Некромант

Гарри прижимал руку к груди, сдерживая слёзы, сидя на тонком матрасе в шкафу под лестницей, окруженный темнотой. В доме было тихо, его семья спала, но рука Гарри так сильно болела, что он даже не мог нормально лечь. Дядя Вернон так сильно дернул Гарри за руку, когда поймал его за кражей еды из мусорного ведра после ужина, что Гарри почувствовал, как что-то лопнуло внутри. Дурсли наслаждались прекрасным ужином из жареного картофеля, свиных отбивных и стручковой фасоли, но второй день подряд Гарри отказывали в еде, потому что Дадли опрокинул вазу с цветами и обвинил в этом Гарри. А поскольку Дадли отказался есть что-либо зеленое, и его стручковая фасоль оказалась в мусорном ведре, Гарри попытался быстро набрать горсть для себя, просто чтобы хоть что-то попало в его ноющий желудок. Но дядя Вернон добрался до него прежде, чем Гарри успел съесть хотя бы одну фасолину, и теперь его рука болела, как никогда раньше, и Гарри не мог уснуть. Как Гарри хотел покинуть Дурслей. Они были его семьей, единственной семьей, которая у него была, но Гарри уже четыре года, и он знал, что его семья относилась к нему неправильно. Посмотрите, как они относились к Дадли, а затем сравните с тем, как жил Гарри. Нет, Гарри был еще очень молод, но не дурак. Поэтому он разработал план. Блестящий план, как он сам думал, избавиться от Дурслей раз и навсегда. Видите ли, день рождения Дадли был месяц назад, и одним из множества подарков, полученных его двоюродным братом, был кассетный проигрыватель с целой стопкой кассет, наполненных чудесными историями, рассказанными очень дружелюбно звучащими взрослыми. Дадли умудрился сломать магнитофон в течение недели, но за эту неделю он проиграл все истории достаточно громко, чтобы даже Гарри смог услышать их в своем шкафу. И в одной из этих историй был секрет побега Гарри, он был в этом уверен. История мальчика по имени Аладдин, который нашел пыльную старую лампу, в которой оказался джинн, исполнивший три желания. Гарри даже не знал, что такое джинн, но это не имело значения, когда он мог дать тебе все, что ты хочешь. А Гарри очень, очень хотел уйти от Дурслей. На самом деле, он не был уверен, куда он хотел бы пойти, но решил, что лучше будет где угодно, чем дом, в котором его не кормили, в котором его тетя и дядя регулярно причиняли ему боль и где ему приходилось проводить большую часть своего времени в доме, крохотный темный чулан под лестницей. И поэтому с тех пор, как Гарри услышал чудесно вдохновляющую историю об Аладдине и джинне, он начал собирать любой мусор, который мог найти, просто чтобы потереть его в уединении своего шкафа, вызывая джинна. Пока Гарри пробовал различные камни из сада, пустую раковину улитки, веточки, маленькую монету, которую он нашел на полу в ванной, и пустую обертку от жевательной резинки, ржавый наперсток и блестящий кусок стекла. Ничего из этого не сработало, к большому разочарованию Гарри, но сегодня Гарри нашел то, что, по его мнению, могло бы очень хорошо сработать. Старый ключ он нашел на полу сарая, наполовину спрятанный за газонокосилкой. Дядя Вернон заставил Гарри убрать некоторые из своих инструментов, которые он использовал в машине. Гарри схватил ключ и быстро сунул его в карман, прежде чем дядя что-то заметил. Он едва успел его осмотреть, но тот выглядел старым и изношенным, совсем как лампа Аладдина. Гримасничая от боли при движении руки, Гарри вытащил ключ из кармана. Он был в такой агонии, что не мог переодеться в пижаму, и никто этого даже не заметил. Держа ключ между своими маленькими пальцами, Гарри начал тереть его в устойчивом ритме, бормоча при этом: — Джинн, я хочу, чтобы ты забрал меня отсюда, — снова и снова, концентрируясь на этих словах всем сердцем. Перед Гарри появился парящий шар