но почему-то ей это совсем не нравится. Она хмурится, как грозовая туча, отворачивает лицо и сидит с таким напряженным видом, будто перед ней детонатор.       — Не понимаю, почему тебе так не нравится тот факт, что я ложусь к тебе на колени? – Мегуми в очередной раз оказывается на её ногах и протягивает руку, чтобы погладить мягкую щечку.       — Не нравится и всё, - она отворачивает лицо.       — Тебе больно? Старая травма? – он приподнимается.       — Нет! Вовсе нет, - поворачивается к нему снова, смотря сверху вниз.       — Тогда в чем причина?       Она долго молчит и говорит самую несуразную (ему так кажется) вещь в мире:       — Мой живот урчит, - она грустно опускает голову.       — А?       — Живот постоянно урчит.       — И что?       — И то, что ты слишком близко! Я не хочу, чтобы ты это слышал!       — Что слышал?       — Не заставляй меня повторять.       — Но… он у всех урчит, - Мегуми искренне пытается вникнуть, но ему кажется, что его разыгрывают.       — Да, но не так громко.       Мегуми прижимается ухом к её животу, вслушиваясь в процессы организма. Девушка пытается оттащить его, паникуя.       — Приемлемо, - он не знает, что ещё сказать. Он вообще никогда не обращал на это внимания. В конец убедившись, что причина ничтожна, Мегуми опускается назад на колени. — Слушай, нужно спросить Сёко-сан, конечно, но мне кажется, что пока ты живая – живот будет урчать. Он же вроде как дико занятой? Так что пусть себе урчит, я не хочу слушать тишину.       Девушка сидит неподвижно и смотрит в окно, наполняющее солнечным светом. Она подпирает голову рукой и задумчиво молчит, а потом аккуратно опускает вторую руку на волосы Фушигуро, перебирая их.       — Ну, если так, то лежи.       — Аллилуйя! – парень прикрывает глаза.       Теперь каждый раз, когда живот девушки урчит, младший Фушигуро почесывает тот пальчиками, чтобы одновременно смутить и утешить свою красавицу.

Итадори

      — Высокие девушки с большой задницей, - Юджи сияет, как новогодняя елка, выдавая заезженную с детства фразу. Он не задумывается над ней, потому что та уже въелась куда-то в подкорку и является скорее дежурным мемом, чем поводом для размышлений. А вот для его девушки это – повод, чтобы начать думать о своем росте и заднице круглосуточно.       Проблема комплексов в том, что никто доподлинно не знает откуда они берутся, а если не знаешь откуда они взялись, то и как их убрать не знаешь. Есть мнение, что комплексы бывают только у неуверенных в себе людей, но это не совсем так, возможно кто-то просто слишком мало думал об этом или не вглядывался в себя как следует. Просто существует грань, после которой все размышления ведут не туда. Потому что симпатия к чему-то – чисто человеческая конструкция, а всем нравится не выйдет. Обычно люди и не хотят нравится всем, но мало кто не хотел бы быть идеалом для человека в которого влюблен. Поэтому Итадори с лёгкой руки выписывает своей низкой (на самом деле средней для Японии) и хрупкой девушке билет в персональный ад.       Что ж, если невысокий рост навсегда останется её «недостатком», то с задницей можно было что-то сделать. Впрочем, и на рост нашлась управа: танкетки, каблуки и платформа. Девушка Юджи больше не станет покупать другую обувь. Даже кроссовки должны быть с как можно более высокой подошвой. Никаких балеток и прекрасных удобных лоферов. Если проиграла в генетической лотерее и не вышла ростом, то придётся компенсировать.       Итадори внимательный мальчик, хоть и не слишком сообразительный, поэтому замечает неестественно ровную, напряженную спину, но не придаёт этому особого значения. Мало ли! Он замечает, что его девушка резко переходит на каблуки и немного переживает, ведь они всё время куда-то ходят, должно быть это тяжело. К тому же он заметил, что она много тренируется, чтобы ходить на них естественней.       — Зачем тебе каблуки, разве это удобно? – он рассматривает обувь, что больше похожа на орудие пыток и недоумевает.       Ответа он, конечно, не получает, но что он может поделать, если кому-то нравится?       Набрать вес не менее сложно, чем сбросить. А как набрать вес в определенной точке? Это вообще возможно? Гугл говорит, что нет. Да и здравый смысл тоже, но тем не менее, попытаться стоит. К сожалению, живот растёт быстрее, чем попа, поэтому от идеи приходится отказаться. Остается фитнес. Благо в наше время половина женщин хочет накачать жопу, а вторая – избавиться от неё, поэтому видеоуроков предостаточно.       Открытые на телевизоре вкладки тренировок начинают наталкивать Юджи на нехорошие мысли. Адская тренировка на ягодицы? Это не к добру. И, кажется, он начинает понимать в чем дело.       Но как начать такой разговор? Мол, слушай, а ты случайно не пытаешься стать девушкой моей мечты? Вряд ли это то, что нужно. Зачем ты качаешь задницу? Слишком в лоб. Ни одна фраза не кажется ему достойной, да и повода говорить об этом будто бы нет. А вдруг он ошибается?       Парень понимает, что не ошибся, когда в техникуме проходит нечто вроде корпоратива. Девочки собираются вместе и шушукаются между собой. Он проходит мимо, когда слышит знакомый голос:       — Боже, тебе так повезло! Ты такая красивая! – его девушка расхваливает кого-то и ему дико интересно узнать кого же.       — Спасибо, ты тоже красавица! – иностранный акцент. Ага, значит девушка Годжо-сенсея и Гето-сана.       — Скажешь тоже, тощий карлик, – возлюбленная Итадори смущенно фыркает, но в голосе сквозит грусть.       — Кто тебе такое сказал? Что за вздор? Ты и правда красивая! У тебя изящные черты лица, очень миниатюрная фигура, ты спортивная и хорошо двигаешься. Как кошка, перед прыжком. Кто мог сказать тебе такое? – иностранка негодует. И правильно делает. Итадори думает, что у него бы не нашлось таких слов, чтобы утешить его девочку. Но он же и правда ценит её, так почему она так думает о себе? Парень теряет всякий настрой.       — Ты используешь «миниатюрный» вместо «плоский», как забавно, – хихикает.       — Но ты не плоская, ты и правда красива, – девушка Нанами-сана всегда – голос разума.       — Это ты из-за криков Итадори про высокую и с большой задницей? – через стену слышно, как Маки закатывает глаза. — Он же вряд ли так думает всерьёз.       — Так он же тебя обожает, всем показывает твои фотографии, - девушка Мегуми (слава ей) решается поддержать подругу. — Я и не знала, что ты так про себя думаешь.       — Ой, не насрать ли, что вообще думает Итадори? Странно, что ты так про себя думаешь! – девушка Оккоцу злится. Юджи согласен с ней. Вообще-то и правда никому нет нужды думать о том, что там в мыслях у других людей. Будто в жизни мало других забот.       — Слушай, а ты бы любила Итадори, изменись он внешне? – норвежка спрашивает и заставляет парня прислушиваться сильнее.       — А? – девушка недоуменно косится на неё. — Конечно!       — И будешь любить, когда он станет старым, наполовину лысым. С кучей пятен на лице, постоянно ворчащим и забывающим пришёл он или уходит?       — Ты описываешь кого-то конкретного? – девушка Инумаки покатывается со смеху.       — Ага, похоже Годжо-сенсей всё-таки не такой уж и крутой, – поддерживает Маки.       — Конечно, я буду любить его и тогда! Что за вопросы?       — Вот именно, что за вопросы? Не важно ведь, как будет выглядеть, главное – кем будет. Думаю, с ним так же.       — Тебе легко говорить, ты похожа на сказочную русалку, – бубнит радость Итадори. И мечтательно добавляет: — Мне бы твою внешность.       — Но любит-то Юджи не меня. Вот в чем фокус. Хотя в мире много красивых высоких девочек с большой задницей, выбрал он тебя.       — Что странно.       Толпа обреченно вздыхает.       Бывший сосуд Сукуны пытается вспомнить, почему ему вообще дались эти задницы. А… кажется это был случайный постер с Лоуренс, бесплатно вложенный в один из журналов. Да так и приелось. Показалось забавным. Он уходит и бьётся головой о стену в попытках осознать, почему он такой непроходимый дурак, зачем вообще упомянул такое? Но, сказанного не воротишь, поэтому он собирается мыслями и живёт дальше.       С этих пор он старается ненавязчиво делать своей девушке комплименты. Выходит неплохо и кажется ей проще. Иногда Итадори замечает, что она стала чаще надевать спортивную обувь. Хотя бы тогда, когда они идут куда-то надолго.       — Может вот эти взять? – он крутит балетки в руках. Он вытащил её на шопинг и теперь пытается купить девушке что-то практичное и удобное.       — Не, эти не подойдут.       — Почему? Тебе было бы хорошо. И это же удобнее, чем все время ходить на каблуках?       — Давай посмотрим что-то другое? Я буду совсем гномом в них, - девушка поджимает губы и возвращает балетки на полку.       — Но мне нравится твой рост! И без каблуков и прочего. Я переживаю за тебя. Ты однажды сломаешь ноги на своих ходулях! Выбирать, конечно, тебе, но…       — Нравится мой рост? – она переспрашивает, будто сомневаясь.       — Конечно. Посмотри, он идеальный! – Юджи обнимает её, обхватывая руками. Он сияет, как солнце, в своей непосредственности, стоя напротив зеркала, в котором оба отображаются. Молодые, любящие и счастливые.       Девушка смотрит на его отражение пристально, а потом нерешительно стягивает с витрины балетки. Итадори Юджи снова победил.

