Мы не знали друг друга до этой весны

      Сатору не был виноват в своей идеальности, он таким родился. Бояться его великолепия тоже не надо было, не стоило прятаться по углам и пытаться врасти в стены и мебель. Сатору, вообще-то, был парнем дружелюбным, добрым, талантливым, красивым, остроумным, образованным… ах да, безобидным. По большей части.       Осталось лишь объяснить это его пугливому редактору.       — Май, май, Иджичи-чан! — капризно позвал Сатору и наклонился ближе. Иджичи только больше вжался в кресло напротив. — Ты меня вообще слушаешь? Записываешь? Или только трясешься от страха?       Иджичи отодвинул воротник рубашки и тяжело сглотнул. По его рано состарившемуся, скукожившемуся до состояния изюма лицу было ясно, что Сатору не очень ему нравился. Нет, стоп, Сатору не мог не нравиться! Иджичи его боялся. Ничего. Вот к такому Сатору более-менее привык. Он обычно вызывал две реакции: восхищение или страх. Только единицы относились к нему иначе, и эти единицы Сатору гордо называл своей семьей: Мегуми, Цумики, Нанамин, Шоко, Юи, Утахиме, прости господи, и может даже Яга. Вот, в принципе, и весь список. Немного, но Сатору хватало.       — Выучил два слова на английском и теперь вставляет везде, — проворчал Мегуми откуда-то с кухни. Он вылез из своих хором на втором этаже за извечным черным кофе, а сейчас стоял и терпеливо снимал первую пенку.       Мегуми пока не знал, что ночью Сатору не спалось и он смешал весь кофе с какао и шоколадом, чтобы его дорогой приемный сын стал чуть мягче по отношению к нему, а то концентрация горького и кислого в растущем организме не особо способствует хорошему настроению. Как минимум хорошему настроению Сатору.       — У… у меня… — Иджичи поднял небольшой девайс и слабо потряс им, словно собрался отбиваться металлической коробочкой от Сатору. — У меня диктофон, Годжо-сан.       Сатору ухмыльнулся, приспустил очки и подмигнул. Иджичи был забавным: забавно боялся, забавно икал, забавно сглатывал. Вот вроде преуспевающий редактор, работавший помощником Яги аж целых три года, вроде должен был к Сатору привыкнуть, но нет. Как испугался четыре года назад при первой встрече, так и продолжал бояться.       Ну подумаешь, Сатору начал знакомство с описания последнего трупа! Ничего страшного, люди каждый день умирают, просто кто-то более кроваво, кто-то менее.       Иджичи открывал рот и снова закрывал, как глупенькая рыбка, а Сатору не разрывал зрительного контакта, смотрел внимательно поверх приспущенных солнечных очков. Возможно, он немного перегибал, но зато было весело.       Мегуми уверенно протиснулся между Иджичи и кофейным столиком и шлепнул полной кружкой о стеклянную поверхность. Понял.       — Сам пей эту бурду.       Сатору невинно улыбнулся. Мегуми, полусонный и взъерошенный, выглядел просто умилительно в этой своей безразмерной толстовке (которую, кстати, украл у Сатору, чем Сатору до сих пор гордился) и со спутанными волосами. Несмотря на поздний час, он не спешил приводить себя в порядок. Воскресенье, дом, никого постороннего — ну, кроме Иджичи, но Иджичи как-то странно вписывался в их размеренный совместный быт, будто всю жизнь тут и был — немудрено, что Мегс особо не запаривался с лоском.       — Ты не добавил сахар, я тебя знаю.       — Он и так отвратительно сладкий. Что ты туда намешал?       — Тебе не помешает немного сладости в жизни!       — Мне хватает в жизни раздражающих вещей.       Сатору потянулся и схватил такую соблазнительную щечку. Мегуми с детства терпеть не мог, когда он так делал, постоянно ершился и пытался скинуть руку. Когда-то он был пухлощеким ребенком. Хотя… когда Сатору их с Цумики нашел, они были худющими и неухоженными, что было объяснимо, ведь им приходилось буквально побираться и промышлять мелкими кражами. Тоджи заплатил за аренду на пару лет вперед, но холодильник забить на те же пару лет не мог.       Сатору до сих пор помнил, как Мегуми лягнул его между ног во время знакомства, потому что подумал, что он педофил и пришел обидеть Цумики. Мегуми вообще с детства был боевым мальчишкой — мог постоять за себя и сестру, тогда как Цумики была и оставалась маленьким ангелом.       Откармливать их пришлось долго. Если Цумики была девочкой воспитанной и кушала аккуратно, хоть и преступно мало, то Мегуми предпочитал утаскивать еду в свою комнату и устраивать там склады на черный день. Сатору потом в панике звонил Нанами и чуть ли не плакал, потому что совершенно не понимал, что с этим делать… Цумики будто боялась есть столько, сколько хотелось, а Мегуми готовился снова быть брошенным.       Возможно, Сатору тогда был слишком молод для детей. Он наделал ошибок, и, напротив, много чего не сделал из того, что должен был хороший родитель. Тем не менее, даже несмотря на все ошибки, панику, бессонные ночи, внезапную ответственность в семнадцать-восемнадцать лет… несмотря на все это, если бы у Сатору была возможность отправиться в прошлое и изменить его, он все равно усыновил бы их. Цумики была его нежностью, Мегуми был его благословением. Без них жизнь Сатору была бы совсем тусклой и тоскливой, уж у него было с чем сравнить.       В любом случае, стоило их откормить, как у Мегуми появились абсолютно очаровательные щечки. Не трепать за них было бы грехом, и, даже когда он вытянулся и превратился из пухленького мальчишки в неземной красоты юношу, Сатору не мог избавиться от этой привычки.       Мегуми шлепнул его по руке, но Сатору все равно успел разок потянуть.       — Я принесу тебе сахар, только не трогай меня.       Стоило Мегуми уйти на кухню, как Иджичи внезапно заговорил, причем без характерного страха:       — Мы будем упоминать их в книге?       — Нет. — Сатору откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел в потолок. Снова на эти грабли он не наступит ни при каких обстоятельствах. — Это доставит им проблем. Люди — хуи на блюде, Иджичи, запомни.       Иджичи недовольно поправил очки. Он явно хотел добавить это в будущую книгу, а Сатору ему, видите ли, мешал.       — Но это отличная история о милосердии и любви. Читателям понравится.       — Срать я хотел на читателей, — фыркнул Сатору. Иджичи был младше, явно неопытнее. Наивное летнее дитя — он, наверное, и правда полагал, что люди увидят лишь историю родительской любви. Вот только Сатору уже был знаком с результатом подобного маневра: часть действительно восхитится его огромным любящим сердцем, но большинство усвоит лишь одну простую истину — Мегуми и Цумики были детьми страшнейшего киллера Японии. Вот и вся история.       