света, и мальчик удивленно вдохнул. Это сработало! Свет, казалось, сиял всеми цветами радуги, очень быстро переключаясь с одного на другой, и Гарри с трепетом смотрел на яркого джинна перед ним. Это должен был быть джинн. Что еще это могло быть? Пульсирующий свет парил прямо перед Гарри, который сглотнул и сказал самым вежливым голосом: — Джинн, пожалуйста, забери меня отсюда. Свет мигал, но ничего не происходило, и Гарри закусил губу, размышляя, что делать. Может стоит потрогать? Потереть свет? Не повредит попробовать. Гарри протянул палец, ткнув в маленький шарик света, и в следующую секунду мальчик исчез из шкафа, чтобы никогда не вернуться туда. Сила, с которой он исчез в свете, была такой, что небольшой взрыв потряс дом прямо в его центре, задев газопровод и вызвав пожар, который разгорелся так сильно, что охватил дом за считанные минуты, начиная с лестницы. У Дурслей не было ни единого шанса, и они умерли, прижавшись друг к другу в коридоре наверху. И никто не знал, что случилось с тощим ребенком, который жил с ними.

++++++++++++

Альбус глубоко вздохнул, просматривая неоткрытые письма, адресованные Гарри Поттеру. Это был их последний шанс найти мальчика, используя сложную магию Хогвартса. Чары, используемые для рассылки писем, были впервые наложены во времена основателей, и с тех пор их кормили, как и весь Хогвартс, магией сотен тысяч студентов и сотрудников, которые называли замок домом на протяжении многих веков с момента основания школы. Но, увы, даже удивительной магии, на которую был способен Хогвартс, было недостаточно, чтобы найти этого пропавшего ребенка, и все совы, которых послал Альбус, вернулись в течение недели, а каждое письмо так и не было распечатано. Альбус снова вздохнул, его грудь наполнилась глубоким сожалением о некоторых решениях, которые он сделал, когда дело дошло до Гарри Поттера. Альбус, конечно, знал, что у Гарри, вероятно, не будет самой счастливой жизни с Петунией Дурсль, учитывая то, как она относилась к магии после того, как узнала, что сама никогда не станет волшебницей. Петуния была из тех мелочных людей, которые выражают свои жизненные сожаления на ребенке, Альбус это прекрасно понимал. Но он решил, что защита, которую предлагают обереги, важнее счастья мальчика. И ребёнок из пророчества должен был остаться в живых до тех пор, пока он не сможет победить Темного Лорда, как оно и предсказывало. Кроме того, мальчику, вероятно, было полезно вырасти пусть и униженным, но не избалованным и испорченным, как Джеймс. Более того, Альбус рано понял, что нужно, чтобы Гарри уважал авторитет и хотел спасти волшебный мир, и лучший способ сделать это - убедиться, что его жизнь у Дурслей - это та жизнь, которую он с радостью оставит позади, даже если его новая жизнь в этом захватывающем волшебном мире окажется полна опасностей. Но Альбус не рассчитывал, что дом Дурслей сгорит дотла, а сами Дурсли погибнут в огне. Единственная причина, по которой Альбус был уверен, что Гарри все еще жив, заключалась в том, что одна из его безделушек говорила об этом. Если бы Гарри умер, безделушка перестала бы вращаться и стала бы черной. Но этого не произошло. Однако она значительно замедлилась, хотя Альбус не был уверен, что именно это означает. Но он был точно уверен, что Гарри, по крайней мере, еще где-то жив. Он не упоминал об этом другим, так как это была магия крови, которая приводила в действие безделушку и, следовательно, тьму, и хотя Альбус не одобрял других, использующих такую ​​магию, он сам иногда использовал ее для общего блага. Он просто не хотел, чтобы кто-нибудь знал об этом. Что еще помогло убедить его, так это тот факт, что авроры, а позже и Невыразимцы, которые исследовали место пожара, обнаружили некоторые следы магии. Что интересно, они