Квантовый скачок: Развилка на дороге

Когда я снова смог чувствовать своё тело, я лежал на чём-то твёрдом и плоском. Стол? Нет... пол. Мой правый бок был прижат к нему, правая рука согнута под головой. Тихий голос в моём сознании убеждал меня открыть глаза, но я не мог этого сделать. У меня не было никакого желания видеть то, что было вокруг меня. Посмотри, снова сказал голос. "Нет" - пробормотал я. "Мне всё равно, где я" Куда бы ты хотел отправиться, Сэм? Тогда я сел, пытаясь убедить себя, что делаю это только потому, что лежать на полу неудобно. Когда я подчинился голосу и открыл глаза, я ничего не мог видеть. Где бы я ни был, света не было. Ни малейшего проблеска. С тихим вздохом я подтянул колени к груди и положил на них руки. "Я хочу домой" - сказал я. Словно в ответ на это, пространство вокруг меня внезапно залило ярким бело‑голубым светом. Я протестующе взвизгнул, зажмурил глаза и поднял руки, чтобы защитить их. Мне мимолётно пришло в голову, что в тот момент я был совершенно уязвим: ослеплённый, понятия не имеющий, где я нахожусь, и сидящий в положении, из которого я не мог легко защититься. Итак, когда я услышал чьи-то приближающиеся ко мне шаги, я попытался вскочить на ноги. Я двигался недостаточно быстро. Я был только на полпути к коленям, когда кто-то схватил меня за предплечья пальцами, которые глубоко впились в мою плоть. Я пытался тянуть, затем толкать, чтобы освободиться, но хватка, которая держала меня, была подобна трупному окоченению. "Отпусти", - прошипел я, - "Ты делаешь мне больно! Отпусти меня!" "Сэээммм" Моё подсознание сразу узнало голос, и моё сердце сделало сальто в груди, которое причинило боль сильнее, чем то, что делали эти пальцы. Я почувствовал, что начинаю дрожать, когда наклонился вперёд. Я ничего не мог видеть, но чувствовал запах. Я почти сожалел, что это было правдой; к запаху сигар примешивался аромат, который вызвал у меня кристально чистое воспоминание о моём шкафчике в школьном спортзале. И что-то ещё. Запах гари. Не от сигар. Горелая ткань. "Эл?" - прошептал я. Его хватка немного ослабла, и он начал дёргать меня. Полагаю, он намеревался поднять меня с пола, но ему это и близко не удалось. Его руки цеплялись, шарили, нашли новое место для захвата, снова шарили. Через минуту он сдался и обнял меня. "Сээээмммм" - сказал он. В его устах это прозвучало примерно как восемь слогов. Я всё ещё не мог видеть его, но по тому, как он прижимался ко мне, я мог сказать, что он начал плакать. Он продолжал бормотать моё имя, и каждый раз это было больше похоже на рыдание. "Сэм... О, Боже, Сэмммммм..." Прошло всего несколько секунд, когда мне удалось обнять его, но этого было достаточно, чтобы он сбросил с себя всю напыщенность, с которой обычно входил в помещение. Этот дрожащий, плачущий человек был не тем Элом, который проводил все те дни, сидя у моей кровати в Парксайде. Но это был и не тот Эл, который оставил меня возле таверны в Кокберге, пообещав сделать всё возможное, чтобы "вытащить тебя из этого". Я начал усиленно моргать, пытаясь заставить свои глаза снова работать, чтобы я мог видеть то, что было вокруг меня. "Итак, где я теперь?" - пробормотал я, - "Как Ты переписал всё на этот раз?" Очень медленно все стало проясняться. Плечо мятой курточки Эла: желчно-зелёного цвета, усеянного чёрными пятнами. И моя рука, лежащая на его плече, прикрытая белой облегающей тканью. Эл был привязан ко мне так крепко, как-будто мы были сиамскими близнецами, но мне удалось повернуть голову достаточно, чтобы мельком увидеть свою левую ногу. Там тоже была белая ткань. Едва дыша, я снова повернул голову и наклонил её вниз. Пол, на котором мы с Элом сидели, был белым. Такими же были и стены, за исключением полосы синих световых панелей примерно посередине, некоторые из которых, казалось, выгорели. Белый... Я