Нанами

      Одинокие люди очень быстро ходят, потому что ни под кого не подстраиваются и редко «прогуливаются», они либо бегают, либо идут из пункта А в пункт B. Поэтому Кенто не понимает почему… так… медленно! Его девушка очень осторожно ходит и чаще всего крайне медленно. Сперва он решает, что это все девушки так ходят: он наблюдает за толпой и отмечает, что девушки хоть и медленные, но всё-таки пошустрее, чем его душа.       А вдруг у неё что-то болит? Какая-то врожденная болезнь? Иначе как объяснить тот факт, что после пары часов прогулки его девушка совсем уж замедляется. Настолько, что ему вообще кажется, что они никуда не идут. Она хоть и старается догнать его, получается это не всегда. А иногда он чувствует, как начинает дрожать её рука.       — Тебе неудобно идти? – Нанами останавливается, когда они прогуливаются вечером по парку. Сегодня всё совсем плохо.       — Да, немного. Я опять ползла как черепаха и утомила тебя? – она вымученно улыбается, когда он сажает её на лавку. — Натёрла ногу, а пластыри кончились.       — Подожди здесь, я схожу в аптеку.       — Не стоит, я дойду, правда!       Девушка идёт дальше, но мужчина подхватывает её на руки.       — А-а-а! Отпусти, тебе же тяжело! – она смеется и хватается за его плечи, дергая ногами.       — Ни капли, пойдём.       Он доносит её до аптеки, где они покупают пластыри, но надевать их девушка не спешит, поэтому Нанами хмурится и относит её в машину, чтобы довезти до дома.       Эпизоды с долгими прогулками почти всегда заканчиваются тем, что она слегка прихрамывает и Кенто делает вывод, что все дело в обуви. Возможно, из-за того, что они часто ходят куда-то, где есть некий дресс-код, а сам он одет в костюм, она носит неудобные туфли? Это многое объясняет. Её ноги почти всегда в пластырях. Скорее всего ей больно и это также объяснило бы тот факт, что она не даёт прикасаться к своим ступням. Говорит, что щекотно, но возможно дело в боли?       Однако, такой же эпизод повторяется зимой, когда на девушке высокие сапоги на шнуровке.       — Натёрла? Если обувь неудобная, зачем ты её носишь? – он спокойно интересуется.       — Натёрла. В этот раз сама не дойду. Нужны пластыри, - девушка смущенно улыбается. Нанами вытаскивает пачку липких спасителей из кармана.       — Давай помогу.       — Не надо!       Мужчина расстегивает молнию, девушка одёргивает ногу, но он успевает заметить, что весь белый носок окрашен кровью.       — Черт, - он перехватывает ногу обратно. — Ты вся в крови, тут не пластырь нужен, а перевязка.       Кенто поднимает девушку на руки и относит в машину. Она притихает, не то от боли, не то от стыда. Он заносит её в свою квартиру и сразу же несет в ванную. Стаскивает ботинки и что-то бурчит под нос.       — Дальше я сама, - она убирает обувь и становится на ноги. Ступни оставляют кровавые следы на полу.       — Я помогу.       — Не нужно, иди, я сама.       Нанами цыкает и закатывает рукава рубашки. Он выставляет температуру душа и ставит девушку в поддон душевой прямо в носках, поливая их, чтобы липкое месиво проще отошло от ран. Она присаживается, наклоняется и стаскивает ткань. Окрашенная вода и состояние ступней шокирует мужчину. Кости ещё не деформированы, но кожа снята в нескольких местах. Кенто поднимает ногу и осматривает. Вся, ещё тонкая от предыдущий ран кожа покрыта мозолями. От лёгких, до похожих на шрамы.       — Ну и что ты, черт возьми, по-твоему, делаешь? – он впервые строг с ней. До этого он никогда не отчитывал возлюбленную.       — Долгая история, - она смывает кровь, почти не касаясь ран.       — Я не тороплюсь.       Он находит аптечку, пытаясь прикинуть, чем можно всё обработать и возвращается в душ. Вытаскивает нерадивое тельце из поддона и относит на диван, чтобы присесть, поставить лапку на колено и аккуратно обработать. Девушка дергается.       — Сидеть, - Кенто не собирается шутить или смягчать обстановку. Он немного зол. — Как можно было не сказать, что настолько стёрла ноги?       — Я привыкла, - почти неслышно.       — К чему? – Нанами даже отвлекается от промокания ранок.       — У меня с детства слишком большие ноги, покупаю обувь немного меньше, чтобы ступня не увеличивалась. После долгого хождения – всегда так.       Мужчина слышал про озабоченность некоторых размером обуви, в конце концов, в Азии это не редкость. Но его девушка была ученой, работала в области биологии, а значит и анатомию знала. Разве она не в курсе, что это вредно для костей, суставов и кровообращения? Не говоря о страшных деформациях и сопровождающей их боли. И всё ради того, чтобы покупать обувь размером меньше? По Нанами слишком заметно, как шевелятся шестеренки в его голове, поэтому девушка закусывает губу и говорит:       — Глупо, наверное, - слезы предательски срываются с глаз. Она плачет, размазывая слезы по лицу, а Кенто заканчивает перевязку.       — Подождём пару дней, пока хотя бы немного заживут и я куплю тебе новую обувь. Заканчивай это, - он отнимает её руки от лица и целует в лоб, утешая. — Ты у меня вся красивая. И ступни тоже.       Нанами слегка сжимает перебинтованную лодыжку и поднимается, чтобы пойти на кухню и прихватить там немного еды для расстроенной. Даже если комплекс не получится искоренить, он, по крайней мере, не допустит, чтобы она причиняла себе увечья. С твёрдым намерением он готовит у себя в голове двухчасовую лекцию.