не смогли определить, что это за магия, но она была там. Текущая теория Альбуса заключалась в том, что Гарри произвел какую-то случайную магию, которая вызвала пожар и каким-то образом отправила его в другое место. Конечно, Альбус понятия не имел, что это могло быть, но после прочтения отчетов авроров, допросивших соседей, Альбус понял, что Гарри вполне мог пожелать уйти от Дурслей. Некоторые соседи даже не знали, что с Дурслями живет второй ребенок. Те, кто знал, описали маленького неопрятного ребенка в слишком большой для него одежде, который выглядел постоянно голодным по сравнению с остальной частью этой семьи. Одна соседка однажды даже поймала мальчика на краже заплесневелого хлеба из их компостной кучи. Она буквально обнаружила, что мальчик засовывает кусок в рот, а потом быстро убегает в дом Дурслей. Да, возможно, Альбус недооценил мстительность Петунии и жестокость Вернона, и он определенно не хотел, чтобы мальчик голодал, но Арабелла никогда не упоминала о таких вещах, и поэтому Альбус даже не удосужился проверить мальчика. У него было слишком много дел в собственной жизни, особенно после окончания войны. Он рассчитывал, что Петуния будет суровой и, возможно, немного холодной по отношению к своему племяннику, но он не думал, что она способна буквально заморить голодом ребенка, находящегося на ее попечении. А теперь Гарри пропал, и Альбус не знал, что делать с Волдемортом, который, как он знал, однажды вернется. Слухи уже были повсюду, и хотя Альбус не знал, какие были правдой, а какие простыми выдумками от таких людей, как Ксенофилиус Лавгуд, он точно знал, что Волдеморт найдет способ вернуть тело. Реддл всегда был слишком умен для своего собственного блага, и Альбус с уверенностью понимал, что Волдеморт придумал более одного плана на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы предотвратить свою собственную кончину. — Признайтесь, директор, мальчик мертв, — сказал Северус с невпечатленной усмешкой, сидя перед столом Альбуса. Рядом с ним сидела Минерва, выпрямив спину, и холодными глазами смотрела на Альбуса. Она так и не простила ему того, что он оставил Гарри с Дурслями, особенно после пожара, убившего их всех. — Я знаю, что ты в это веришь, Северус, — проговорил Альбус, пытаясь умиротворить своего самого дорогого шпиона. Заставить Северуса Снейпа быть ему верным, было одним из самых важных целей Альбуса, когда дело дошло до будущей кончины Волдеморта. С исчезновением сына Лили, Северус, казалось, все больше отдалялся от Альбуса. Частично это было обидой на Альбуса за то, что он оставил Гарри с Петунией, но Альбус также почувствовал что-то еще, что медленно уводило Северуса от него, хотя он еще не имел ни малейшего понятия, что это было. — Конечно, я верю в это, — проворчал Северус, крепко скрестив руки, — Я видел сгоревший дом и читал отчет маггловских пожарных о том, что произошло. Огонь был достаточно сильным, чтобы уничтожить почти все, даже маленького ребенка. Минерва издала звук где-то между стоном и рычанием. — Я говорила тебе, Альбус, не оставлять мальчика там. А теперь единственный ребенок Джеймса и Лили умер из-за тебя. Альбус поднял обе руки. — Я знаю, что совершал ошибки, и глубоко сожалею об этом. Но поверьте мне, когда я говорю, что Гарри Поттер все еще жив. Я уверен в этом. Нам просто нужно его найти. — Вот и займись этим! — Минерва чуть не вскочила и вышла из офиса с высоко поднятой головой. Северус молча последовал за ней, шевеля мантией, когда он вышел за дверь. Да, Альбус очень хотел бы найти Гарри Поттера, но он пробовал все, и, честно говоря, у него больше не было идей. Возможно, пришло время уделить больше внимания другому ребенку, который мог бы соответствовать пророчеству, если бы Волдеморт не решил убить Поттеров.