Сатору готов был платить любые деньги, лишь бы Тоджи не портил из могилы жизнь его детям.       Иджичи тихо фыркнул. Похоже, решил, что Сатору был таким смелым, потому что потенциальные продажи и, как следствие, заработанные деньги его не волновали. В принципе, он не был бы так уж и далек от правды, Сатору и правда было наплевать на деньги.       Мегуми шлепнул сахарницей о кофейный столик. Характер показывал. Сатору потрепал и так неуложенные со сна черные волосы в качестве благодарности.       Мегуми всегда таким был: ершистым, закрытым, сложным. Он в свое время ставил в ступор даже Утахиме — что бы Сатору ни думал о ней как о человеке, няней она была самой лучшей — что уже говорило о многом. Поделиться переживаниями для него было сродни пытке, но Сатору никогда и не давил. Раньше да, было дело, пока он еще был мелким идиотом и полагал, что лучше знает, как детям лучше.       У Мегуми были свои, другие способы делиться переживаниями. Внимательность и терпение были ключом к пониманию небольших зацепок, что он оставлял тут и там. В последнее время, например, он больше начал витать в облаках, что было совершенно ему несвойственно.       Сатору готов был поставить все свое состояние, что такое поведение было связано с тем мальчиком, который иногда бывал с Мегуми рядом.       Знаки были. Они с тем мальчиком разговаривали перед входом в школу, Мегуми слишком внимательно и подолгу слушал, чего не делал, если собеседник его не интересовал. Ходили в кино, хотя раньше Мегс кинематографом особо не интересовался, а вот мальчишка — Итадори-кун — был тем еще киноманом. Мегуми начал тратить больше денег. Ну и вишенкой на торте был тот факт, что недавно он пришел к Сатору за советом, а он никогда так не делал, пока не сталкивался с чем-то принципиально новым.       Мегуми, скорее всего, сам еще ничего не понимал.       Иджичи задал еще пару вопросов, Сатору на них ответил, особо не задумываясь. Его расследовательская деятельность. Эти формулировки повторялись из раза в раз, менялись дай бог предлоги и союзы, Иджичи мог бы просто пересмотреть все его интервью и собрать ту же самую информацию. Но нет, он сидел тут и по хер знает какому кругу задавал одни и те же вопросы, надеясь на новые ответы.       — Кхм, — Иджичи сделал вид, что очень внимательно рассматривает циферблат на руке. Вот же ж актер погорелого театра. — Мне, кажется, пора! Надо же, как быстро летит время…       Сатору закатил глаза. Хуже слов физически нельзя было подобрать. И вот этот человек будет книгу про него писать? Черт бы побрал советы старика.       — Ну, раз летит, то и вы вылетайте следом, Иджичи-сан, а то без вас куда-нибудь прилетит, а вы и не узнаете.       — Кхм… да! До встречи, Годжо-сан?       Сатору только помахал рукой, и Иджичи сам нашел дверь.       Скучно. В последнее время было скучно. Дел не было, студентов пока тоже, Иджичи был огромным куском тоски в человеческом обличии, дети выросли как-то слишком быстро — Цумики уехала, а Мегуми все больше времени проводил вне дома. Сатору так привык к бытности отцом, что сейчас, когда они все больше отделялись и становились все самостоятельнее, ему будто часть души отрезали.       Куро запрыгнул на колени и чуть их не переломал — псинка весила дай бог, любила играться и скакать по квартире, как бегемот. Сатору пропустил жесткую шерсть между пальцев. Куро счастливо гавкнул, широко лизнул лицо, задев очки, и перевернулся на спину. Ну вот и гладь его.       Широ, наверное, был с Мегуми. Как-то так исторически сложилось, что черная псинка больше любила Сатору, а вот белая — Мегуми, хоть с обеими занимались одинаково.       Мегуми… Мегуми. Ему ведь было уже шестнадцать, он гулял с мальчиком. Сатору в его годы вовсю флиртовал и отрывался. Надо ли было устроить с ним тот самый разговор?       — О чем бы ты ни думал, не смей! — Сатору даже не заметил, когда он успел спуститься.       Причесанный и одетый, Мегуми стоял с двумя поводками посреди гостиной. Иджичи был прав, время и правда летело быстро, раз уже пора было гулять с собаками.       — Приглашай своего друга на чай.       — С чего ты взял, что я встречаюсь с Итадори?       Сатору хихикнул. Рука сама собой потянулась погладить иссиня-черный локон.       — Ты уложил волосы.       — Я всегда укладываю волосы.       Мегуми хмурился. Между тонкими бровями залегла некрасивая складка, и Сатору стало интересно, что будет, если надавить на нее. Рассосется? Или наоборот, углубится сильнее?       — Ты их укладываешь, только когда мы ходим в музеи или театр. И когда идешь к Итадори. — Сатору таки упер подушечку указательного пальца между бровей. Потер немного. Мегуми продолжал хмуриться. — Заработаешь морщину, Мегс. Что я скажу потом Цумики?       Сморщив аккуратный нос, Мегуми фыркнул. Вслед за ним фыркнули обе собаки. Он словно отмер: до этого стоял столбом, а сейчас зашевелился, шарф вот накинул. Псинки засуетились, завертелись у его ног, формируя вечно движущуюся черно-белую окружность. Куро тихо, но очень радостно тявкнул.       — Зачем тебе говорить Цумики про мои морщины?       Мегуми уже абсолютно невозмутимо натягивал ботинки.       Совершенно невозмутимо.       Малец и правда еще не понял, да? Они познакомились с этим Итадори пару недель назад, Мегуми был человеком вдумчивым, с решениями не спешил, а с осознанием своих собственных эмоций и подавно. Он, скорее всего, еще даже не задумался, почему так улыбался, когда получал уведомление о новом сообщении.       Цумики была самой нежностью, а вот Мегуми на первый взгляд мог показаться черствым, но глубоко внутри… глубоко внутри Мегуми был таким же нежным, если не нежнее. Итадори очень повезет.       — И вообще, ты-то почему не собираешься?       Собаки вились у уже обутых ног, Куро начал слабо подвывать, требуя выпустить сию же секунду, но Мегуми оперся о косяк и пилил Сатору взглядом. Выражение лица у него было весьма… недовольное.       Сатору откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу, и эффектно откинул челку с лица. У Мегуми немного дернулся глаз.       — Все-таки хочешь познакомить меня со своим бойфрендом?       Глаз снова дернулся, но уже сильнее.       — Итадори не мой бойф… — Мегуми осекся. — Ты что, забыл про встречу?       Сатору наклонил голову, шея приятно хрустнула.       