Гето и Годжо

      — Не замечал у неё каких-то там комплексов. Она вообще слишком умна для такого, - Сугуру почти хвастается своей девушкой. Ещё бы, она была восхитительна во всем.       Нет, конечно, на вкус и цвет все фломастеры разные, но у них с Годжо мало того, что у самих была внешность греческих Богов, так ещё и девушка оказалась под стать. Она была похожа на утренний зимний рассвет: внешность для Японии слишком яркая и экзотичная. Впрочем, даже там, откуда она родом девушка выделялась своей красотой. Даже не классической, а какой-то внутренней, почти потусторонней. Так бывает, что за некоторыми людьми интересно наблюдать. Например, Годжо был из таких: живая мимика, альбинизм и бесконечное обаяние заставляли людей не отрываясь смотреть на мужчину. Да и сам Гето был чертовски привлекателен. Он – чистый образчик восточной красоты, всё в нём: от разреза глаз, до повадок было таким… японским, что хотелось сфотографировать или нарисовать каждое его движение, запечатлеть любой момент. Так и с их девушкой: рыжая копна кудрявых волос, вздёрнутый нос, большой выразительный рот и оленьи глаза удивительного цвета, обрамленные такими же рыжими ресницами. Северная красавица с бледной кожей, россыпью маленьких веснушек и чарующей улыбкой. Фигура её тоже была необычной для Японии, но очень красивой. Покатые молочные бёдра, тонкая талия и в меру большая грудь. Ножки ровные, длинные и красивые.       Сатору бодро кивает, соглашаясь.       — Ещё бы, - ухмыляется Иджичи. — Я таких только в кино видел.       И Гето, и Годжо гордятся её красотой, будто это было их личное достижение, впрочем, многие из влюбленных людей не видят никаких недостатков в партнёре. А уж когда тот следит за собой и так же харизматичен, как их пассия – тем более.       Впрочем, Годжо знает, что комплексы не всегда произрастают из внешности. Частично по себе, а частично из-за одного инцидента, о котором он никогда никому не расскажет.       В тот вечер не то из-за отсутствия Сугуру, не то из-за надвигающегося выходного они решили поужинать где-то вне дома. Выбор пал на небольшое заведение в паре кварталов от их местожительства. Ужин проходил весело и даже затянулся, поэтому девушка отлучилась в уборную, а вернувшись выглядела так, будто увидела Сукуну за поворотом.       — Ты чего? Что-то случилось? – он протягивает руку и треплет рыжую макушку.       — Да нет, всё хорошо.       Дальнейшая трапеза проходит в напряжении и в конце концов Сатору поднимается, чтобы посмотреть, что там могло повергнуть в шок девушку. Или на крайний случай пытать персонал, пока не сознаются во всем. Впрочем, ответ находится сам собой. Около двери женского туалета сидит проклятие. Не слишком сильное, но и не слабое. Годжо удивляется, ведь девчонка и сама шаман, к тому же проклятия её не трогают. Она ведь видела его, почему не сказала ему? Или не изгнала.       — Если тебе все ещё нужно в уборную – иди, я убрал его! – он дразнится, снова взлохмачивая чужие волосы. — Слабачка!       Конечно, он шутил, но девушка неприятно дергается и смотрит на него глазами, которыми Хатико не смотрел на двери вокзала. Он понимает, что что-то не так, но не понимает что. Она молчит весь вечер, отвечая односложно и почти не реагируя, а потом грустно плетется за ним домой.       — Ты обиделась на слабачку? Прости, старые шутки. Я не считаю тебя слабой, - он берет её руку в свою.       — Так это правда. Я слабая, - голос дрожит. — И даже не пыталась стать сильнее.       Они поднимаются в квартиру, и девушка ставит захваченные сладости в холодильник. Руки Сатору обнимают её сзади.       — Тебе и не нужно быть сильной, - Годжо прижимается щекой к затылку. — Мы с Гето – сильнейшие. Мы защитим тебя. От всего, чего сможем.       Девушка выворачивается из объятий и смотрит на него.       — Я была одарена редкой техникой, но всю жизнь избегала проклятий. Потому что до сих пор… боюсь их. Всегда боялась. Такая вот ирония, что именно для меня они не представляют особой угрозы, но я боялась их с детства и могла неделями не выходить из своей комнаты. Мама сказала, что я не буду заниматься изгнанием ещё когда мне было 6. С тех пор я стараюсь делать вид, что их не существует, но впадаю в ступор каждый раз, как вижу.       Сатору странно это слышать, ведь они часто обсуждали техники, оккультизм, проклятую энергию и т.д., Гето доставал некоторые из них дома. Да они оба даже в шутку бегали за девушкой с ними. И ни разу она не дала знать о том, что ей не комфортно.       — Это – насмешка судьбы, - девушка криво ухмыляется. — Послать в качестве соулмейта вам кого-то столь ничтожного, как я. Рядом столько и правда могущественных магов… женщин и мужчин. А я даже не могу справиться с таким пустяком.       — Почему не сказала нам о том, что ты их боишься? Мы с Сугуру перестали обращать на них внимание, но если тебе неприятно, то почему ты не сказала? Любой из нас может убрать их все.       — А разве вы не презираете тех, кто слабее?       — Это не сла…       — Сугуру был готов своими руками избавляться от тех, кто, по его мнению, ничтожен. Я всеми силами старалась это скрыть, но… правда всё равно всплывёт. Сколько не старайся. И когда вы осознаете это в полной мере – всему конец.       Годжо не знает, что сказать, потому что ни разу не размышлял об этом в таком ключе. Может в 16 он бы и стал дразнить кого-то за это, но в их 16 он был просто невыносим. Он бы язвил всем и каждому просто за факт существования того на одной с Сатору территории. Какое счастье, что она младше них и не могла видеть этого ужаса. Впрочем, даже тогда ни он, ни Гето не подумали бы оставить своего соулмейта из-за того, что тот не такой, как они.       — Ты думала, что мы оставим тебя из-за того, что ты боишься проклятий? – парню и правда нужно знать, точно ли он правильно понял эту абсурдную ситуацию.       — Я боюсь, что вы узнаете, насколько я бесполезна.       Сатору уводит её на диван, сажает и сгребает в удушающие объятья.       — Не то, чтобы у нас были планы открыть с тобой бойцовский клуб или заставить изгонять. Конечно, было бы хорошо, умей ты постоять за себя. Но с твоим талантом это вроде, как и не требуется, что очень успокаивает. Когда мы с Гето были студентами, возможно, у нас и было стремление к силе и презрение к слабым. Но вообще-то даже тогда Сугуру был добр ко всем. Он хоть и был заносчивым, но всегда оберегал всех, кого мог от бед. Это сыграло с ним плохую шутку. Я когда-то учился у него.       Годжо замолкает, а девушка переводит на него заинтересованный взгляд. Мужчина смотрит куда-то в пустоту, вспоминая время до которого теперь так далеко, что кажется, будто все это и не с ними.       — Почему он изменился?       — Мы оба не справились. Оказалось, мир не делится на добро и зло, а сила решает не всё. Обстоятельства и воля – вот решающие факторы. И это нам тогда было невдомёк. Мы были глупы, безумны и одиноки. Ты боишься Гето?       — Не то чтобы. Я принимаю его. Но не могу не думать о том, что было бы, если бы я не видела проклятия? Иногда мне снится, как в том аэропорту он спускает на меня одно.       Годжо размышляет над тем, что некоторые события останутся с ними навсегда. Сколько бы людей не спас Сугуру – он навсегда будет убийцей. А он сам? Как он вёл себя, что самый близкий на свете человек, который только может быть, скрывает от него такое? И почему, когда весь мир полагается на него, та, которая просто обязана это делать, больше года борется с собой, чтобы не показать страх? Это бьёт по нему так сильно, что он не чувствует себя… нужным?       — Ты ведь знаешь, что он никогда так не поступит с тобой? Что не проклянет тебя? Он ведь так отчаянно защищает тех, кто в нём нуждается, что с ума сходит. Сугуру куда лучше, чем я.       — Да, знаю. Слишком добр для этого мира. Сейчас знаю. Вы оба – хорошие люди. Хорошие люди, с которыми произошло слишком много плохого.       Она гладит его лицо и волосы.       — Тогда почему ты не доверяешь?       — Triquetrum. В нём три равноценных символа vesica piscis. Равноценных. Не будет равенства – не будет баланса.       — Трикветр? Вы, европейцы, живете в своем дуальном мире «да» и «нет», - Сатору посмеивается. — Но может мы не три части, а одна? И наша сила дополняет твоё видение мира и эрудицию, с которой нам не ровняться? Или ты однажды поймёшь, что мы всю жизнь провели в бою и оставишь нас, как псов, списанных после службы?       Мужчина упирается лбом в лоб и смотрит своими голубыми глазами прямо в душу.       — Никогда.       — То же я могу сказать и тебе.       Они не возвращаются к этому разговору. Годжо ничего не говорит Гето, когда тот возвращается, только просит убирать проклятия, если тот их видит. Сугуру понимающе кивает и сообщает, что вообще-то он давно зачищает их все, куда дотягивается взгляд. Сатору улыбается, думая, что Гето и правда слишком хорош для этого мира.

Инумаки

      Тоге сложно с посторонними. Людям, которые выросли в закрытых кланах, а потом поступили в техникум, окончательно теряя связь с окружающей реальностью, вообще тяжело построить социальную жизнь. Но после всего произошедшего оставаться только в своём кругу было просто невыносимо, поэтому Инумаки начал выходить в город, чтобы просто бродить по улицам и смотреть на людей. Толпа мигрировала туда-сюда, а растерянный парень наблюдал, не совсем понимая, как они живут, куда идут и что делают. В один из таких дней он и встретил её. Она часто сидела в одном кафе, читая книги или листая что-то в телефоне. Он приметил девушку почти сразу: по ярким аксессуарам и особой манере держаться. И почти спустя месяц наблюдений решился сесть напротив. На самом деле просто повезло со днём. Все отдельные места были заняты, и парень сделал заказ, подходя к столику, показывая экран с вежливым: «добрый день, не против, если я подсяду?», и оказалось, что она вовсе не против. С тех пор они виделись чаще и чаще, в конце концов вовлекаясь в отношения.       Тоге сложно с посторонними, но ещё сложнее ему с пониманием собственной возлюбленной. Он смотрит на склад различных баночек, щеточек и других приблуд, стоящих в их ванной и не понимает с кем живет. С ведьмой, что варит зелья или его милым созданием? Хотя, может это одно и то же.       Тем временем девушка и сама уже не знала, что таится во всех этих баночках. Пытается ли она удержать молодость, успокоиться или всё-таки закупорить смерть? В любом случае, её всегда интересовал срок женской годности, а изменяющийся возраст заставлял грустить. Причем было абсолютно не важно, сколько ей лет, всё, что после семнадцати было для неё тяжелым ударом, а с появлением парня на несколько лет моложе её самой, всё стало ещё тягостнее.       В целом, нет ничего плохого в уходе за собой, конечно. Умывания, маски и нанесение всех этих многофазовых кремов – своего рода медитация, которая успокаивает тревожные мысли и даёт приятные ощущения. Но когда это перетекает в одержимость, а беспокойство из-за каждого возрастного изменения нарастает – всё катится к чертям.       Инумаки слышит крик, вздрагивает и со всех ног бежит в ванную.       — Листогорчица? – конечно, ему бы хотелось крикнуть «ты в порядке?», «что с тобой?», но парню остаётся только «листогорчица». Поэтому он обеспокоенно повторяет: — Листогорица?       — Да, да, Тоге, всё нормально, - голос явно не похож на голос человека, у которого всё в порядке, поэтому он дергает ручку двери. Замок щелкает, и девушка предстает перед ним в натуральной истерике, стоящей с щёткой для волос и рассматривающей длинный белый волос.