знал это место. Я знал, где я нахожусь. "О, Боже...", - пробормотал я, - "О, Боже!". Я обхватил голову Эла руками, чтобы посмотреть ему в глаза. "Я в Ускорителе!" - сказал я ему, лишь частично осознавая, что начал ухмыляться как идиот и по моему лицу потекли слёзы. "Мы в Ускорителе! Не так ли? Эл? Это Ускоритель!" "Да, парень", - пробормотал он, - "Это Ускоритель" "Эл!", - я снова ухмыльнулся ему и хлопнул по спине, - "Я дома! Я в Ускорителе! Эл? Какой сегодня день?" "Я не знаю, Сэм" "Что? Почему ты не знаешь?" Он скривился, но не ответил. Это заставило меня присмотреться к нему повнимательнее, и то, что я увидел, наполнило меня ужасом. Он похудел, сильно. Черты его лица были осунувшимися и тонкими, под глазами залегли глубокие пурпурно‑чёрные круги, и он не брился несколько дней. Хуже того, тёмные места на его куртке не были рисунком на ткани. Это были ожоги. Медленно, в ужасе от того, что я могу обнаружить, я осторожно взял его руки в свои. Обе его руки и предплечья были обожжены, как-будто он держал что-то, что либо вспыхнуло, либо взорвалось. "Апрель вроде...", - прошептал он мне, - "Это... Апрель. Я думаю. Я не знаю..." "Эл", - тихо сказал я, - "Что с тобой случилось?" Он посмотрел на свои руки, как-будто не понимал, что с ними что-то не так. Он нахмурился на них, затем на меня. Я был поражён тем фактом, что он держался за меня - ожоги должны были быть ужасно болезненными, но он, казалось, не чувствовал никакой боли. В то же время до меня дошло, что запах гари, который я заметил, исходил не только от него, он был в воздухе вокруг нас. "Я полагаю, произошёл взрыв. Или типа того..." - пробормотал он. "Что взорвалось?" "Ускоритель..." Я переместился на колени, намереваясь помочь Элу подняться на ноги, чтобы мы могли уйти из Камеры Ускорителя. Однако, прежде чем я смог это сделать, вбежала Вербина Бикс, завизжала при виде меня, схватила нас с Элом одновременно и звучно поцеловала в губы. "О, Боже..." - выдохнула она. "О, Сэм... мы не думали... мы так долго пытались... но ты здесь, ты действительно здесь! О, Господи... С ним всё в порядке? Эл? С тобой всё в порядке?" "У него обожжены руки" - сказал я ей. "Я знаю. Я видела это на мониторе. О, Сэм" "Нам нужно забрать его отсюда и доставить в больницу. Ты можешь мне помочь?" Вместе мы поставили Эла на ноги. Как он попал в Ускоритель, стало загадкой; казалось, в его ногах совсем не было силы, и нам пришлось чуть ли не волоком вытаскивать его из Камеры и спускать по пандусу, мы оба старались не касаться его рук. Эл делал всё возможное, чтобы внести свой вклад, но его ноги просто бесполезно стучали по полу. Когда мы добрались до Диспетчерской, я знал, где он обжёгся. Главная консоль была уничтожена. Большинство функциональных блоков были либо почерневшими, либо взорванными, и вся консоль была покрыта слоем огнестойкой пены. Огонь с рёвом поднялся по стене за консолью и достиг потолка, оба из которых также теперь были покрыты пеной. Живчик стоял между консолью и дверным проёмом, ведущим в коридор. Сначала он стоял ко мне спиной; затем он повернулся, и его лицо расплылось в усталой улыбке. "Сэм" - вздохнул он. Я резко остановился и стоял, уставившись на него с Элом, болтающимся на моей левой руке, и Вербиной, висящей на правой. Спереди лабораторный халат Живчика был почти полностью чёрным, как и его лицо и большая часть волос. Когда он улыбнулся мне, его зубы и белки глаз рельефно выделились на фоне остального лица. Он был похож на Эла Джолсона. Это было бы забавно, если бы я не был в таком ужасе. Когда он понял, что я пялюсь, он покачал головой и потянулся, чтобы потереть щёку, от чего осталась полоска его нормального оттенка кожи. "Живчик", - пискнул я, - "С тобой всё в порядке?" "Оооо... Полагаю, да. Поиск удался. Это, безусловно, благословение. Но, боюсь, мы причинили