Скрипач

— О, прекрасная, миссис Никитосика! Не желаете ли вы пройти со мной в раздевалку и сделать там джага-джага? — Хаосит кое-как сдерживает смех, наблюдая за шуточной постановкой своих друзей, но широкая улыбка выдаёт его хорошее настроение с головой. — Конечно, маэстро. Пройдёмте, — сами актёры погорелого театра выглядят максимально серьёзными, словно они действительно находятся где-то в девятнадцатом веке. Никита стоит посреди коридора, гордо выпятив грудь вперёд и обмахиваясь невидимым веером, как настоящая дама. Костя стоит перед ним на одном колене, свободную руку взяв в свои ладони и мягко поглаживая подушечками пальцев. — А как же насчёт гейских игрищ? О них вы не забыли? — Хаосит не выдерживает и начинает смеяться во всё горло, практически сваливаясь с бардового пуфика в коридоре. — Сука, гении! — брюнет закрывает лицо руками, пытаясь прекратить взрыв смеха. «Актёры» тоже начинают смеяться, чем привлекают к себе внимание скучающего рядом ансамбля. — «Миссис Никитосика!» — Коваль закрывает глаза, представляя друзей далеко в девятнадцатом веке и тут же снова начинает хохотать. — Вам только, блять, костюмов не хватает! Мы с Тамарой ходим парой, ска, — издавая звуки умирающей железной двери, Хаосит таки сваливается со своего места, из-за чего начинает смеяться ещё сильнее. На глазах наворачиваются слёзинки. — Заткнитесь уже, а, — недовольный голос Марата вызывает очередную волну смеха. Старшекурсник только руками разводит и отходит подальше, утыкаясь в телефон и теребя замок неизменного чехла от флейты. Хаоситу так и не удалось выяснить зачем тот носит его с собой. Парни успокаиваются только когда к ним приходит возмущённый охранник, уже готовый вызывать дурку, лишь бы успокоить неугомонных студентов. Когда троица садится на один пуфик и начинает громко обсуждать постановку, изредка посмеиваясь и оглядываясь в сторону охранника, к ним подходит Лиза. Касатин смиряет рыжую девушку безразличным взглядом, принимая её существование как должное, Хаосит лишь скользит по ней взглядом, даже не задумываясь о том, что девушка существует в реальности, а Никита и вовсе её игнорирует. Явно недовольная таким положением дел, Лиза закашливается, обращая на себя внимание, но в ответ получает лишь игнор. — Коваль, можно тебя на пару слов? — Хаосит смотрит на девушку так, словно видит её впервые. — Зачем? — Нужно, — отрезает Лиза, скрещивая руки на груди. Хаосит пожимает плечами и слегка разочарованно покидает свою компанию, обещая очень скоро вернуться. Рыжеволосая не остаётся на месте и ведёт Хаосита в самый дальний угол колледжа. Из него видно почти весь коридор, в котором расположился скучающий ансамбль. Наконец оказавшись в месте где можно спокойно поговорить, девушка со спокойной душой выдыхает. — В чём дело? — озадаченно спрашивает Хаосит, опираясь спиной на стену и молясь, чтобы та не испачкала его чёрную футболку. — Хотела поговорить, — Лиза мнёт пальцами клетчатые рукава красной рубашки. — Ну так говори. — Я знаю, что до тебя уже давно дошли слухи о том, что я к тебе неравнодушна, — Хаосит кивает, с лёгкой радостью понимая, к чему идёт дело. У него никогда не было отношений, да и противоположным полом в школе он особо не интересовался — не было времени. — Я хотела бы предложить тебе встречаться и хочу узнать твоё мнение по этому поводу, — брюнету нравится уверенность девушки. Да, пускай она и волнуется, но она не показывает этого и не трясётся как осиновый лист. Ему это определённо нравится. — Честно, у тебя довольно приятная внешность, и я сам хотел поговорить с тобой об этом, но никак не мог найти время, — ложь чистой воды. Хаоситу никогда не нравилась Лиза, — так что я думаю, что мы можем попробовать. Не ожидай от меня чего-то сверхъестественного или необычного. Я не романтик и уж тем более не экзорцист, так что разнообразных отношений я тебе обещать не могу. Забота — да, внимание — да, частое общение — да, но вот всей этой херни с подарками и ночными свиданиями от меня не ожидай. Между отношениями и сном я всегда выберу сон, — чуть грубо, но зато правда. — Если это попытка меня отшить, то получилось у тебя плохо, — Лиза не выглядит обиженной, чем ещё больше радует. — Это просто предупреждение, — пожимает плечами Хаосит. — Давай не будем выставлять этого напоказ, окей? — Коваль делает несколько шагов в сторону девушки, вставая к ней вплотную и чуть приподняв голову. Он по-птичьи наклоняет голову вбок, пытаясь прочитать на лице девушки хоть что-то, кроме искренней радости. Лиза тоже невысокого роста, но всё равно выше него на пару сантиметров. Бесит. — Нам же не нужны лишние зрители? -Нет, — Хаосит расплывается в довольной улыбке и кивает, делая шаг назад и оглядываясь на ансамбль. «Коллеги» словно совсем не замечают столь близких взаимодействий самого