Эффект Сайфера

Гравити Фолз, 28 июня, 2024

— С праздником. — Ага, спасибо. — Что, не рада? Пасифика метнула недовольный взгляд поверх солнцезащитных очков в сторону Диппера, который поднялся с насиженных ступеней. На нем сегодня были легкие хлопковые брюки кофейного цвета и белая футболка. Волосы чуть в беспорядке, а на лице следы усталости от бессонной ночи. Пасифика, в противовес, была одета более помпезно: черные джинсовые шортики, голубой топик со шнуровкой, белые босоножки на каблучке и в цвет им маленькая белая сумочка. Волосы в конском хвосте. Она сегодня уже получила уйму поздравлений — все-таки День Первопроходца такой значимый праздник для их семьи! Что аж вымораживает! Она бы с удовольствием вычеркнула 28 июня из календаря, чтобы никогда не вспоминать про этот постыдный день. — Ладно-ладно, не злись. Я просто пошутил. — А я просто спокойно придушу тебя где-нибудь за углом. Диппер усмехнулся и учтиво придержал ей дверь. Она, махнув длинным хвостом, продефилировала в здание, оставив после себя шлейф дорогих духов, аромат которых не остался не замеченным для Диппера. Внутри благо было гораздо прохладнее, чем на жаре снаружи — спасибо кондиционерам, оборудованным для экспонатов, которые требовали особых температур. Пасифика была не в восторге от идеи тащиться в свой выходной в музей — и плевать, что ближайшую неделю у нее все дни — выходные. Она за всю свою жизнь была здесь от силы раза два, и сегодня второй из них. Она сняла очки и брезгливо осмотрелась, пока Диппер любезничал с сотрудницей музея, с которой договорился ранее. Пасифика предпочла молчать, зная, что стоит ей открыть рот, как их тут же выдворят. Все-таки острый и подвешенный язык не всегда играет на руку. — Ну что? — нетерпеливо спросила она, когда миловидная девица в коричневом костюмчике удалилась куда-то за дверь для персонала. — Все будет. В нашем распоряжении музей и архив. Ключи сейчас принесут. — Да, лихо ты договорился, — усмехнулась Пасифика. — Если не грубить людям и попытаться хотя бы капельку найти к ним подход, то договориться можно с кем угодно. Девушка прыснула, возмущенно скрестив руки на груди. — Это ты сейчас про себя? Смешно! Диппер смутился. Конечно про себя. Он же заядлый дипломат. — Ну да. А что такое? — Видимо, на меня твое правило не распространяется. — Когда это я тебе грубил? — встал он в позу, явно незаслуженно оскорбленный. — Да взять хоть в пример!.. Баталию прекратила вернувшаяся работница. Ее маленькая косичка еще больше взбесила Пасифику, которая была возмущена тем, что их прервали, а она так и не смогла выпустить пар. — Ваши ключи. — Спасибо, — Диппер растянулся в любезнейшей улыбке, которая грозила превратиться в оскал. Да эта девушка выводит его из себя с поразительным успехом. Пасифика уже бодрым шагом направилась в часть с экспонатами, твердо решившая, что чем быстрее они начнут, тем быстрее покинут это пыльное ветхое место, от которого мурашки по коже. Первые двадцать минут они в самом деле бродили по музею. Здесь хранилась история за последние 150 лет, и волей-неволей у любого человека просыпалось уважение к этому месту, бережно оберегающему историю. Витрины, уставленные фарфоровыми статуэтками и старинными часами, украшениями и одеждами, блестящими мечами и посудой, хранили тайны прошлых лет. Каждая вещь, словно заколдованная, находилась в глубоком сне, ожидая момента, когда будет рассказана ее история, а она сама снова на секунду зальется былыми красками. В музее царила тишина, прерываемая лишь шелестом шагов и глубоким дыханием Диппера и Пасифики, которые безмолвно передвигались по помещению. Время здесь замедлило ход, уступив место вечности, заключенной в стенах, в произведениях искусства, в каждом артефакте, хранящем тайны прошлых жизней. Музей не был просто хранилищем. Он был живым организмом, где история оживала в каждом штрихе на холсте, в каждом изгибе керамической вазы, в каждой запечатленной в камне эмоции. Пасифика миновала коридор со скульптурами и перешла через арку в другую залу. Здесь уже были картины. — «Данная экспозиция посвящена работам Колина Кэмпбелла