fortunate son

      Майкл не спускается вниз на ужин, но Уильям Афтон уже привык к подобному отсутствию своего старшего сына на семейных трапезах.       Он замечает, что, когда Майкла нет рядом, за столом становится гораздо оживлённее. Элизабет болтает о том, как прошёл её день, жуя мясной рулет и макая каждый его кусочек в картофельное пюре, будто это специальный соус для него. Уильям тихо усмехается, наблюдая за этим, подперев подбородок рукой, и делая вид, что глубоко увлечён её рассказами о детских драмах в начальной школе. Элизабет — дружелюбная и жизнерадостная девочка, у неё более чем достаточно друзей, и она всегда найдёт тему для разговора с любым, особенно с новичками в классе.       Эван стал тише, но он всегда был таким — по крайней мере, мальчик уже пришёл в себя после инцидента на своём Дне рождения. Уильяму трудно смотреть на него даже сейчас, когда уже всё в порядке; он говорит себе, что должен наконец привыкнуть к шраму, оставшемуся на лбу его сына. Даже несмотря на то, что ему всё ещё время от времени снятся кошмары о том, как он не успевает спасти его, слишком медлит. О том, как слышит звук хрустящих костей, брызжущей крови и постепенно нарастающих душераздирающих рыданий Эвана, а затем—       Он кладёт вилку на стол и осторожно протирает рот салфеткой, сдерживая приступ тошноты в животе. Ох, насколько же ужасно могло бы всё в итоге закончиться, если бы он не был более внимателен.       — Папа? — голос Эвана мягок, но он всё равно быстро прерывает мимолётную задумчивость Уильяма. Сейчас он гораздо больше привязан к своему младшему сыну, чем раньше. — А где Майкл? Я не видел его с тех пор, как мы вернулись домой.       — Милый, он, наверное, наверху, в своей комнате. Ты же знаешь, он любит проводить время наедине с собой. — быстро вмешивается Клара. Она выглядит намного более уставшей, чем Уильям, и, вероятно, чувствует себя ещё хуже, чем он сам вообще может себе представить, но он всё равно старается не указывать ей на это. Она, скорее всего, делает всё, что в её силах, учитывая сложившуюся ситуацию.       Её волосы — такого же яркого рыжевато-оранжевого оттенка, как и у Элизабет, — собраны сзади в пучок на затылке, отдельные кудрявые пряди вьются возле её лица. Зелёные глаза женщины сильно затемнены, выглядят слегка потускневшими, и Уильям знает, что его жена спит не так хорошо, как раньше. Её, точно так же, как и его, посещают ужасные мысли о том, что могло бы случиться с Эваном. О том, что они могли потерять.       Уильям нежно улыбается и касается руки Эвана.       — Он только что поднялся в свою комнату.       — Он странно себя ведёт, — говорит Элизабет, на что Уильям тихо угукает в ответ, берёт свой стакан с молоком и делает глоток, замечая, как в тёмных глазах Эвана проскальзывает беспокойство. — Он вечно сидит у себя наверху, в своей комнате, и спускается вниз только иногда на ужин, даже не завтракает с нами!       Клара аккуратно отрезает себе кусочек мясного рулета — Уильям лениво наблюдает, как она слегка пронзает мясо зубцами вилки.       — Он ведь может спуститься в любой момент, если захочет, так же как и остаться в своей комнате — это его выбор.       — И он всё ещё выполняет свои обязанности по дому, — добавляет Уильям, и Клара поднимает свой непроницаемый взгляд на него. Почти пустой, думает он. — Он подросток, Элизабет. Когда ты подрастёшь, то, скорее всего, тебе тоже захочется время от времени так ото всех закрываться. В этом нет ничего такого, пока он никому не причиняет вреда.       Элизабет моргает, глядя на него, затем опускает взгляд в свою тарелку, подцепляет вилкой несколько зелёных бобов и тихо фыркает.       — Ну, кое-кому он же всё-таки причинил вред...       — Элизабет. — строго произносит Клара, и Уильям тихо вздыхает, потирая переносицу. Ну конечно — это именно то, о чём нужно говорить за ужином.       — Всё в порядке, — быстро говорит Эван, и Уильям, не задумываясь, кладёт свою руку поверх ладони мальчика, с надеждой на то, что сын успокоится. Не стоит вновь поднимать эту тему. Они не должны обсуждать это сейчас. — Это… Он может оставаться в своей комнате, если захочет. В любом случае, мне больше нравится проводить время с вами.       