Василиса Огнева и Теория относительности

16.02.2003 18:48 Космический центр Хьюстон, НАСА В общем и целом, проблемы были давно. Как только в мире появились первые цифровые телескопы, проблем стало ещё больше. Они не смирились, конечно. Они создали департамент, который занимался стиранием каждого цифрового следа, создали комиссии которые раз за разом опровергали существование «неизвестной науке экзопланеты». Они даже смирились с тем, что им придется делать это вечно — астрофизика железно доказала людям без часового дара наличие в солнечной системе ещё одной планеты. Сначала им было весело. Потом стало немного страшно. «Девятая планета — гипотетическая планета во внешней области Солнечной системы, гравитационное притяжение которой может объяснить среднюю аномалию в распределении орбит…. что некоторые далёкие объекты пояса Койпера имеют аргумент перигелия, близкий к нулю. Это значит, что они пересекают плоскость эклиптики с юга на север примерно во время прохождения перигелия….такое совпадение может быть результатом одного из вариантов эффекта Лидова — Козаи, если предположить, что в облаке Оорта существует массивная планета..... На сегодняшний день поиски Девятой планеты не увенчались успехом…» Рунис вздохнул и с обреченным видом уронил голову на стол. Он слушал этот доклад в десятый раз за вечер. Рунис знал, что он должен был положить начало новой астрономической теории. Вот только это должно было случиться на двенадцать лет позже. Он ещё раз вздохнул и снова посмотрел на экран. На нем безжалостно горели всё те же строки. Астрагор не был так зол на человеческих ученых с момента их первого полета в космос. О, как он тогда бесился. Гагарина и компанию спасло от мучительной смерти только своевременное вмешательство Чиэсе — она молча дала Рунису подзатыльник и указала на очевидное. Люди уже полетели в космос. Они сделали это и продолжат делать дальше. — И что, — обратился он тогда к Совету духов, — мы собираемся делать? Что мы собираемся сказать товарищам из МОМ СССР, или, того хуже, НАСА, когда их космические аппараты долетят до Эфлары? А что начнется, когда наши собственные придурки поймут, что на святую и неприкосновенную, — тут Чиэсе фыркнула, — планетку Эфларуса можно прилететь на гребанной ракете? — Успокойся, Драгоций, — ответили они, — в ближайшую сотню лет люди даже до луны не долетят. Люди высадились на луну через восемь лет. Рунис тогда стоял в ЦУПе НАСА, в Хьюстоне, и смотрел на счастливое лицо мистера Армстронга практически в прямом эфире. В отличие от большинства людей в этой комнате он четко ощущал задержку сигнала. Одна целая и три десятых секунды. Рунис узнал о том, что у них большие проблемы, на одну целую и три десятых секунды раньше, чем все остальные в Хьюстоне. Он посмотрел в глаза Майклу Болдену, главе одной из американских часодейных общин. Они стояли и смотрели друг на друга с разных сторон зала. — А можно, — сказал ему Майкл часом позже, когда они не сговариваясь покинули ЦУП ради чашки кофе, — это ты будешь тем, кто скажет им, как сильно мы облажались? — Ещё чего. Твоя страна была первой. Я клянусь, я приду на совет, — Рунис прервался чтоб сделать затяжку, — скажу «я же говорил» и уйду. Майкл грустно посмотрел на него и покачал головой. — Ты этого не сделаешь. — Ещё как сделаю. Он этого не сделал. Хотя, возможно, и стоило бы.

***

30.04.2014 11:42 Космический центр Хьюстон, НАСА С самого утра на всей территории космического центра имени Кеннеди орала сирена. Рунис воровато оглянулся и полез в рюкзак за наушниками. По протоколу они были обязаны сдать все гаджеты в первые десять минут, но он искренне надеялся, что лично до него никто не докопается. Надеялся как минимум потому, что прекрасно знал, кто именно был виноват. Ну да, это был он. Рунис имел исключительно полезную привычку использовать частные сети — это было важно, особенно если учесть, сколько военных и гражданских секретов он хранил. И эта сеть, при всех её преимуществах была на его домашнем адресе. Поэтому сейчас всё руководство НАСА бегало и искало шпиона. — Интересно, — с совершенно спокойным лицом произнесла Энни, смотря в стену пустым, равнодушным взглядом — кто бы в этой комнате мог быть злостным негодяем, пытающимся украсть наши проекты? — Понятия не имею. — Уверена, ему очень тяжело живется. — Ага. — С нашими-то системами безопасности. Да он, наверное, даже в здание зайти не может, не то что получить доступ к секретным данным. — Угу. — Рунис кинул дротик в портрет директора НАСА на стене. — Не хотел бы я быть на его месте. — Не делай так больше. Он устало вздохнул и положил голову на стол. На экране перед ним продолжали бегать строки расчетов — ему влетит за это от Рича, но что поделать. Persephone издала отвратительно длинный писк и на экран вылезло уведомление о сбое. Потом ещё одно. Это было плохо. Не совсем катастрофично, потому что вроде как сбой был не в траектории Эфлары, но всё же неприятно. Драгоций потянулся чтоб проверить код. Ага. — Энни, — он постучал рукой по коленке девушки, — хочешь тему для первой полосы? — Ага, — отозвалась она, всё так же созерцая мебель, — удиви меня. — У нас на орбите два миллиона долларов. И, пусть это и не точно, — Рунис сделал паузу для драматичного эффекта, — они горят. — Круто. — Ага. В комнате повисло молчание. Через минуту Энни вышла из комнаты и нетвердой походкой зашагала к автомату с кофе. Ещё через минуту Майкл очень медленно выпрямился в кресле и повернулся к Рунису с совершенно белым лицом. — У нас что?!