У него была встреча с Иджичи, но она уже закончилась; больше планов не было. Собственно, поэтому он и хотел заставить Мегуми притащить своего друга на чай. Ну или снова вытащить Нанамина, но как крайний вариант. Совсем резервный — позвонить Утахиме и увязаться с ней в караоке, чтобы комментировать каждую кривую ноту и ее абсолютно отвратительный музыкальный вкус.       Мегуми неверяще хлопнул синими глазами. Всего на секунду, но он превратился в удивленного котенка с забавной мордочкой, и у Сатору руки начали зудеть — настолько хотелось его погладить.       Пока Сатору завороженно наблюдал за сменой эмоций на родном лице и глупо улыбался, Мегуми окончательно вышел из себя и кинул в его сторону первое, что попалось под руку — собачью игрушку. Увернуться не было проблемой, мячик просвистел над ухом и врезался в стену за креслом. Метко. Мегуми попал бы, не будь реакция Сатору такой хорошей.       — Ты… ты что, правда забыл? Или ты специально меня перед Гето-сенсеем позоришь?       В его сторону полетела еще игрушка — на сей раз утка-пищалка — и Сатору не смог сдержать смех.       — Да что за встреча-то? — Сатору еле успокоился. Смех все равно прорывался иногда; сложно было сдерживаться, когда Мегуми снова целился, на сей раз держа в руках небольшой кусок каната, а Куро подпрыгнул и вцепился в игрушку зубами, решив, видимо, что это с ним так играют. — Я вроде твоему классному свиданий не назначал. Он, конечно, симпатичный и все дела, но…       — Да ты издеваешься! — Мегуми почти рычал. — Сегодня встреча с родителями для обсуждения будущего урока по профориентации. Ты же обещал сходить!       Сатору увернулся от многострадального каната и упер подбородок в ладонь. Он обещал? Когда?       Вчера у них такого разговора быть не могло, ведь Мегуми был на свидании с Итадори. Ну, свидание — это сильно сказано, сам он называл это дружеским походом в кино, но Мегс потом весь вечер витал в облаках и врезался в дверные косяки, так что точно свидание. Позавчера Сатору провел в компании Нанамина, торчал у него на работе и внимательно слушал, как жадные толстосумы грабили других жадных толстосумов, подкидывая им бесполезные акции. А, ну и якобы случайно разбил ему кружку, когда Нанамин совсем сник.       Э-э… два дня назад? Тогда он проторчал полдня вместе с Иджичи, что было чертовой пыткой, а вечером пошел рыдать на плече Шоко, ведь Мегуми отказался от идеи попробовать нарисовать стрелки. Черт возьми, с его ресницами не подчеркивать глаза было преступлением! Надо было попросить Юи в шутку его арестовать разок за такое расточительство.       Сатору все равно нарисовал их в фотошопе. Ему, кстати, шло! Но Мегуми кинул его в черный список на целых три часа. Худшие три часа в жизни Сатору, а ведь он как-то пытался заняться сексом с Шоко, и это было самым отвратительным, неловким и вообще худшим решением в его жизни. С другой стороны, именно тогда он наконец понял, что и правда по мужикам, так что какой-то профит все-таки был.       К своему ужасу, Сатору не мог вспомнить, когда именно давал то обещание. Но Мегуми врать ему не мог.       — Собирайся давай. — Успокоившись наконец, Мегуми выпрямился и сложил руки на груди. Выглядел он потрясающе недовольно, но все еще как котенок, и Сатору несдержанно хихикнул, чем заработал еще один убийственный взгляд. — Ты еще можешь успеть.       — Зачем мне успевать? — Сатору обратно откинулся на спинку. Его мало волновало какое-то там собрание: если обещал, значит, явится, но спешить он туда точно не будет. С Мегуми пришлось играть в гляделки — тот раздраженно пялился прямо в душу, будто взывая к совести, но Сатору никаких угрызений не испытывал. Где-то слева Куро громко чавкал, грызя многострадальный канат. — Я даже на свидания опаздываю, а своих партнеров я уважаю явно больше, чем твоего классного.       — Это те самые выдуманные партнеры? — Мегуми фыркнул. — А они с нами сейчас в одной комнате?       Сатору аж ахнул. Немыслимо! Его сын не мог быть таким жестоким! Он Мегуми не так воспитывал.       — Грубо, Мегс! — Сатору наигранно схватился за сердце. — Без ножа режешь! За что ты так с любимым приемным отцом? Какое плохое зло я тебе сделал, котенок?       — Да какой я тебе… — Мегуми снова начал закипать, напрягся. Он сделал длинную паузу, глубоко вдохнул, выдохнул. Иногда Сатору задавался вопросом, не перегибал ли он палку со своими кривляниями и желанием разнообразить Мегуми жизнь. Но Мегс обычно быстро отходил, а сейчас вообще моментально собрался. — Мама-кошка, ну-ка собирай манатки и дуй на встречу. Я обещал Гето-сенсею, что ты придешь.       Значит, обещал Сатору более чем два дня назад. Странно, что он не запомнил.       — Куро, ко мне! Мы идем гулять!       Куро моментально оторвался от игрушек и рванул в сторону двери, которая почти сразу хлопнула, оставив Сатору в гордом одиночестве. В квартире воцарилась тяжелая тишина, даже часы не тикали — нечему было тикать, все было электронным.       Сатору просидел все в том же расслабленном положении еще какое-то время, но Мегуми так и не вернулся. Ступня раздраженно стукала о дорогой паркет, пока он взвешивал все за и против. Нет, на встречу явиться надо было, раз уж обещал, оставалось лишь решить, насколько опоздает. В итоге пришлось вставать и собираться, но Сатору делал это с очень недовольным лицом, потому что, ну, идти все-таки не хотелось.       Этот классный руководитель Мегуми ему не нравился. Во-первых, он мальчишку уже один раз обидел, что во вселенной Сатору было преступлением гораздо тяжелее массового убийства. Во-вторых, он был каким-то… странным. Интуиция Сатору его обычно не подводила, как и глаза, и этот мужчина был на грани. Вопреки расхожему мнению, люди на грани не раскрывали свое «истинное лицо», но имели тенденцию делать отвратительные вещи, которые в обычном состоянии никогда бы не совершили. А учитель явно был уже долгое время в перманентном стрессе: темные мешки под глазами, общая слабость, раздражительность, плохая концентрация внимания. Даже Мегуми заметил все признаки — внимательный, талантливый мальчик!       Вердикт был простым: классный руководитель представлял опасность. Не такую серьезную, как гиперопекающие мамаши или таблоиды, но тем не менее такую, которую Сатору не мог игнорировать. Оставалось лишь понять, знает ли он и что собирался делать, если да.       