здесь много вреда, доктор Бэккет" Эл начал тяжело опускаться. Было ясно, что Вербина и я не сможем протащить его по коридору и доставить на медицинский этаж, таща его между нами. Я поспешно огляделся в поисках чего-нибудь, на что можно было бы его усадить, зацепил ногой кресло на колёсиках и осторожно развернул его, чтобы он мог сесть. Живчик сделал пару трепещущих движений, показывая, что хочет помочь, но я отмахнулся от него. "Ты не пострадал?" - я спросил Живчика, когда мы устроили Эла на стуле. "Я так не думаю, нет". Он снова потёр лицо, а затем, как-будто он ещё не понял, на что я уставился, посмотрел на себя. "О! Это не... Нет. Я не ранен. Это... Я не уверен, что это такое" Вербина махнула рукой в потолок. "Это пришло оттуда". Она показала мне следы на своей собственной одежде. "Ясно" - сказал я. Поскольку ни она, ни Живчик не пострадали, мне не нужно было думать о них. Я присел на корточки перед Элом, нащупывая пульс под его подбородком и ища признаки шока. Он задумчиво улыбнулся мне и посмотрел на свои руки, как-будто они принадлежали кому-то другому. "Мы должны отнести его наверх", - сказал я Вербине, - "Позвони туда - пусть пришлют инвалидное кресло, каталку или носилки. Что-нибудь". Она колебалась, и я нетерпеливо спросил: "Что?" "Там, наверху, никого нет, Сэм" - мрачно сказала она мне. "Как? Где медицинский персонал?" "Ушли..." "Есть адмирал Саймон", - предположил Живчик, - "Я пойду и найду её" Но ему не пришлось. Едва он сделал шаг к двери, как по коридору прогрохотали шаги, и в Диспетчерскую ворвалась темноволосая женщина. На ней не было ничего, что идентифицировало бы её как адмирала, но я сразу понял, что это была та, о ком говорил Живчик. Это была Бет. "Эл?", - взвизгнула она, - "Охранник сообщил мне... О, Боже!" Она обвела взглядом разрушенную комнату, почти одновременно заметив консоль, Живчика и Эла. Казалось, она вообще не заметила меня, разве что как препятствие на пути к Элу. Отодвинув меня с дороги, она опустилась перед ним на колени и приблизила пальцы к его повреждённым рукам. "Что случилось?" - спросила она. "Поиск...", - пробормотал Эл, - "Он сработал" Затем она посмотрела на меня. Сначала она никак не отреагировала. Затем её глаза расширились. "Вы... О, Господи... Это сработало? Вы - Сэм. Не так ли? Вы! Вы - Сэм!". Её взгляд на меня длился всего около четырёх секунд, пока Эл не испустил долгий, мягкий вздох. "О, Эл", - простонала она, - "Посмотри, что ты наделал. Мы должны позаботиться об этом" "Я позову Дугласа" - сказала Вербина. Через минуту она вернулась с морским пехотинцем в форме. Он был не выше Эла, но сложен как Шварценеггер. У меня не было сомнений, что он мог бы перекинуть Эла через плечо и пронести по коридору, как тряпичную куклу, если бы мы ему сказали это сделать. "Нам нужно доставить адмирала в медицинскую часть, сержант", - сказала ему Вербина, - "Не могли бы вы..." "Без проблем" "Будьте осторожны с его руками" - обеспокоенно сказала Бет. Сержант Дуглас на мгновение задумался, затем кивнул сам себе. Без каких-либо усилий он поднял Эла со стула, одной рукой обхватив его спину, а другой под колени. "Просто уберите руки с дороги, адмирал" - беззаботно сказал он. Покончив с этим, он был в пути. Вербина, Бет и я отправились за ним рысцой, чтобы не отстать, а Живчик замыкал шествие. Позже мне пришло в голову, какую странную картину мы, должно быть, являли: Живчик, покрытый химической и пластиковой сажей с потолка, я в костюме Ферми и босиком, Вербина в мятом и перепачканном сажей бежевом спортивном костюме и Бет во фланелевом халате поверх длинной ночной рубашки. Однако в то время, я уверен, никто из нас не задумывался о том, как мы выглядим. Нашей единственной заботой было доставить Эла наверх - в медчасть, где, по словам Вербины, никого не было на дежурстве. Она была