Вырвала волосы?

      — Только один. Господи, у меня седина! – девушка рассматривает белый волос.

Ну и что? У меня половина головы седая.

      — У тебя нервная работа. Плюс ты блондин. Этого не видно, а у меня волосы черные.

Всего 1 волос, что такого?

      — Я старею, Тоге! У меня седина в 27! – она оседает на пол, утыкаясь лицом в коленки.       Парень сочувственно присаживается рядом и прислоняет её голову к своему плечу. Они сидят в тишине: грустная девушка и ничего не понимающий, но искренне переживающий Инумаки. Он не знает, чем помочь. Что он может сделать? Крикнуть времени: «стой»? Или ей «не старей»? Если задуматься, то он и смысла в этом не видит.       Инумаки честно старается делать комплименты, чаще подмечать детали и заботиться о своей девушке. Огонь его любви разгоняет тараканов в чужой голове, но разве их выведешь? Можно только расшугать по углам, чтобы не показывались, но когда-нибудь, когда все ослабят хватку, они выползут и будут придирчиво пересчитывать седые волоски, отметят растяжки и едва заметную сеточку на коже, что поползла после 25. А тут ещё и статьи про замедление синтеза коллагена и вот уже будущее не так радужно, а смерть с косой ухмыляется и ждёт за поворотом.       Ситуацию осложняет то, насколько Тоге хорош собой. Он будто законсервированный, как его дурацкий сенсей с работы. Когда девушка видит коллег Инумаки впервые, то начинает подозревать неладное.       — Скажи честно, вы не какое-то там силовое ведомство, а эскорт агентство? Я всё приму, - она шутит, конечно, но в каждой шутке есть доля шутки.       — Тунец, тунец, - парень смеется.

С чего ты это взяла?

      — Ты вообще видел людей вокруг себя? Вас что, по внешности туда набирали? Почему все выглядят настолько хорошо? А девушки? Настоящие красавицы! Почему ты не стал встречаться с одной из них?       — Сушеный тунец.       — Почему?

Сложно объяснить.

      — И всё же?

Не хочу быть с ними всегда

Мне это не подходит

      — Мне всегда казалось проще находиться в знакомом обществе.

Я люблю тебя. Зачем мне кто-то ещё?

      Она останавливается и смотрит в экран телефона, а потом поднимает глаза на Инумаки и сердце заходится в биении. Тараканы в голове смущенно разбегаются и кажется, какое-то время не будут появляться. Девушка продолжает идти, оставляя руку на локте Тоге.       — Я тоже тебя люблю.       Что-то смущенное, почти детское проявляется в ней, когда она целует его щёку по пути к станции. Может возраст и правда лишь цифра?