главного шипа всего ансамбля, но Коваль-то знает, что всё совсем не так. Кто-то из них уже по любому выиграл неплохую сумму, и Хаосит даже примерно догадывался кто. Тут и гением не нужно быть, чтобы понять, что ансамбль со скуки помирает уже не первый год, а значит различные ставки для них обычное дело. Может быть, уже даже и традиция. Сам Коваль пару раз участвовал в подобных спорах, но после нескольких проигрышей решил завязать с этим — денег у него и так было не особо много. — Тогда спишемся где-то ближе к вечеру, — бросает Коваль через плечо, уже направляясь в сторону своей озолотившейся компании. Ему даже интересно сколько выиграли эти следопыты. — О чём болтали? — эту хитрую улыбку на лице Касатина Хаосит узнает из тысячи. Он присаживается между друзьями и тоже улыбается. — Догадайся с трёх раз. Не догадаешься — долю мне, — парень натянуто улыбается, показывая, что на уловку как в прошлые разы не поведётся. — Да конечно. Ты ж еврей ещё тот. Тебе только дай руки погреть на чужом выигрыше. Сформулируешь не так и уже половину выигрыша потерял. — Скажи тогда сколько, — Костя направляет большой палец на себя и отвечает: — Я косарь, — затем указывает на Никиту, — а этот полторы тыщи. — За чё? — Хаосит удивлённо оглядывается на друга. — Угадал день недели, — пожимает плечами Никита, окидывая весь ансамбль тревожным взглядом, словно те могли подслушать их разговор. — Пиздец вы, конечно, подготовились. И это ещё я руки на чужих победах грею. — Ты-то тоже неплохой куш сорвал. Лизка-то не уродка у нас. Не Кайли Дженнер, конечно, но и ты далеко не Бред Питт, — заявляет Никита, уже уплывая из реальности в телефон. — И на том спасибо, — Хаосит пожимает плечами на этот неясный комплимент, больше похожий на оскорбление.

***

— Стоп, стоп, стоп! — дирижёр топает ногами и указывает на часть ансамбля. — Первые сопрано, пойте тише. Вы на подпеве. Главная партия сейчас у вторых сопрано, — ансамбль стоит с такими же невозмутимыми лицами, но совет никто мимо ушей не пропускает. — С самого начала, — из второго ряда раздаётся измученный стон и шёпот, но дирижёр упорно игнорирует усталость своих подопечных. Жестом она приказывает концертмейстеру сыграть настройку. Хаосит думает о том, что сейчас, стоя прямо на сцене, умрёт. Из-за полного отсутствия движений тело начало онемевать, потому Коваль постепенно терял над ним контроль: пятки словно жгло раскалёнными углями, колени подкашивались, руки словно потерялись в пространстве и стали деревянными, поясница, спина и шея дико болели, норовя то ли отвалиться, то ли ещё чего-нибудь похуже, хотя Хаосит никак не мог придумать, что могло быть хуже его положения сейчас. Разве что выигрыш в первом туре конкурса. Но это уже даже с пытками на репетиции не сравнится. Даже наконец-то выходя из успевшего стать ненавистным актового зала, Хаосит чуть ли не стонет от боли во всех частях тела. В школе он отстоял бы этот час со спокойной душой и даже не пожаловался, но сейчас ему далеко не десять, да и характер сильно поменялся. Увы не в лучшую сторону. На невнятное прощание друзей, Коваль безразлично отвечает лишь факом, а затем успешно смывается из кулька. С друзьями ему общаться абсолютно не хочется, а вот отдохнуть пару минут в тишине где-то на скамеечке — это да. Выбравшись из душного здания на улицу, Хаосит быстрым шагом направляется к парку с церковью возле кулька. Он никогда не был верующим, но и против верующих ничего не имел. У всех свои тараканы в голове. Только главное, чтоб они не кусались и не были в край ёбнутыми. А то это будет пиздец. Расположившись прямо возле церкви, Хаосит смотрит на часы. До занятия с Андреем у него остаётся ещё двадцать минут. Коваль зевает и отрывается от часов. Несколько минут он следит за тем, как его не менее измученные «коллеги» выходят из колледжа. Кто-то собирается в небольшие группки и уходит по домам, а кто-то вполне справляется с этим и в одиночку. Хаосит думает, что был бы не против дойти до Москвы, чтобы увидеться со своими старыми товарищами в хоре, но вскоре отмахивается от этой мысли. Он не поедет в Москву даже под дулом пистолета. Товарищи товарищами, а обратно ехать желания нет. Встав со скамейки Хаосит идёт в сторону дома одного из своих любимых учеников. С Андреем они занимались всего месяц, но уже за четыре занятия эта кудрявая шпала стала чуть ли не главным фаворитом среди всех учеников. Хаосит понимал, что заводить любимчиков среди учеников как минимум непрофессионально, а потом вспоминал, что у него даже педагогического образования нет, и забивал на это. Андрей просто нравился ему как взрослый человек и, в принципе, способный ученик — большего и быть не могло. Хаосит не сомневался, что их учёба продлится долго, но если что-то пойдёт не так, то он смело прервёт обучение. Ему не нужны неправильные