Шёпоты в библиотеке

В голове всё гудело. Гермиона почувствовала, как чьи-то цепкие, сильные пальцы сжали её предплечья, поднимая вверх. Что произошло? Она знала, что произошло. Она даже взмахнула палочкой, она помнила это. Но что произошло? Гермиона быстро заморгала, пытаясь вернуть вращающийся калейдоскоп вокруг неё в статичное изображение. Она слышала испанскую речь. Как жаль, что она не учила испанский. Это такой красивый язык. И она бы сейчас понимала, что ей говорит этот приятный мужской голос. Вихрем её закрутило в поток аппарации. Неприятное чувство тошноты охватило её, она уже давно аппарировала спокойно, естественно. Но сейчас она просто покачивалась в чьих-то руках, сдерживая рвотные позывы. — Мисс Грейнджер. Гермиона открыла глаза и увидела напротив Карлоса. Вся правая сторона его лица была залита кровью. Что случилось? Он что-то ещё сказал ей по-испански и она опустилась на какую-то горизонтальную поверхность. На ощупь это были чуть шершавые простыни. Вокруг неё появились волшебники в лавандовых мантиях, у головы закрутилось волшебство, она видела заклинание диагностики. Она ранена? Она ранена! Гермиона резко поднялась, но под давлением рук на плечи снова легла. Что случилось с мистером Туссеном? Он жив? А что с рубином? Очевидно, он взорвался. Боже, а что, если она потеряла руку или ногу и сейчас на адреналине этого не чувствует. И всё из-за какого-то рубина? Она стала ощупывать своё тело и шумно выдохнула, почувствовав под пальцами свои две ноги и две руки в целости. Палочка! Палочки не было в руке! Но Карлос, который продолжал истекать кровью буквально на глазах, вложил ей в ладонь её палочку и тяжело опустился на соседнюю койку. Сознание начало приходить в себя, цеплять детали, собирать общую картину. — Что произошло? Все живы? Вокруг Карлоса заклубились лавандовые тени мантий колдомедиков. Они были в испанском магическом госпитале по типу Мунго. Гермиона взмахнула палочкой, наложив чары перевода. Карлос хрипло заговорил, сказал, что мистер Туссен вообще не пострадал, а вот Андреса зацепило сильнее, он на койке слева от неё, но лучше туда пока не смотреть. Гермиона сразу же повернула голову влево, Андрес зло встретил её взгляд и отвернулся. Из его бедра колдомедики точными движениями палочки вынимали осколки металла. Почему зацепило только его? — Спасибо вам, мисс Грейнджер. Если бы вы не выставили щит, если бы рубин не был в защитном боксе наполовину — от нас бы ничего не осталось. Мы были бы в самом эпицентре взрыва. На Гермиону снова накатила волна тошноты. Она спустила ноги с койки и метнулась в соседнюю комнату за занавеской, её вывернуло в ведро для медицинских отходов. Гермиона потянулась к портмоне, которое висело на поясе, достала зубную пасту и щётку и яростно две минуты чистила зубы, пока не заболели дёсны. Родители были бы в ужасе. Остальной час она сидела между коек Андреса, который сразу же заснул под успокоительным зельем, с чистой забинтованной ногой, колдомедики даже пообещали, что это никак не скажется на активности и ходьбе, и Карлосом, который в своей гоночной куртке, с перевязанной головой выглядел очень круто, как гонщик, потерпевший крушение, но уже на финише, куда пришёл первым. В какой-то момент он взял её за руку и сжал в поддерживающем жесте. Они могли умереть от чёртова рубина. Им просто повезло. — Где Гермиона Грейнджер? Мне сказали, она на этом этаже. Проведите меня в её палату. Она знала этот голос, приглушенный дверью. И слышала возмущенный женский голос в ответ, на испанском. — Esposo? Тишина в ответ. И потом безапелляционное: — Да. Ведите. Дверь хлопнула в стену, Андрес недовольно заворчал во сне и повернулся на другой бок. Малфой