Купера, который в 1880-е путешествовал по штатам США, собирая лица со всех уголков страны», — прочитала Пасифика начало сноски на стене, рядом с портретом художника. — Понятно. Ну посмотрим… Нортвест чуть внимательнее стала оглядывать картины, которые примерно из того же временного промежутка, где сейчас находится Мэйбл. Может, найдет что-то интересное. Диппер же в это время изучал какие-то дневниковые записи под стеклом, рассчитывая, что в уцелевших рукописях найдет упоминание о Мэйбл, как и в прошлый раз. Нет, так в архиве точно что-нибудь будет. Он с пустыми руками не уйдет. — Идешь? Ты уже десять минут там стоишь. — Кажется, я нашла кое-что интересное… — не оборачиваясь, проговорила Пасифика. Диппер тут же подошел к ней и посмотрел на картину, которую девушка так увлеченно изучала, почему-то именно ей уделив внимание среди ряда похожих, чуть ли не одинаковых набросков лиц. На пожелтевшей от старости бумаге, кое-где рваной по краям, угольные серо-черные линии вырисовывали знакомые черты лица: мягкий овал, прямой, чуть вздернутый нос, широкую улыбку и задорный взгляд глаз. На голове странная прическа, совсем не похожая на привычные, часть кудрей разбросана по плечам. Название под рамкой гласило: «Портрет Незнакомки с яблоком. Незаконченный. Ок. 1880». Яблока, правда, нигде не наблюдалось, и среди искусствоведов велись многочисленные споры, было ли оно у девушки в руках или же речь идет не про обычное яблоко, а, например, глазное. Но узнать это наверняка можно было только спросив у самого художника. — Мэй? — прошептал Диппер, чуть склонив голову. — И вправду она… Может, это послание нам? Пасифика заметила какой-то маниакальный блеск в его глазах и уже была уверена, что Диппер сбрендил и хочет выкрасть картину из музея. В общем-то, это был вполне ожидаемый расклад. Девушка начала жалеть, что вообще поделилась открытием. Ей следовало изначально оказаться и отговорить Диппера от этой затеи, но почему-то ей стало до ужаса его жаль, и она впервые не смогла сказать «нет», хотя раньше таких проблем у нее не наблюдалось. Размякла, была убеждена Пасифика. — Вряд ли это что-то значит. Она не стала бы рисковать. Да и откуда ей знать, что мы ищем ее? К тому же, может, это не она вовсе, а кто-то очень на нее похожий. — Да нет же! — Диппер силком подвел Пасифику ближе, будто она плохо видела. — Смотри, у нее родинка под глазом и вот здесь тень от шрама. Это точно она! — Послушай… — девушка мягко высвободилась и повернулась к нему лицом. — Я все понимаю: она твоя единственная сестра, ты переживаешь… Но поубавь свое помешательство, прошу. Она там не одна, ей помогут. Ты лучше обрати внимание на себя: думаешь, я не знаю, как выглядит человек, который спит по два часа? Думаешь, я не заметила, что ты чуть не уснул на ступеньках у музея? Ты изводишь себя, намеренно терзаешь, будто заслужил наказания. В чем дело? Диппер с робостью поднял на Пасифику глаза. Черт, да она же все до последнего поняла! Интересно, это журналистика так научила ее зорко смотреть в людей? Он потер затылок и вздохнул. Под строгим выжидающим взглядом пришлось сдаться. — Ты права. Я не сплю, есть не могу, другим делом заняться тоже… Потому что чувствую себя виноватым. Если бы я выехал из дома на полчаса раньше, как и планировал, ничего этого бы не случилось. А так высок риск, что мы вообще больше никогда не увидимся. Как я могу спокойно жить, зная, что из-за моих действий Мэйбл может пострадать? — Послушай меня, Пайнс, — твердо начала Пасифика, — есть вещи, которые должны случиться независимо от нас и нашего желания. Что-то мы не можем изменить. И это нормально. Нет гарантии, что, приедь ты раньше, ничего бы не случилось. В прошлое с таким же успехом мог попасть ты вместо нее. Если жизнь будет известна наперед, то это не жизнь вовсе, а список действий, которые нужно сделать перед смертью. Так что прекращай изводить себя и пообещай мне, что с завтрашнего дня ты покончишь с этим раз и навсегда. Диппер жалостливо посмотрел на девушку. Она сто раз права. И этим ух как бесит его. И привлекает. — Хорошо. Но сегодня ведь еще не закончилось, верно?