Может, встреча не была такой уж плохой идеей. По взгляду учителя можно будет понять, насколько тот осведомлен. Яга, конечно, обещал, что уж в его школе Мегуми ждет самая спокойная жизнь среднестатистического старшеклассника и никакого буллинга он не допустит, но все же… все же Яга Масамичи физически не мог контролировать каждого своего сотрудника.       Собравшись, уложившись, надушившись, Сатору выбрал самые дорогие очки и часы, накинул сверху пиджак и пнул входную дверь. Ну что ж, школа должна быть готова к его появлению и как минимум выкатить ему красную ковровую дорожку, чтобы брендовые ботинки не коцались об асфальт.       Мегуми был неподалеку, снимал на телефон, как громкий розоволосый паренек играл с собаками. Сатору мог бы подойти и немного форсировать события, приблизив знакомство с родителем, но не стал. Пусть все у них развивается в комфортном темпе.       Прав был Мегс, машину он выбрал неудачную. Ездила отлично, смотрелась еще лучше, но забираться в нее и выбираться наружу было той еще пыткой, поэтому да, Сатору снова стукнулся головой, когда вылез на школьной парковке. Ноги тоже запутались, пришлось на асфальт буквально вываливаться.       Школа уже пустовала к этому часу. Сатору гордо продефилировал по коридорам, заглядывая в каждую открытую дверь. С его бытности старшеклассником мало что поменялось, разве что появилось больше техники и классных уголков с милыми картинками. Значит, Яга-сенсей не изменял своим вкусам и желанию абсолютно все сделать милым и преимущественно на животную тематику. Школьникам, наверное, нравилось… Мегуми вот до сих пор хранил все его плюшевые подарки.       Искомый учитель обнаружился на третьем этаже, в том же кабинете, что и в прошлый раз. Перед ним с очень одухотворенными лицами стояли несколько мамаш, все как на подбор средний класс с картинки в википедии: выглаженные костюмы с юбками-карандашами, средней высоты начищенные лакированные лодочки, высокие прически с аккуратными локонами, легкий френч на ухоженных руках, немного лишней пудры на лице и абсолютно отвратительные персиковые тени с блестками. Они различались только цветами костюмов и силой прикуса нижней губы, все типичной азиатской наружности с одинаковыми черными волосами и таким же просроченным флиртом имени скучающей замужней женщины.       Всего на секунду, но Сатору даже стало немного жаль учителя. Одна из женщин почти залезла в его личное пространство, перегнувшись через стол, а тот выглядел слишком уставшим, чтобы заметить.       Все изменилось, стоило Сатору резко открыть дверь и хлопнуть в ладоши. Внимание моментально переключилось, по накрашенным лицам можно было отследить мыслительный процесс — как они оценивали сначала белые волосы и высокий рост, потом дорогущие очки от Гучи, потом сшитый на заказ в Лондоне костюм, а потом уже часы и сияющие чистотой ботинки. Одна, самая, видимо, смелая, открыла было рот, но Сатору ее перебил:       — Здрасьте! Я на встречу.       Он улыбался, широко, показывая острые клычки и белые зубы. Улыбка, способная сразить кого угодно независимо от пола, покупавшая ему внимание с пятнадцати лет. Потому что Сатору был красивым. И Сатору умел — научился — использовать это для своих нужд.       Женщины повздыхали. Разумеется. Если раньше их интересовал молодой, красивый, великолепно сложенный учитель без обручального кольца, то теперь появился объект интереснее — богатый неженатый красавец.       Учитель поднял обе брови. Он только посмотрел в сторону Сатору, не встал, не сменил позы — все еще сидел, пристроив подбородок на сцепленные ладони.       — Она закончилась… — он кинул взгляд внимательных карих глаз на часы позади Сатору, — семь минут назад. Вы опоздали.       Ох, значит, вот как он решил играть. Ну ничего. В борьбе за доминирование в разговоре побеждает самый настойчивый и невозмутимый, и уж в этом Сатору не было равных.       Сатору продефилировал мимо удивленных женщин, стараясь шагать как можно эффектнее — его ноги надо было показывать людям во всей красе, они того стоили. Парты были все такими же мелкими и отвратительными, но у Сатору все равно получилось сесть красиво с первого раза. Боком, закинув ногу на ногу и вытянув их в проход. И последний штрих — взглянуть на учителя поверх очков, чтобы все присутствующие могли оценить яркие голубые глаза. Нехарактерные для Японии, они оставляли любого безмолвным, потому что, ну, они были потрясающими.       На мамочек подействовало, а вот учитель только фыркнул. Ах вот оно как! Ну, теперь впечатлить его стало настоящим вызовом.       Сатору откинулся на спинку, чуть не снеся парту сзади.       — Ну, что мы обсуждаем?       — Мы уже все обсудили. Семь минут назад закончили.       А учитель был не промах, держался, надо было отдать ему должное. Но у Сатору еще были козыри в рукаве. Он снова приспустил очки, состроил щенячьи глазки, что вкупе с его природной красотой делало с собеседниками немыслимые вещи, и почти пропел:       — Бытность отца-одиночки для молодой дочери, подростка и двух псов берет свое.       Учитель продолжал выглядеть так, будто перед ним сидел очередной нашкодивший ученик средней наружности. Но перед ним сидел Годжо, мать его, Сатору и флиртовал.       Нет, это было даже немного оскорбительно.       Кажется, у Учителя-сана атрофировался член из-за усталости или за ненадобностью, потому что не хотеть Сатору в своей постели было буквально невозможно.       Что, кстати, было грустно, если было правдой, потому что учитель — как его звали, еще раз? — был мужчиной эффектным. Пучок темных густых волос, маскулинно красивое личико, узкие глаза, напоминавшие хищный прищур, точеный подбородок, шикарное тело, которое даже его оверсайз шмотки скрыть не могли. Интерес представляли туннели в ушах — значит, была бунтарская фаза, но растянутые мочки не зажили, напротив, туннели все еще были на месте. Занимательно.       Интересно, были ли под безразмерной серой толстовкой татуировки?       Сатору против воли облизнулся. Сам он считал свое тело уже идеальным, а рисунки — недостаточно красивыми, чтобы его украсить. Но вот на других… на других они были, эм, соблазнительным плюсом. Не будь мужчина учителем Мегуми — учителем, который уже его обидел, на секундочку! — Сатору подумал бы о паре приятных ночей. Но, увы, не судьба.       Но кстати! Вариант с татуировками был вполне рабочим, Сатору не так давно видел что-то такое в порно. Актер там был отдаленно похож на учителя, комплекцией и волосами, и носил такие же безразмерные однотонные шмотки. Но у него был просто шикарный торс и очень интересные татуировки. Хороший был ролик, возбуждающий, очень помог скрасить день, и благо тогда Сатору не узнал в актере знакомого учителя. Да и сеанс мастурбации прошел волшебно, если не считать того факта, что прямо на пике ему позвонил Мегуми и что-то попросил.       