Эффект Сайфера

Гравити Фолз 28 июня, 1883

За завтраком никто не говорил. Даже близняшки, привыкшие трещать без остановки, почему-то молчали, видимо, переняв общее несговорчивое настроение. Время от времени кто-то смотрел на пустое место Дианы и вздыхал. Сегодня она была настолько слаба, что не спустилась, и завтрак ей отнесли в комнату, но все вели себя так, будто она уже отошла к праотцам. Это был очень тревожный знак. Возможно, психика готовила их к худшему. Аппетита тоже не было. Поэтому никто не покосился Мэйбл в тарелку, когда после двух укусов хлеба с маслом она попросила разрешения удалиться. — Мисс Пайнс, секунду, — Уилл жалобно посмотрел на нее, и она села обратно. Демон вытер салфеткой губы и откашлялся. — Дядюшка, не сочтите за наглость, но… Сегодня люди празднуют День Первопроходца — будет ярмарка. Может, мы можем сходить все вместе? Как семья? — Ярмарка! Ярмарка! — завопили Долорес и Эвелин в один голос. Килл продолжал невозмутимо жевать еду, игнорируя происходящее; Сэмюэль нахмурился; Эйш пыталась усмирить дочерей и в итоге рявкнула на них от расстроенных нервов; Билл и Мэйбл молча наблюдали. — Уилли, даже не знаю, — демон вытер усы. — Диане нездоровится, настроение совсем не праздничное. — Злобный мой, мне кажется, девочкам не помешало бы сменить обстановку, — Эйш накрыла руку супруга своей, унизанной кольцами и чарующе заглянула ему в глаза. — При всей моей низменной любви к тебе, моя дьяволица, Диана — член моей семьи, причем близкий. И она… кхм… умирает. Ей необходимо внимание и… — Обсуждаете умирающую без ее присутствия? — Диана вышаркала из-за дверей. — Тетушка! — Билл вскочил. — Тебе нужно лежать! — Дорогой мой, не называй меня тетушкой, — она слабо улыбнулась и прошла к столу. — Женщине лучше не напоминать о ее годах, особенно если она демоница и особенно, если она смертельно больна. Мэйбл была поражена. Зная, насколько плохо у Дианы со здоровьем, она не сказала бы, что она серьезно больна: демоница держалась, как и прежде, уверенно-сдержанно, шла прямо, приподняв подбородок. Недуг выдавали осунувшееся лицо, хрипота голоса и слабая дрожь в руках. Но даже так на ней было холщовое платье фиолетового цвета, черный платок на плечах. Волосы собраны в низкий пучок. Все первой свежести. Уилл помог Диане сесть. Сэмюэль уже попросил набор посуды, а Билл пододвинул ей еще нетронутый кофе. Близняшки, посоветовавшись, решили отдать ей свою любимую клубнику. — Право, перестаньте возиться со мной, — она вымученно улыбнулась. — Это заставляет меня чувствовать себя совсем немощной. А ярмарка — это прекрасная идея. Уилл просиял, а Сэмюэль скептически сжал губы. — Я бы тоже сходила и, предвидя ваши бурные возражения, сразу скажу, что я намерена пойти. Сделайте одолжение больной женщине. И как после такого с ней спорить? Да никак. Сэмюэль поверженно вздохнул. — Хорошо, как пожелаешь. Но как только тебе станет хуже, мы тут же вернемся. — Безусловно, — Диана кивнула. — Спасибо, Сэм. Он смущенно откашлялся в кулак и продолжил читать газету. Она не называла его Сэмом с тех пор, как не стало Жюлиана.