++++++++++++

Гермиона вытянула шею и увидела Кубок огня, стоящий на пьедестале перед большим залом. В любой момент будут объявлены имена чемпионов, и Гермионе было искренне любопытно, кого выберут в Хогвартсе. Рядом с ней сидели ее лучшие друзья - Невилл и Рон. Они не всегда были ее друзьями. Когда Гермиона только начала учиться в Хогвартсе, у нее не было друзей, и большинство людей, казалось, избегали ее или возмущались ее высокими оценками и выдающимся умом. Но когда Гермиона попала в ловушку горного тролля в туалете, во время Хэллоуина в первый год своей жизни, только Невилл понял, что она пропала, и пришел ей на помощь. Храбрый Невилл, который в конце концов оказался настоящим гриффиндорцем, помог ей удержать тролля, пока учителя не прибыли, чтобы спасти их. Ни Гермиона, ни Невилл не остались невредимыми, но, проведя вместе несколько дней в больнице, чтобы вылечить сотрясение мозга, несколько сломанных костей, порезов и царапин позволили им сблизиться и сформировать настоящую дружбу. Рон, из-за которого Гермиона, в первую очередь, плакала в туалете, получил несколько недель отработок и, по крайней мере, перестал быть с ней таким грубым. Но до конца года ему еще не хватило времени, чтобы по-настоящему поговорить об этом. Рон подружился с Хагридом, лесничим, и однажды после занятий он услышал, как Гермиона и Невилл обсуждают огромную трехголовую собаку, которую они видели за запертой дверью в запретном коридоре. Рон сказал им, что Хагрид упомянул, что владеет этой трехголовой собакой, и с тех пор Рон присоединился к их исследованиям, выясняя, что именно скрывается в Хогвартсе и кто пытается это украсть, начиная с того, что они втроем пили чай и несъедобное печенье у Хагрида. К тому времени, когда они попытались помешать тому, кто оказался профессором Квирреллом, украсть Философский камень, Рон стал их другом, и все трое сделали все возможное, чтобы Квиррелл не убежал с камнем, но они были всего студентами первого курса, а Квиррелл был взрослым и опытным волшебником, так что, в конце концов, у них не было ни единого шанса, и Квиррелл сбежал. Тем не менее, им удалось провести еще несколько дней вместе в больничном крыле, так что они могли еще больше связать свои общие страдания. Их второй год был наполнен тихим ужасом, поскольку что-то превращало в камень студентов и оставляло на стенах кровавые записки. Сама Гермиона окаменела, и ей пришлось провести несколько месяцев в больничном крыле, пока мандрагоры не были готовы к сбору урожая. Когда она проснулась, мадам Помфри рассказала ей об этом, а Гермиона с искренним недоумением спросила ее, почему они просто не купили мандрагоры. И если проблема была в цене, Гермиона знала, что ее родители были бы счастливы заплатить за то, что вылечит их дочь от двухмесячной комы. Но мадам Помфри отмахнулась от вопросов Гермионы, бормоча, что это был приказ Дамблдора, и, возможно, впервые в жизни Гермионы, она потеряла уважение к нескольким авторитетным фигурам. Также она пропустила несколько месяцев в школе, и, что еще хуже, они до сих пор не поняли, кто или что было причиной нападений, но младшая сестра Рона, Джинни, пропала без вести, и по сей день никто не знает, что с ней случилось. Все, что осталось, - это последнее кровавое послание на стене, в котором говорилось: «Грязнокровки наказаны, и предатель крови ушел навсегда. А пока я оставляю вас, но, помните, я всегда наблюдаю. До скорого. Наследник Слизерина». Все лето ходили слухи, что Хогвартс больше не откроется, поскольку, предположительно, был убит ученик, но Дамблдор подергал за каждую ниточку, за которую он мог потянуть, если ходили слухи, и сумел сохранить