Этот ответ, кажется, подбадривает Элизабет, и она возвращается к рассказу о своём школьном дне, забывая про эту неприятную тему. Уильям нежно похлопывает Эвана по руке и возвращается к своей тарелке, несмотря на то, что теперь аппетит окончательно пропал. Он поднимает взгляд на своего сына, переводя его на шрам на лбу Эвана, и откусывает ещё один кусочек мясного рулета. Суховато, но хоть какой-то вкус всё же есть.       А Майкл — что ж, он может оставаться в своей комнате столько, сколько ему заблагорассудится. Хоть он, возможно, и не хотел, чтобы всё получилось так, как получилось, того, что прошло, уже не вернуть. Невозможно забыть звук скрежета металлических зубов по лбу Эвана, разрывания плоти; крови, попавшей Эвану прямо в глаза, пока Уильям вытаскивал его голову изо рта Фредбера.       Чудовищное, выворачивающее наизнанку воспоминание о том, как зубы Фредбера с большой силой резко сомкнулись всего через несколько секунд после того, как Уильям вытащил своего младшего сына из этой ловушки.       «Он мог умереть» — думает он про себя. Он знает это; знает, насколько сильно давление этих челюстей, и насколько он всегда осторожен из-за этого, проверяя или проводя ремонт механизмов в тех редких случаях, когда Генри чем-то занят. Он мог умереть, и на руках Майкла было бы ещё больше крови, чем он бы мог себе представить. Так что пусть сидит в своей комнате столько, сколько захочет.       Элизабет протягивает руку, чтобы коснуться его ладони; Уильям смотрит на неё сверху вниз и, поднимая вторую руку, заправляет прядь волос ей за ухо.       — Пап, а ты будешь чаще бывать уже дома, когда мы будем приходить из школы?       — Постараюсь, — отвечает Уильям, и Элизабет мягко улыбается ему. Он знает, что дома по нему скучают; просто в ресторане очень много работы — вот, в чём дело. — У нас в ресторане появилось ещё несколько сотрудников, чья помощь пригодилась очень кстати, так что сегодня у меня получилось прийти пораньше. Тебе понравилось, что я вернулся домой раньше вас?       Элизабет хихикает и кивает, качая ногами вперёд-назад под столом. Всегда энергична, всегда в движении.       — Да! Может, мы как-нибудь сходим купим мороженого после школы? Было бы славно!       — Можем попробовать. — соглашается Уильям, и Элизабет хлопает в ладоши.       Бросив взгляд через стол на Клару, Уильям видит, как губами она произносит «спасибо» и опускает взгляд в свою тарелку, прижимая руку ко рту и зевая. Сегодня вечером Уильям отправит её спать пораньше. Кларе нужно отдохнуть. Внизу, в подвале, ему ещё нужно поработать — разобрать некоторые детали для новой линейки аниматроников, которую они обсуждали с Генри.       В конце концов, в последнее время ни один из них не склонен к какой-либо близости, поэтому никаких проблем возникнуть не должно. Возможно, Уильяму удастся отправить её в постель с бокалом вина или уговорить принять тёплую ванну, чтобы она могла как следует расслабиться.       Он едва слышит звук открывающейся двери спальни наверху, размышляя: не решит ли Майкл всё-таки почтить их своим присутствием. Но на лестнице не раздаётся никаких шагов. Вместо этого он слышит, как закрывается другая дверь, и предполагает, что Майкл, должно быть, пошёл в ванную. Что ж, ладно. Пусть делает, что хочет.       — А можно мы сегодня вечером посмотрим фильм? — внезапно спрашивает Эван, и Уильям, не задумываясь, кивает, откусывая последний кусочек мясного рулета и запивая его остатками молока. — Там будут показывать очень хороший и страшный ужастик—       — Ну не знаю. — тихо произносит Клара, и Уильям прячет свою лёгкую улыбку.       — Мамочка, ну давай! — дуется Элизабет, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула; её тарелка уже абсолютно чиста. — Пожалуйста?       Клара потирает своё лицо, и Уильям чувствует, что этот спор будет не из лёгких.       — Вы же потом не заснёте после его просмотра.       — Заснём. Мы не будем беспокоить вас с папой, если вдруг нам будут сниться кошмары. Просто заснём обратно. — говорит Эван мягким и настойчивым голосом. Обычно он не просит о чём-то подобном.       Значит, должно быть, это действительно хороший фильм.       — Клара, пусть посмотрят.       — Мне утром на работу. Они приходят в нашу комнату и будят меня, когда мне нужно спать — как я могу с этим смириться? — Клара встаёт из-за стола со своей тарелкой, Уильям встаёт следом за ней, собирая тарелки Эвана и Элизабет, и передаёт их ей. — И ты так же прекрасно, как и я, знаешь, что им всегда снятся кошмары, каким бы нестрашным ни был фильм. Поэтому — исключено.       — Я ещё немного поработаю, прежде чем пойду спать. Если им что-нибудь понадобится, они могут прийти ко мне. — говорит Уильям, и взгляд Клары слегка холодеет. Ох, она, наверное, не рада слышать, что у него всё ещё есть дела.       Но поделать нечего. Обычно он заканчивает свою работу ещё в офисе, либо здесь, дома, уже после того, как дети лягут спать. Если она хочет, чтобы в семье стол всегда был накрыт на завтрак, обед и ужин, а также были оплачены все коммунальные счета, Уильяму нужно работать, в том числе и на дому. Благодаря этому, они вполне могут позволить себе такие траты, и он сомневается, что жена действительно хочет спорить с этим, учитывая, что у них уже трое детей.       Медицинские счета, которые их страховка не покрыла из-за травмы Эвана, были достаточно весомыми. Уильям бы не хотел вновь оказаться в таком финансовом положении.       — Мы пойдём к папе, — говорит Элизабет, крепко сжимая руки и поднимая глаза на маму. — Ну пожалуйста, можно посмотреть? Пожалуйста…       — Что это за фильм? — наконец спрашивает Клара, относя пустые тарелки в раковину. Уильям собирает стаканы и столовые приборы; посудомоечная машина уже наполовину заполнена кастрюлями и сковородками. Он подмечает, что во время работы нужно сделать перерыв и загрузить посудомойку заново, поменяв партию уже чистой посуды на грязную.       — «Сезон ведьм» называется, — говорит Эван, и губы Уильяма слегка подёргиваются; Клара просто хмурится. В отличие от мужа, она не узнаёт это название.       И если дети думают, что готовы к просмотру такого фильма, то, что ж, пусть смотрят.       — Всё в порядке, Эван. Если у вас с Элизабет ещё есть время до начала фильма, то, пожалуйста, идите почистите зубы и переоденьтесь в пижамы.       — Он только через полчаса! — Элизабет вскакивает со своего места и чуть ли не выдёргивает Эвана из его стула, таща брата к лестнице. — Сейчас всё сделаем, папочка! Спасибо!       Как только дети оказывается вне предела их слышимости, Клара вздыхает.       — Уверен, что стоило разрешать?       — Всё в полном в порядке. В детстве мой брат постоянно таскал меня с собой на ужастики. И всё было хорошо, — Уильям нежно обнимает жену за талию и целует её в щёку. — Нам не о чем беспокоиться. Может, ты прихватишь с собой в постель бокал вина, а?       — Звучит заманчиво. Ты уверен, что сможешь уследить за ними обоими? Они точно не помешают твоей работе? — голос Клары звучит слегка резко и даже саркастично, но Уильям игнорирует это. Решения здесь принимает не она — он понимает, что жена прекрасно это осознаёт.       В конце концов, её работа заканчивается, когда она возвращается домой. Его — продолжается.       — Не помешают, — говорит он, не желая подпитывать её раздражение. Уильям снова целует её в щеку, и она на мгновение прижимается к нему; он чувствует, насколько она напряжена и как сильно устала. — Почему бы тебе не принять ванну перед тем, как лечь спать? Или сходить в душ. Уверен, это поможет тебе немного расслабиться.       — Можно и в ванну, звучит неплохо. Думаю, так и сделаю. — Клара прижимается щекой к его плечу, и Уильям позволяет ей задержаться рядом с ним на столько, на сколько она захочет.       Наконец, Клара отстраняется от его плеча, и они вдвоём убираются на кухне. На столе ещё осталось немного еды, которую Уильям убирает в холодильник, мимолётно, однако, задумываясь о том, что Майкл вряд ли спустится поесть, в то время как Клара загружает посудомоечную машину, всё равно быстро споласкивая оставшуюся посуду, и откладывает то, что не помещается в раковину, в сторону. Уильям вытирает стол и столешницу, а Клара — плиту, проверяя духовку, чтобы убедиться, что её тоже не придётся отмывать.       Как только они заканчивают уборку, Элизабет и Эван уже успевают залезть на диван, садясь рядом настолько близко, что их колени соприкасаются друг с другом. Уильям целует Клару в висок, а затем отправляет её наверх принимать ванну, проводя рукой по своим волосам и переключая своё внимание на младших детей, которые синхронно поднимают на него глаза. На лице Уильяма выступает лёгкая улыбка.       — Так, дети, — сурово говорит он. — Я пойду работать вниз, в подвал. Если я кому-нибудь из вас понадоблюсь, то спускайтесь, стучитесь в дверь и ждите, пока я вас впущу. И никакого фастфуда.       Элизабет чуть болтает ногами, улыбаясь ему своими чистыми вычищенными зубками.       — Не волнуйся, папочка! Мы уже сыты после ужина. Наверное, только молока себе нальём — и всё.       — Вот и отлично, — Уильям подходит к ним, целует обоих в макушки, а затем поворачивается к двери в подвал. — Если что, зовите. И да, я поднимусь наверх через два часа, чтобы убедиться, что вы пошли спать. Фильм как раз идёт примерно столько же времени.       Эван и Элизабет кивают в унисон, и Уильям открывает дверь подвала, заходя туда. Он щёлкает включателем в узком коридоре и над головой загорается свет. Слабое золотистое свечение освещает покрытые ковром ступеньки и позволяет спокойно пройтись по ним — этого достаточно для того, чтобы спуститься вниз. Клара хотела использовать подвал для хранения вещей, что они и в итоге и обустроили, но Уильям также получил разрешение использовать отгороженную стеной комнату с дверями в качестве своего офиса.       Лестница ведёт прямо вниз, к двери с правой стороны, и ключ от неё Уильям хранит на одной связке вместе со всеми остальными имеющимися у него ключами. Не то чтобы он не доверял своим детям, но здесь внизу у него важная работа, и он не хочет, чтобы кто-то из них вмешивался в неё или что-то портил.       Прямо сейчас его комнату в подвале точнее всего было бы описать как «контролируемый хаос».       Уильям закрывает за собой дверь и запирает её на ключ, заходит в комнату, обходя пару картонных коробок, и садится на своё место. Плотная папка с бумагами внутри, которую он принёс домой с работы, уже ждёт его на столе — здесь она оказалась ещё днём, чтобы уже вечером он мог ознакомиться с ней поподробнее.       А теперь — у него есть кое-какие серьёзные подвижки в исследовании, которые следует изучить перед сном.       Спустя два часа Уильям заканчивает работу и наконец чувствует себя полностью удовлетворённым. Он решает выполнить своё обещание, — вернуться в зал, — чтобы проведать детей, выключая свет по пути наверх, толкает дверь в подвал и заходит на кухню.       Однако останавливается, когда обнаруживает Майкла, стоящего в гостиной и укачивающего на руках спящего Эвана — его бледно-голубые глаза широко раскрываются от шока и дурного предчувствия.       Уильям молча наблюдает за разворачивающейся перед ним сценой. Телевизор уже выключен, Элизабет всё ещё лежит на диване, положив голову на мягкую подушку. Они с Эваном, должно быть, заснули, смотря этот хэллоуинский фильм. Какая прелесть.       — Извини, — бормочет Майкл. Он не шепчет — говорит своим низким голосом и несколько раз нервно взмахивает длинным пушистым хвостом. — Я, эм… Я хотел…       — Отнести его в постель? — спрашивает Уильям, и Майкл кивает, отводя назад свои уши и прижимая подбородок к груди. Вечно нервный, пугливый и не способный контролировать свои телесные реакции.       Старший брат Уильяма тоже был гибридом. Он неплохо знаком с их доставшимися от животных частями тела, которые сейчас помогают понять, что чувствует Майкл. Но, всё же, он подходит к своему сыну и осторожно забирает Эвана из рук Майкла, немного волнуясь из-за того, что тот находится так близко к ребёнку.       Почти мгновенно Майкл поникает. Он заводит руки за спину и скрещивает их, уши вновь прижимаются к макушке, а взгляд опускается на собственные ноги в носках.       — Прости. — говорит он, хотя теперь его голос звучит тише. Более сдержанно.       — Иди впереди меня. Откроешь дверь и включишь свет, — говорит Уильям, и Майкл поднимает на него неуверенный взгляд. — Я могу донести его, но сделать всё это в одиночку будет намного сложнее, если мы не хотим его разбудить.       — Да, сэр. — Майкл проносится вверх по лестнице, — его шаги так же тихи, как и всегда, — и Уильям следует за ним более медленным шагом, крепко прижимая Эвана к груди.       