Краски художника сохнут в углу.

Мне все ещё жаль Когда ты уходишь, теряя взор мой в тишине Пылает печаль, ведь письма помнят о тебе Как долго ещё пытаться отпустить все то О чем все мысли, хоть и было так давно? Мне ещё жаль, ведь ты не скажешь мне Привет Всегда молчишь, как будто ты дала обет Я верю в то, что всё когда-нибудь пройдёт Но знаешь, мне жаль, мне жаль до сих пор Мне все ещё жаль Обида не даст сегодня снова мне поспать Над головой моей одна немая гладь Давит меня, и я хочу знать только то Что ты забыла, и теперь уж все равно Может плевать тебе? Надеюсь, что давно Ведь я не могу терпеть все это дерьмо Слова в стороне — они летят теперь в окно И не получится сказать ничего 5 февраля, 1977 год. Солнце ярко светило в окна Больничного крыла. Посетители приходили и уходили. Всё шло своей чередой. Сириус же, неподвижно, словно статуя, сидел у кровати Римуса. С самого утра, между прочим. Он не знал сколько времени. Не знал, сколько прошло. Не знал, сколько сейчас показывали бы часы, если бы он их не разбил, спустя первые минут пятнадцать, после своего прихода. Бедные часы пострадали от выброса магии Блэка потому, что громко тикали, раздражая его. (Или напоминая о детстве, когда тиканье часов сопровождалось болью и кровью, благодаря выпущенному кем-то из родителей "Лесаро"). Так вот... Сириус не знал, сколько времени прошло с того злополучного момента, как они увидели рану на боку Римуса. Не знал, сколько прошло с того момента, как они, придя в Больничное крыло, обнаружили Римуса без сознания, и мадам Помфри, хлопочущую над его телом. Не знал, когда Римус придёт в сознание. Не знал, кто виноват в его ране (но, разумеется, винил себя). Он не знал ничего. И плевать. Он будет сидеть здесь столько, сколько потребуется. Хоть несколько суток. Он не может бросить лучшего друга одного в таком состоянии. Мадам Помфри уже неоднократно пыталась выгнать его, Джеймса и Питера. И, если Сохатый и Хвост и уходили минут, эдак на десять, Сириус даже не шевелился, бормоча что-то неразборчивое. На самом деле, он сам не знал, что бормотал. Он вообще не контролировал себя. Ни выброс магии, разбивший часы, ни эти бормотания не были чем-то осознанным. Мысли в его голове с каждой минутой путались всё сильнее и сильнее. Они запутались настолько, что спроси сейчас кто-нибудь у Сириуса: "Как тебя зовут?", он бы, с вероятностью девяносто девять процентов из ста, ответил: "Чудовище". Да, за эти несколько мучительных... часов? Минут? Миллионов световых лет? Наверное, всё-таки часов. Так вот, за эти несколько мучительных часов, проведённых над бессознательным телом лучшего друга, он успел посчитать себя самым безответственным и ужасным человеком на Земле. А всё почему? Потому что Сириус чёртов Блэк, не может принять тот факт, что во всех грехах мира виноват не он. Хотя бы, не он один. За последние дня три Сириус поменялся даже внешне. И всё это от безысходности. Всё это от жестокости бытия. Если бы его сейчас спросили, какой картиной он себя ощущает, он бы ответил "Крик". -почему "Крик"? - спросил бы кто-нибудь. -потому что я, как автор картины, чувствую приближение опасности, изменения мира, - ответил бы Сириус - потому что я, как главный (и единственный) герой, охвачен ужасом. Потому что я хочу кричать, но с языка не может сорваться и слова. Потому что я закрываю уши, как ребёнок, лишь бы не слышать ничего, из происходящего вокруг. Потому что я, хоть и не могу произнести ни звука, думаю, что кричу, и закрываю уши от этого крика. Потому что внутри я кричу так громко, что ни одно заглушающее заклинание не сможет заглушить моих воплей. Возможно, после такого диалога, люди бы сказали, что он сумасшедший, и покрутили пальцем у виска. Сириус бы, в свою очередь, ответил, что ему плевать. А сам подумал бы, что так оно и есть. Ведь за прошедшие сутки он уже не раз, не два, и даже не три подумал о том, что он, должно быть, сходит с ума. (Я же, как автор сиего безобразия, скажу Вам, что Сириус - не сумасшедший. Просто безысходность, усталость и прочие факторы творят "чудеса". И "чудеса" эти - не в пользу тому, с кем они происходят.) Сириус, вот уже больше шести лет, пытается достучаться, докричаться, доораться до людей, чтобы они посмотрели вокруг. Чтобы они заметили что-то вокруг себя. Бестолку. Люди слепы. Они не видят, в большинстве случаев, даже своего носа. А того, кто видит хотя бы протянутую вперёд ладонь, общество "задавливает". Таких, как Сириус, общество тщательно, вкладывая все силы, морально замуровывает в стену. Такие люди невыгодны обществу. Обществу выгодны удобные люди. Удобные люди не будут говорить то, что общество не хочет слышать. Не будут делать то, что общество не желает видеть. У удобных людей будет "стадное" мнение. А общество, оно, видите ли, само себя создаёт. Это всё замкнутый круг, из которого выбраться мы сможем лишь общими усилиями. Смотрите, как это работает: Старшее поколение (к примеру, люди, родившиеся в тысяча девятисотых), выращивает младшее (к примеру, людей, родившихся в тысяча девятьсот двадцатых), со своими идеалами. Старшее поколение усердно вбивает в голову младшим своё, выработанное за множество веков до них, и также передающееся из поколения в поколение, мнение. Проходит двадцать лет. Теперь старшее поколение - дети тысяча девятьсот двадцатых. Они воспитывают младшее поколение, продолжая вбивать им в головы мнение, когда-то навязанное им. Проходит ещё двадцать лет. Теперь поколение тысяча девятьсот сороковых выращивают поколение тысяча девятьсот шестидесятых. И... сюрприз! Сюрприз! Они навязывают им то же мнение, что и у них самих. То же мнение, что и было в тысяча девятьсот десятом. И так продолжается по сей день. А теперь оглянитесь по сторонам: нам всем вбивают в головы одно и то же. Нам всем навязывают это стадное мнение, переходящие из поколения в поколение. Не кажется ли Вам, что пора что-то менять? Вот Сириусу, к примеру, кажется. И он делает хоть что-то для того, чтобы хоть немного уменьшить количество этих моральных устоев. И как итог, за это его давят. Его презирают, ненавидят, за то, что он пытается хоть чуть-чуть изменить этот мир. Сириус понимает, что наш мир, с каждым годом всё сильнее и сильнее превращается в антиутопию. Ещё лет, эдак, двести - если ничего не поменяется - и всё. Разруха. Опустошение. Ненависть к людям в нашем мире постепенно достигает пика. Верхушки этого социального "Эвереста". Мы движемся в бездну со стремительной скоростью. Мы движемся в бездну ненависти. Да что говорить, что движемся. Мы уже там. Наше общество уже давно падает в Чёрную дыру. Чёрную дыру людского недопонимания, ненависти и слепоты. И избавиться от этого мы сможем только все вместе. Если мы, современное общество, немедля начнем рушить эти, уже заржавевшие принципы и стереотипы, это даст результат. По мнению Сириуса, есть лишь один принцип, что должен остаться. Принцип этот - никогда не создавать принципов и стереотипов.