Потеряшка

Юнги стоял у пышного куста и немного ошалело смотрел на оголяющегося Намджуна, который аккуратно складывал стопочкой свои вещи. Ощущения странные. Нет, не так. Ощущения стрëмные. Вот он — Юнги — приличный и даже известный в узких кругах, но известный человек стоит в лесной чаще и наблюдает за полуголым мужиком. А ведь ему самому тоже нужно раздеться. Ну точнее, в этом и заключалась часть плана Сокджина. Нет, не в том, чтоб эти двое голышом под кустом светские беседы вели, а в практике юнгиевых обращений. Только вот сам Юнги в данную минуту совершенно точно не знал, как он обратится. Намджун, конечно, прочитал ему лекцию о том, как почувствовать, принять и приручить своего волка. Только вот волк юнгиев и правда был, как сказал Тэ, обморочным типом. И выползал наружу, собирая остатки своих сил, только в случае опасности. — Не могу в это поверить, — закатывает глаза Юнги. — М? — кажется, что Намджуна вообще ничего не смущает в том, что происходит. Его определённо точно это не смущает. — Я чувствую себя каким-то извращенцем, — стонет Юнги и прикрывает лицо ладонями, — это какой-то кошмар. — Советую уже смириться с тем, что вот это вот всё, — Нам обводит руками вокруг себя, говоря о происходящем в целом, — теперь это всё твоя жизнь, Юнги. И выбор у тебя не велик, — он предельно серьёзен, хоть и интонация выдаёт его понимание и сочувствие к Юнги, — либо ты смиришься с тем, кто ты есть, либо можешь вернуться к приёму блокаторов, которыми тебя пичкали с раннего детства. Хороший выбор, правда? Остаться и дальше хомячком для экспериментов или признать в себе волка. — Кстати, об этом, — начинает вкрадчиво Намджун, снимая свои джинсы и бельё, разворачивается к нему абсолютно обнажённый, держа на раскрытой ладони аккуратно сложенные вещи. Юнги таки закатывает глаза и отворачивается. — Что, кстати? — шипит он раздражённо. — Ты связывался со своим доктором? — Да. — И? — Что и? — опять сквозь зубы, — сообщил, что закончились лекарства, — делая акцент на последнем слове. — Хорошо, — выдыхает Намджун, — хорошо. Привезёт сам или курьерской службой? — Курьер. — Раздевайся, Юнги, — от этой фразы Мин крупно вздрагивает и матерится себе под нос. Ну надо же, а. Другую формулировку выбрать было вообще нельзя, да? — Иначе у тебя скоро совсем надеть будет неч… Не успел. Юнги перекидывается моментально и устремляется взглядом в направлении огромного куста. Намджун даже успевает удивиться тому, что перекинулся тот совсем безболезненно и даже не отрубился. — Юнги, — аккуратно начинает Нам, — ты как? Чёрный волк поворачивает к нему голову и смотрит осознанно, но глаза словно туманом затянуты. А потом его лапы подкашиваются, и он падает. Из куста под шелест веток и треск ломающихся палочек под лапами выползает ёж. Намджун нервно хихикает и смотрит на лежащее без чувств хрупкое тельце Юнги. — Да что ж ты такой впечатлительный, — бурчит себе под нос Намджун, быстро натягивая на себя вещи, — сейчас, подожди, отнесу тебя в дом. Поднимаясь на второй этаж хосокова дома с укутанным в свою куртку Юнги на руках, Намджун ворчит и отфыркивается. Натыкается на хозяина дома и, выгнув бровь, тихо произносит: — Он испугался ежа, — поджимает губы, сдерживая напрашивающуюся на лицо улыбку, — ёж, Хо. Тот прыскает в кулак, но умудряется сдержать эмоции и показывает рукой в направлении гостевой спальни. — Оставь его там и пойдём выпьем кофе, — Хосок спускается вниз по лестнице и исчезает из виду. Намджун, задумавшийся и помедливший секунду, направляется к указанной комнате. Ему жаль, нестерпимо обидно, и беспокойство за человека на его руках огромными волнами накрывает и не даёт продохнуть. Это сложно, страшно и ненормально. Неправильно, будучи чистокровным оборотнем узнать о себе правду в уже зрелом возрасте. Неестественно и опасно держать человека с раннего детства на огромных дозах химикатов, подавляющих вторую сущность. И самое страшное, что непонятно для чего это