***

Пасифика поняла, что бороться с этим бесполезно, поэтому решила действовать по-своему: пока Диппер копошился уже в архиве, куда он радостно поскакал сразу же после вразумляющей речи Нортвест, она сходила и купила по порции кофе и несколько сендвичей, чтобы перекусить. Может, отговорить Диппера она не сможет, но хотя бы проследит, чтобы он не окочурился к концу лета — что уж там, хотя бы недели. Когда Пасифика вернулась, Диппер по-прежнему сидел на том же месте в архивной комнатке и тщательно водил лупой по черно-белым смазанным фотографиям. — Ты уже этим полчаса занимаешься, — констатировала Пасифика. — Я успела уйти и вернуться. — А Мэйбл все еще нет. — Может, и не будет. Она не дура под камеру соваться. — Ага, только под карандаш… О! Кажется, нашел! Смотри! — Диппер протянул ей фотографию. — Ее не было здесь три раза назад. Пасифика оглядела со скепсисом девушку, которую Диппер нарек своей сестрой, хотя по большому счету любая девушка подходила по параметрам того времени, особенно если учитывать, что качество у фотографии было далеко от идеального, а Мэйбл обладала вполне стандартной фигурой и внешностью. Рядом еще какой-то мужчина, Пасифика нарекла про себя его Сайфером, хотя надеялась, что это все же не он. А иначе Мэйбл позволяет ему находиться так близко и даже прикасаться к ней? Что вообще между ними там произошло? — Да, упорства тебе не занимать. Но скажи мне, какой в этом толк — что ты увидел ее на фотографии двухсотлетней давности? — Толку нет, — согласился Диппер и отложил увесистую стопку, — но я хотя бы знаю, что она все еще жива. — Вот, поешь пока. Пасифика всучила ему кофе и сендвич, грозным взглядом говоря, что возражения не принимаются. Пришлось есть, хотя кусок в горло не лез. Но на удивление, после третьего укуса даже проснулся аппетит, и в скором времени обед был безжалостно уничтожен. Диппер отпил кофе и разблокировал телефон, который булькнул у него в кармане. Пасифика следила за ним и за тем, как изменяется его выражение лица — а оно вытянулось от удивления. — Что такое? — Дедушка Форд написал. Сказал, есть новости по поводу его прибора. Нортвест торжествующе улыбнулась. — Значит, мы наконец-то покинем эту дыру! Слава богу!