А.       Ну…       Теперь хотя бы было ясно, когда именно он пообещал сходить на эту встречу. Немудрено было забыть, о чем просил сын, когда у него был резиновый член в заднице. Неловко вышло. Да и Мегуми не напомнил, предатель.       Если на лице Сатору это внезапное откровение как-то и отразилось, никто из присутствующих виду не показал. Сатору же только хмыкнул и расслабился еще больше.       — Мне очень приятно ваше общество, но может все-таки перейдем к делу? Я человек занятой.       — Мы поняли, — вздохнул Учитель-сан. Как же его звали… Сатору заглянул в телефон и открыл переписку с Мегуми. Ах да, Гето-сенсей. — Анаэ-сан, Ямашита-сан и… Кондо-сан, вы чего-то еще хотели? Я слушаю.       Гето выглядел потрясающе спокойным, хоть и уставшим. Женщины вокруг засуетились, рассыпались в извинениях, начали прощаться, но перед уходом абсолютно каждая бросила на Сатору долгий взгляд. Сложно было удержаться и не подмигнуть в ответ. Впрочем, Сатору и не сдерживался.       Кабинет опустел. Из звуков осталось только их с Гето совместное дыхание, тиканье часов и приглушенные голоса с улицы. Атмосфера должна была быть гнетущей, но Сатору сидел все так же расслабленно и улыбался.       — И долго вы будете так сидеть? — ровно поинтересовался Гето. Он тоже не двинулся ни на сантиметр.       — Могу встать, если хотите посмотреть поближе. Могу даже покрутиться.       Гето нахмурился, но не вздохнул. Стойкий. Это могло быть как плюсом, так и минусом.       По его выражению лица можно было отследить процесс развития мысли, как тот хмурился все больше, подбирая правильные слова и явно отметая не пришедшиеся по нраву варианты. Сатору наблюдал, наблюдал внимательно, подмечая каждое мелкое движение бровей, каждое смещение уголков губ. И ждал.       Сатору мог так ждать хоть до утра, хоть до конца недели. Интересно, понимал ли это Гето? Если да, то что собирался делать?       Первым, разумеется, не выдержал учитель. Сатору довольно хмыкнул, стоило ему наконец заговорить. Небольшая, но победа.       — Для справки: я делаю это только потому, что детям будет интересно.       — Разумеется! — не удержался от шпильки Сатору. — Дети — цветы жизни.       Гето прикрыл глаза. Всего на пару мгновений, но у Сатору были удивительные глазки — он видел. Всегда видел, не мог не видеть.       — У нас намечается занятие по профориентации, — после небольшой паузы наконец выдохнул Гето. — Родителям надо будет рассказать о своей профессии и ответить на вопросы.       — Занятно. — Сатору немного наклонил голову. Он наблюдал, почти не моргая, за лицом напротив, но Гето был самим воплощением стоицизма. — Вы знаете, кто я, правда? Иначе не разговаривали бы тут со мной под предлогом интереса детей. Я вам неприятен.       Гето смерил его очень, очень недовольным взглядом. О, Сатору что, только что вскрыл неудобную правду? Как неловко.       — Я вас не осуждаю, — продолжил он тем временем, сладко улыбаясь. Ох и зря он избавился от привычки постоянно сосать леденцы на палочке! Сейчас бы пригодилось. — Хотя нет, осуждаю, не любить меня — идиотское решение. Но это ваша жизнь и ваши идиотские решения.       — Вы хоть иногда перестаете паясничать? — Гето натурально скривился. — Вам сколько, пять?       — На двадцать три года ошиблись. И нет, это неотъемлемая часть моего обаяния. — Сатору одним размашистым движением зачесал волосы назад. Лицо напротив скривилось еще больше. Ну вот, Учитель-сан вполне мог в разнообразные эмоции, надо было только подтолкнуть в нужном направлении! — Итак, что вы обо мне знаете?       Гето потратил несколько долгих секунд, чтобы собраться с мыслями. Он думал, прежде чем говорить, и вот это тоже могло быть как плюсом, так и минусом. С одной стороны, он излагал взвешенные и продуманные вещи. С другой стороны, мог скрывать свое реальное отношение к теме, но только не от Сатору. От Сатору невозможно было что-либо скрыть, если он начинал копать.       — Вы занимаетесь расследованиями, — лаконично ответил Гето. И вот ради этого так долго с мыслями собирался? Скукота. — И вы неприлично богаты.       — Гето-сан, — лицо Гето удивленно вытянулось, но он быстро взял себя в руки, — я занимаюсь особо тяжкими преступлениями. Детям туда лезть не стоит, не дай бог я их и правда заинтересую.       Повисло молчание. Снова. Сатору выглянул в окно, посмотрел на темное небо. Тяжелые облака закрывали звезды, но в щели между ними просачивался потрясающий лунный свет. Он красил пушистые края в серебристый цвет, заставлял их пушиться и сиять.       Гето точно хотел что-то сказать, что-то не очень хорошее, судя по тому, как быстро захлопнулся его рот. Сатору не мог не задаться вопросом, что же там было, в этой первой редакции реплики. Что-то важное.       — Уж лучше это… — Гето сказал это тихо, едва слышно. Слова для Сатору не предназначались. Если бы не окружающая тишина и отличный слух, он бы их и не расслышал.       Гето упер подушечку большого пальца в висок. Выглядел он неважно — если раньше еще держался, то теперь начал проигрывать усталости окончательно. Раздражался.       — Чем что? — Сатору же оставался спокойным, несмотря на легкий укол беспокойства. Что-то было не так. — Сомневаюсь, что беготня за маньяками — отличная карьерная перспектива. Нет, разумеется, есть варианты похуже… но, честно сказать, даже вебкам или страничка на Онлифансе предпочтительнее.       Гето аж зажмурился.       На улице зажглись фонари, кабинет погрузился в интимный полумрак. Мегуми, наверное, уже вернулся домой. Может, даже привел своего друга помочь постирать собак — уже пришло время, а Сатору дома не было, чтобы помочь.       Но если ему поможет Итадори, будет даже лучше.       — Вы же не знаете, о чем говорите, — выдал в итоге Гето. Он совсем сник, вот-вот готов был упасть носом в свой стол, но взгляд был злым. Сатору снова задел за живое? Удивительно.       — Да нет, знаю. Но вы вольны думать обо мне что угодно. — Сатору совсем уж приторно улыбнулся, и у Гето дернулся правый глаз. Вообще, не тот эффект, на который он рассчитывал, приходя сюда, но тоже подойдет. Со злостью можно было работать. — Итак, что вы хотели сказать? Лучше, чем что?       Гето выдохнул. Снова вдохнул. Снова выдохнул.       