люди в окружении. Поднявшись по ступеням облезлого, словно какой-то старик с альцгеймером, подъезда, Хаосит стучится в уже знакомую серую дверь. Сделав шаг назад, он достаёт из кармана телефон. Поискав среди контактов номер Лизы Почкиной, парень добавляет его в быстрый набор и переименовывает в «Лизок». Чуть подумав над смайликами, он всё же оставляет изначальный вариант. Не сильно броско, так что, в случае чего, любопытный Серёга не доебётся. Может, конечно, заприметить что-то неладное, потому что абы кого в избранное не добавляют, но тогда Хаосит отмажется чем-то по типу: «Да нас в дуэте поставили вместе петь» или «У нас уговор, что ты не лезешь в мою личную жизнь, а я в твою, так что не лезь». Последнее, конечно, слишком уж палевно, но на крайний случай сойдёт. Хаосит наконец замечает, что Андрей слишком уж долго не открывает. По привычке взглянув на часы он понимает, что от начала урока прошло уже три минуты. А Андрей создавал ощущение пунктуального человека. Хаосит предполагает два варианта: либо его ученик умер, либо совсем потерял страх, раз решил не открывать ему. Коваль делает шаг к двери и со всей дури ударяет по ней тяжёлым ботинком. Громкое эхо разлетается по всему подъезду многоэтажки, оповещая всех её жителей о крайнем недовольстве гостя. Даже сам Хаосит подскакивает на месте от силы собственного удара. С чего это он так психанул? Когда спустя почти полминуты в квартире раздаются торопливые шаги, Хаосит думает, что порвёт Андрея на куски за опоздание. Говорил же Серёга приглашать учеников на студию, а не лично переться к ним за три пизды и два колодца. Но Хаосит на то и Хаосит, чтоб наводить суету вокруг себя, пугая окружающих своими внезапными, как война, вспышками гиперактивности. Раздаётся щелчок замка, и Коваль показательно скрещивает руки на груди, готовясь одарить своего ученика осуждающе-агрессивным взглядом. Андрей распахивает дверь, одновременно с этим разрушая весь угрожающий вид своего репетитора. Тот испытывает одновременно немой восторг и волнение, когда видит своего ученика с раскрасневшимися щеками и прилипшей ко лбу кудрявой чёлкой. Тот бубнит какое-то приветствие, смешанное с оправданием, но Хаосит совершенно не слышит этого. — Вы больны? — самовольно вырывается внезапная догадка. Андрей тут же слабо мотает головой. — Тогда я не могу найти более подходящих аргументов в пользу того, что вы так поздно впустили меня в квартиру. От урока прошло уже, — Хаосит смотрит на часы, уже заходя в квартиру, — пять минут. — Прости, — чуть хрипло говорит Андрей, уже направляясь куда-то в квартиру. — Из-за шума тренажёра не слышал, как ты постучал, — репетитор недоверчиво косится на него и только сейчас замечает необычный вид своего ученика. На всех предыдущих занятиях Андрей был в худи и, по всей видимости, любимых клетчатых штанах, в то время как сейчас на нём были надеты клетчатые шорты (похоже, из того же комплекта, что и штаны) и серая футболка. Хаосит не находит, что ответить, и просто идёт по привычному пути в спальню, надеясь, что его ученику хватит мозгов переодеться. Кровать как всегда не заправлена, в углу комнаты одиноко стоит гитара, а перед фортепиано, наконец-то, стоит специальный стул. Хаосит довольно улыбается и проводит по подушке стула ладонью. Скрипит. — Извини ещё раз, — Андрей уже стоит на пороге комнаты. Мозгов переодеться ему хватило, чем Хаосит непомерно доволен. Правда, привычного оранжевого худи на нём нет, но зато есть обычная лавандовая футболка. — В следующий раз будьте предусмотрительней, — холодно отвечает Коваль, присаживаясь на край кровати. — Хорошо. Просто думал, что успею быстро позаниматься до твоего прихода. Слишком увлёкся, — кудрявый присаживается на новый стул и чуть ёрзает. Видно, что ему непривычно, но Хаосит никак на это не реагирует. — Я уже понял, — всё так же холодно бросает он. — Начнём с вашего самого нелюбимого этюда. Вы его учили? — Немного. — Значит будете учить. Через две недели устрою технический зачёт, — Андрей заметно напрягается, но не возражает. За месяц он уже много раз успел убедиться в правоте Хаосита на деле и знает, что тому виднее. Коваль ещё с самого начала замечает напряжение своего ученика, чётко видное в приподнятых плечах и прижатых к телу локтях. Максимально неправильная посадка, но Хаосит игнорирует это. Он хочет, чтобы Андрей сам заметил свою ошибку. Первый раз доиграв произведение, парень поворачивается на своего репетитора, но, не получив в ответ никакой критики или оценки, он разворачивается обратно, продолжая с завидным упорством учить ноты. — Этот такт переиграй, — спустя десять минут игры в молчанку говорит Хаосит, делая упор на неофициальном обращении. Андрей послушно кивает. Напряжение в его плечах снова возрастает. Хаосит тихо матерится, но закидывает ногу на