права. Когда мы добрались туда, на Пятом уровне не было ни души. Я попросил Дугласа отнести Эла в проектную версию скорой помощи и положить его на стол для осмотра. "Есть, сэр" - сказал большой морской пехотинец. Мы с Вербиной поблагодарили его. Он воспринял благодарность как разрешение идти, сообщив нам, что он будет на своём посту, если понадобится. После этого мы с двумя женщинами остались наедине с Элом. Он спокойно сидел там, куда его посадил Дуглас, держа руки в воздухе над коленями и глядя на меня так, как-будто он был в седьмом классе, а я был его первой влюблённостью. Я взял ножницы, которые дала мне Вербина, и разрезал рукава куртки и рубашки Эла до плеч, затем отрезал их. "Ах, Сэм", - вздохнул он, - "Эта куртка стоила четыреста баксов" "Я куплю тебе ещё одну" Ожоги оказались не такими серьёзными, как я думал. Его правая ладонь и внутренняя сторона запястья были второй степени, с ещё несколькими пятнами второй степени на внутренней стороне предплечья и на левой руке. Всё остальное было первой степени. Он наблюдал за мной в каком-то напряжённом молчании, пока я промывал и перевязывал ожоги, время от времени бросая затуманенный взгляд на Бет. Когда я закончил, мы с Бет я сняли то, что осталось от его куртки и рубашки. Ни то, ни другое нельзя было бы спасти, даже если бы я их не разрезал. Он, должно быть, носил их по меньшей мере неделю. Обе вещи были безнадежно измяты, а под мышками виднелись засохшие пятна пота, похожие на кольца дерева. На куртке спереди было ещё одно пятно, которое, как я догадался, когда-то было от кофе. Не было ни одной химчистки, которая смогла бы её восстановить. Не говоря уже о том, что оба предмета и их владелец воняли до небес. "Боже, Эл", - сказал я беспечно, - "Ты мог бы принять душ, пока меня не было" Его лицо вытянулось. "О, Сэм..." "В чём дело?" "Они хотели закрыть нас..." - сказал он мне несчастным голосом. "Они хотели забыть о тебе" Это было всё, что я смог от него вытянуть. Встревоженный, я повернулся к Вербине и спросил: "Что, чёрт возьми, здесь произошло?" Она ответила не сразу. Она повернулась и посмотрела на Бет, затем на Эла, но ни один из них не дал ей никаких подсказок. "Твой последний Скачок", - сказала она наконец, - "Странный. Это было почти три месяца назад, Сэм. Эл сказал, что он пару минут разговаривал с тобой возле какой-то таверны и вышел из Камеры Визуализации, чтобы... Он собирался снова запустить Программу Извлечения. Но Зигги потеряла контроль над тобой. После этого мы не могли тебя найти. Когда Комитет узнал, они начали шуметь о закрытии. С тех пор Эл борется с ними" "Насадки" - пробормотал Эл. "Каждую минуту каждого дня в течение трёх месяцев" - продолжала Вербина, наблюдая за ним краем глаза. "Боролся. Он использовал все рычаги, которые у него были, и некоторые, которых у него не было. Чтобы Проект продолжал работать". Она сделала паузу и нежно положила руку ему на плечо. "Он не спал больше нескольких минут подряд почти две недели. Он жил на кофе и сигарах. Единственный человек, которого он слушает, это..." - она кивнула на Бет. "Ты уже адмирал" - улыбнулся я Бет. Она улыбнулась в ответ. "Некоторое время" Эл всё ещё пристально смотрел на меня, выражение его лица колебалось между паникой и той странной щенячьей влюблённостью. Я почти поддался искушению попросить одну из женщин найти мне фотоаппарат, чтобы я мог запечатлеть внешний вид когда-нибудь позже. Это стало бы прекрасным козырем для шантажа. По крайней мере, так было бы, если бы он был просто уставшим или пьяным. Но когда я позволил себе взглянуть на что-то большее, чем выражение его лица, я никак не мог использовать этот момент, чтобы подразнить его. "Адмирал?" - пробормотала Вербина, положив руку на плечо Бет. "Пойдёмте выпьем по чашечке чая. Думаю, мне это нужно. Эл в хороших руках". Бет поколебалась, затем