***

Билл ковырял ногтем перила, наблюдая, как Мэйбл внимательно изучает картину у самой лестницы. Натура искусствоведа в стрессовые ситуации особенно давала о себе знать, и она начинала, как помешанная, заниматься изучением какого-нибудь вопроса. Вот картины удачно подвернулись. Мэйбл, конечно, уже уделяла им внимание первые две недели пребывания у Сайферов, а после привыкла и стала просто проходить мимо, как и все остальные. Теперь же она смотрела на них по-другому. Особенно когда узнала, что портрет Дианы нарисован ее возлюбленным. У демоницы были тонкие аристократичные черты лица, которые на портрете были размыты юношеской миловидностью. Волосы тогда она собирала в забавную прическу, которая спиралью закручивалась на голове, а две прядки завитушками торчали у ушей. Ореховые глаза добрые, со смешинками и нежностью. В них еще нет той стали и спокойствия, которые можно отыскать у Дианы сейчас. Платье самое простое, темно-зеленое с вышивкой на подоле. Руки собраны спереди. Мэйбл оценила искусное умение Жюлиана обращаться с кистью и красками. Он передал все, что нужно было, и ничего лишнего. Вложил душу, как говорится. Или же отдал ее натурщице, что более вероятно. — Перестань меня гипнотизировать, пожалуйста, — выдохнула Мэйбл, не отводя глаз от счастливого лица Дианы. — Ты же любишь праздники. Сходим на ярмарку? — Я не член вашей семьи. Да и настроения нет. Тут Билл не выдержал и подошел ближе. Подбородком уперся Мэйбл в плечо, для чего ему пришлось согнуться в три погибели. — Ну пойдем, Пайнс. Ты должна мне за Летоуин. Тебе нужно развеяться. Да и нам всем. Пойдем? Мэйбл вздохнула. И сдалась.

***

На ярмарку они добрались во второй половине дня. Предусмотрительно поехали в кэбах, чтобы не напрягать ноги лишний раз. В городе было оживленно и шумно, и в любое другое время Мэйбл была бы в восторге от атмосферы, платьев и причесок, но сейчас она озабоченно теребила рукава платья. Уж больно много переживаний свалилось на нее за раз. Близняшки тут же разбежались, и Эйш вместе с Уиллом бросились их усмирять; Килл поплелся в какое-нибудь мало-мальски спокойное место; Сэмюэль и Диана медленным шагом двинулись к представлению мимов. Билл и Мэйбл остались одни. — Идем. Хочешь яблоко в карамели? Мэйбл вздохнула. Конечно, она хочет. Вернее, убеждает себя, что хочет, ведь необходимо влиться в обстановку, а не поддаваться тоске. — Давай, — согласилась она. Билл подвел ее к деревянному ларьку с красно-белым навесом и подготовил несколько монет. Мэйбл глазами выискивала наименее большое яблоко, и чтобы карамели был толстый слой. На стойке вверх ногами лежали яблоки, чуть правее были ириски в кульках, можно было также приобрести яблочные кексы и сидр. До слуха Мэйбл долетели обрывки разговора по соседству, возле ларька с вяленой рыбой. — Патриции нездоровится. Она осталась в поместье, чтобы отдохнуть, — ответил на вопрос сын почившей Катерины. — Там ей и место, — ответил второй голос. Какое-то странное предчувствие сжало желудок Мэйбл. Она уже поняла, что с годами ничего не меняется: люди будут искать кого ненавидеть, для этого им не нужно много поводов. Достаточно быть просто чуточку лучше или хуже. А что уж говорить, если отклонение от нормы превышало всякие границы… — За нами уже очередь, — поторопил Билл. — Ой… Вот это, пожалуйста. Тучная женщина учтиво подала ей указанное яблоко на деревянной шпажке, которая была обернута в бумажку. Билл расплатился, отдав чуть больше заявленного. Они медленно двинулись по главной улице, держась близко друг к другу и молча. — А ты себе почему не взял? — спросила Мэйбл, с хрустом надкусив сверху яблоко. Карамель крошкой осталась на губах. Билл остановился. — Рассчитывал, что ты дашь мне попробовать. Он нагло ухмыльнулся и, обхватив запястье Мэйбл, откусил яблоко, глядя ей прямо в глаза. Вот ведь… — Наглец, — прошептала