Оккоцу

      Неспособность рассмешить свою девушку почти так же обидна, как неспособность довести её до оргазма. И если со вторым всё было более-менее в порядке, то с первым была огромная проблема. Просто дело в том, что девушка, конечно, смеялась с его шуток, но это было не совсем то. Ох, неспособность рассмешить даже хуже. Потому что с оргазмами ты хотя бы не попадаешь в ситуацию, где она кончает с кем-то ярче, чем с тобой. Ну, если повезет.       — Сенсей, я – смешной? – Юта складывает оружие и косится на Годжо. Тот складывается пополам от смеха, а Оккоцу надувается.       — Просто обхохочешься, – Сатору заканчивает смеяться и вмиг становится серьёзным. Впрочем, тут же срывается и смеется снова.       Гето, работающий в том же кабинете, закатывает глаза.       — У тебя хорошее чувство юмора, Оккоцу-кун, - Сугуру щурится и отвечает молодому коллеге, даже не отрываясь от бумаг. Тот всё ещё немного настороженно относится к «Гето-сану», но не может скрыть благодарного взгляда.       — Ты готовишься покинуть нас, чтобы вести собственное комедийное шоу? Замок Оккоцу? – Годжо хрюкает с собственного воображения. Оккоцу проклинает минуту, когда слова вырвались из его рта. Нужно поучиться выдержке у Инумаки.       — Ты выбрал странного консультанта, - Нанами, занимающий третий стол в кабинете, поправляет очки.       — Пойдемте все в бар? – Сатору щёлкает выключателем и на правах старейшины (вообще-то он просто уговаривает всех так себя называть) командует коллегам (формально они тоже «старейшины» и Годжо не может ими помыкать) оканчивать рабочий день. Нанами почти мгновенно захлопывает ноутбук и поднимается, чтобы надеть пиджак. Гето сидит у стола и пытается сосредоточенно думать.       — Пошли! – Годжо выкатывает того на стуле прямо к двери и толкает в коридор.       Сатору по-свойски закидывает руку на Оккоцу и тащит всех в своё излюбленное место, пытаясь выудить по дороге, почему тот интересуется такой ерундой.       — Да не важно, просто было интересно, - Юта сутулится, пытаясь свернуться в себя.       — Это как-то связано с твоей подружкой, с которой вы, словно два неразлучника, таскаетесь везде? Кстати, где она? – Гето скучающе смотрит по сторонам, а брюнет с катаной размышляет, не пора ли припомнить тому прошлое. Но они доходят до места и заваливаются в почти полный бар, с трудом находя пустой столик на четверых.       Все делают вид, что пришли сюда не из-за странного вопроса, а просто посидеть в хорошей компании, поэтому пьют, обсуждают работу, Нанами дико шипит, переводя тему, и тогда парни говорят обо всем подряд. Смотрят какой-то матч по баскетболу и заказывают больше спиртного.       — Так что там твоя подружка? – Годжо не переваривает алкоголь, поэтому пьёт только молочные коктейли, грозясь впасть в инсулиновую кому. — Считает тебя скучным?       — Нет, - Оккоцу пытается сфокусироваться и подобрать слова, чтобы сенсей опять не ввалился в истерику. — Просто недавно увидел, как она болтает с подружками и смеется так… как никогда со мной не смеялась.       — Оу, значит с тобой – нет, но вообще-то – да? – Сатору специально делает ситуацию более неловкой, явно веселясь. — А ты пробовал, ну, там… поработать руками?       Юта роняет голову на руки и тяжело вздыхает.       — Я про щекотку.       — Она не смеется вовсе? Или что вообще значит «как никогда со мной»? – Нанами пытается помочь. Он хороший человек, не такой хороший, как Итадори, но определенно лучший «взрослый» в техникуме.       — Смеется, но тихо. Не так, как с ними. Будто неискренне.       — М-м-м, симулирует? – Годжо не унимается, но все, умудренные годами общения, просто не обращают внимания.       — Я даже не знаю было ли у кого-то такое. С другими она открытая, смеется громко и искренне, а со мной – нет. Наверное, со мной что-то не так, - парень совсем унывает и опускает голову. Может я себя накручиваю и у остальных так же?       — Ну, наша с Сатору девушка на пару с ним смеется так, что я не побоялся бы гулять с ними по переулкам, где бегают бродячие собаки, потому что они все равно всех спугнут, - Гето крутит стакан с каким-то коктейлем, который заказал Годжо, но отпив поморщился и сунул тот Сугуру.       — Эй, у меня нормальный смех! – Годжо негодует и щипает парня за бок.       — Да, как для сигнализации – сойдет. Если понадобиться манок для утки – тоже.       — Моя девушка тоже громко смеется. Причем постоянно… даже тревожно. Я иногда не понимаю, что повергает её в такой восторг, - Нанами выпил 2 бокала виски и теперь готов немного откровенничать. — Слушай, дело вообще может быть не в тебе, а скорее всего оно и не в тебе. Просто она так себя ощущает. Дай немного времени.       Мужчины меняют тему и Оккоцу немного успокаивается, но не перестает думать о том, что с ним что-то не так. Может её что-то смущает, а она молчит? А как начать этот разговор. А что ещё она симулирует? Он прокручивает и прокручивает все возможные сценарии.       — Может мы не сошлись характерами? И ей правда не смешно? – Юта внезапно возвращается к мысли.       — Может ты слишком много думаешь? - Годжо приспускает очки и смотрит на ученика.       Оккоцу напивается, но мужчины спокойно отпускают его до дома, Рика-чан – персональное заботливое проклятие хоть и лишилось души, все же следило за Ютой. Невероятное зрелище.       — Рика-ча-а-ан, - проклятие волочет тело мужчины по лестнице. — Спасибо, Рика-чан.       Он идёт не к себе домой, а решает прямо сейчас расставить все точки над «и». Очень плохая идея, но кто-то вообще выбирает хорошие, когда алкоголь в крови шепчет голосом Годжо «да просто проговори с ней». Поэтому парень лежит на звонке в половине второго ночи.       Сонная девушка долго не открывает, но потом он слышит копошение у двери, отнимает руку от звонка и стоит, уперев руку в дверь.       — Откро-о-ой, - Юта жалобно просит отворить заветную дверь.       — Оккоцу? Какого черта? Я бы открыла, но ты держишь дверь!       Он пытается убрать руку от двери, но падает назад, когда девушка с силой толкает дверь. Рика поддерживает его тело.       — Спасибо, Рика-чан, - девушка берет своего горемычного за руку и втягивает в квартиру. — Ну и какой повод?       — Я так тебя обожаю! – Оккоцу улыбается и сидит в прихожей, возясь с кроссовками, но неуклонно клонится вниз с порога.       Девушка вздыхает, присаживается и стягивает обувь с парня.       — Ты решил отметить день обожания меня?       — Я был в баре с сенсеями и Гето-саном, - Юта икает и говорит тихо-тихо.       — Тогда понятно, кто тебя напоил.       Она пытается поднять парня, ей даже удается добиться того, чтобы тот твёрдо стоял на ногах. Отводит его в ванную, умывает и приносит чистые вещи.       — С… сы-па-си-бо! – он икает и начинает засыпать.       — Не, не, не! Не спать! – она прикрикивает и успевает довести парня до кровати, где он мгновенно засыпает.       Ещё раз тяжело вздохнув, девушка стаскивает с него толстовку вместе с футболкой и брюками, накрывая парня одеялом. Готовит аспирин, воду и ставит рядом с кроватью таз.       — Почему ты не смеешься со мной? – Оккоцу хватает её руку и спрашивает так сосредоточенно, что девушка даже теряется. Впрочем, ответа он не дожидается, моментально отрубаясь. Она смотрит шокировано и улыбается уголками губ. Заметил же.       На утро ничего не меняется, впрочем, ничего не меняется и спустя неделю. Они больше не возвращаются к этому разговору. Парень решает для себя, что даст ей время, если это так важно.       Ждать долго не приходится, потому что спустя примерно 2 недели он слышит протяжный надрывный крик умирающей чайки, который издаёт его сокровище и рад так искренне, как только способен человек. Даже его сердце начинает биться чаще, а всё внутри замирает. Девушка смахивает выступившие от смеха слёзы. Юта обвивает обеими руками тонкую шею, прижимая к себе, давая прислушаться к частным ударам в груди и весь мир замирает.