ногу, совершенно не обращая внимания на очевидные ошибки ученика. Он следит только за тем, как напряжено его тело. — Как вам? — спустя ещё десять минут спрашивает Андрей, переходя на вы. — Ужасно, — сквозь зубы цедит Хаосит. — Темп? — Посадка. — Но я же нормально сижу за фортепиано? — Ты слишком напряжён. Встань, — Андрей послушно встаёт со стула. — Спал сегодня плохо? — Немного. На нервах в последнее время, — Хаосит кивает и рывком встаёт с кровати. — Ничем не помогу, но твоя посадка мне не нравится совершенно. Расслабься, — кудрявый озадаченно хмурится и смотрит на своего репетитора как на идиота. — Развернись ко мне спиной, — заметив, что ученик не собирается подчиняться, Хаосит кладёт руки ему на плечи и разворачивает к себе спиной. Ногой оттолкнув стул подальше он говорит. — Нагнись. — Чего?! — Андрей выглядит ошарашенным и слегка смущённым от слов репетитора. — Я сказал нагнись, — Хаосит понимает, что фраза звучит немного неправильно, поэтому сразу же себя поправляет. — Расслабься, в смысле. — Я и так расслаблен. — Не испытывай моё терпение, — Андрей послушно нагибается, но его тело всё ещё напряжено. Хаосит унимает внутреннее раздражение и уже более спокойно поясняет смысл действий. — Расслабься. Это просто небольшое упражнение для начинающих пианистов для того, чтобы расслабить их. Ты сидишь очень зажато, а в будущем это может помешать, если ты будешь играть в октавах, которые расположены далеко друг от друга. А если ты будешь сидеть расслабленно, то играть станет легче. Сейчас ты разницы не замечаешь, но потом, когда начнёшь играть произведения за четвёртый класс или гаммы, заметишь. — Хорошо. — Упражнение называется «Буратино». Сам не очень помню его суть, но оно очень хорошо помогает. Особенно начинающим, — спустя пару секунд Андрей наконец-то расслабляется, позволяя репетитору положить руку себе на спину. — Смотри… — Смотрю, — шутя перебивает кудрявый. — Сейчас, м-м-м… — Хаосит пытается подобрать более точное и адекватное объяснение. — Знаешь, регулировка громкости в машинах, да? — Андрей слабо кивает. — Вот так же я сейчас буду крутить ладонью. Ты постепенно должен выпрямляться. Но не слишком быстро и не слишком медленно, окей? — Да, — раздаётся снизу. — Отлично. Если не расслабишься, то придётся по-другому. — Как? — Хаосит молчит, начиная медленно прокручивать рукой. — Щекотно, — тихо хихикает Андрей, постепенно выпрямляясь. — Вы щекотки боитесь? — Хаосит переходит на вы, почувствовав, как раздражение постепенно отступает. — Немного. — Двадцать два года, а щекотки боитесь? Серьёзно. — Взрослый мужчина два года как никак, — пожимает плечами Андрей, тихо посмеиваясь с собственной гениальной шутки. — Да и возраст ничего не решает. — Может быть, — шатен наконец распрямляется в полный рост и чуть прогибается в спине, потягиваясь. — Тело растёт, но только тебе решать, вырастет ли твой внутренний ребёнок вместе с тобой. — Невыросшим он всегда мешает спокойно жить. Как будто с шилом в пятой точке родился, — раздражённо говорит Хаосит. — А разве спокойная жизнь это интересно? — Андрей оборачивается и склоняется над студентом, словно пытаясь разглядеть в нём что-то новое. Хаосит не знает, что угнетает больше: рост его ученика или то, с каким неимоверным величием тот смотрит на него. Выглядит так, словно думает, что пережил больше. — Безопасно, по крайней мере. — Ты слишком пессимистичен, — констатирует Андрей. — Не вам решать, по какому принципу жить мне. Следите за собой и не суйте свой нос в чужие жизни. — Я просто высказал своё мнение, — слегка обиженно говорит кудрявый. — А вас никто об этом и не просил, — отрезает Хаосит, падая обратно на кровать. Андрей провожает его непонятным взглядом, но больше не огрызается. — Держите свой язык за зубами. Если вы думаете, что своим никчёмным мнением сможете изменить мои реалистичные взгляды на жизнь, то я хочу вас огорчить: не получится. Вы не первый, кто пытается сделать это и, я думаю, не последний. — Это было грубо. — Я просто высказал своё мнение, — пожимает плечами Коваль. Андрей что-то невнятно бормочет, но всё же садится обратно за фортепиано и начинает играть. — Нет, это уже ни в какие ворота не лезет. Вставай. — парень вздыхает и нехотя встаёт. — Руку. — Зачем? — не получив ответа, Андрей хмурится, но вытягивает руку вперёд. Только тогда Хаосит встаёт с дивана и берёт его за запястье. — Расслабь руку, — кудрявый расслабляет руку так, как может. Оставшись недовольным таким результатом, Коваль трясёт запястье пока пальцы и кисть окончательно не расслабляются. — Вот такой должна быть рука, понял? — Да, — недоверчиво поморщившись, Хаосит поворачивает Андрея к фортепиано и укладывает его руку на клавиатуру. — Нет, не так. Кисть висит. — Так ты же сам сказал расслабить руку, — парень вздыхает и слабо пережимает