окинул быстрым взглядом палату, увидел Грейнджер, но чувство облегчения не успело промелькнуть в глазах — взгляд остро разрезал соединение ладони Гермионы в ладони Карлоса. Она сжала пальцы и Карлос выпустил её руку, с интересом изучая Драко. — Грейнджер, — голос его звучал официально, он был в пальто, фиолетовая мантия была небрежно сложена в сгибе локтя. Гермиона молчала. Он пересёк палату, поднял её с койки, и, бросив на Карлоса тяжёлый взгляд, аппарировал их. Гермиона огляделась. Они снова были в номере. Красивом номере, со светлыми серыми стенами, мягким ковром, огромной кроватью, креслом Чарльза и Рэй Имзов у панорамного окна. Конечно, такой номер Порша никогда бы не забронировала. — Грейнджер, почему ты так хочешь умереть? — Он сбросил пальто и мантию на пол. — Ты сам отправил меня туда! — Гермиона отошла от него вглубь комнаты. — Возможно, если бы ты не был занят ликованием от вступления в Совет, ты бы был там со мной. И я рада, что тебя там не было! Она очень устала. Она могла бы лечь сейчас и проспать несколько суток. — Мне жаль, что ты не получила свою мантию, — Малфой звучал искренне. — Как бы я могла получить её, если со мной в гонке был ты, — горько усмехнулась Гермиона, проводя пальцами по коже на спинке кресла. — Я делал то же самое, что и ты, но более искусно. Я занимаюсь этим гораздо дольше тебя. Ты не могла победить. — Малфой расставлял точки, молотком ударявшие по её самолюбию. — Зачем ты вообще предложил меня? Малфой замолчал, его взгляд ощущался уколами иголок по телу. — Вижу, что Кингсли не умеет держать язык за зубами перед своей фавориткой, — он снял пиджак, достал из кармана портсигар. — Потому что хотел, чтобы моральный компас Министерства наконец-то получил свой долгожданный значок. Гермиона молчала. — Но ты забрала мой рубин. Ты вечно делаешь всё вопреки. И я разозлился. И забрал у тебя твою мантию. Он закурил, выдохнув дым в сторону. — Я был уверен, что отказался от тебя раз и навсегда. Но ты сама начала меня преследовать. — Ничего подобного я не делала, — возмутилась Гермиона, но он выставил ладонь между ними, будто сказал «не заливай». Грейнджер почувствовала, как в ушах плескалась горячая волна обиды и стыда. Она прошла мимо него к выходу. Ей нужен был воздух, в номере был только запах дерева и вишнёвого дыма, который окутывал её, мешал здраво мыслить. Драко пошёл за ней следом, обхватил её руками и прижал к себе. — Я думал, что ты умерла. Гермиона дёрнулась из его рук, слеза, задрожав, сорвалась по щеке вниз. — Я искал тебя по всей больнице, думая, что меня отправят в морг. Она вцепилась руками в его предплечья, сжавшие её плечи, грудь, лёгкие. — И что я вижу, когда наконец-то нахожу тебя в палате? Ты держишься за ручки с каким-то гоночным парнем, — Малфой хрипло засмеялся, она спиной чувствовала вибрацию его грудной клетки. — Это Карлос, это он вставил в болид рубин. — Долбоёб. — На самом деле, нет. Если бы магия рубина была стабильной, он бы создал самую быструю гоночную машину в мире. Малфой так крепко сжал её, что воздух закончился в лёгких. — Мне ты выносишь мозг по поводу статута секретности, но стоит парню накинуть гоночную куртку, так тебе сразу становится так похуй, что можно и за руку его подержать? — Драко, расслабься, ты пережал мне рёбра, — Гермиона закашлялась и он сразу же отпустил её. — Почему ты всё ещё не избавилась от кашля? — Я не знаю! Я пью зелья Помфри, они просто не срабатывают, — Гермиона повернулась к нему лицом, заглянула в глаза. Серые, темнеющие к краю радужки, глаза, которые смотрели на неё отталкивающе, яростно. — Он взял меня за руку, потому что мы могли умереть сегодня. Это был жест поддержки. — Я знаю, что ты