кивнула. Когда она не двинулась с места, Вербина обняла её за плечи и вывела за дверь. То, что мы с Элом остались наедине, позволило мне очень хорошо увидеть, во что он превратился за последние три месяца, и это выбило из меня дух. Он выглядел одновременно на четыре года и на девяносто. Я не сомневался в заявлении Вербины о том, что он питался лишь кофе и сигарами. Может быть, один-два сэндвича или немного супа, если Вербина или Бет достаточно угрожали, или уговаривали, или подлизывались. Я подумал, что вполне возможно, что шумы других людей ничего не дали. Возможно, он время от времени съедал несколько кусочков по той же причине, по которой давился сырыми пригоршнями риса, кишащего долгоносиками, во Вьетнаме. Единственным проблеском, который я когда-либо видел его в качестве военнопленного, была фотография, сделанная Мэгги Доусон. К нему, должно быть, относились достаточно хорошо до этого момента, потому-что, хотя мужчина на этой фотографии выглядел усталым и напуганным, он был чисто выбрит и не страдал от недостатка веса. Клетку для тигров, должно быть, привезли позже. Может быть, именно туда его перевели в тот день, когда Мэгги сделала свой последний снимок. Я никогда не видел клетку. Никогда не видел, что вьетконговцы делали с моим другом тогда. Но результаты их пыток, должно быть, не сильно отличались от того, что было передо мной сейчас. Если в нём и оставалась какая-то сила, то она была спрятана где-то глубоко внутри. "Они хотели закрыть нас" - сказал он мне снова. "Я знаю" "Я бы им не позволил" "Я знаю, что ты бы так и сделал, приятель" "Сэм?" - спросил он. "Я так устал, Сэм..." Я нашёл стетоскоп в одном из ящиков с оборудованием и использовал его, чтобы прослушать сердце и лёгкие Эла, после того как согрел его на ладони. Если не считать неясного хрипа, который, как я знал, был следствием более чем пятидесятилетнего курения, звучал он вполне нормально. Но всё ещё приходилось бороться с потерей веса и тем фактом, что он, очевидно, был сильно обезвожен. "Кто-то должен провести тебе медосмотр", - сказал я, - "Куда подевался медицинский персонал?" "Их здесь нет" "Я вижу это. Где они?" "Осталось всего несколько человек. Восемнадцать?", - пробормотал он, - "Я думаю. Или семнадцать. Комитет переназначил всех, кроме охранников". Он остановился; разговор явно отнял у него энергию, которую ему не следовало тратить. Я бы заставил его замолчать, но мне ужасно хотелось услышать остальное. "Не платят... никому больше не платят. Денег нет. Только аварийное питание на большинстве уровней. В помещениях для персонала нужно использовать фонарики на батарейках. Или свечи" "А пожар?" "Поиск", - повторил он, - "Мы запустили Программу Извлечения. Вложили в неё все силы, какие у нас были". Он ухмыльнулся. "Это сработало" Я улыбнулся в ответ, затем помог ему спуститься со смотрового стола. Сначала он тревожно пошатнулся, но удержался, схватив меня за руку и прислонившись спиной к краю стола. "Пошли", - сказал я ему, - "Я собираюсь уложить тебя в постель. Ты сможешь пройти через холл? Это всего в нескольких шагах" "Конечно, я могу это сделать" - сердито сказал он. Всю дорогу он тяжело опирался на меня. Он пытался притвориться, что передвигается самостоятельно, но я уверен, он знал, что, если бы я отпустил его, он упал бы ничком. Через коридор находилось то, что сошло бы за полуотдельную палату в обычной больнице. Я подвёл его к ближайшей к двери кровати, крепко прислонил к ней и оставил ровно на то время, чтобы взять больничный халат из небольшой стопки в шкафу. Он скорчил гримасу, когда я развернул халат, но не пытался спорить, надевая его. Но когда я сделал движение к его штанам, он яростно пробормотал: "Я могу это сделать" Он мог - едва. Повязки на его руках не позволяли ему делать ничего, кроме как подталкивать вещи в