запястье пальцами. — Кисть подними. — Андрей послушно выполняет просьбу, больше напоминающую приказ. — Да, бля-а-ин, — Хаосит моментально исправляет ошибку, не поднимая взгляд на ошарашенного ученика. — Не беси меня. Расслабь пальцы, но сделай так, чтобы кисть не свисала. — Ты забавный, когда злишься. — Не дождёшься, — отрезает Хаосит и удовлетворённо кивает, когда рука оказывается в правильном положении. — Отлично. Теперь садись и вторую так же. Выполнив приказ, Андрей снова чуть ёрзает на стуле. Видимо до сих пор не привык. Дождавшись одобрительного кивка, кудрявый начинает играть этюд. — Нет, — прерывает его Хаосит и встаёт прямо за спиной. — Расслабься, и дай покажу, как это делается, — Андрей встряхивает руками и послушно укладывает их на бёдра. Хаосит поднимает его правую ладонь за локоть и чуть наклоняется вперёд, уложив подбородок на кудрявую макушку. Затем берёт Андрея за кисть и возвращает её на фортепиано. — Ты всегда играешь кистью, потому и не можешь выучить. Ноты — не стихи. Если выучишь последовательность нот, но пальцы не запомнят, как играть — ты никогда не сможешь выучить что-то, кроме «В траве сидел кузнечик», — Хаосит управляет пальцами подопечного, словно марионеткой, медленно наигрывая мелодию. — Не выучив техническую часть — не переходи к динамике. Мышечная память — основа, — Коваль укладывает свободную руку на плечо Андрея, чтобы лучше удерживать равновесие. — Понимаешь, ты можешь выучить музыку на слух, как какую-то попсу, но у тебя пока что нет музыкального слуха, и ты её просто не сыграешь. — Но я же играю пальцами? — наконец недоумённо спрашивает Андрей. — Как бы попроще объяснить… — Хаосит откидывает спальню беглым взглядом, но не найдя ничего, что могло бы помочь, пользуется самым примитивным примером. — Ты же играешь в компьютерные игры, да? Учишь управление, всё такое, — Андрей неуверенно кивает. — Ну вот. Постепенно пальцы запоминают, где какие кнопки находятся и за что они отвечают. Вот так же и с фортепиано: пальцы должны запомнить какие клавиши должны нажимать. От твоего мозга тут ничего не зависит — это просто дело техники. — А динамика? — Я говорю про техническую часть. Я — не комиссия, как в школе, и за эмоциональность снижать тебе баллы не буду, но если не сделаешь крещендо в пятом и девятом такте, то очень рискуешь провалить экзамен. Так что быстрее нагоняй техническую часть и переходи к динамике. Она лёгкая. Если поймёшь текст грамотно, то можешь даже сымпровизировать. — Ты же сам сказал, что ноты — не стих, — говорит Андрей, когда Хаосит наконец отпускает его правую руку и обращает свой праведный гнев на левую. — Для тебя, пока что, это просто ноты, в которых ты не видишь никакой истории. Текст важен для профессионалов, а не для самоучек, как ты, — последнее звучит как хорошо завуалированное оскорбление. — Почему? — Андрей не выглядит оскорблённым, и Хаоситу это нравится. Он считает, что ранимые и обидчивые люди не заслуживают ничего. — Выучи техническую часть, а потом уже поговорим про динамику. — А если к воскресенью выучу? — упорно настаивает Андрей. Хаосит довольно усмехается. Упорные люди нередко бывают теми ещё палками в колёсах, но этот, вроде как, даже забавный. — Если выучишь, то поговорим, — спокойно соглашается репетитор. — А теперь не отвлекайся от более важных вещей, чем разговоры, — Коваль отпускает руку ученика и делает шаг назад. — Давай теперь сам. — Как будто ходить меня учишь, — недовольно бубнит Андрей, прокручивая кистью в воздухе. — Не дерзи, — кудрявый лишь пожимает плечами и начинает аккуратно играть. На этот раз его тело расслаблено, а руки расположены правильно. — Наконец-то, — довольно шепчет Хаосит, улыбаясь. Спустя пару секунд он недовольно убирает улыбку с лица. Странно, до этого его не так уж и радовали успехи учеников. Тем более такие мелкие, как правильная посадка. — Спасибо, — неожиданно говорит Андрей. — Пустяки, — отмахивается Хаосит, прислоняясь спиной к стене. — Это моя работа. Я обязан был показать это вам, — Андрей морщится, как от зубной боли. — Прошу, Коваль, давай на ты. А то я чувствую себя каким-то стариком, — Хаосит от неожиданности впивается ногтями в кожу на руке. Андрей впервые за месяц назвал его по фамилии. Интересно, почему это отзывается такой пустотой в груди? — Нет. Во-первых, вы старше меня. — Всего на пять лет. Да и выгляжу я не так уж и старо, — перебивает Андрей, поворачиваясь в пол-оборота. Он поправляет кудрявую чёлку правой рукой. — На пятнадцать. — Ну нет. — Ну да, — возражает Хаосит, поднимая в воздух руку. — У тебя запястья слишком тонкие для мужчины за двадцать, — коротко стучит пальцем по запястью, — да и сам по себе выглядишь максимум на пятнадцать, даже несмотря на рост. — А ты будто бы старше выглядишь, — усмехается Андрей. Одну руку он