обычно делаешь, когда тебе удаётся чудом избежать смерти, — тон его голоса изрезал ей душу. Малфой думает, что будет завуалированно называть её похотливой шлюхой и она не будет на это обижаться? Как же он прав, ей на этой неделе исполнялось 31 и она могла не дожить до даты. Гермиона не собиралась обращать внимание на такой тон. Он искал её по всей больнице. — Только с тобой, — прошептала так тихо, что едва сама себя услышала. Малфой врезался в неё губами и она вдохнула вишнёвый дым в высокой концентрации. Они были больны, им явно нужна была помощь. Драко потянул её на себя, на кровать, и Гермиона почувствовала, как затрещала ткань юбки, когда попыталась бёдрами обхватить его. Она бы порвала её сейчас, так мешал сковывающий крой. Малфой собрал ткань у неё на талии гармошкой. Гермиона так горячо целовала его в ответ, что чувствовала, как сердце заходилось в груди, она уже сейчас ощущала это внезапное покалывание в животе, которое будет возникать всего лишь при воспоминании об этом моменте. — Иди сюда. Он потянул её выше и она упёрлась коленями по бокам от него. — Что ты хочешь сделать? Серебристый блик прошёлся по краю радужки. — Я хочу, чтобы ты села мне на лицо. Гермиона сразу же закрылась. — Я не люблю такое. — Грейнджер. Малфой смотрел на неё, ухмыляясь, будто сразу через зрачки отправляя ей в голову «у тебя никогда ничего нормального ещё не было». — Это неудобно. И стыдно. — Гермиона сложила руки на груди. — Грейнджер. У тебя в голове полный пиздец. Малфой обхватил её за сгиб бедра справа и потянул. — Это тот же поцелуй, просто в другие губы. Давай сразу проясним. Ты в принципе против орального секса или проблема только в куни? Даже то, как легко он произнёс это слово. Гермиона пробовала с Роном, ей просто это не нравилось. Это было странно, мокро и непонятно, что она должна была испытывать. И проблема была не в Роне, он ведь всю дорогу спрашивал, нравится ли ей, нужно ли ускориться или замедлиться. Да, это было в последний раз, как только они поженились. Но она сразу честно сказала ему, что это не то, что ей нравится, и Рон не настаивал. Малфой, видимо, переживал за минеты. С ними всё было в порядке — пока член не упирался ей в глотку, вызывая рвотный спазм, она не возражала. Это могло быть достаточно возбуждающе. — Грейнджер. Единственное, из-за чего я переживаю — то, что ты боишься пробовать новое. Тем более, что я уверен в том, что минеты ты делать не умеешь. — О. Ну, сегодня я не настроена это проверять, — отрезала Гермиона. Он начал её раздражать. — Не будем. Давай проверим меня, — он снова потянул её и она переместилась вверх, обняв его лицо бёдрами. Она чувствовала, как в этот момент её лицо стремительно краснело, чувствовала жар от щек. Ей было неловко. — Грейнджер. Не думай. Не анализируй. Отпусти. Его язык скользнул в неё, прикоснулся к клитору. Это ощущалось иначе, чем те ощущения из юности. Речь не шла об алфавите, или каких-то круговых движениях языком, или что обычно советуют. Это просто ощущалось сокровенно, волнующе и не так, как она помнила об этом. От низа живота вверх закрутилась воронка, в дрожь бросало от одной мысли, что Малфой, её мучитель в школе, который своим острым языком создал ей столько комплексов, столько подростковых переживаний из-за внешности, сейчас этим же самым языком делал ей приятно. Это было искупление за все резкие слова, которые она от него слышала. Разве что только из-за слова «грязнокровка» она переживала меньше, потому что не понимала этого оскорбления. В её вселенной не существовало понятий чистой и нечистой крови, главное, что у неё было волшебство, и всё равно, откуда оно взялось. Сейчас это волшебство вихрем проносилось по её