Сатору поправил запонку с сияющим топазом.       — Раз уж каждый родитель должен выступить с речью о своей профессии, то лучше уж пусть выступает глава расследовательской группы, чем наемный убийца.       Щелчок.       Сатору замер на секунду, слушая собственное дыхание и тиканье чертовых часов. Какой идиот вообще пользуется механикой, когда изобрели электронику?       Ах да. Только Яга.       Гето открыл рот, потом снова закрыл. Снова открыл, но так ничего и не сказал.       Возможно, лицо Сатору выражало что-то… неприятное. Может, даже пугающее. Он сам толком не понимал, что именно, потому что начал злиться.       — А я все гадал, — его собственный голос звучал холодно и отстраненно, — что вы сделаете, если узнаете. Кто еще в курсе?       — Пока только я.       — Пока… — Сатору не понравилось, как именно это слово ощущалось на языке. Оно было очень неприятным на вкус. Опасным. Тем не менее, он повторил: — Пока.       Гето только вздохнул.       — Говорите уже.       Потребовалось несколько секунд, чтобы Сатору наконец пришел в себя, но они ощущались вечностью. Гето знал, но он пока точно не понимал, как этой информацией распоряжаться и что именно ей можно заработать. Сучка Шимада сразу перешла к шантажу. Сатору даже жалел, что она в итоге свалила из страны в чертов Таиланд, где он уже не мог до нее добраться.       — Скажу прямо: я не знаю, что именно вы собрались с этой информацией делать. Мне не нравится, что вы ей владеете, но тут уж ничего не попишешь. — Сатору расслабился, вытянул ноги в проход, но потом передумал и обратно их скрестил. Улыбнулся, но сразу понял, что идея была не очень — Гето только больше напрягся. — Поэтому обрисую коротко свои возможности: в моих силах закончить вашу карьеру за сутки, если вы хоть что-то сделаете моему сыну. Мегуми не виноват в том, какую чертовщину творил в свое время его биологический отец. И если вы посмеете достать этот ужас из могилы, где ему самое место, я не оставлю от вашей жизни камня на камне. Я ясно выражаюсь?       Гето нервно сдул челку с глаз.       — Это угроза?       — Да. Угроза. Предупреждение. Констатация факта. Какая разница? — Сатору подпер подбородок рукой. Он смотрел учителю прямо в глаза, и тот не выдерживал зрительный контакт. — Вы станете не первым в длинном списке тех, кто пытается разрушить Мегуми жизнь. И, скорее всего, не последним. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы Мегуми это не коснулось, как и во все предыдущие разы. Поэтому тысячу раз подумайте, прежде чем сделать херню.       Гето поджал тонкие губы. Он все еще злился, складка между бровей никуда не пропала, да и тени под глазами в тусклом освещении выглядели уже зловеще. Страха Сатору не заметил, но Гето явно не был дураком — слова воспринял серьезно. Хорошо. Потому что Сатору не шутил ни секунды.       — Я не собираюсь ломать мальчику жизнь, — сказал Гето в итоге, и Сатору почти готов был ему поверить. — Не знаю, что у вас там за история со списком, меня в это, пожалуйста, не впутывайте. Но имейте в виду, что я буду за ним присматривать.       — Как хороший, ответственный учитель, — протянул Сатору. Гето скривился.       Ответа не последовало. Следовало полагать, на этом разговор можно было считать завершенным, и Сатору с чистой душой поднялся. Задница затекла ужасно — надо было подкинуть Яге денег, чтоб сменил эти отвратительные стулья, а то Мегуми потом замучается бегать по врачам.       — Ну-с! — весело объявил он и хлопнул в ладоши. В тишине и темноте прозвучало как гром среди ясного неба. — Когда там день ваших выступлений? Я просто обязан подготовить всратую презентацию с котами!       Эмоции Учителя-сана было сложно описать. Такого искреннего удивления, такого резкого перехода от злости к этому удивлению Сатору не видел очень, очень давно, поэтому не сдержал радостный смех. Гето так забавно хлопал глазами, словно застигнутый врасплох дикий зверек.       — В четверг, одиннадцать часов.       — Отлично! Я буду там. С презентацией с котиками.       Сатору помахал ладошкой на прощание и обворожительно улыбнулся, хлопнув за собой дверью. Судя по небольшому куску лица, что удалось выхватить перед уходом, Гето не впечатлился. Выглядел учитель совсем измотанным.       Ну, даже если Сатору и перегнул, то оно было заслуженно. Ему надо было донести свой поинт — он донес, а как он это сделал, особого значения не имело, пока все оставалось в рамках слов и пары страшных взглядов. Не то чтобы он в чем-то учителю соврал.       По коридорам посреди непроглядной темени гулял сквозняк. В этой части школы, располагавшейся дальше от улицы и ближе к соседнему лесочку, освещение всегда страдало. Свет уличных фонарей сюда не доставал, а на поле его и не включали по ночам, если там не занимались спортивные клубы. «Экологично потребляем энергию», — сказал Яга. Экономят на электричестве, знал Сатору.       Ходить вот так по школе, будто не было десяти лет разлуки со знакомыми коридорами, было странно. Сатору никогда не любил это место, не разделял общеяпонской ностальгии по школе, не ходил на встречи выпускников и отказывался встречаться с Ягой на его работе до того, как здесь начала учиться Цумики. Его маленькой нежной принцессе повезло сохранить фамилию матери, второй жены Тоджи, которую тот тоже убил одним фактом своей деятельности, поэтому с ней проблем никогда не было. А вот Мегуми… Мегуми не повезло.       Причем Тоджи замарал именно фамилию его матери.       Одно воспоминание об этом человеке заставляло Сатору злиться. Фушигуро — нет, Зенин, он не имел права носить фамилию матери Мегуми — Тоджи был редкостным ублюдком при жизни и продолжал делать хуйню после смерти.       В детстве Мегуми был на него похож внешне. Умом Сатору понимал, что мальчишка в дерьме отца не виноват и пострадал возможно больше его самого, но все равно сначала было сложно. Первый год не прошел гладко. Сатору творил херню, местами причинял Мегуми боль, которой легко было избежать, будь он опытнее. Может, поэтому Мегуми до сих пор его немного сторонился. Вряд ли воспоминания о проебах Сатору сохранились — вряд ли они вообще были — но… они с Цумики вынуждены были рано повзрослеть и обрести какой-то жутко развитый эмоциональный интеллект. Даже если они не могли сформулировать, что именно мешало им с Сатору тогда сблизиться, они понимали. Мегуми понимал особенно.       