укладывает на клавиатуру и наигрывает несколько нот, напоминающих «Собачий вальс». — Не дерзи. — Старших надо уважать, — с видом философа заявляет Андрей, подняв вверх указательный палец. — А детей не оскорблять, — передразнивает Хаосит, еле удерживаясь от того, чтоб не отвесить своему ученику подзатыльник. — Давай не будем заговариваться и продолжим? Зачёт через две недели. — Я успею выучить, а вот с тобой пообщаться — нет. — Можешь всегда в вотсапе написать. Так что не трать наше время, или я сразу пойду? — в голосе слышится явное предупреждение и чрезмерная грубость. Андрей переходит границы дозволенного, и Хаоситу это совершенно не нравится. Общительность это неплохо, но вот когда она граничит с наглостью — это раздражает. — Ладно, — услышав предупреждение, Андрей отворачивается к фортепиано и продолжает играть. В плечах снова появляется слабое напряжение. Кое-как досидев до конца урока, Хаосит уходит из квартиры, чуть не забыв попрощаться на выходе. Он испытывает смутную тревогу, по поводу изменений в характере уже не самого любимого ученика. Ложь или просто доверие? Если первое, то зачем ему это? Андрей выглядит как искренний человек, да и с его то эмоциональностью лгать очень сложно. Это будет сразу видно. Тем более заметил же, что Хаосит постоянно его отталкивает от себя, так зачем лезет? Какой смысл? Хаосит получил достаточно доверия для того, чтобы обучать его, но больше ему и не было нужно. Личная жизнь, различные истории и прочая ерунда его не интересовали совсем, так же как аспекты личности и сложности характера. Учишься — будь добр не выёбываться, хотя бы перед учителем. Хочешь высказаться? Вали к психологу! Репетитор тебе не подушка для слёз и не блокнотик для жалоб на сложности в этой жизни. Хаосит думает, что Андрей, всё же, немного его бесит.

***

— Серж, а чисто теоретически, если я скинусь с крыши, то это несильно повлияет на коллектив? — А с чего такие мысли? — вытерев руки о жёлтое полотенце, Серый ещё несколько раз трясёт конечностями в воздухе, чтоб уж наверняка их высушить. — Не хочу в Екат. — А-а-а, — мужчина закидывает голову и с сарказмом произносит. — Ну, тогда понятно. — Что тебе понятно? — Хаосит отодвигает от себя кружку с чаем и накрывает её ладонью. Пар от кипятка приятно согревает холодную после продолжительной игры на фортепиано кожу. — То-то ты такой подозрительно счастливый домой припёрся. Я даже испугался. А ты, оказывается, планы о суициде строишь? Теперь я полностью спокоен. — Я пошутил. — Да я понял, — отмахивается Серёга, садясь за стол с неизменной упаковкой чипсов в руках. — Думаешь, что у вас есть шансы пройти первый тур? — Хаосит убирает ладонь с кружки и оттопыривает два пальца, даже не поднимая взгляд на родственника. — Двадцать процентов, что мы пройдём до Еката. — Ого. А ты, как я вижу, поверил в вас. — Да, бля. Нас Наташка так гоняет, что там сложно не поверить, что мы не достойны поцелуев в пятки от Путина, — Сергей усмехается. Видимо, необычная эмоциональностью племянника его веселит. — Чё ржёшь? — Ты смешной, когда злишься. — Да вы сговорились что ли? — Хаосит раздражённо выдыхает, борясь с желанием разбить кружку об стену. — Кто вы? — Один ученик сегодня тоже мне втирал, что я «забавный, когда злюсь», — парень нарочно делает свой голос более писклявым и высоким. — А я ещё даже и не злюсь. — Тот самый говорил? — Слушай, я тебе кружку об голову разобью, если ещё раз пошутишь про это, — угрожает Хаосит, постукивая пальцами по столу. Ну и что, что он мелкий? Разве это повод смеяться над тем, как он проявляет негативные эмоции? — Придержи коней, мелочь. Я ж даже ещё ничего не сказал. — А я и так знаю, что ты хотел сказать. Вот эти вот твои гейские шуточки мне вообще не вкатили. — Ты знал, что гомофобы чаще всего просто не могут принять свою ориентацию? — идея разбить кружку об голову Серёги становилась всё более заманчивой. — Молись, чтоб я ночью ремень не нашёл и не задушил тебя. — Нет, я серьёзно. Что они тебе сделали? — Хаосит отодвигает кружку подальше от себя. Нарочно облить родственника кипятком он… не то чтобы не хочет, но слушать потом его извечное нытьё по поводу боли хочется ещё меньше. Поэтому он предпочитает воздержаться от этой весьма заманчивой идеи. — Я тоже вполне серьёзно. Они — ошибки природы. Этого в принципе не должно было быть, понимаешь? — Нет, не понимаю. Они даже среди животных есть. Просто прими это как факт, — Разговоры на тему ЛГБТ-сообщества Хаосит, наверное, ненавидел даже больше, чем Москву или оперу. И ладно бы Серж отстал от него после двух первых ссор, но он, видимо, решил окончательно уничтожить несуществующую нервную систему своего племянника и поднимал эту тему при любой удобной и не очень ситуации. Зачем? Хуй его знает. — Слушай, Серж. Это моё мнение. — Год назад ты затирал