венам, заряжалось от Малфоя, от его хватки на бёдрах, от серого взгляда, которым он её прожигал. Он создал вакуум или какое-то такое движение губами, которое она не отследила, и её выгнуло в пояснице. Гермиона ощутила, как его руки скользнули вниз, вдоль его тела, он ладонями поймал её за руки выше локтей, как на полки уложив её в поддерживающей хватке. Гермиона смотрела в потолок, в глазах были искры. Кажется, задняя поверхность рук называлась трицепсы, но ведьма не была уверена, что вспомнит своё полное имя сейчас, не то что названия частей тела. — Грейнджер, ты как? — Не останавливайся, — Гермиона сжала его лицо бёдрами и услышала тихий смех, почувствовала его за спиной. Он продолжал губами и языком запускать ей по позвоночнику импульсы, выгибая в пояснице. Если он сейчас немного ускорится — и да, именно это он и сделал. Это не довод в пользу легилименции, Малфой! Она всё ещё была против чтения своих мыслей, но то, что сейчас происходило ниже пояса — это была слаженная работа всех её чувств, реагирующих на его язык. Это и правда был глубокий поцелуй в другие губы, в этом не было ничего стыдного, это было очень приятно. Малфой со звонким звуком выпустил изо рта её клитор, и это был оглушительный аккомпанемент её оргазму. Первый оргазм от языка. Где она должна была расписаться при получении? Она опустилась спиной ему на живот, ноги подрагивали от приятных волн. Гермиона повернула голову, она ещё не знала, как себя вести в таком случае. Она теперь должна что-то сделать в ответ? Она хотела что-то сделать в ответ. Гермиона поцеловала его член через брюки и Драко засмеялся под ней. Почему она ещё ни разу не раздела его, не видела полностью голым? Он её видел. — То есть всё-таки протестируем твои умения сегодня? Ты не видела меня голым, Грейнджер, потому что ты пока не умеешь раздевать в порыве страсти. Он отпустил её плечи и проскользнул ладонями по пояснице, помогая ей подняться. Гермиона встала на колени над ним. Глаза Драко сияли серыми бликами в темноте, ей хотелось наклониться к нему и поцеловать. Это было бы странно почувствовать свой вкус у него на губах? Её передёрнуло. — Грейнджер, — он помог ей переместиться вдоль его тела, сбоку, обнял пальцами её пальцы, которыми она начала расстёгивать пуговицы на его рубашке. — Я знаю, что ты можешь быть чувственной. Не закрывайся. Если ты хочешь чего-то — у тебя есть язык. Скажи это. Или сделай. Она сама поцеловала его, ладонями скользнув под рубашку, по косым мышцам живота, круговыми движениями по спине. Он был обжигающе горяч, это была ненормальная температура тела. С этим нужно было что-то сделать. Но не сейчас. Она потянула его, обхватив ногами, перекатывая на себя. — Я хочу почувствовать тебя внутри. Сказано — сделано. У Гермионы не было времени раздумывать о супругах, неверности, карме, стыде и прочих философских вопросах. Она была занята. Ей нужно было, чтобы губы Малфоя прочертили полосу по её шее, чтобы он снова укусил её, чтобы целовал. Его губы сейчас казались самым желанным центром её мироощущения. — Я не могу тебя кусать, Грейнджер. Тогда ты поселишься в Хогвартсе перманентно и Уизел будет ебать голову тебе, а ты мне. Она закрыла ему рот ладонью. Лучше бы он молчал. Драко сверкнул радужками, входя в неё, и сильно укусил её за безымянный палец, зубами ударив по кольцу. — Я ненавижу это кольцо. Он схватил его пальцами и сорвал, выбросив в другую часть номера — оно ударилось в стену и глухо приземлилось куда-то на ковёр. Драко сжал пальцами её шею, не позволяя анализировать, как ощущалось отсутствие кольца, которое за 10 лет стало её частью. Каждый толчок отдавался куда-то в затылок, Гермиона вцепилась ему в плечи, наклоняя к