нужном направлении и рассеянно наблюдать, как его штаны сползают на пол. Брюки были в ничуть не лучшем состоянии, чем его куртка, поэтому, когда он снял их, я схватил их, скомкал и выбросил в мусорную корзину. "Ты годами ждал, чтобы сделать это, не так ли?", - он нахмурился, - "Выбросить мою одежду в мусорное ведро" "Ты угадал, приятель" Он продолжал хмуриться, когда я уложил его на кровать и укрыл одеялом. "Здесь кое-что нужно сделать, Сэм. Этот беспорядок внизу. И Зигги... кто-то должен поговорить с Зигги. Я не могу сейчас лечь спать. Слишком многое нужно сделать" "Это подождёт" "Зигги... если кто-то не..." "Эл", - резко сказала я, - "Перестань беспокоиться о Зигги. Сейчас тебе нужно немного поспать" "Ты этого тоже ждал", - пробормотал он, - "Чтобы я не смог дать отпор. Стоять там и говорить мне, что делать. Что ж, подожди до утра. Мне просто нужно пару часов... Поспать пару часов..." "Тебе нужно минимум три дня" "Ни за что. Всего пара часов. Потом я снова буду на ногах. Слишком много дел, чтобы тратить время". Когда я отошёл от его кровати, выражение его лица изменилось, и он засуетился: "Куда ты идёшь? Эй, Сэм. Не уходи" "Я не ухожу". Я принёс обратно подушку и одеяло с другой кровати. Подушка оказалась у него под левой рукой, а одеяло, сложенное, под правой. Тебе нужно держать руки поднятыми, чтобы уменьшить отёк. И это не даст тебе перевернуться на руки во сне" "Сэм..." "Я также собираюсь установить капельницу с глюкозой" - сказал я ему. "Что?" "Капельницу с глюкозой. Внутривенное введение. Тебе нужна жидкость, и это восстановит уровень сахара в крови" Он покосился на меня и снова начал хмуриться, но на этот раз в его взгляде не было особой убеждённости. Он начал быстро угасать. Я не думаю, что он смог бы поднять голову на шесть дюймов от подушки. "Не люблю внутривенные инъекции, Сэм", - пробормотал он, - "Не люблю, когда в меня втыкают иглы" "Никто не любит" "Могу я отговорить тебя от этого?" "Нет" - сказал я. Мне потребовалось несколько минут, чтобы собрать оборудование, и ещё несколько, чтобы действительно запустить капельницу. Глаза Эла всё это время не отрывались от меня. Однажды он вздрогнул, когда я ввёл иглу; в остальном, несмотря на его протесты, он, казалось, был более чем готов лечь в постель и позволить мне позаботиться о нём. Что было хорошо. Когда штатного медицинского персонала не стало, я был всем, что у него было. "Хочешь чего-нибудь от боли?" - я спросил его. "Нет... Мне не больно..." Это показалось странным, но, возможно, он был достаточно уставшим и потрясённым, чтобы сигналы от его нервных окончаний затерялись где-то по пути в мозг. Я уже видел его страдающим раньше. Я бы знал, если бы он лгал. Он не лгал. "Она всё ещё прекрасна, не так ли, Сэм?" - пробормотал он. "Бет?" "Ага" - улыбнулся он. Я даже подумать не мог о том, чтобы не согласиться с ним. Она была сногсшибательна, даже в ночной рубашке и фланелевом халате. Гораздо больше, чем Бет из... где бы я ни был. Я знал, что она была на несколько лет моложе Эла, что делало её где-то за шестьдесят, но последние тридцать лет были добры к Бет, которая стала "Адмиралом Саймон". Её волосы были такими же тёмно-каштановыми, как и в 1969 году, в отличие от волос другой Бет, в которых было много седых прядей. Вероятно, это произошло из-за небольшого количества бутылочки "Л'Ореаль", но какова бы ни была причина, тёмные волосы придавали ей энергичный вид, словно ей не было за шестьдесят. Как и её фигура, которая всё ещё была стройной, и гладкость её кожи. "Да", - сказал я, - "Она красивая. И она - адмирал? Она не отставала от тебя, да?" "Не благодаря нему" Мрачные тучи на его лице говорили о том, что либо он не знал, было ли это утверждение правдой или нет, либо Бет действительно была обязана благодарностью за свой успех своему второму мужу, но Эл не