В коридоре наверху слабо пахнет сладким мылом и лавандой, которым Клара, должно быть, пользовалась в ванной. Свет под дверью в ванной и в спальне уже не горит; должно быть, она легла спать. От осознания этого Уильям испытывает облегчение. Не придётся разбираться ещё и с этим, особенно учитывая, что в последнее время между ним и женой было так много разногласий и других проблем.       Итак, Майкл слушается его и делает то, что было сказано. Дверь в спальню Эвана уже открыта, лампа включена на самый слабый режим — да, он даже зажёг ночник к приходу Уильяма и Эвана на его руках. Как только он укладывает мальчика в постель, Майкл останавливается рядом, засовывая ему под руку плюшевого Фредбера. Эван прижимает его к груди, тихо вздыхая, будто чувствуя его присутствие даже во сне.       — Элизабет тоже? — спрашивает Майкл, и Уильям кивает. По тому же плану.       Словно тень, Майкл следует за ним вниз по лестнице и ждёт, пока Уильям заберёт Элизабет, затем снова идёт впереди него, — будто он не мог просто подождать наверху. Уильям действует по той же схеме, укрывая Элизабет одеялом, и теперь Майкл кладёт куклу в её руки.       Он слишком хорошо знает их. До того, как всё полетело к чертям, он был довольно заботливым старшим братом. Уильям жалеет, что Майкл не остался таким и связался с парнями, которые убедили его мучить Эвана.       Майкл задерживается в коридоре. Уильям закрывает дверь от комнаты Элизабет настолько бесшумно, насколько может, и, обернувшись, видит, что его старший сын стоит у стены, прислонившись к ней, обхватив себя руками, словно выискивая в темноте хоть какое-то подобие тепла. Ночью в доме довольно прохладно; Майкл одет лишь в чёрную майку, которая ему немного великовата.       «Он не должен носить её вне дома» — думает Уильям. Передняя часть майки опускается настолько, что открывает вид на верхнюю линию декольте парня. Хоть его грудь и не столь заметна, но учитывая такой разрез, её наличие становится довольно очевидным.       — Ты голоден? — спрашивает его Уильям, и Майкл смотрит на него снизу вверх, поднимая руку, чтобы заправить волосы за ухо. Они снова отрасли и стали длинными после привычной для него короткой стрижки. У него достаточно объёмные и вечно закручивающиеся, если Майкл не расчешет их как следует, волосы — прямо сейчас они полностью взъерошены.       Кажется, Майкл на мгновение задумывается об этом, пожимает плечами и снова опускает глаза в пол.       — Может быть. Не уверен. А что?       — Если всё же захочешь, то в холодильнике осталось немного еды. Сегодня мама готовила мясной рулет, — бесполезно спрашивать его о том, почему он не захотел спускаться вниз, потому что, честно говоря, Уильяму всё равно. — Что ты делаешь так поздно, если всё же не голоден? Я уж подумал, что ты довольно рано лёг спать.       — Готовился к тесту. — Майкл одёргивает майку, поправляя её на торсе, смотрит на Уильяма, а затем — вниз и в сторону. Будто не может больше выдерживать зрительный контакт. Быть может, так и есть. Ничего странного в этом нет.       — Ах. Понятно, — в течение нескольких часов? Но Уильям не уточняет. Это неважно. Пока Майкл не попадает в какие-либо передряги, Уильяму не следует тратить время на какие-то волнения по поводу того, чем он занят. Он, по крайней мере, больше не проводит время с этими мерзавцами, что уже хорошо. — Ну, если ты всё же спускался вниз не за едой, то что тебя подняло? Не можешь уснуть?       Майкл качает головой, снова складывая руки на груди.       — Просто не спится. Я собирался… Немного пройтись снизу. И всё.       Это странно, но Уильям решает не обращать на это внимание. Без разницы.       — Что ж, я собирался пойти выпить, прежде чем лечь спать. Если ты голоден, можешь присоединиться ко мне на кухне или же вернуться в свою комнату. Как хочешь.       Он идёт к лестнице, не произнося ни слова, и не удивляется, когда позади него раздаются мягкие шаги. Как бы сильно не было его желание выпить, есть хотелось всё же немного больше; после работы, как правило, у него появляется чувство голода, даже если эта работа, при том что самая сложная её часть выполняется дома у Генри, по большей мере касается только схем. Хоть у них обоих есть дети, у Генри лишь одна дочь — Чарли старается держаться подальше от всяких неприятностей, в то время как Элизабет и Эван вечно находят приключения себе на голову.       