себе, носом прижавшись к его шее, где был самый сильный источник запаха каштана и горящего дерева. Если он предлагал ей сгореть под ним — они будут гореть вместе. Когда Малфой кончил — в одиночестве, потому что Гермиона растворилась где-то в начале пути и с пустым взглядом качалась на волнах приятных ощущений, не дошедших до оргазма — он всем весом навалился на неё. Для ещё одного оргазма нужна была помощь рук или волшебства, а они были слишком заняты, вцепившись друг в друга. Драко был тяжёлым и ей не хотелось, чтобы он вставал. За окном стемнело, Гермиона видела очертания мебели, занавески, но платиновые волосы были ярким пятном в этой темноте. Она вдруг сама захотела его укусить. Повернув голову, она сомкнула зубы на сгибе его плеча и шеи, несильно. — Грейнджер, — голос прозвучал приглушенно, в подушку, в её волосы. — Как переводится esposo? — спросила Гермиона. Драко приподнялся на предплечьях и откатился от неё, сев на край кровати. Его рубашка была смята на пояснице. Он вытащил запонки, отправив их на тумбочку, и закатал рукава, один за другим. Потянулся за палочкой и призвал портсигар из брошенного на пол пиджака. Прикурил и, повернувшись в профиль, ответил, выдыхая. — Супруг. — Но ведь это неправда, — Гермиона обняла себя за колени. Пустой без кольца палец ощущался голым, как будто бы беззащитным. — Как бы они это проверили? — Малфой поднялся с кровати и прошёл к панорамному окну. Гермиона тоже встала и прошла в ванную, сняла одежду и зашла в душ. Ей не хотелось мыться тщательно, как она обычно это делала. Ей хотелось сохранить на себе его запах. Когда она вышла, завёрнутая в полотенце, Малфой оттолкнулся локтями от кресла Эймса и поднялся, сделал к ней несколько шагов. Гермиона достала из портмоне пакет со сменной одеждой, вытащила самый обычный чёрный лифчик и стринги. Малфой наблюдал за тем, как она застегнула бюстгальтер сзади, поправив чашки. — Грейнджер, где всё твоё красивое бельё? — Выдохнув дым. — Ты его сжёг, — его блеснувший опасным блеском взгляд полоснул в ответ по нервам. Малфой выбросил окурок в пепельницу. Она подошла к зеркалу, Малфой безмолвной тенью следовал за ней. Гермиона сушила волосы привычным способом, магией, но без чар укладки министерской волны. Она не хотела сейчас думать о работе, профессиональных промахах, искусстве подковёрных игр. — У тебя есть седина, — казалось, Малфой был удивлён, он аккуратно подцепил прядь у её лица, тонкую, но почти полностью серую. — Появилась в 27. Я обычно закрашиваю её магией. Малфой осторожно заправил её за ухо. — Не стоит. Наклонившись, он поднял фиолетовую мантию с пола и, развернув Гермиону к зеркалу, встал сзади, опустив мантию ей на плечи. Она закрыла глаза, борясь с собой. Заветная мантия, заветный значок. — Очень скоро у тебя будет такая же. Положив подбородок на плечо ведьмы, Драко поправил на ней мантию, поймал её взгляд в отражении. Скользнул рукой под тканью, сжав грудь. — Позволь мне помочь. — Купив мне место? — голос прозвучал резче, чем она планировала. Малфой прицокнул языком о нёбо, оттолкнувшись от неё, выходя из отражения. — Я не покупал себе место. Я предлагал и оказывал услуги. Собирал долги. Нельзя просто внести деньги в министерскую кассу и получить что-то. Ты выбирала не тех судей, предлагала услуги без души, не от всего сердца. Хорошо, что у тебя есть я. Гермиона закатила глаза. Она бы сбросила с себя эту мантию, но ткань волшебным образом обернулась вокруг неё, красиво задрапировалась, ощущалась на голой коже особенно приятно. Вес значка, как она и думала, тянул плечо самым восхитительным способом — она чувствовала вес власти. Гермиона повернулась к Малфою, снова скользнувшему руками под