она, но с улыбкой. — Знаю, — довольно кивнул Билл. — Неприлично, — шепнула Мэйбл и поспешила освободить руку. — Да кто увидит? — пожал плечами. — А увидят — ничего не скажут. Они снова двинулись по улице как ни в чем не бывало. День был, несмотря на омрачающие события, безоблачным и теплым, даже жарким. День Первопроходца был чуть ли не таким же оживленным, как и Летоуин, однако сейчас на площади раскинулась обыкновенная ярмарка, а все мистическое шарлатанство осталось позади. Предлагали жареные пирожки, пропитанные маслом, кукурузу, карамельные яблоки, сидр и пиво. Тут же торговали одеждой и самодельными украшениями. От колорита разбегались глаза, и Мэйбл просто не успевала разглядывать все эти прилавки, усыпанные безделушками. Жаль все-таки, что ничего не получится с собой забрать, а то можно было сувениров накупить… «Ну что за глупости, — осадила она саму себя. — Какие сувениры, Мэйбл? Нам бы целехонькими вернуться — сами за сувениры сойдем». Внезапно Билл положил руку ей на талию и резко развернул в противоположную сторону. Мэйбл едва не выронила оставшуюся часть яблока. — Ты чего? — Не оборачивайся, — шепнул Билл, воровато оглядываясь назад. — Здесь много фотографов. Придумали люди на свою голову новую игрушку… — И ты говоришь мне об этом только сейчас?! — Если бы я рассказал тебе все сразу, ты бы поседела в первый же день, — Билл повел ее в соседний переулок, где продолжали тянуться ряды прилавков. — Забудь про это. Хочешь, куплю тебе что-нибудь? Демон силком подвел Мэйбл к ближайшему ларьку. Ей были совершенно скучны вилки, ложки и прочие столовые приборы, пускай и из серебра. Да и вообще ей уже наскучило, что Билл постоянно ей что-то покупает. Нет, поначалу интерес и азарт были нешуточные — бесплатные диковинные подарки, можно сказать. Но почти сразу Мэйбл поняла, что ей доступно все, на чем стоит ценник, а иногда даже если и не стоит. Так что заниматься расточительством ей надоело. Все эти вещи она уже видела по сто раз в музеях и книжках и посмотрит с удовольствием еще раз, когда они вернутся в свое время. И чего он ее так задабривает интенсивно, будто в чем-то провинился? — Не хочу ничего, Билл. Мэйбл протиснулась сквозь толпу, и демон поспешил следом, спотыкаясь о чужие ноги. — Постой! Она обернулась, но продолжила идти, будто у нее имелись глаза на затылке. — Давай просто походим и вернемся домой. Я начинаю уставать… — Мэйбл… Она налетела на кого-то и что-то даже умудрилась повалить наземь. — Ох, прошу прощения! Мэйбл нагнулась и не глядя стала подбирать рассыпанные листки бумаги, не сразу понимая, что это в ее руках. Через несколько мгновений взгляд сфокусировался на плавных, но твердых линиях угля, которые складывались в очертания женщины: темные волосы, овальное лицо, нос картошкой, большие круглые руки и алый рот, — которая продала Мэйбл яблоко несколько минут назад! На другом листке быстрыми крупными штрихами вырисовывалась статуя на площади, еще несколько набросков зданий… Кажется, она уже где-то видела что-то подобное, но где?.. — Все в порядке, мисс. Она подняла завороженно глаза, и все поняла. Ей весьма любезно улыбался молодой человек, примерно ее ровесник. Русые волнистые волосы, добрые собачьи глаза… У него еще не было усов и лысины, но это не помешало Мэйбл узнать в нем лицо из учебника по истории живописи. Кажется, ее сердце остановилось в этот момент. Они одновременно поднялись, и девушка подрагивающими руками подала кое-как собранные наброски, некоторые вверх ногами. Неужели что-то хорошее тоже может случиться здесь? — Мне очень жаль… — прошептала Мэйбл. Молодой человек усмехнулся. Его изящные руки были вымазаны углем, но, на удивление, ни одного пятна не было на белоснежной рубашке и закатанных рукавах. Вот это мастерство… — Ну если вам и впрямь так жаль, позвольте нарисовать вас. Это не займет много времени, обещаю. И