школу. Хагриду действительно пришлось провести некоторое время в Азкабане в течение школьного года, но, в конце концов, он был освобожден, когда произошло еще одно нападение во время его заключения, что доказало невиновность. Третий год был заполнен дементорами, беглыми осужденными и Роном, который, казалось, не понимал, что кошки преследуют маленьких, пушистых тварей, и чаще всего кричал на Гермиону. Тот год закончился хаотичной встречей в Визжащей Хижине, где они узнали, что Сириус Блэк невиновен, а Короста, на самом деле, была человеком по имени Питер Петтигрю, который предал семью Поттеров, а профессор Люпин был оборотнем, который иногда забывал принять свое зелье. К концу вечера Сириус Блэк уже был в бегах, профессор Люпин потерял работу, Питеру Петтигрю удалось ускользнуть, а профессор Снейп спас их всех от высасывания их душ с помощью чар Патронуса, принявшего форму лани и по какой-то причине Сириус разозлился на профессора Снейпа еще больше, чем раньше. Летом Гермиону пригласили вместе с Невиллом провести некоторое время в Норе с семьей Уизли. Миссис Уизли казалась женщиной, которая когда-то была теплой и гостеприимной, но теперь постоянно переключалась между глупой надеждой на то, что ее дочь все еще жива и вернется домой в любой момент, и невообразимым горем из-за того, что она потеряла своего младшего ребенка из-за неизвестного врага. Она по-прежнему прилагала искренние усилия, чтобы заботиться о своей семье и гостях, а Гермиона помогала ей, где могла. Чемпионат мира по квиддичу был гораздо более захватывающим, чем Гермиона думала, в основном из-за неожиданного нападения Пожирателей смерти посреди ночи. А когда они начали четвертый год в Хогвартсе, то узнали, что в этом году будет проведен смертельный турнир, и тогда Гермиона потеряла всякую надежду на спокойный год, хотя бы для разнообразия. Иногда Гермиона спрашивала себя, зачем она вообще посещала Хогвартс, со всеми почти смертельными переживаниями, которые у нее были до сих пор, а ей было всего пятнадцать лет! Но она любила Хогвартс, она любила своих друзей и занятия, также хотела изучать магию, и знала с уверенностью, что она хочет быть волшебницей и жить в волшебном мире. Что она никогда больше не сможет вернуться к тому, чтобы быть простым магглом, когда она знала, что может быть намного большим. И поэтому она села в ожидании, вместе с остальными учениками, чтобы увидеть, кто будет рисковать своей жизнью в этом году. Втайне Гермиона была очень счастлива, что это снова не будет она и ее друзья. — Виктор Крам! — Дамблдор объявил первого участника, и Рон громко зааплодировал и закричал в честь своего квиддичного кумира, в то время как Гермиона и Невилл обменялись взглядами, одновременно нежными и сердитыми. Невилла заботил квиддич не меньше Гермионы, то есть совсем не заботил. — Флер Делакур! Снова Рон выставил себя за дурака своими чересчур восторженными звуками, и на этот раз Гермиона почувствовала вспышку искреннего раздражения в своей груди. Она начала замечать Рона летом по какой-то причине, и, хотя она еще не знала, что думает по поводу этого развития событий, но понимала, что ей совсем не нравилось, когда Рон обращал какое-либо внимание на другую девушку, как он это делал всякий раз, когда Флер Делакур была рядом. — Седрик Диггори! Весь зал обезумел, даже слизеринцы, а вот тут уже и Гермиона хлопала вместе со всеми, всем сердцем надеясь, что Седрик выживет в турнире. В конце концов, не всем участникам за все эти годы так повезло. Она читала ужасные истории обо всех ужасных происшествиях, которые произошли с рядом участников в прошлом. — Я же говорил, что это будет Седрик! — Невилл