собирался давать Дирку Саймону так много очков. Если бы он вообще дал ему какие-то очки. Вместо того, чтобы вывести Эла из состояния дремоты разговором о его сопернике, я позволил теме уйти в сторону и вместо этого спросил его: "Когда она сюда приехала? Ты никогда не говорил мне, что она была здесь" "Некоторое время назад. Они послали её попытаться вытащить меня. Насадки в Вашингтоне. Подумали, что это мило. Наверное. Не знали... Думали, что она сможет убедить меня сдаться. Она осталась. Ты знаешь это, Сэм? Она осталась. Разве она не прекрасна, Сэм? Всё ещё?" "Да, Эл" "А мошенник... он умер, Сэм" "Умер?" "Ага". Он пару раз моргнул и махнул рукой вокруг. Я не осмелился взять её, поэтому опустил обратно на подушку и положил руку ему на локоть. "Она сказала... что никогда не забывала меня. Она видела фотографию, которую сделала Мэгги. И она видела меня по телевизору, когда я летал на Луну. Но тогда у неё были дети. Другая жизнь. Но она не забыла. И теперь она здесь". Он ухмыльнулся мне. Его глаза полностью расфокусировались, но он, казалось, этого не заметил. "Это здорово, не так ли, Сэм? Бет здесь. И она не забыла. И... и... ты здесь". Он остановился. "Ты дома, Сэм?" - резко спросил он. Я улыбнулся ему в ответ, хотя знала, что он этого не видит. "Я дома" "Мне очень жаль, Сэм..." "Тебе жаль, что я дома?" "Нет... не говорил тебе... она просила меня не делать этого. Теперь ты помнишь? К тебе возвращается память?" "Я думаю, да. Что...?" "Она сказала мне не рассказывать тебе. Прости" Его последние слова прозвучали невнятно, затем его голова скатилась набок по подушке. Он отключился. Я полагал, что следующие двенадцать или четырнадцать часов он проспит не шевелясь; его организм был достаточно истощён, чтобы позволить ему это. Как только он проснётся, ему можно будет выпить воды и, возможно, немного поесть. Затем поспать ещё немного. Я надеялся, что мне не придётся слишком долго сражаться, заставляя его уступить тому количеству отдыха, в котором он нуждался. "О, Эл", - тихо вздохнул я, - "Что ты с собой сделал?" Его лицо было более расслабленным теперь, когда он спал, но это никак не помогло стереть его измождённую худобу и фиолетовые круги под глазами. Три месяца?? - подумал я. Я не был в другом месте где-то около трёх месяцев, хотя время очень легко пролетело мимо меня, пока я был в больнице. Здесь, однако, Вербина сказала, что прошло три месяца. И несмотря на всё это, Эл яростно боролся, чтобы вернуть меня домой. Потери, которые это в конечном итоге принесло, болезненно отрезвили меня. Его пребывание в клетке было тридцать лет назад, когда он был ещё молодым. Сейчас его тело не могло вынести такого насилия. Он не смог бы выдержать четвёртый месяц. Он бы умер. Я был - и остаюсь - абсолютно убеждён в этом. Если бы я не вернулся домой вовремя, Эл не прожил бы ещё месяц. "Нет ничего, чего бы ты не сделал, дружище?" - мягко спросил я. Я крепче сжал его локоть, просто чтобы почувствовать тепло его тела. В самом начале мне потребовалось так много времени, чтобы заставить его обнять меня. Он обходил это стороной, насмехался над этим, вёл себя словно оскорблённый. Как-будто он не мог вынести, когда ему проявляли хоть какую-то привязанность. Может быть, во время всех этих Скачков мне помогло бы, если бы я мог обнимать его, или жать ему руку, или похлопывать по спине. Что-нибудь, просто чтобы показать ему, что мне не всё равно. Возможно, это заставило бы меня перестать воспринимать его как нечто само собой разумеющееся. Что ж, я подумал, что теперь смогу всё это исправить. Я мог бы показать ему, как сильно я заботился. Как много то, что он сделал, действительно значило для меня. И пока он спал, я мог бы попытаться выяснить, о чём, чёрт возьми, он говорил. Адреналин, который поддерживал меня с тех пор, как я заметил, что Эл ранен, наконец, начал