делается. Нет, понятно. Всем давно очевидно, что это жестокий эксперимент над оборотнями, направленный на поиск средства для уничтожения их как вида. Он аккуратно укладывает Юнги в постель, накрывает его пледом. Присаживается на край кровати, опирается локтями в свои колени и низко опускает голову. Сидит так несколько минут, разглядывая рисунок на паркете под своими ногами. Вздыхает тяжело и рвано, намереваясь подняться и уйти вниз, но чувствует шевеление рядом с собой. Медленно переводит взгляд на Мина и замирает, разглядывая его совсем бледное лицо. — Откуда, блять, так пахнет хвоей? — хрипло и еле слышно говорит Юнги, так и не открыв глаза. — Кедр, ты чувствуешь кедр, — уточняет сухо Намджун. — Ты откуда знаешь, что я чувствую? — спрашивает раздражëнно, приоткрыв один глаз. — Это мой запах, — так же тихо поясняет, — поспи, я открою окно, чтоб проветрить комнату. — И у меня должен быть запах, верно? — спрашивает Юнги, — но его нет, да? — Его нет, — Намджун резко поднимается на ноги и направляется к окну, открывает его, фиксирует в открытом положении и возвращает внимание собеседнику, — это сложно, Юнги, даже волки без таких бед как твои могут не иметь запаха. Всё наладится. — Почему ты так отчаянно борешься за меня? — впивается в Кима взглядом, наполненным беспокойством, — потому что я подсказка в поисках ответов о пропавших детях? — Я борюсь за тебя, потому что не могу видеть, как ты медленно умираешь. Юнги прикрывает глаза, готовясь ответить на это, но слышит, как закрывается за Намджуном дверь, и выдыхает. Ким появляется на кухне совсем поникший и, кажется, даже не способный на хоть какой-то диалог. — Ты долго, — замечает Хосок и ставит перед другом кофе, — как он? — Он, — Нам выдыхает и зарывается пальцами в свои волосы, — я не знаю, Хо. Он словно совсем потерянный. — Это ожидаемо, — Чон смотрит серьёзно, а потом как-то странно улыбается одним уголком рта, — у тебя гон скоро. Кедром пахнет нестерпимо просто. — Угу, — бубнит, уткнувшись в кружку, — справитесь без нас? — Справимся, — уверяет и уже улыбается совсем открыто и тепло, — Тэхёни мне все уши прожужжал про Юнги. Думаю, он и займётся им в твоё отсутствие. — Плохая идея оставлять с обморочным этого человека, — смешливо говорит Намджун и, вдруг посерьёзнев, смотрит на друга, — он почувствовал мой запах. — Тэ? — Хосок давится своим кофе и ошалело смотрит на Джуна. — С ума сошёл? — чуть ли не перекрестившись и так же шокированно выпаливает Джун, — Юнги. — А раньше не чувствовал вообще никого, — замолкает на несколько секунд, словно подсознательно тянется и поглаживает свою шею в районе железы, — он не пахнет ничем. — Может ещё раскроется. — Ты не обратил внимания, да? Он совсем не пахнет. Даже человеком. — А чем пахнут люди? — раздаётся за их спинами, и мужчины, синхронно вздрогнув, уставились в направлении голоса. Юнги стоит в шортах и толстовке хозяина дома. Какой-то совсем маленький в этой огромной кофте, в этих своих злоключениях. — Как ты? — спрашивает Хосок и поднимается, намереваясь подойти ближе, — хочешь чего-нибудь? — приближается и заглядывает в глаза, — всё наладится, слышишь? Мы придумаем, как с этим быть. — Спасибо, — отвечает, несмело улыбаясь, — спасибо, я пойду, ладно? Вещи верну вечером, когда пойду на прогулку с Холли. Хосок улыбается в ответ и провожает Юнги до дверей. — Мы с Тэ позаботимся о нём, — говорит он Намджуну, когда возвращается на кухню, — а ты иди уже к своему омеге, воняешь, сил нет. — Пошёл ты, — не зло огрызается Джун и поднимается с места, — но мне и правда пора уже. Кстати, когда вернутся Гу и Чимин? — Чимин прилетает завтра, — рапортует Чон, — Гу вернётся послезавтра. Скучаю невыносимо, — добавляет он уже тише и совсем печально. — Совсем ничего осталось, — улыбается Намджун, — я тоже уже заскучал по этим неугомонным. Весь оставшийся день Хосок и Тэхён были заняты решением вопроса приручения Мином его волка. Юнги, как и обещал, зашёл