закричал сквозь шум. — Я все еще надеялся, что это будет Анджелина, — так же громко ответил Рон, широко улыбаясь Анджелине. Девушка закатила глаза и снова принялась поддерживать Седрика. Не секрет, что у Рона были амбиции однажды присоединиться к команде по квиддичу, и он открыто и громко поддерживал Анджелину как свою любимую чемпионку Хогвартса. Однако на этот раз Гермиона просто смеялась над его выходками, совсем не ревновав, потому что знала, что на этот раз Рона интересует только квиддич, и ни что иное. Дамблдор успокоил всех своими жестами и, в конце концов, выпустил несколько искр из своей палочки. — Да, теперь, когда мы знаем, кто наши чемпионы… Прежде чем Дамблдор успел сказать что-то еще, кубок снова вспыхнул, и из него вылетел еще один листок бумаги. Дамблдор поймал его с удивлением на лице. — Гарри Поттер, — Дамблдор, казалось, был потрясен, читая это имя вслух. Тут же весь зал разразился громким шепотом, — Гарри Поттер! — Дамблдор позвал снова, на этот раз с большей уверенностью. Гермиона оглядела зал, как и все остальные, как будто мальчик, который пропал без вести много лет, все-таки прятался в тени большого зала. Когда она поступила в Хогвартс, Гермиона слышала о Гарри Поттере все. Она читала о том, как он остановил Темного Лорда Волдеморта, когда был младенцем, и как он пропал без вести, когда дом его семьи таинственным образом сгорел. Хотя Министерство официально считало его мертвым, и большинство людей этому верили, ходило множество слухов и теорий заговора о том, что Гарри все еще жив. Некоторые утверждали, что его держали в плену в Отделе Тайн, где обучали, чтобы стать лучшим сочетанием Невыразимца и Аврора из когда-либо существовавших, вынужденных служить Министерству, хотел он того или нет. Другие были уверены, что его тайно отправили в Соединенные Штаты, где он теперь посещал Ильверморни под новым именем, чтобы уберечь его от рук Пожирателей Смерти. И были даже более диковинные идеи, что Гарри Поттер ушел жить с кентаврами, русалками или гоблинами. По каким-то причинам. Лично Гермиона думала, что Гарри погиб в огне. Все свидетельства указывали в этом направлении, и ей показалось очень печальным, что такой маленький мальчик был сожжен заживо после того, как спас весь их мир, но в конце концов она выбросила это из головы и сосредоточилась на себе. Ведь ее собственная жизнь уже оказалась достаточно захватывающей. Но теперь, по крайней мере на мгновение, Гарри Поттер прочно вернулся в ее сознание, как и у всех остальных, когда голоса поднялись, и люди встали со своих стульев, чтобы получше осмотреть Большой Зал. Но через несколько минут шум утих, когда ничего не произошло. Дамблдор несколько раз кивнул с покорным выражением лица, словно признавая, что Гарри Поттер действительно не появится из воздуха. — Что ж, — выдохнул Дамблдор с легкой улыбкой, — Это было бы... Но прежде чем Дамблдор смог продолжить говорить, по потолку прокатилась молния, яркий луч разветвился по всему залу. Люди кричали и вскакивали, но появлялись новые молнии, проходящие теперь по стенам, и люди сразу же спускались со скамей, чтобы укрыться под столами. —Что случилось? — спросил Невилл, прижимаясь к Гермионе, а Рон прижался к ней с другой стороны. — Я не знаю! — Гермиона закричала, перекрикивая грохот молнии, ударяющей направо и налево. Темный дым поднимался с пола перед столом учителей, окутывая Дамблдора и Кубок огня, который погас в тот момент, когда извергло имя Гарри Поттера. Дамблдор появился снова, когда почти побежал к учительскому столу, а затем пригнулся рядом с ним. Он взмахнул палочкой, но, казалось, не знал, что делать. Дым усиливался, пока