***

Пасифика устало выдохнула. Из одной халупы в другую. Диппер учтиво открыл ей дверь Хижины, но от этого она не стала дворцом или хотя бы мало-мальски приличным коттеджем. Ладно, она справится. Все-таки Нортвест в таких местах побывала, что грех тут жаловаться. К тому же не так уж все у них и плохо, если сильно не приглядываться и ничего не трогать. — В эту сторону, — кивнул Диппер и юркнул в дверь к сувенирному магазину. Пасифика со скепсисом смотрела, как он тыкает кнопки на автомате со снеками, а потом удивленно выручила глаза, когда он отъехал в сторону, а за ним появился проход вниз. Зашла она туда чисто на кредите доверия к Дипперу, иначе ноги б ее там не было. Двумя этажами ниже пахло подвальной сыростью и пылью. Такие места еще поискать надо. Но Пасифика мужественно решила оставить недовольства при себе и осторожно озиралась по сторонам. Понятно, почему Мэйбл не выдержала и откинулась в прошлое — уж очень тут все хочется потрогать. Но Пасифика вовремя сдержалась, увидев Форда в темноте подвала. Она бесшумно вздрогнула, сначала не узнав осунувшееся плечи и седые всклокоченные волосы. А с запачканным маслом фартуком и толстыми резиновыми перчатками, которые дополняли очки, Форд и вовсе выглядел довольно зловещим. — Здравствуйте, мистер Пайнс. — Дедушка! — Диппер обернулся. — Хорошо, что ты еще здесь. Я привел Пасифику — Нортвест, — она в курсе всей ситуации, так что… Старик скептически оглядел молодую Нортвест, помня, сколько терок он в свое время пережил с ее родителями, но ничего не сказал. Только сухо поприветствовал. Пасифика, конечно, сразу же поняла отношение к ней, но тоже виду не подала. Только подняла подбородок и сдержанно улыбнулась, не изменяя многолетней привычке скрывать эмоции и неприязнь. — Так что ты выяснил? — осторожно спросил Диппер. Он тоже, знаете ли, не дурак. Все прекрасно понимает. — Кажется, я понял, как починить прибор, — Форд вытирал руки грязной масленой тряпкой. — Сейчас мне нужны некоторые детали, я поеду в город за ними, надеюсь, что все недостающее куплю сегодня же. Детишки, бога ради, ничего не трогайте, хорошо? Еще и вас вытаскивать из прошлого мне не хватит сил. Диппер и Пасифика клятвенно заверили, что и пальцем не притронутся к металлическому творению да и вообще к чему бы то ни было. Судьба Мэйбл не казалась очень привлекательной, поэтому повторять ее не хотелось. Форд ушел. Диппер и Пасифика остались одни. Слабо горела полоска света на низком потолке, изредка моргая. Так называемая машина времени оказалась огромной металлической коробкой с несколькими кнопками и обилием проводов, что так сразу и не скажешь, что эта безобидная махина способна столько бед наворошить. Пасифика с умеренным любопытством оглядела ее, но не притронулась, как и обещала. — И как оно работает? — выгнула бровь девушка. — Без понятия, — Диппер пожал плечами, обходя ее со всех сторон. — В целом могу предположить, но не более. — Теряешь хватку? — Я врач, а не ученый, — возмутился он. — Я до сих пор хорош в физике, квантовой и молекулярной. И это не учитывая тот факт, что я был лучшим по астрофизике в институте, хотя учился на медицинском. — Я знаю, что ты умник, можешь не красоваться, — она слегка пихнула его в плечо. — Ничего я не красуюсь! — зарделся Диппер. Кажется, ему пора уже вести счет, сколько раз в день Пасифика умудряется смутить его. И с каких пор она его вообще смущает, а не бесит? Что это еще за новости… — Кстати, касательно этого… Я решил изучить вопрос перемещения, теорию относительности и параллелей… В общем, велик шанс, что они умрут там. Пасифика несколько раз моргнула, не ожидая, что за спокойствием в голосе последуют такие волнующие новости. — Чего? — Того. Вариантов немного, но они все еще есть. Как бы понятнее объяснить… Допустим… Когда в чай попадают чаинки из пакетика, вкус чая особо не изменяется, но сами чаинки бесят человека, и он пытается выловить их, потому что они, являясь частью, мешают… Здесь похожая аналогия. — Только чай — прошлое, чаинки — это Мэйбл и Сайфер, а человек — Вселенная? — Что-то типа. — Что же тогда получается? — Пасифика не выдержала и села на низкий металлический стульчик. — Что чаинкам придется очень постараться, чтобы остаться в кружке, — невесело хмыкнул Диппер. ㅤ