***

Чиэсе Широ нетерпеливо постучала ногой по спинке впереди стоящего кресла. Астрагор, сидевший в нем, повернулся, и, не обращая внимания на её попытки отбиться, стащил её со стула и усадил к себе на колени. — Успокойся, — устало сказал он, аккуратно сжимая её талию, — нам сидеть здесь ещё как минимум два часа. Широ об этом прекрасно знала, и это раздражало. Она знала и то, что Астрагора это тоже не радует, но он, будучи вселенского масштаба сволочью, умело это скрывал. Чиэсе надулась, но молча устроилась поудобнее. Комната постепенно наполнялась людьми. Некоторые из них косились на Широ с неодобрением, но, наткнувшись на весьма красноречивый взгляд черных бездонных глаз, спешили отвернуться. Она не стала утруждать себя запоминанием имен — Астрагор справится и сам. Широ демонстративно поджала ноги и уложила голову мужу на плечо. Она почувствовала как он ухмыляется — Чиеэсе любила делать его довольным. Ей нравилось быть его сокровищем. Великий дух, великий часодей, один из самых опасных во всем мире. И она — у него на коленях. — Перебить бы их всех, — почти мечтательно прошептал Астрагор ей на ухо, — каждого из тех, кто мешает. — Тсс, — Широ провела коготками по его татуировке, — ты так говоришь, потому что уставший. — Я так говорю, потому что я, по меркам общества, классический психопат. — Большой экран в центре зала засветился синим и показал классический логотип НАСА. — А ещё я подозреваю, что у нас есть проблемы. — А какие-то уточнения будут, или ты хочешь, чтобы я догадалась сама? — Широ, — он устало вздохнул, — если ты тоже заметишь проблему, значит, она есть. А если не увидишь, то я со спокойной душой решу, что я просто параноик. После этого они замолчали. Широ слушала. Не слышала ничего, что могло бы быть неправильно. Она не чувствовала и не видела ничего неправильного. Пока что. Диктор продолжал нести какую-то чушь про бюджет. Потом про что-то ещё. Она уже не слушала толком, когда почувствовала, как Рунис напрягся и как выпрямилась его спина. Она прищурилась. Вслушалась. О. Вот оно. Она даже не сказала ничего, просто сжала его плечо. Он понял. Эфлара снова мешала. — Я знал, — сказал Рунис позже, — я никогда не ошибаюсь в таких вещах. — Не думаю, что они примут это за аргумент. А других у тебя пока нет. — Астрагор дернул плечом и смерил её самым неприятным из своих взглядов, — Тихо, мальчик, не смотри на меня так. Я лишь говорю тебе правду. — Ненавижу, — поморщился он, — Когда ты так делаешь. — Лгун. — Широ снова бросила правду ему в лицо. — Без меня ты сам себе её не скажешь. Рунис наклонился к ней и она поцеловала его. Он устал — она позволила ему на мгновенье отдохнуть в её руках. — Я тебя люблю, — сказал Астрагор, и Чиэсе улыбнулась, потому что эти слова принадлежали только ей. — Я тебя люблю, — ответила она, и он улыбнулся, зная, что выиграл её для себя давным-давно, — дыши, великий, и делай своё дело.