Когда Майкл был младше, он всегда хорошо себя вёл. С тихим волнением и трепетом он наблюдал за работой Уильяма, никогда не вмешиваясь в процесс.       Уильям достает пластиковую тарелку с оставшимся мясным рулетом и предлагает его Майклу, который лишь кротко бросает на него взгляд и быстро вертит головой. Что ж… Уильям отрезает себе несколько ломтиков, чтобы сделать бутерброд, и, закончив, передаёт буханку хлеба протягивающему свою руку Майклу. Вместо мясного рулета парень берёт арахисовое масло и желе. Странный выбор.       Если уж так подумать, то в последнее время он стал довольно привередливым в плане еды. Возможно, это что-то связанное с биологией гибридов; у Винсента всегда были крайне странные предпочтения во вкусах, но Уильям приписывал это к его в целом сложному характеру.       — Спасибо, что помог мне уложить своего брата и сестру спать, — говорит Уильям, усаживаясь за стол со своим бутербродом и холодным пивом, пока Майкл также садится со своим собственным бутербродом и стаканом молока. — Они спрашивали о тебе сегодня за ужином.       Майкл откусывает кусочек бутерброда и спокойно пережёвывает его некоторое время.       — Прости. Я просто… Несколько часов назад мне действительно совсем не хотелось есть.       — Всё в порядке. Просто подумал, что следует сообщить тебе о том, что твои брат и сестра всё ещё хотели бы иногда видеть тебя рядом, — Уильям внимательно наблюдает за лицом Майкла, но его выражение никак не меняется — он лишь откусывает ещё один кусочек от своего бутерброда. — Элизабет хочет сходить купить мороженое после школы, если я приду домой пораньше. Не хотел бы присоединиться к нам?       — Не знаю. Может, тебе всё же стоит пойти только с Эваном и Элизабет. — Майкл делает небольшой глоток молока, кладя бутерброд на бумажное полотенце, которое он для этого достал. Хороший мальчик — не пачкает тарелки понапрасну.       Уильям смотрит на него некоторое время. Единственный источник света в комнате — тусклый и жёлтый, — находится над раковиной, и резкие тени, ложащиеся на лицо Майкла, подчёркивают то, насколько усталым он выглядит. Конечно, Уильям заметил это ещё сегодня днем, когда они разговаривали. Тёмные круги под его глазами, бледный оттенок кожи, опущенные уши и хвост — всё это ни с чем не спутать.       Опять же, Уильям уже жил с гибридом. Он знает, на что обращать внимание.       — Как скажешь, — он сохраняет непринуждённый тон голоса, стуча пальцами по горлышку бутылки с пивом; пристальный взгляд задерживается на беспокоящем его лёгком румянце на скулах Майкла. — Выглядишь немного болезненно, Майкл.       Рука мгновенно поднимается наверх, слегка дрожащие пальцы прижимаются к его лбу, и Майкл прикусывает нижнюю губу.       — Думаю, что мне просто немного жарко. Я не болен — это точно. Ну, просто тогда у меня бы были ещё и другие симптомы.       — Просто не переутомляйся в школе. Это вредно для здоровья, — к тому же, у Уильяма нет никакого желания спорить с Кларой о том, кому придётся уходить с работы, если Майкл заболеет настолько, что ему понадобится чей-то присмотр. — Тебе нужна помощь в подготовке к тесту?       — Нет. Нет, всё порядке. Я спокойно с ним справлюсь, — Майкл отправляет в рот последний кусочек своего бутерброда и допивает остатки молока; Уильям молча следит за ним, подтягивая к себе бутылку пива. Наблюдать за тем, как он торопливо расправляется с одним несчастным бутербродом, лишь бы поскорее убраться из-за стола, — любопытное занятие. — Эм, я тогда пойду спать. Спокойной ночи, отец.       Уильям наклоняет голову вперёд и молчит, замечая, как Майкл исчезает в тени дома. Его шаги затихают на лестнице, дверь его комнаты открывается и закрывается. Вздохнув, Уильям на мгновение закрывает глаза, прижимает руки к лицу и делает медленный, глубокий вдох. Он сомневается, что в их семье когда-нибудь всё будет по-настоящему хорошо, но это просто… Неожиданно.       Что ж. Пока Майкл не вляпывается в какие-либо неприятности, а Эван и Элизабет счастливы, Уильяму и не нужно надеяться на лучшее. Пока что этого хватает.       С отношениями со своим старшим сыном он разберётся позже.