Фушигуро Тоджи

      Мужчина проклинает свой дар каждый день, но сегодня в особенности. Всё дело в чертовых тонких стенах новых домов и соседке, которую теперь даже шугануть нельзя. Потому что не кусай руку, что тебя кормит. Не то чтобы Фушигуро верил в пословицы, но в здравый смысл – да. Сегодня маленький звереныш сунул ему под дверь бенто и видимо куда-то скрылся на вечер, а ночью он понял почему. Звереныш притащил кого-то в свою скромную обитель и сейчас лежал прямо у него за стеной зычно причмокивая чем-то (а он и не хотел знать чем) и бесконечно копошась в кровати.       Тоджи пытается сосредоточиться на звуке машин за окном, даже открывает его, чтобы слышать абсолютно всё, кроме чертового порно за стенкой. Вообще-то он редко обращает внимание на звуки, слишком привык. Но он почти каждый вечер, когда не занят в техникуме, таскается в ту квартиру, потому что там вкусно кормят и вообще уютнее. Мужчина привык. А сегодня он снова в своей пустой (на контрасте это заметнее) квартире, с холодным бенто (микроволновку он так и не купил) и с ссаной вознёй за стеной. Он никогда не заигрывал девчонкой всерьез, но все же думал, что нравится ей. Иначе зачем она пытается прикармливать левого мужика? А тут вдруг такое. Фушигуро ворочается. Возня быстро затихает, а через некоторое время мышь и её новый бойфренд покидают комнату, о чем-то недолго спорят, а потом хлопает входная дверь. Ха! Так скоро? Отчего-то довольный Тоджи засыпает и краем сознания думает о том, что завтра заявится на завтрак.       Тоджи Фушигуро нравился женщинам. Он нравился женщинам намного больше, чем все эти смазливые юнцы (в числе которых его сын), и даже больше, чем статусные Нанами, Гето и Годжо. Он мог бы соревноваться за девичье внимание даже с известными людьми. И никто не понимал в чем же очарование этого мужчины? Никто, кроме него самого.       Всё дело в том, что для большинства он был никем. А с «никем» можно и не пытаться казаться лучше. Тем, кем не являешься. Будто, если у тебя нет социального статуса, манер и общественно одобряемой работы – ты перестаешь входить в число мужчин, ради которых нужно стараться. Такому мужчине можно было показывать все свои слабости, все равно среднестатистическая девушка будет лучше, чем он. И это подкупало сильнее, чем что-то ещё. Все, кто был с ним, хотели его исправить и чувствовать себя лучше за счет того, что рядом был он. Пожалуй, кроме Фушигуро, его первой жены. Она была забавной и милой, не такой как остальные. Любила его и растопила лёд, который её смерть сковала заново.       Мышь тоже ни капли не похожа на знакомых ему женщин. Он ходит к ней уже почти полгода. Сначала поесть на Рождество и Новый год, потом просто поесть, а потом полежать под кондиционером. С наступлением поздней весны в Токио становится невероятно жарко. В худшие дни влажного удушья он заваливался спать прямо на чужом кресле, благо оно было достаточно большим, чтобы можно было удобно развалиться. Он даже был готов отблагодарить девушку, но ей от него будто ничего и не нужно. Однажды он флиртовал, но она только заливисто посмеялась, будто он шутка какая-то. Не восприняла всерьез. Спустя несколько месяцев он знал о ней так много, что столько бы о себе назвать не смог. Знал, какой её начальник козёл, как плохо строят сейчас, он узнал, что такое Archicad и Revit и что последний постоянно глючит, чем приводит мелкую в неистовство, знал, чем она занимается в свободное время, знал её музыкальные предпочтения, размер одежды, состав семьи и во сколько лет она впервые переспала с парнем. Словом, абсолютно всё. Он даже был знаком с её друзьями (случайно), они пару раз заглядывали и косились на него в ужасе. Обычные собранные белые воротнички, интеллигентики. Пришли пить вино, есть пасту с устрицами и слушать джаз. Он знал всё, но ничего не понимал.       И вот случилось то, чего он никак не ожидал. У неё вдруг появился парень! Не то чтобы удивительно – она интересная, милая и относительно молодая, но неожиданно. Фушигуро старший смотрит на неё, суетящуюся на кухне:       — Тебе с вишней или с абрикосом? – жарит панкейки и делает вид, что ничего не произошло.       — Да без разницы.       — Значит оба.       Ставит перед ним тарелку и наливает кофе из кофейника. Сегодня суббота, прекрасно.       — Прости за шум вчера, я знаю, что ты очень чутко всё слышишь, - она отпивает кофе.       — Ммм, что естественно, то не без оргазма, - он ухмыляется. Выходит, почти зло.       — Пфф, какой там. Дольше собиралась.       — Серьёзные отношения? Больше не будешь кормить меня?       — Я не создана для отношений, - она режет панкейки. Сегодня очень по-европейски. Нож и вилка.       — Развлечение на одну ночь?       — И для этого тоже не подхожу. Похоже некоторым суждено всю жизнь провести одним. Но оно и неплохо.       — Почему не подходишь? – он смешивает вишню с абрикосами и валяет в этом кусочек блинчика.       Она уходит от темы, говоря об инвесторах, своих проектах и неимоверном желании двинуть начальнику прямо промеж ушей, чтобы те склеились. Тоджи соглашается. Он бы тоже не прочь двинуть начальнику. Но оба не могут себе этого позволить. Жизнь так несправедлива!       Он две недели следит за кучкой недоумков, что пытаются не то призвать дьявола, ни то родить проклятие и думает, что слишком старый для всего этого дерьма. Нет, сам по себе он ещё очень даже ничего, к тому же его законсервировали на примерно 15 лет, так что он точно ещё ничего, но разбираться с недоумками морально тяжело. Кстати, проклятие родить действительно удалось. Хотя, когда это людям не удавалось кого-то проклясть? Старший Фушигуро разделывает проклятие, привозит нерадивых сатанистов в Токио, сбрасывая к кабинету начальства и уходит.       Он на 100% уверен, что это малыш Гето посылает его разбираться с таким (культами, заговорщиками и душевнобольными всех мастей), чтобы тот разделал и тех, но Тоджи обещал «работать», а не «работать хорошо». Поэтому он делает работу ровно так, чтобы получать оклад и бесить малышей так сильно, как только сможет (мышь посоветовала. И хоть не знала, о чем речь, совет дала славный). В конце концов, кто напомнит им, что они вовсе не «Боги на грешной земле»? Вау, всегда срабатывает!       — Неужели ты не мог разобраться с ними? – Мегуми цыкает (в точности, как он сам когда-то).       — Ну что ты, как я могу тронуть гражданских? Оставлю это святошам.       Мегуми удрученно стонет. И в этот момент он поразительно похож на свою мать.       — Отстань уже от Гето-сана. Он не плохой человек.       