***

Лицом Кэтрин Джейт хотелось протереть стену. Не потому даже, что она раздражала Руниса, хотя это было правдой, но потому, что у неё был какой-то невероятный талант общаться с собеседником и не слушать его. Если только он не говорил о деньгах, причем исключительно о том, как их количество увеличить. Вот и сейчас она его не слушала. — Я, — начал он уже в пятый, наверное, раз, — ничего не могу сделать с гравитацией целой планеты. И убрать её до июля я не смогу, хоть убейся. — Ну так объясни это руководству НАСА и заставь нас рисковать. Только это не поможет. Рунису хотелось с ней поспорить, вот только она была права. Это бесило больше всего — он ненавидел проигрывать. Не то чтобы у них было соревнование «Кто чаще оказывается прав», но он пил каждый раз, когда Кэтрин ошибалась, а она светилась неделями, когда Рунис промахивался. Ладно, возможно у них было соревнование. Но сейчас ему было не до него. Джейт закатила глаза. — Иди сюда, — он послушно перегнулся через стол, — вот тебе формы документов. Заполнишь, передашь аналитикам. Они, конечно, психи, но могут придумать, как заполнить отчеты так, чтобы руководство поверило. — Разве ты сама не аналитик? Кэтрин молча окинула его взглядом. Рунис кинул ей свой лучший в ответ. Они смотрели друг на друга секунд семь, прежде чем он сдался и послушно откинулся назад. — Психованная, — пробормотал он себе под нос. Кэтрин молчала. — Ладно, извини. Ты права. — Я знаю. — Ты невероятная мразь иногда, кстати. Она повернулась к нему и впервые за весь разговор улыбнулась. — Я знаю.

***

30.04.2014 18:35 Поместье Огневых, Остала Василиса лежала на кровати и изучала потолок. Через полчаса отец хотел видеть её в гостинной — а она хотела видеть его в гробу. К несчастью, Вселенная была глуха к её молитвам. А может, она просто пока их не услышала — никогда не знаешь, как, где и когда получишь ответ. Василиса крутила в голове формулы относительностей и успокаивалась. Когда учитель только познакомился с ней, он сказал, что всё, что угодно можно превратить в математические задачи. Она была для него переменной — вполне себе известной, но ни в какое уравнение ещё не подставленной. Так, одинокая единичка, которая, даже возведенная в степень, даёт только саму себя. Василиса решила, что добавит к этому что-нибудь: силу, ум, воспитание и место в мире. Числовое значение увеличится, а вслед за ним и количество возможностей и путей. — А кто вы, — спросила маленькая Огнева лет шесть назад, — в такой схеме? — Надеюсь, что математик. Это было ещё одним открытием: оказывается, даже в мире математических метафор можно считать себя личностью. Василисе это не было нужно. Она не хотела быть решением, но хотела стать его частью. Потому что, пусть части и заменяемы, но решение зависит от них. Это не было следствием низкой самооценки — о, Василиса была готова стать королевой и хотела быть главной. — Флер, — твердил ей Астрагор раз за разом, — это не часть тебя. Это ты: твой разум и личность, просто в другой форме. Другой увидит в твоем флере бесполезное мельтешение цифр, но ты можешь увидеть свою мысль со стороны. — Не делает ли это меня, как личность, управляющую направлением своей мысли, парадоксом? — М? — Я управляю флером. Флер — моя мысль. Моя мысль управляет мной. Флер управляет мной? — Огнева… Перестань думать, как простейшее, и поднимись хотя бы до позвоночного в уровне логичности размышления. Ты всегда, каждую секунду, управляешь собой. Флер — модель, а не отдельный разум. Ты можешь дышать, не думая о дыхании, а можешь сама контролировать сокращение мышц. С сознанием то же самое. — Зачем тогда вообще управлять им? — Тебе так не хочется задание делать? Тянет на философию? — Астрагор задумчиво прошёлся по комнате. — Видишь ли, ты, конечно, дышишь сама. Но если ты умеешь контролировать дыхание, можно делать интересные вещи. Плавать дольше, бегать быстрее, засыпать лучше. Вот и с флером так. Он позволяет тебе создавать из самой себя инструмент. Идеальный инструмент, сделанный специально для тебя из тебя. Тогда Астрагор не сказал, что никто другой этим инструментом не смог бы воспользоваться. Только она сама, Василиса, могла управлять своим сознанием. Даже захвати Астрагор её тело через метку (неясно, правда, зачем), он смог бы использовать её память и её знания, но не её личность. Всё то что принадлежит Василисе — да, саму её — нет. Она спросила его об этом. Он ничего не ответил, а значит, она была права. Василиса могла управлять собой. Она и только она. Василиса. Она встала, контролируя каждую частичку себя. Оделась, проговаривая в голове и чувствуя каждое сокращение мышц. Выпрямилась и улыбнулась своему отражению. Моргнула. Вдохнула. Моргнула снова. Выдохнула. Василиса Огнева спускалась по лестнице. Спускалась, чтобы поговорить с человеком, который её бросил, а теперь решил, что она принадлежит ему. Но Василиса ему не принадлежала. Василисой Огневой управляла она сама.