вечером вместе с Холли, отдал вещи Хосоку, вступил в дружескую перепалку с Тэ и направился на прогулку в привычное уже место. Всё время в пути по сырой, усыпанной жёлтой листвой тропинке он думал об этих чёртовых запахах. Голову никак не покидало то, что он услышал у Хосока на кухне. Неужели он действительно совсем ничем не пахнет? Даже человеком? А чем вообще для волка пахнут люди? Его размышление прервало донëсшееся до ушей тяжёлое дыхание, совсем не человеческое, и топот лап, хруст веточек, а дальше случилось то, чего Мин ожидал, но проконтролировать не смог, хотя почувствовал, как зверь внутри него дёрнулся, рыкнул и перехватил контроль на секунду. И в этот раз Юнги перекинулся быстро, почти неощутимо, но так же внезапно и неконтролируемо. Пёс, испугавшись, взвизгнул, следом послышался вскрик Джина, который, какого-то хрена, прогуливался тут и, судя по доносившемуся запаху кедра, не один. Юнги бросил взгляд на друга, потом на убегающего пса и, решив, что Киму он хвост открутит позже, недовольно рыкнув, кинулся догонять Холли. — Перекинься обратно, придурок! — послышался задушенный сквозь истерический гогот крик Сокджина. Спустя почти двадцать минут уговоров Холли и столько же минут в пути до дома Чонов голый Юнги с перепуганным псом на руках топтался у задней двери и молил всех известных ему богов, чтоб ни единая душа не видела эту картину. Истерику открывшего дверь Хосока и присоединившегося к нему Тэхёна остановить оказалось сложно. Объяснить ситуацию — ещё сложнее, пришлось несколько раз прерываться из-за всхлипываний и икоты Тэ. — Господи, у Холли будет психологическая травма, — укутавшийся в плед Юнги сидит, разглядывая лежащего у ног пса. — Прости, Юнги, — Намджун, недавно пришедший вместе с Сокджином, сидит напротив и смотрит взглядом, в котором сконцентрировано сострадание всего мира, — мы не думали…точнее, не планировали, — раздражённо потирает виски и вздыхает раздосадованно. — Просто помогите мне сделать так, чтобы это прекратилось, — нервно проговаривает Юнги, — Господи, да я даже готовом стать учеником этого психа, — указывает на Тэхëна, — просто остановите этот неконтролируемый пиздец. — Ну же, — успокаивающе говорит Джин и медленно подходит к Мину с целью обнять. — Отойди, — почти рычит Джун. — Ты чего? — Юнги удивлен таким поведением, поэтому бросает озадаченный взгляд на Тэ, благоразумно стоящего в сторонке, и на резко вернувшегося на место Джина. — О, а это гон, — каким-то нездоровым полушёпотом проговаривает Тэхен, — но ты, видимо, ещё не знаешь всех прелестей этого явления. — Что? — Это...– уж было начинает Намджун, но не успевает договорить. — Это когда у твоего волка наступает период играющих гормонов, звенящих яиц и неконтролируемой агрессии. — Доступно, понятно, — растерянно говорит Юнги и вжимается в спинку дивана, словно пытаясь быть дальше от Намджуна. — Где-то дней через семь волка совсем отпустит и он снова станет душечкой, — продолжает Тэхён и удостаивается убийственного взгляда того самого вожака. — Я до сих пор не могу объяснить сам себе, почему ты с нами, — задумчиво произносит Хосок, стоящий за спиной Тэ, — тебя ведь правда однажды кто-нибудь сожрёт. — Наклоняется и шепчет прямо на ухо опешившему Тэхёну, — я, например, — клацает зубами у самой мочки, чем провоцирует судорожный вдох и попытку ретироваться в другой конец комнаты. — Вы, — начинает неуверенно Юнги и указывает одновременно на Хосока и Тэхена, — вы тоже? Синхронное «Упаси Господи, Чонгук меня убьёт!» разносится по дому ещё до того, как Юнги договаривает свой вопрос. — Завтра жду тебя здесь, — внезапно говорит Тэхён, — займёмся твоими чудо-обращениями, чтоб они были не такими чудесными и неожиданными. Именно с того дня жизнь Юнги превратилась в бесконечную череду препираний с Тэ, медитаций, различных практик и упражнений для усмирения своих нервов, тела и внутреннего волка. Осень проносилась перед глазами вечным потоком проб и