за ним ничего не было видно, а темное облако стало настолько большим, что заняло большую часть пустого пространства между столами учеников и столом учителя. Сверкнули новые молнии, некоторые прошли сквозь темный дым, и давление воздуха, казалось, изменилось, очень похоже на полет в самолете, поняла Гермиона, когда ее уши почти заткнулись. Некоторые студенты все еще кричали от страха, но большинство людей просто сбивалось вместе, не зная, что, во имя Мерлина, происходит. Наконец, молния прекратилась, и темный дым начал рассеиваться, медленно открывая две фигуры, одну человеческую, а другую определенно нет. Появившийся мужчина был высоким, с длинными темными волосами и такой же темной бородой. Она была не такой дикой, как у Хагрида, но и не совсем аккуратно подстриженной. На его волосах и бороде были заплетены маленькие косички с металлическими безделушками и драгоценными камнями. Он был одет во все черное, с высокими кожаными сапогами и коротким кожаным жилетом, перевязанным спереди на льняной рубашки и брюках. Поверх всего этого он был одет в длинный меховой плащ без рукавов и длинный грубый мех, покрывающий широкий воротник, создавая впечатление, будто у него на плечах простирается черная львиная грива. Поразмыслив, Гермиона сообразила, что это вполне может быть мех из львиной гривы. Мужчина держал большой посох, в который было вложено множество осколков металла, драгоценных камней и чего-то, что выглядело как кости. На поясе он держал небольшую сумку, а на плече сидел ворон, который немедленно взлетел и, громко каркая, облетел весь Большой Зал. Он был как минимум вдвое больше любого ворона, которого Гермиона когда-либо видела в книгах. Самым поразительным в этом человеке были не татуировки, покрывающие все видимые участки кожи. Гермиона не могла видеть их на расстоянии, но они были похожи на какие-то неизвестные руны. Нет, больше всего поразили глаза этого человека, которые были зелеными и сияли, как радий, когда он не торопясь осматривал большой зал вокруг себя. Мужчина выглядел внушительно, но зверь рядом с ним был еще более устрашающим. Гермиона никогда не видела такого животного и сразу поняла, что это должно быть волшебство, но это выглядело совершенно чуждым даже самой волшебнице. Он был размером с амурского тигра, имел четыре лапы и длинный хвост, оканчивающийся несколькими шипами. Его спина была покрыта толстой чешуей, а живот - темным мехом, который казался черным с зеленым или синим отблеском, в зависимости от того, как падал свет. Его голова была массивной, с широким ртом, заполненным очень острыми белыми зубами. И четыре глаза, по два с каждой стороны рядом друг с другом, которые светились жутким ультрафиолетовым светом. Самым поразительным в этом чудовище было то, что каждый раз, когда оно дышало, вдоль всего его тела появлялись трещины, которые светились огненно-оранжевым светом, как если бы все животное было заполнено горящими углями, которые появлялись и исчезали с каждым вдохом. Мужчина выпрямился еще больше, в то время как зверь рычал рядом с ним. — Кто посмел призвать меня через миры? — мужчина заорал голосом, похожим на раскат грома, в то время как люди в Большом Зале вышли из своих укрытий и уставились на пришельцев с трепетом и страхом. Дамблдор осторожными шагами подошел к мужчине с палочкой в ​​руке, но направленной вниз. — Гарри Поттер? Мужчина резко развернулся, в то время как ворон, закричал: — Гарри, Гарри, — и закружил над ними. — Да, — сказал мужчина, бросив беглый взгляд на Дамблдора и, очевидно, не сочтя его впечатляющим, — Это мое имя. Кто вы? Прежде чем Дамблдор смог ответить, весь зал погрузился в полный хаос.