Два греха.

      Когда прошли два злосчастных и одновременно самых лучших месяца, Лиза и Джинн растерялись, но после дня раздумий и перебора вариантов продлили отпуск еще на столько же. Время летело быстро и незаметно, и вот уже третий месяц сладкой жизни бесконечных удовольствий подходил к концу. Джинн, изо всех сил втянув живот, застегнула последнюю пуговицу на рубашке и выдохнула. Белая ткань упруго натянулась, опасно похрустывая. Без преувеличения толстое, круглое пузо выпирающей полусферой выкатилось вперед, нависая над поясом новых брюк на низкой талии, которые недавно купила ей Лиза, потому что ни в одни старые она при всем желании не вмещалась. Она осторожно заправила за ремень кончики рубашки и оглядела себя в зеркало. Результаты ее резко сменившегося образа жизни были более чем очевидны. Бывший магистр на пробу сделала пару шагов: живот качался вверх-вниз, рубашка выбивалась из брюк, а пуговицы норовили расстегнуться, а то и лопнуть. Джинн действительно давно не выходила в город. Они с Лизой либо отправлялись на природу, либо прогуливались в безлюдных тихих местах или в Спрингвейле, жители которого вряд ли знали в лицо магистра, к тому же временно действующего. Помнится, Брук, которая продает еду и держит небольшую забегаловку, однажды поразилась зашедшим к ней «городским» женщинам — ученой с горящими глазами, и упитанной даме, похожей на воительницу, которая смела едва ли половину дневного ассортимента. — Готова, одуванчик? — в привычном мурчащем тоне протянула Лиза, выходя из соседней комнаты, и вдруг остановилась. — Оу. Ты… выглядишь внушительно. Она обошла Джинн сзади, скользнув ладонями на ее живот, огладила по кругу, мягко похлопала, с удовольствием чувствуя тяжелое колыхание. Ладошки ощупали мягкие бока, соскользнули на большие округлые ягодицы, попытались сжать, но тело было слишком плотно упаковано в ткань брюк. — Это, конечно, замечательно, — Лиза прижалась сзади, опаляя ушко дыханием. — Но ты же не хочешь, чтобы всю нашу прогулку я только и думала о том, как заставлю тебя вместить в этот огромный живот, — она мягко очертила пальчиком широкий круг вокруг пупка, — Много-много еды, а потом сразу возьму тебя прямо на обеденном столе? Джинн сглотнула и чуточку покраснела, но вдруг ухмыльнулась и резко развернулась, хватая опешившую Лизу за талию и резко вдавливая в себя, заставляя ее почувствовать мягкость налившегося жиром живота, соприкасаясь с ее огромной грудью своей, тоже уже не маленькой. — Я хочу, чтобы все видели, что ты со мной сделала, — прошептала она, глядя прямо ей в глаза. — Пусть все оборачиваются на меня и шепчутся о том, как разленилась бывший магистр и как балует ее библиотекарша в отпуске. Меня это… возбуждает. Она отпустила оторопевшую и ошарашенную Лизу, и как ни в чем не бывало повернулась обратно к зеркалу, поправив рубашку и волосы. — Где же та невинная малышка Джинни, которая смущалась от каждого прикосновения мизинчиками, а таких слов даже про себя не произносила?.. — выдохнула Лиза, внутри которой мешались щенячий восторг и желание подчиниться такой Джинн. — Благодаря тебе появилась другая Джинн, — уже тише сказала она, отведя глаза, но вдруг ухватила Лизу за бедро. — Глянь, твоим чулкам тоже недолго жить осталось. Действительно, темные чулки едва-едва удерживали сочные ляжки и норовили сползти до колена, а бока и нижняя часть живота Лизы явно прослеживались под тканью платья. Лиза хитро ухмыльнулась и вдруг звонко шлепнула Джинн по ягодице. —Идем, время не вечно, — хихикнула она и скрылась за дверью.

***

Мондштат встретил их привычной веселой суетой. Торговцы продавали товар, люди прогуливались и спешили по делам, но никто не обращал особого внимания на двух молодых женщин, у одной их которых рубашка едва сдерживала напор объемного живота, а у второй несчастные чулки перетягивали безбожно колыхающиеся от каждого шага бедра. На них иногда косились, кто-то даже шептался, но никто ничего не говорил и не спрашивал. Когда Лиза остановилась у лавки и взяла десяток рыбацких бутербродов, один из которых Джинн едва ли не полностью засунула в рот, стоило им отойти, как вдруг раздался знакомый голос: — Это же бывший магистр Джинн! Джинн резко повернулась, замерев с набитым ртом, и шумно сглотнула. К ним приближались двое воинов Ордо Фавониус. — Здравствуйте! Мы так давно вас не видели! Неужели вас насовсем уволили? — выпалил паренек, глядя на товарища, который тем временем… пялился на живот Джинн. Он был настолько ошеломлен, что забыл обо всех приличиях. Вдруг осознав это, он жутко смутился и сделал шаг назад. — Не насовсем. Я в отпуске, — ответила Джинн, но юноши поспешили откланяться. — Хорошего вам отдыха! — пожелал первый, и они быстренько отошли. «Так вот, почему госпожа Минчи постоянно покупает так много продуктов», — слуха коснулось тихое бормотание второго. «…такое пузо…», — донеслось следом. — Ешь, — напомнила Лиза, подавая бутерброд из корзинки. — А этим нечего глазеть на мою сладкую булочку, идем, — она ухватила ее за локоть и потянула в сторону таверны.