тут у Мэйбл отключилось абсолютно все. Она без раздумий интенсивно закивала. Билл оттянул ее в сторону, учтиво улыбаясь, но больше походило на оскал. — Ты что творишь? — зашипел он. — Это же против всяких правил! — Какие правила! Это Колин Купер! Билл повел бровью, мол, понятия не имеет, кто это. — Ну художник! Он ученик Томаса Икинса! — воскликнула шепотом Мэйбл. — Или еще нет… Какой это был?.. Нет, еще учится. Что же он здесь делает?.. Мы же с ним почти одного возраста сейчас… — продолжала она возбужденно рассуждать. — Это недопустимо, Пайнс, — отрезал Билл. — Ну прошу! Пусть он нарисует! Ты заплатишь ему, и мы сожжем портрет сегодня же вечером, клянусь! Кажется, это была самая главная мечта Мэйбл. Иначе не объяснить ее молящий взгляд в адрес Билла. А он-то думал, что сильнее, чем в Летоуин, она уже не сможет его упрашивать. — Ты же хотел что-то мне купить, — надавила она. — Но явно не это, — буркнул Билл. — Пожа-алуйста, — Мэйбл взяла его за обе руки. — Когда еще такое случится? Еще в течение пяти минут она уговаривала его, пока он не сдался, и под строгим надзором демона уселась на маленькую табуретку с самым довольным видом. Было крайне сложно сделать спокойное выражение лица, поэтому, вероятно, на наброске Мэйбл выйдет с какой-то шальной улыбочкой и озорным взглядом. Внутри нее все волновалось и дрожало. Ведь не каждый день тебя рисует один из культовых художников 19 века! От этой мысли коленки подрагивали, и Мэйбл еще шире улыбалась. В руках она вертела шпажку с недоеденным яблоком, которое уже частично потемнело. Билл напряженно нахаживал рядом, иногда покашливая в кулак. Не нравилось ему все это, ох как не нравилось… Колин внимательно скользил взглядом по лицу Мэйбл, и от этого она робела и таяла. Жаль, никому о таком не расскажешь — обзавидовались бы. — Уголь кончился, — оповестил Колин, демонстрируя черные пальцы. — Две минуты — и я вернусь. Он скрылся за навесом — вероятно, он если не сам устроился здесь, то точно остановился у какого-то ремесленника, возможно тоже художника. Мимо Мэйбл и Билла куда-то неслись люди, так что несколько раз чуть не сбили их с ног. — Дорогу! — Смотрите! Неужели это?!.. Мэйбл заметила толпящихся людей, которые куда-то уставились, и начала сама озираться, чтобы понять, куда они так увлеченно и завороженно смотрят. Она тоже поднялась со стула, чтобы лучше видеть. Очень вскоре она заметила кое-что подозрительное в небе. Сначала казалось, что огромное грозовое облако несется откуда-то с востока, но вскоре стало ясно, что оттуда тянулась струйка дыма, которая очень вскоре начала разрастаться и превратилась в яркое рыжее пламя, танцующее языками. Казалось, даже отсюда можно было услышать, как трещит дерево. — Это же в стороне Нортвестов! — ахнула какая-то женщина. Люди рядом тоже зароптали. От осознания внутри все страшно похолодело. — Патриция… — прошептала Мэйбл. Недоеденное яблоко упало с глухим звуком на землю. — Она же там… Она может погибнуть! Билл, стоявший позади, крепко схватил ее за плечи, не давая ей и шанса вывернуться. Сам он нахмуренно и непрерывно смотрел на горизонт. — Что ты делаешь? Отпусти меня! Лжец! Сейчас же отпусти меня! Нельзя просто стоять и смотреть! — она безуспешно вырывалась. — Выпусти! — Она умерла, Мэйбл. Такова ее судьба. Девушка перестала биться и склонила голову, прислоняясь спиной к груди Билла. Несколько слезинок дорожками побежали по щекам и упали на пыльную землю. Ее плечи дрогнули только раз. Она не шевелилась. — Это нечестно… — прошептала Мэйбл. — Мэйбл… — Билл с сожалением хотел коснуться ее щеки, но она отпрянула, развернулась, сверкая мокрым гневом в глазах. — Почему ты солгал мне? Это просто бесчеловечно! Зачем? Я верила тебе, а ты! Ты… просто сделал это со мной! За что? Несколько человек обернулось. Билл силком завел Мэйбл за ближайший шатер и телепортировался.