уходить, оставляя меня немного легкомысленным, но достаточно спокойным, чтобы думать. Кто-то сказал ему не рассказывать мне что-то? Кто-то сказал ему... Донна. Её имя снова и снова прокручивалось в моей голове, как старая пластинка с пропуском. Донна. Донна. Часть меня хотела выбежать из этой комнаты, пробежаться по комплексу, пока я не найду её. Если бы она была там, чтобы найти. Возможность того, что она, возможно, не была, приводила меня в ужас. Так много всего изменилось в том другом месте. Вся жизнь Эла была другой; так же как и моя. Я женился в молодости. Никогда не занимался Теорией Струн. Создал Проект, который и близко ничего не давал. И здесь тоже всё было по-другому. Хотя я знал, что разговаривал с Бет во время моего последнего Скачка и сказал ей, что Эл не умер, она не дождалась его возвращения из Вьетнама. Она вышла замуж за Дирка. Она стала адмиралом Саймон. Что, если бы было что-то ещё? Что, если Донны здесь не было? Я почувствовал, как моё сердце учащённо забилось. Мне пришлось отступить от кровати Эла и прислониться к стене, пытаясь не сползти с неё на пол. Что, если её здесь не было? В тёмном уголке моего сознания я помнил, что изначально её здесь не было. В том, что мы с Элом всегда называли "первоначальной историей", я никогда не был женат. Донна не появилась в часовне в день нашей свадьбы, и я был настолько подавлен, что провёл следующие восемь лет, сосредоточившись на своей работе с Элом в качестве моего единственного компаньона. Я провёл восемь лет без неё - и вернул её в свою жизнь во время моего третьего Скачка. Но после этого было так много других Скачков. Так много раз история могла измениться не только для незнакомцев, которым я помог, но и для меня. Я обвёл взглядом комнату, ища хоть немного уверенности. Это - дом? Я лихорадочно думал. Это он? Или здесь тоже всё по-другому? В пластиковой корзине для мусора валялись скомканные брюки Эла цвета зелёного электричества. Ладно... другой Эл никогда бы их не надел. И Зигги была здесь; Эл сказал мне, что она была. Живчик был здесь. Я открыл глаза в Ускорителе, прошёл через Диспетчерскую. Всё было там, где я помнил, и все помнили меня. Они знали, что я "прыгал". Они не притворялись, что этого никогда не было. "Пожалуйста", - прошептал я, - "Не допусти, чтобы это было неправильно..." "Доктор Бэккет?" Я резко повернул голову в сторону открытой двери. Это был женский голос, но не Донны. Бет, всё ещё в ночной рубашке и халате, стояла, держась одной рукой за дверной косяк, и обеспокоенно смотрела на меня. "Всё в порядке?" - спросила она. Когда я не ответил ей, она пересекла комнату и с тревогой посмотрела мне в глаза. "С вами всё в порядке, доктор Бэккет? Вы дрожите. Может быть, вам стоит присесть. Давайте я принесу вам стул" "Нет". Я покачал головой. "Я должен идти..." "Идти куда?" "Найти мою жену. Мне нужно найти мою жену" "О" - она тепло улыбнулась мне, её беспокойство ослабло. "Конечно. Охранник позвонил снаружи, когда я был в офисе Вербины. Ваша жена была тогда у ворот. Она уже должна быть на пути вниз" "Спасибо", - выпалил я, - "Я... Эл... Ты можешь..." "Идите. Я присмотрю за Элом" Я колебался, глядя вниз на неподвижную фигуру моего друга. Не было сомнений, что он собирался спать ещё полдня, но чем дольше я смотрел на него, тем труднее было перестать смотреть на него. После минуты моего пристального разглядывания Бет решительно подтолкнула меня к двери. "Идите", - настаивала она, - "Я была медсестрой сорок лет. Я справлюсь" Единственным пунктом назначения, который мне сейчас нужен, был лифт. Я не мог думать дальше этого. Если бы Донна спускалась снаружи, то она была бы в лифте. Но я даже не добрался до конца ответвления коридора, в котором находился. Через мгновение после того, как я прошёл мимо комнаты Эла, из-за угла выбежала моя жена.