***

Вино, закуски, еще закуски и снова вино. Они занимали самый крайний столик в углу таверны, скрытый колонной и полумраком от излишних любопытных глаз. Лиза ощущала приятную негу, разлившуюся по телу после небольшого количества алкоголя и нехилого количества закусок. Как только она почувствовала то, как отяжелел ее уже совсем не маленький живот, она полностью переключила внимание на Джинн. Рука, до этого лениво гладившая мягкую полусферу ее пуза, скользнула двумя пальцами в пупок и несколько раз прошлась внутри круговыми движениями. Джинн резко втянула воздух сквозь зубы, а затем мощно проглотила то, чем были набиты ее щёки. Лиза прослежила глазами по тому, как прошелся бугорок по ее шее, придвинулась чуть ближе и зашептала в самое ушко: — Толстая девочка с очень большим животом никак не может остановиться, — с этими словами Лиза сжала в пригоршне большую грудь, заставляя Джинн прикусить губу, чтобы не застонать. Шаловливая ручка очертила купол живота, раздутого от невозможного количества закусок из таверны, и скользнула под него, накрывая и мягко сжимая в ладони мягкий пах. Пальчики слегка надавили, раздразнивая. — Лизи, не играйся, — почти угрожающе шепчет Джинн, отдуваясь: желудок тяжело давил на легкие, мешая дышать. — Это мотивация, — хитро парирует Лиза. — Ты получишь награду, если в это толстое, раздутое пузо, — она звонко шлепает по нему, — влезет еще две тарелки пасты и два коктейля. — Я же лопну, — обреченно стонет Джинн, обхватывая тяжело лежащий на коленях живот двумя руками. Лиза жмурится и качает головой, а затем сжимает двумя пальцами складку плюшевого жира внизу. — Видишь, место еще есть, — жарко шепчет она прямо в ухо. Выражение лица Джинн вдруг становится решительным, а в глазах загорается странный огонек. Она резко впивается пальцами в толстую ляжку, растекшуюся по диванчику, и без тени улыбки произносит низким шепотом: — Сейчас эти две миски мигом окажутся в моем желудке, а после я оттрахаю тебя в уборной, вжимая в стену этим животом, — она любовно похлопала себя по пузу, а Лиза ощутила сильный заряд электричества, пробежавший по телу от макушки и до стоп. — Если ты после этого сможешь встать, — зачарованно выдыхает она. Сидящие в полумраке и поглощенные своими играми, две женщины не замечали острого взгляда, который пожирал их уже несколько минут. Между ног, обтянутых колготками-сеточкой, пылал пожар. Сегодня она была одна. От выпитого пива крепкий живот округлился, выпирая вперед, а разум затуманился. Хмельная, она встала, пошатнувшись. Сколько пенящихся литров бурлило сейчас в ее желудке? Сегодня она сорвалась, отпустила себя. Неровные шаги отдавались стуком каблуков, неразличимым среди игры на лире и смеха выпивающих мондштатцев. Лиза едва не вздрогнула, когда за ее спиной возникла тень, но вовремя взяла себя в руки и медленно обернулась. — Так-так, — пьяным голосом протянула Розария, обходя парочку, и встала перед ними, уперев руки в бока. — Кого это я вижу? Джинн тяжело сглотнула, пытаясь придать себе серьезный вид, но ее выдавало вздымающееся от каждого вздоха и переполненное сверх всякой меры пузо, раскрасневшиеся круглые щеки, вспотевший лоб и прилипшая к нему челка и куча тарелок на столе. — Неужели… сама магистр Джинн? — Розария пьяно ухмыльнулась и плюхнулась напротив, уперев локоть в стол и подперев им голову. — Вижу, отпуск вы проводите… продуктивно, — она усмехнулась, беззастенчиво обмазывая взглядом ее фигуру. — Розария. Помни о приличиях, — строго сказала Джинн, но она и сама плыла от недавней страсти, вина и сытости, поэтому Розарию это совсем не впечатлило. Зеленые глаза Лизы сверкнули недобрым огоньком, предупреждая. — О, приличия? Это мне говорит магистр Ордо Фавониус, которая сидит в таверне с… набитым до отвала круглым пузом, — она медленно выделила это речью, словно смакуя слова, — и предается разврату с госпожой Лизой… Она была слишком громкой, и некоторые ленивые зеваки стали оборачиваться в их сторону. — Розария! — вспыхнув, Джинн попыталась встать… и очень зря. Пошатнувшись, она тяжело плюхнулась обратно, не сдержав громогласную утробную отрыжку, а многострадальные пуговицы, не выдержавшие издевательств, вылетели из петель. Белая рубашка разъехалась в стороны, а пузо, идеально круглое, растянутое, как барабан, вывалилось вперед, ничем более не сдерживаемое. Джинн, быстро оглядев себя и испытав острую смесь стыда и возбуждения за одно мгновение, медленно подняла взгляд. Позади послышались короткие смешки. Джинн стало жарко от того, что это случилось на публике… Обрывки фраз, сказанных насмешливым шепотом, донеслись до ее слуха. «Будто проглотила слона…», «и правда жирная, как откормленный поросенок…», «как можно так набить свое пузо, скоро и правда лопнет…» Джинн было кошмарно стыдно… и ей это нравилось.