***

Вечерело. Горизонт залился алым, и было неясно от пожара или летнего солнца так жарко. Мэйбл даже была рада вернуться с Биллом в пустое поместье, где не раздаются детские вопли и не собачатся старшие Сайферы, где нет людей и лишних глаз. Где она может подумать. Ей хотелось минутки покоя и еще минутку, чтобы поскорбеть. Она не знала Патрицию так близко, но ее смерть повергла Мэйбл в шок. Он усилился еще и потому, что девушка обладала очень схожими с Пасификой чертами лица, и Мэйбл все казалось, что это Пасифика безвозвратно сгорела в пожаре. Ее смерть заставила о многом задуматься. О неизбежности в частности. Это было предрешено. А что если им тоже суждено остаться здесь? А если выхода нет? Вероятно, им придется наложить на себя руки, чтобы не принести будущему проблем, потому что оставаться живыми слишком опасно для всех. Мэйбл не хотела об этом думать и чаще всего отгоняла от себя тяжкие думы, но сейчас пришлось столкнуться с ними лицом к лицу. От этого не убежать. Мэйбл стояла у окна. Глаза ее были сухими, взгляд твердым. Статичный пейзаж за окном успокаивал и отрезвлял. Сначала она злилась на Билла — он скрыл от нее не просто какую-то несущественную мелочь, а очень важный факт и вместо того, чтобы предупредить ее, заставил пережить такой шок. Опять соврал ей. Но потом она успокоилась. Билл просто не хотел, чтобы она терзалась заранее, и главное, чтобы вдруг не пыталась спасти Патрицию — а ведь это было очень в ее духе. По своей глупости она уже однажды сделала ей одолжение и чуть не попала за решетку. «Те, кто умер, должны таковыми оставаться. Как бы нам ни хотелось обратного. Мы наблюдатели, к счастью или сожалению». Мэйбл вспомнила эти слова и выдохнула. Билл ни в чем не виноват. Только в том, что оказался жестоко прав. Спасать Патрицию было нельзя ни в коем случае. Вместо нее в любом случае умер бы кто-то другой — таковы законы времени. Возможно, тогда Пасифика не родится и вовсе. Бог знает что могло случиться, останься Патриция жива. Но от этого легче не становилось. Даже больнее. Мэйбл хотела бы помочь и Патриции, и Диане, но понимала, что все уже предрешено. А кто она такая, чтобы бросать вызов судьбе? Тем более когда она явно в проигрышном положении. В дверь постучали. Мэйбл вздрогнула от неожиданности и подала голос. На пороге возник Билл. Закрыл за собой дверь. Потом поставил поднос с ужином на кровать и встал рядом с Мэйбл у окна. Она не шевельнулась. Потом повернулась спиной к окну, уперевшись поясницей в подоконник, и вперила взгляд в Сайфера, сложив руки на груди. Кажется, он чувствовал себя виноватым. Не потому ли принес поесть, а теперь терпеливо стоит рядом? Каким он, оказывается, бывает покладистым! — Демона ради не смотри так на меня! — не выдержал Билл. — Лучше сразу убей! Мэйбл вздохнула и прикрыла ненадолго тяжелые веки. Потерла переносицу. — Я не злюсь на тебя. И убивать не собираюсь. Билл удивленно склонил голову вбок. — А я-то ожидал, что в меня сейчас полетят вазы, тарелки и прочее колюще-режущее. — Я уже не маленький ребенок, Билл. Я понимаю, почему ты так поступил. Я просто устала быть безвольной свидетельницей, понимаешь? Я не могу уберечь ни себя, ни других — я просто бессильна! Мы по уши застряли в этой чертовщине и ждем, как приговоренные, пока не настанет наш час. Что с нами вообще будет, ты думал об этом? В глазах Мэйбл снова стояли слезы, но она быстро сморгнула их. Не до этого. — Как нам жить, если мы не сможем вернуться? Здесь существует только видимость, что мы живем, но на самом деле мы просто прячемся по углам и просыпаемся в страхе каждое утро, боясь, что мы разрушим будущее одним зевком. Единственная наша надежда — Диппер. И то она настолько призрачна, что надеяться на это просто глупо! Мы здесь лишние, Билл, чужие. Мы аномалия, патология, опухоль — называй как хочешь! Наше существование не просто бесполезно — оно опасно! — Тш-ш-ш… Билл придвинулся и обнял Мэйбл. Она с охотой уткнулась ему в грудь, пряча нос в складках его теплой рубашки. С самого первого дня здесь им приходится искать утешение и спокойствие только друг в друге. В каком-то смысле они стали единственными. — Мы найдем выход, обещаю. — Он убрал волнистые пряди с лица. — Веришь мне? Мэйбл молча кивнула, не поднимая глаз. Билл наклонился ближе и осторожно нашел ее губы своими. Тихий долгий поцелуй. Еще один в висок. Снова теплые объятия. Какое-то время они стояли молча, не шевелясь, боясь спугнуть хрупкий покой, воцарившийся в комнате. Мэйбл даже стало казаться, что волнение и страх отступили. Все не так плохо. — Секунду… — Билл рывком сдвинул тюль в сторону, не выпуская девушку. С каждой секундой его тело напрягалось все сильнее. — Что… Что там? — Мэйбл пыталась в тесноте рук Билла обернуться, чтобы тоже посмотреть, на что он там уставился, что аж побледнел до выбеленного потолка. Билл сжал челюсти, отчеканив всего три слова: — Я. Там я. ㅤ