Полевые заметки

Похоже, что произошедшее за последнюю неделю стоило бы разбить на две главы, если не на три, но я не думаю, что у меня есть так много времени. Хотя в этом случае не хотелось бы быть краткой. Во-первых, самое необычное – или, скорее, неожиданное – внезапно запланированная смерть Итачи-сана. По сравнению со всеми остальными это было едва ли чем-то непредвиденным, но Касаме-сан, и даже сенсей не знали об этом и никак не могли догадаться; я сама не так давно поняла, что именно задумывал Итачи-сан, оставляя своего младшего брата единственным выжившим из всего клана Учиха. Сейчас это кажется очевидным, но когда я впервые поделилась этой догадкой с семпаем, он далеко не сразу поверил в логичность моих размышлений. Учиха Итачи всегда оставлял впечатление не просто непонятого одиночки, а того, кто не стремился быть понятым, быть услышанным или хотя бы видимым. Особенно когда он только вступил в Акацуки – казалось, что если бы ему не поставили партнёра, он вовсе растворится среди теней и перестанет существовать до того момента, как Саске найдёт его и совершит свою месть. Возможно, он был таким с самого детства, но мне кажется, что это был просто побочный эффект Анбу. Будучи самой ребёнком, чей смысл существования был чётко обозначен бесшумным убийством и добычей информации, я могу его понять. …Только написав это, до меня, наконец, дошло, насколько странным было моё детство. Так или иначе, чем больше я пыталась понять себя, тем легче мне стало понять Итачи-сана. Но нельзя просто закрыть глаза на то, что я бы и не пыталась его понять, если бы он не влез в мою жизнь. Точнее, попросил о кое-чём. Итачи-сан не просил никого и никогда, не полагался ни на кого и никогда, и пусть он вряд ли полагался на меня так, чтобы я могла тешить своё эго, он не может опровергнуть мои слова. Около месяца назад Итачи-сан решил поговорить со мной, и пусть ты никогда не поймёшь всю необычность этого момента, я не могу не поделиться тем, насколько это шокировало меня. Странно, загадочно, экстраординарно; меня выбили из колеи, что случается заметно чаще в последнее время, но всё же не лёгкая задача. Итачи-сан, в свойственной ему манере абсолютного превосходства над собеседником, в итоге почти не говорил, и поскольку у меня не было никаких сил заполнить пустоту, разговор получился коротким. «Я хочу, чтобы ты присмотрела за Саске», - он сказал, повернувшись спиной и выдерживая тот же безразличный тон, с которым он несколько лет назад душил собственного брата. «Я знаю, что ты не собираешься делать с ним. Ты не видишь ничего в нём, ты не будешь убивать его или заставлять работать на тебя. Так что просто проконтролируй, чтобы он не попал в Акацуки. Это ведь и так твоя работа». Я не понимала, почему он требовал это от меня, почему он говорил со мной, почему он вообще приходил к таким выводам, так что спросила: «Почему кто-то вроде него вообще может оказаться в Акацуки?» «Ты же близка с Тоби, да?» «Тебе следует быть осторожней с ним». «Никто не знает, что он скрывает за этой маской». Конечно, Итачи-сан был прав – для меня Учиха Саске не имеет никакого значения и, при нормальных обстоятельствах, я бы не подпустила его к Акацуки на десятки километров. Так что в его просьбе было много практического смысла и ни грамма сентиментальности (не могу представить, чтобы что-то подобное вообще было в репертуаре чувств Итачи-сана). Мне почти жаль, что он не знал о моём истинном месте в Акацуки. Но моя небольшая роль кукловода, руководящего кукловодом, руководящим организацией, пока что должна оставаться в секрете. Ещё несколько дней. На самом деле, мне во всём почти жаль Итачи-сана. Я почти понимаю его, так что мне почти жаль, что у него было такое детство, что он принял столько неприятных решений – но только почти. Потому что в итоге он всё равно Итачи-сан – высокомерный гений, которые не должны существовать в реальности. Идиот, который кажется мудрецом на фоне любого обычного человека. Слишком человечный для божества и выдуманный для человека. Тот, кто чтит исключительно правду, и живёт только в иллюзиях. Если бы Итачи-сан не был Итачи-саном, я бы ненавидела его больше всех в мире. Ему очень повезло, я думаю. Потому что даже я не совсем понимаю, куда может завести моя ненависть.