мне, что геев можно использовать в качестве топлива для печи на даче моих родителей. По-моему, это не очень похоже на мнение. — Это было глупой идеей, потому что кости не сгорели бы, — морщится Хаосит. — Да и почему бы нет? — Хаос, слушай. Это ненормально. — А я похож на адекватного человека? — Ты съебался из дома в тринадцать лет без денег и проехал пол-России автостопом просто ради того, чтобы жить у меня. По-моему, это повадки не очень адекватного человека. — Ну вот, значит, и закрыли тему. Я признал, что такой же ебанутый, как и они, доволен? — Нет. Потому что они — нормальные. А ты, — Серый больно тычет указательным пальцем в лоб племянника. — дебилозавр, который не признаёт очевидных вещей. — Это моё мнение. — Ненависть — не мнение. — Так, закрыли тему, — Хаосит берёт кружку со стола и выходит из кухни, не забыв тыкнуть родственника пальцем в лоб. — Я и так устал сегодня не меньше твоего. Не мотай нервы. — Хочешь «Пляску смерти» сыграть? — неожиданный вопрос. Хаосит замирает и оборачивается. Только сейчас он замечает, что пальцы привычно подбирают аккорды в воздухе. Пора бы уже избавиться от привычки наигрывать любимые произведения на невидимом инструменте, а то так и до дурки недалеко. Хаосит несколько секунд колеблется с ответом, покусывая нижнюю губу, словно это ускорит мыслительный процесс. С одной стороны, он сегодня и так довольно неплохо выучил летнюю программу. А с другой — напряжение не мешало бы снять. В конце концов, ненавидеть весь мир просто из-за того, что он не понимает некоторых вещей, — это тупо. — «Щедрик», — коротко отвечает Хаосит. Сил на «Пляску смерти» у него сегодня не хватит. Пальцы и так устали после настойчивой двухчасовой игры на фортепиано. — Ненавижу твою привычку играть на скрипке для того, чтобы расслабиться, — слегка обеспокоенно говорит Серый, выходя из-за стола. Нетронутую упаковку чипсов он откидывает на столешницу. — Напомни мне об этой фразе в следующий раз, когда включишь Раута или Турбину на всю громкость, — кидает Хаосит через плечо, уже открывая дверь студии. Если не знать правил, то можно посчитать комнату за какой-то рай для деревенской бабки: стены обвешаны коврами, так же как и дверь. Хаосит сам в первый раз смеялся, когда увидел студию, а спустя пару дней, когда не услышал барабанов, понял, что ковры — это не такая уж и херовая идея. — Ладно, ладно, — пожимает плечами мужчина, проводя рукой по волосам. Хаосит подходит к стене и опускается на корточки, несколько секунд сверля скрипку влюблённым взглядом. В школе было тяжело заниматься по двум музыкальным предметам, а в колледже ещё сложнее, но он нашёл в себе силы перетерпеть это. В колледже его не взяли в оркестр, чему он уже сам по себе был очень рад — лишняя работа ему нахер не сдалась. Но скрипку он любил сильнее, чем… а он вообще мог любить почти так же, как скрипку? С этой страстной и верной любовью мог посоперничать только Серёга. — Хорош любоваться. Расчехляй уже своё орудие пытки, — лёгок на помине. Хаосит наконец прикасается к чехлу со значками, аккуратно притягивает к себе и открывает. Скрипка. Коваль кое-как находит в себе силы вздохнуть и тут же чувствует невесомый запах лака, дерева и ванили. Это странное сочетание он обожает до невозможности и, такое чувство, будет любить всегда. — Да не пыльная она. Месяц всего не играл, — Месяц. Пролетевшее время отзывается в груди какой-то резкой болью и чувством вины. Он оставил скрипку на целый месяц, подумать только! Хаосит наконец поднимается с колен, откладывая открытый чехол в сторону. — Ты безумец. — Почему? — Знаешь, бывает любовь и зависимость. А у тебя конкретное такое безумие, выражающееся в безграничной любви к неодушевлённому предмету. — Это значит, я особенный? — Это значит, что тебе давно пора найти девушку и отлипнуть от скрипки, — Хаосит усмехается. Интересно, а действительно ли Серёга отреагирует на новость о Лизе так хорошо, как отзывается об этом? — Я же не сплю с ней, успокойся.Просто инструмент очень красивый, и мне нравится, как он звучит, — уверяет Хаосит, проводя ладонью по гладкой поверхности скрипки. — Ты таким счастливым не выглядел, даже когда тату набил. Каждый раз, когда ты берёшь в руки скрипку, у меня такое чувство, что ты, блин, дрочишь на неё по ночам. Это ненормально, — Хаосит проводит пальцем по смычку и укладывает скрипку на плечо. Он не будет проверять расстроен ли инструмент — слишком долго. — Может быть, — парень неопределённо пожимает плечами, чувствуя, как напряжение в них понемногу уменьшается. Как же он, сука, этого ждал. — Спеть или просто сыграть? — Сыграй просто. Не заморачивайся, — отмахивается Серёга. Даже несмотря на то, как недовольно он недавно отзывался о скрипке, всё же выглядит он расслабленным. Хаосит знает, что Серый любит скрипку не меньше, чем он