С годами, кстати, он стал похож на Сатору даже больше, чем на Тоджи, хотя его генов в мальчишке не было совсем. Он носил ту же прическу, что и Сатору в его годы, одевался похоже, имел схожее стройное телосложение и не рвался в зал, да и в целом на биологического отца похож был только цветом волос.       Сатору остановился напротив одного из окон. Вид на неосвещенный стадион и лесок сразу за ним все еще не впечатлял. Интересно, а Мегуми эта школа нравилась?       Вздохнув, Сатору выбрал нужный контакт и засунул наушники в уши.       — Ты еще на работе?       Яга по-старчески крякнул, но ругаться за отсутствие приветствия не стал. Раньше ругался, пока не усвоил, что Сатору все равно будет делать что и когда захочет и никак иначе.       — Да, — коротко ответил Яга, и Сатору сразу скинул.       Он постоял так еще минуты две, уперевшись взглядом в мрак напротив. Очертания стадиона еле различались, лесок сзади стоял огромной черной стеной. Если бы Сатору не знал, что его можно насквозь пробежать меньше чем за три минуты, мог бы и напрячься.       Эта школа все еще была лучшим вариантом для Мегуми. С директорами прошлых приходилось скандалить, напрягать связи и тратить деньги, но Яга не будет таким, случись что — ему Мегс так же дорог.       В кабинете его ждал чай и, как всегда, недовольный Яга. Сатору уже по привычке взял сахарницу с небольшой тумбочки у двери, прекрасно зная одно: чай был настолько горьким, что язык в трубочку свернется, стоит отпить. Черт бы побрал этих чайных ханжей.       — Гето Сугуру. — Сатору всыпал три ложки с горками, отложил сахарницу и только после этого сел в свое кресло.       — Он лучший из моих учителей. Сомневаюсь, что он что-то выкинет.       Ягу Масамичи можно было ценить за многое, но Сатору особенно ценил его за лаконичность и сообразительность. С ним можно было не тянуть время, не плясать вокруг интересующей темы всякие псевдовежливые вальсы, а сразу переходить к делу. Да, грубоват, да, жестковат, да, иногда говорил и делал сомнительные вещи — но Яга был отличным директором и близким человеком. Помощью.       Сатору закинул ногу на ногу и сделал глоток, громко хлюпнув. Все еще горько. Чтоб их всех!       — Ты заработаешь себе сахарный диабет и лишишься ног, — ровно проинформировал Яга, когда Сатору докинул еще две ложки.       — Так тебе нравятся мои ножки? — Сатору демонстративно расправил их и закинул сверху уже другую. — Если окажешься прав, пришлю одну в качестве сувенира.       — А вторую куда денешь?       — В рамочку и на стеночку. Такой красоте место в музее или как минимум в частной коллекции.       Яга только кивнул и отпил из своей чашки.       — Гето-кун испортил тебе настроение?       — Настолько очевидно?       — Мне — да.       Сатору громко захныкал, потому что, ну, это было несправедливо. Ему нравилось быть человеком-загадкой, а Яга тут портил все своей проницательностью.       — Он знает. Не уверен, откуда именно, но знает. И обо мне, и о Мегуми.       Яга булькнул что-то неразборчивое. Он пил свой чай, даже не морщась, и Сатору сомневался в том, что он вообще был человеком — горечь же жуткая.       — Тебе надо было дать мальцу свою фамилию. Я же предупреждал. — Сатору не удержался от кривой рожицы и небольшой пародии. Говорил он, как же. Умный самый тут нашелся. — Не паясничай. Ты знаешь, что я прав.       — Это фамилия его матери! — запротестовал Сатору. Ничего Яга не был прав, черт возьми! Мегуми сам не захотел ее менять, он имел право на нормальную жизнь со своей фамилией. Никто не был в праве ее отбирать.       — Сам наделал проблем и сам бесишься.       Яга обладал абсолютно отвратительной привычкой ставить точки в разговоре тогда, когда сам считал нужным. Они не в первый раз спорили на эту тему, Сатору стоял на своем и собирался продолжать стоять — Мегуми поменяет фамилию тогда и только тогда, когда сам захочет.       К тому же, черта с два Сатору добровольно подарит своей чокнутой семейке «наследника Годжо», и уж тем более он не отдаст им Мегуми на растерзание. Перебьются.       — Мне поговорить с Гето-куном? — все-таки спросил Яга. Вау, советовался — редкое явление, обычно делал не спрашивая. Возможно, Нанамин был прав и они с Сатору постоянно ссорились из-за схожести характеров.       — Я уже.       — Напугал его?       Сатору только пожал плечами. Хрен его знает, может и напугал. Испуганным Гето не выглядел, но, может, был хорошим актером, черт их знает, этих учителей. Яга вот был настоящим булыжником, ошибочно попавшим в тело человека.       — Извиняться ты, полагаю, не будешь.       — Не за что.       Яга смерил его недовольным взглядом, и Сатору только показал язык в ответ. Он был прав. Не за что ему извиняться.       — Ладно. — Чай был выпит, время позднее. Надо было уже возвращаться домой, к Мегуми. — Пошел вон из моего кабинета.       Напоследок состроив очередную недовольную рожу, Сатору послушно вывалился из кабинета. Снова прошелся по все тем же коридорам, поглазел на двери и таблички классов, заглянул в свой старый классный кабинет, в учительскую, в спортзал. Ностальгия так и не взяла.       Проходя мимо классного кабинета Мегуми, он все-таки не отказал себе в удовольствии краешком глаза пройтись по кабинету, только чтобы увидеть там кое-что интересное.       Сатору вообще-то думал, что Учитель-сан давно собрал свои манатки и ушел думать о своем плохом поведении где-нибудь у себя дома. Может даже под грустную заунывную попсу о несправедливом мире и с бокальчиком вина при свечах. А может в обнимку с котом или плюшевой игрушкой… Сатору мог быть пугающим, когда хотел.       Но нет, учитель был тут, лежал щекой на парте и растрепанным пучком к двери. Сатору грешным делом подумал, что довел человека до истерики или как минимум слез, но ни всхлипов, ни даже учащенного дыхания не было. Напротив, дышал Гето как-то даже слишком спокойно, размеренно и с тихим сопением.       Надо же, уснул!       Как можно тише открыв дверь, Сатору прошмыгнул внутрь и остановился аккурат перед учительским столом. Расслабленное лицо Гето выглядело еще красивее, чем уставшее, а растрепанный пучок темных волос добавлял шарма. Интересно, насколько они были длинными? Не мог же учитель отрастить себе волосы до жопы? Хотя… судя по туннелям, бунтарский дух Гето никогда не оставлял. Занятно.       Сатору опустился на корточки, сложил предплечья на стол и уперся в них щекой. Нос почти касался черных волос, которые оказались на удивление ухоженными. Сияющими прямо. Как в рекламе дорогого шампуня.       