Это Тоджи был тем, кто при первой встрече с Гето, сразу после того, как его приняли (заставили, конечно) в техникум, спросил того, чем Аманай так сильно отличалась от детишек в той деревне, которую порешал справедливый спаситель? В тот день Годжо пытался убить старшего Фушигуро второй раз.       Вообще-то в то время это было лучшим его развлечением. Он даже купил литературу, чтобы получше готовиться к встречам с этими двумя. Его лучшие творения:       — Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить;       — Слушайте, а вы когда-то считали, вышли ли вы двое в ноль? Спасённые vs погибшие по вашей вине. Думали когда-то о тех, кого убили? А вдруг один из тех больных додиков должен был сделать эти их ракеты и увезти человечество с планеты Земля?       — Вау, надеюсь ваш соулмейт владеет проклятой энергией, иначе как же принципы? Представляешь, возвращаешься ты, Годжо-кун, домой, а там – кровавая мясорубка? Или она – другое дело? Я так до конца и не разобрался в принципах культа.       Фушигуро старший ухмыляется и уходит. Подальше оттуда. И зачем его закинули в чистилище с "неплохими людьми"? Ну, раз сын просит, то может он и правда оставит малышей в покое. В конце концов, как бы не был силён гнев, может и правда хватит с них? Он же не какой-то там маньяк, что будет вечно удушливо вгрызаться в едва зажившую плоть. В следующий раз он подождёт, пока чудиков доест проклятие, а потом завалит само проклятие. Тогда не придется заезжать в техникум. Одни только плюсы.       Вечером он сидит на чужой кухне и наконец не чувствует изнуряющей жары.       — Так почему ты не подходишь для отношений? Ты видимо просто никогда не видела людей, что не подходят для отношений, - старший Фушигуро смотрит в потолок и прикрывает глаза локтем. Он раздумывает над их профессией мясников.       — При капитализме отношения – «ты мне, а я тебе», я слишком мало могу дать. И слишком много хочу забрать, - она не отнимает глаз от экрана, работая.       — Почку? - он даже открывает глаза, чтобы посмотреть с каким серьёзным лицом она несет этот бред.       — На кой мне третья?       — А что ты тогда хочешь?       — Время. Всё, что мне смогут дать.       — Как-то непонятно.       — Я хочу ничем не жертвовать, и чтобы меня приняли такой, какая я есть. А это невозможно, - девушка грустно вздыхает и косится в окно.       — Вы, молодежь, слишком заморочены. Все этого хотят.       — Это ты – дед.       — Нет пока.       — Ну ничего, скоро у Мегуми будет мини-Мегуми и тогда точно дед.       — Не говори такое вслух. Я начинаю вспоминать своего старика, а это портит мне настроение. Так и почему ты думаешь никогда не найдешь кого-то, кто примет тебя? – он наливает какую-то холодную вкусную бадягу в стакан.       — Ты серьёзно? Ну ладно: я много работаю, при этом у меня амбициозная профессия, в которой чаще всего преобладают мужчины. От этого мой характер – редкое дерьмо, - Тоджи слышит это и смеется. — Ну, я думаю мы поэтому и общаемся. Из домашнего я умею только готовить. Меня даже вещи стирать нормально ты научил. Я ничего не могу сделать хорошо, понимаешь? Из-за работы, а до этого из-за учебы у меня не складывались отношения и все мои друзья – замкнутые интроверты из разных бюро. Я нигде не бываю, со мной не обсудишь новости. Мне даже знакомиться негде. Детей пока не хочу, хотя пора бы. И в довершении всего – я хомяк. Ем, как хомяк и выгляжу, как хомяк.       — Мышь.       — Да! И я не хочу жить с кем попало. Меня не устроит обычный брак. Мужчины моей мечты – не моя лига. И я ничего не собираюсь с этим делать.       — Хочешь выйти замуж за миллионера?       — Нет, я просто хочу, чтобы он был занят, не донимал меня из-за работы, был мне приятен, и мы могли быть с ним близки. И чтобы у него не был член размером с циркуль.       — А, поэтому ты выставила бедолагу?       — Я не выставляла! Просто не смогла сдержать разочарования, а он расстроился. Даже до секса не дошло.       — Так и почему ты думаешь, что не найдешь себе кого-то? Он же не последний экземпляр.       — Так проще не разочаровываться в себе.       — Всё ещё не понимаю, почему ты думаешь, что с тобой что-то не так?       — Хах, ты просто мужчина из другой лиги. Тебе не понять. Можешь выбирать вообще кого угодно. С твоим обаянием, внешностью и, судя по всему, достатку – женщины для тебя лишь прихоть. А на меня дрочат только извращенцы в метро и пара бедолаг в колледже, которые в свой пубертат из живых женщин видели мать и меня.       Фушигуро думает к какой категории себя отнести. Ведь нет-нет да было.       — С чего ты это взяла?       — Ты всё-таки хочешь, чтобы я сказала это вслух? Ладно, ладно. Я огромная! И при этом слишком не женственная. Да и лицом не вышла, чтобы как-то компенсировать все это. Комбо 3 в 1. Вот такая херовая акция.       Тоджи протягивает руку и хватается за складочку на чужом животе. Два огромных (округлившихся до размеров монет) глаза впиваются в него с неподдельным ужасом. Его это даже веселит. Она будто собирается начать бегать и верещать что-то в стиле «тронула меня, тронула!», либо откусить ему руку по локоть.       — Приемлемо.       Вообще-то именно из-за комплекции она выглядит очень женственной. У неё длиннющие волосы, которые она сгребает наверх, но те все равно струятся черным водопадом, небольшой мягонький животик, такая же мягкая грудь и бедра. Она выглядит, как игрушка-антистресс. Да и остальное в глазах Тоджи не выглядит чем-то особо критичным. Она точно найдёт кого-то хорошего. Если перестанет делать такие глаза каждый раз, как её кто-то касается.       — Ты… ты что делаешь!? – она вскакивает и пытается выбраться, но сила этого мужчины чудовищна. Он даже не удерживает её, просто руки не убирает, проводя вдоль боков, ощупывая зад и скользя по бёдрам.       — Если хочешь стать сухой, как все те девочки в журналах, то нужно будет убрать порядка 35 кило. Сделаешь это за ещё таких же полгода, если пожелаешь. У тебя хорошая мышечная мускулатура. Даже в зал ходить не нужно, просто бегай и измени рацион. Но вообще-то тебе идёт, – он перемещает руку на грудь и слегка сжимает ту. — С этим придётся попрощаться. Если добавишь кардио нагрузки, то уберешь примерно десятку.       — Да не хочу я ничего! Убери руки! – она задыхается и заливается краской от дикого смущения и… возбуждения. — Старик-извращенец.       Он смотрит на её реакцию, пунцовое лицо и понимает, что она влюблена в него! Тоджи почему-то сильно радует эта информация. Он выпускает мышь, улыбается и поднимает руки в примирительном жесте. Решает пока ничего не делать.       — Мышь.       — Развратник!       — Мышь.       — Повторяешься. Сатир!       — Мышь.       — Бесстыдник!       — Геронтофилка.       — Что-о-о?       — Мышь.