сам, и даже пару раз требовал у племянника уроки. Выучиться у него так и не получилось, но в долгожданные моменты упорных побед, мужчина выглядел таким счастливым, что смотреть на него без улыбки было невозможно. Хаосит проводит смычком по струнам, быстро вспоминая аккорды. Рука податливо начинает играть знакомый мотив — парню даже думать не приходится. Хаосит выдыхает и улыбается. А затем начинает играть. Игра на скрипке отличается от фортепиано. Пальцы болят больше, нужно постоянно следить за ними, подбородок чуть онемевает из-за подставки. Но это всё равно невероятно. По пальцам правой руки растекается приятная боль в сочетании с холодом. Казалось бы, что тут приятного? Но ему нравится. Хаосит нередко задумывался о том что, возможно, игра на скрипке для него чем-то схожа с селфхармом, а потом отказывался от этих мыслей. От покусанных в кровь губ и щёк ему никогда не было так легко, как от мелодии скрипки. Не было того же напряжения, что и во время игры на фортепиано. Потому что его он ненавидел всем сердцем. Резать руки? Хаосит думает, что это бред. Зачем ему это, если в любой момент можно с головой уйти в игру на скрипке и забыть о проблемах? Какой смысл бороться с болью, если в конечном итоге она всё равно останется с тобой на долгое время? Зачем делать что-то со своим телом, если следы на нём будут только напоминать о прошлом? Хаосит никогда этого не понимал и никогда не поймёт, потому что он не такой. Боль нельзя прогнать болью, словно пожар встречным пожаром. Но её можно просто победить. Сражаться с ней, а не увеличивать. Ведь так? Хаосит останавливается. Спина слегка вспотела от усилий, пальцы и подбородок чуть онемели. Он вздохнул запах лака, древесины и ванили. Точно, ваниль. Именно ванилью так приятно пахло в доме у Андрея. Хаосит отмахивается от мыслей об ученике и прислушивается к внутренним ощущениям. Сердце бешено стучит, дыхание чуть сбилось, а пальцы мелко дрожат. Так выглядит любовь, или он действительно просто одержим? — Это было прекрасно, Хаос. — Спасибо, — Хаосит кивает и с сожалением словно отрывает инструмент от подбородка. — Завтра думаю ещё сыграть. — Ты таким воодушевлённым выглядел. Всегда поражаюсь тому, каким живым ты выглядишь в подобные моменты. Словно совершенно другой человек, честно. — Спасибо, — На этот раз Хаосит благодарит родственника далеко не за комплименты. — А то обычно какой-то злой карлик ходит по дому и огрызается. Эх, мечтаю о том, чтобы у тебя наконец-то сделался хороший характер, злыдень, — наигранно-мечтательно говорит Серёга, за что получает в свою сторону возмущённый взгляд. — Отстань, сатанист недоделанный, — кидает парень через плечо. Он с сожалением прячет скрипку обратно в чехол, провожая её грустным взглядом. Эйфория пропала, но на душе стало явно легче. — Эй, я агностик, вообще-то, — слегка обиженно отзывается Серёга, чем напоминает Андрея. Хаосит слабо мотает головой. Почему всё напоминает ему о наглом ученике? — Мне плевать, — скорее в подтверждение своих мыслей, чем в ответ на слова родственника, произносит Коваль, застёгивая чёрный чехол. — Ой-ёй-ёй, — Серый закатывает глаза и смеётся. — Ладно, давай по кроватями. А то я тебя завтра ведь будить не буду, — Хаосит знает ответ, но всё равно спрашивает: — Почему? — Хочу в парикмахерскую сходить, — так, а вот это уже неожиданно. Парень садится на ковёр в метре от дяди, скрещивая ноги по-турецки. — Зачем? — спрашивает он. — Хочу налысо побриться, — Хаосит издаёт странный горловой вскрик удивления, смешанный с горечью грусти. — Не-е-е-ет! У тебя же такие классные волосы! Не надо! — А тебя и не спрашивали. Волосы не хуй — вырастут, — Серёга проводит рукой по волосам, словно уже прощается с ними. — Бля, ну вот ты собака. Всё настроение испортил, — ворчит Хаосит. Однако он уже успел отойти от ситуации. Если Сержу нравится, то пусть делает, как хочет — это его дело, и Хаосит к этому никакого отношения не имеет. Ну, разве что, он любит иногда дёргать Серого за волосы на затылке, а теперь такая возможность пропадёт, так что, вроде как, печально, но как-то и поебать. — Я тебя Шалтай-Балтаем забью в телефоне, — смеётся парень. — А я тебя карликом-злыднем, — Хаосит прыскает и выходит со студии, оставляя Серого одного в комнате, наедине со своими размышлениями. Им обоим нужно отдохнуть друг от друга.

***

Уже лёжа в кровати, Хаосит получает сообщение на телефон. Раздражённо сняв телефон с зарядки, парень включает его. На экране блокировки горит сообщение о переводе средств на карту. Даже несмотря на имя отправителя, Хаосит мог с лёгкостью понять кто это. «Спасибо ещё раз. P. S У меня запястья не тонкие, а элегантные!» Хаосит усмехается и выключает телефон, ставя его обратно на зарядку. Засыпает он с мыслью о том, что Андрей, всё же, бесит его чуть меньше, чем Лиза.