Рука сама прошлась по торчащей пряди, и Сатору с удивлением обнаружил, что они были еще и мягкими.       — Эй, сенсей, — мягко позвал он, — проснешься потом без шеи. На чем будет твоя чудесная головушка держаться?       Гето поморщился, но сопеть не перестал. Можно было оставить его и так, дай бог выспится, но что-то не давало Сатору просто встать и уйти. Может быть, просто может быть, ему было немного совестно за прямую угрозу. А может быть, это было простое сочувствие, потому что Сатору, вообще-то, человек не только очаровательный, но еще и приятный.       Поэтому рука скользнула глубже в мягкие волосы, погладила скальп.       — Сенсе-е-ей, просыпайся. Спасибо мне потом скажешь.       К огромному удивлению Сатору, Гето только прильнул ближе к гладящей ладони. Ух ты! А учитель, оказывается, был нежной душой. Сатору хихикнул и подул на упавший на глаза черный локон; тот забавно приподнялся и упал обратно. Сенсей все еще не хотел просыпаться.       Он, наверное, был любимой жертвой всяких общажных шутников. С таким крепким сном легко просыпаться жертвой пранков разной степени паршивости.       Сатору лег грудью на стол, так, что его лицо было всего в сантиметрах от лица Гето, и снова подул. Лицо напротив дернулось.       Гето напоминал чем-то уставшего Мегуми, ей-богу. Тот тоже был таким упертым.       — Просыпайся давай, — прошептал Сатору прямо в слегка оголенное ухо. Волосы не закрывали ту часть хряща, в которой красовалось два прокола с прозрачными силиконовыми затычками. Проколы для штанги. Вау. Сатору хихикнул громче и слегка прикусил нежную кожу. — Суп спит, дети приготовлены, я на столе, а ты слюни в стол пускаешь.       Эффекта не было, Гето только отодвинулся и фыркнул. Нет, это и правда было оскорбительным — ему тут предварительные ласки устраивал сам Годжо, мать его, Сатору, а он смел фыркать. Да весь Токио выстроится в очередь, стоит ему пальцем поманить, а учитель социологии старшей школы смел фыркать.       Нежность с сенсеем не работала, но ничего, в грубость Сатору тоже умел. Он сомкнул зубы на проколотом хряще сильнее и зализал укус сразу же, потому что, ну, наказать за столь отвратительную реакцию надо было, но несильно. Гето все-таки еще Мегуми социологии обучать.       — Дедлайны горят, квартальный отчет должен был быть сдан два часа назад! — сказал Сатору уже в полный голос. — Яга бушует за дверью, сейчас будет здесь! Палу-у-ундра!       Угроза отчетом наконец-то сработала. Сатору улегся щекой на сложенные ладони и наблюдал, улыбаясь. Учитель-сан просыпался долго: уставшие глаза то распахивались, то смыкались обратно, плохо фокусировались, Гето резко вдохнул и задержал воздух в легких, пытаясь, видимо, прийти в себя.       — Доброе утро, красавчик! — Сатору аж оскалился, совсем немного, просто снова показал клычки. — Соскучился по мне?       Стоило карим глазам наконец обрести фокус, лицо напротив окрасилось пониманием и — наконец-то! — страхом. Он отшатнулся, словно Сатору ему к лицу раскаленную кочергу собрался прикладывать, не меньше, и ухватился за то самое ухо. О, он что, настолько сильно укусил? Упс.       — Вы что… — начал было Гето, но голос у него был сиплым и особенно глубоким со сна.       — Делаю здесь? Вашу шею спасаю. — Сатору подался вперед, Гето отодвинулся еще дальше. Если раньше можно было с уверенностью сказать, что разрез глаз у учителя был узким, то теперь уже можно было в этом сомневаться — ширина вполне европеоидная. — Можете не благодарить. Я просто человек хороший, знаете, люблю помогать людям.       Гето хлопнул глазами. Сатору готов был поклясться, что такого искреннего ахуя он давно не видел. Смех уже клокотал где-то в грудной клетке, тщательно сдерживаемый.       — Вы меня укусили?..       — Детали! — Сатору обратно улегся на ладони. Ноги уже начинали затекать. — Кстати, интересные у вас проколы как для учителя. Штанга? А на мочке помимо тоннелей что-нибудь есть?       — Вы что, собака? — абсолютно искренне поинтересовался Гето.       — С утра был мамой-кошкой, но могу, в принципе, быть кем угодно. — Сатору все-таки поднялся. Ноги пришлось немного размять. Оказывается, он будил учителя достаточно долго. — Могу гавкнуть. Хотите?       — Нет.       Сатору все-таки хихикнул. Забавным учитель был, особенно с таким серьезно-сонным лицом. И правда походил на Мегса.       — Ну и правильно, собаки не умеют водить ламбы. Это меня от них выгодно отличает. Ну, и наличие ламбы, конечно. — Он сделал пару наклонов, потянулся в обе стороны, хрустнул шеей. Гето все время смотрел на него, как на инопланетянина. — Нет, ну, если ехать не хотите, можем тут заночевать. Я умею костры в полевых условиях разводить, как раз давно хотел эту шарашкину контору спалить к чертям. Вы в деле?       Гето опер подбородок о ладонь и смерил фигуру Сатору весьма скептическим взглядом. Что-то в этом взгляде было… занимательное. Тяжело было понять, что именно, но Учитель-сан не смотрел на него, как на божество, что, с одной стороны, раздражало, потому что Сатору именно такого отношения и заслуживал, а с другой стороны, будило внутри что-то первобытное, уже немного позабытое.       Желание впечатлять.       Сатору ухмыльнулся. Интересное было наблюдение.       — Вот я все думаю: как можно от угроз разрушить кому-то жизнь перейти к настолько идиотскому флирту?       — Я у мамы многозадачный. — Сатору только размашистым движением сел на одну из первых парт. Вытянутые ноги все равно заняли половину прохода. — Но вы имейте в виду, если заночуем тут, с утра Мегуми нас обоих погонит ссаными тряпками. Он у меня поборник нравственности и морали.       — С таким-то отцом?       — Сделаю вид, что вы этого не говорили. Серебристая ламба, предложение действительно еще пятнадцать минут.       Гето снова поднял обе брови. Похоже, этот снисходительный скептицизм был его любимой эмоцией. Сатору капризно фыркнул.       — Я не буду с вами спать.       — Помилуйте! Я и не предлагал. — Окинув учителя очередным долгим взглядом, Сатору только разочарованно помотал головой. — Уставшие мужчины средних лет не в моем вкусе. Выспитесь, тогда я еще погляжу, что можно сделать.       На сей раз Сатору шел по коридорам, счастливо пританцовывая. Еще бы! Мегуми будет им гордиться, он все-таки налаживал отношения хоть с каким-то его учителем. До первого проеба сенсея, разумеется, но уже прогресс!       Как же хорош был Сатору в отцовстве, как хорош!       Впрочем, как и во всем остальном.