ошибок. Хосок и Намджун всеми способами подталкивали и заставляли перекидываться. Тэхëн самоотверженно трепал нервы свои и юнгиевы. И со временем Мин смог почувствовать своего волка. Обиженного и не готового доверять волка, который постоянно сопротивлялся и не хотел подчиняться. Когда Юнги впервые почувствовал и осознал, что вот сейчас он явно ощущает обе свои сущности, то эмоций сдержать не получилось. Куда спокойнее и покладистее зверь был, когда Юнги находился в компании с Чонгуком, который, несмотря на свой возраст, вёл себя как дурной щенок, особенно в присутствии Тэхëна. Эти двое часами могли беситься и сводить всех с ума. Наблюдение за их выходками доставляло Юнги особое наслаждение. Где бы ещё он увидел, как человек набрасывается со спины на сидящего спокойно огромного волка и вгрызается тому в ухо, а потом обслюнявленный, извалявшийся в листве и грязи, но довольный до чёртиков пьёт из термоса горячий чай, прижимаясь к его тёплому боку. На самом деле, Юнги до сих пор дико наблюдать за взаимодействием этого человека со стаей. Он словно и не чувствует себя другим. А вот в присутствии Чимина Юнги разрывало на части. Он категорически не понимал, что происходит с его волком, который в моменты общения с этим мужчиной то ужом крутился, то замирал и превращался в такого же покладистого и спокойного как юнгиев Холли. Это раздражало, порождало в голове миллион вопросов, ответов на которые не было. Тэхён и Чонгук на это лишь подозрительно задумчиво улыбались и ничего внятного ответить не старались. А пока ответов не было, Юнги старался не находиться рядом с источником своих беспокойств слишком часто.

***

Зима пришла быстро. Волк Юнги сидит на холодной земле и отдыхает от состоявшейся пробежки. Обращается он уже более умело, не страдает от сводящих с ума болевых ощущений, не падает в обморок после. Хосок говорит, что волк становится сильнее и уже не так походит на творение неумелого таксидермиста. От этой мысли Юнги неосознанно щерится и дёргает ухом. «Единственный бонус этого всего — подшёрсток на жопке тёплый, мягкий. Удобненько сидеть», — думает он и вздрагивает, когда слышит неопределённый звук: то ли чихание, то ли фырканье со стороны рыжего волка Чимина, который совершенно точно удивлённо пялится на него, склонив голову вбок. "И что это значит?", — думает он и продолжает смотреть на Пака, который наклоняет голову в другую сторону, а потом демонстративно встаёт и уходит в сторону развалившегося чуть дальше волка Чонгука. "Нужно потом спросить у Тэхёна, что это и как с этим быть",— размышляет Юнги и вытягивается, укладывая голову на свои передние лапы. Лучше б не спрашивал, серьёзно. Тэхён долго смотрел на него огромными глазами, а после выдал короткое, но убившее всю веру в безмятежное и спокойное будущее: "Если он услышал твои мысли, Юнги...уау...значит, вы истинные". Пришлось уточнить значение слова, а после объяснения снова пожалеть о своей любознательности.

— Нет, нет, нет, нет! — почти взвыл Юнги. — Не сопротивляйся, — как-то уж совсем устало произносит Тэ. — Нет! — рявкает Мин и отворачивается, словно обиженный ребёнок. Да, заколебался он, ясно? В голове каша. Столько информации приходится усвоить, столько всего понять, принять и уложить. Жил себе, жил, а тут хлоп — и оказывается, он волк, а не человек вовсе. Как здорово, что хоть можно в лес уйти и выть на луну без зазрения совести и осуждения со стороны. Волк. Этот его внутренний волк, скотина обморочная, мало того, что никак полностью контролю не поддаётся, ещё вляпаться успел. — Истинность? — даже для себя неожиданно рявкает Юнги и соскакивает с дивана. — Уоу, уоу! — Тэхён тоже на всякий случай резвенько вскакивает с насиженного места, — спокойнее, волчара, — выставляет руки вперёд в останавливающем жесте, — давай без внезапных обращений. — Да пошёл ты, — шипит Мин, — и этого своего когда встретишь, забери туда же. — Твоего, — смешливо уточняет Ким. — Моего. Что? Нет!