складками сливовой ткани по её телу. — Мне нравятся твои волосы. — А мне твои, — Гермиона запустила руку в платину его волос, чуть откинув его голову назад, пытаясь рассмотреть свою метку у него на шее. — Её почти не видно. Снова не от всей души, — Малфой хрипло засмеялся, когда она скользнула губами по его шее и втянула кожу, задевая зубами. Она ещё никогда не оставляла засосов и меток. Гермиона не понимала, зачем это сделала. Как он собирается скрыть эту метку, стремительно налившуюся бордовым, от Астории, каким образом залечить? Она выскользнула из его рук и склонилась над журнальным столиком, доставая из портмоне разные предметы, пока не нашла остатки мази, которую он ей дал. Малфой заинтересованно следил за её движениями и расхохотался, когда она протянула ему баночку. — Мне это точно не нужно. — Как ты собираешься скрыть его? Малфой посмотрел на неё нежно. — Я не собираюсь. Окинув взглядом вещи вокруг, он вдруг обратил особо пристальное внимание на что-то. Гермиона метнулась взглядом вслед за его глазами. — Это что? — Он осторожно приподнял вещицу кончиками пальцев. Гермиона напряглась. — Это аппликатор. Для тампона. — Для этого нужно отдельное приспособление? — Малфой с интересом крутил пластик в руке. — Нет, просто так комфортнее его вводить. Пальцы не пачкаются и вводится ровнее, — она выхватила аппликатор у него из рук и запихнула обратно в портмоне. — Я развращаю женщину, которая лишний раз боится засунуть в себя пальцы, — усмехнулся Малфой. — Драко, я просто люблю, когда всё с первого раза комфортно. — Нет, Грейнджер, ты просто не любишь пачкать руки. Она передернула плечами, закидывая в сумку оставшуюся мелочь. Она оставила баночку с мазью, на случай, если Малфой всё же возьмёт её, но он взмахом палочки отправил тёмное стекло в портмоне. — Ты должна показать мне, как ты это делаешь, — он хитро ухмыльнулся. Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы понять о чём он говорил. — Мерлин! Нет, я не буду этого делать, Малфой, ты уже в край офигел, если думаешь, что будешь мне приказывать, что мне делать, а что нет. — Это была просьба. — «Ты должна показать мне» и просьба крутятся на одной орбите явно только в твоей Вселенной, не в моей. Этого не произойдёт. Гермиона выпрямилась, почувствовав шорох мантии вокруг себя. — Ханжа. — Хам. — Ты знаешь цитату принца Чарльза? Про тампон и Камиллу? Гермиона обернулась в удивлении, встречаясь с ним взглядом. — Знаю. Откуда ты знаешь? Я думала, ты не в курсе маггловских сплетен. — Это же королевская семья. Про них всегда самые интересные сплетни, — Малфой вытряхнул в ладонь новую сигарету. — Так и что? Про то, что он хотел бы быть тампоном в ней? — Гермиона подняла брови. Малфой долго смотрел ей в глаза, закурил, затем, усмехнувшись: — Нет, Грейнджер, я не хочу этого. — Тогда к чему ты это вспомнил? Малфой хитро смотрел ей в глаза, стряхивая пепел в пепельницу. — Она наверняка ему показывала. — Малфой! — Просто закрой глаза и думай об Англии. Она раздражённо поправила мантию, посмотрев на себя в зеркало, и с сожалением сняла её, аккуратно свернув. Затем Гермиона наклонилась и подняла пальто Драко, из которого, раскрывшись, выпал кошелёк. Гермиона взялась за сгиб, собираясь вернуть его в карман, но увидела новую колдографию. Скорпиус вместе с Джеймсом стояли на поле для квиддича в одинаковых футболках с подписями Григоровича и трясли мётлами в руках. — И что они нашли в этом Григоровиче, — она решила неловко переменить тему и Малфой её поддержал, через плечо взглянув на колдографию в её руках. — Он охотник и хорошо играет. Он харизматичен. Он как Виктор Крам в его юные годы, странно, что ты задаешь этот вопрос. Гермиона опешила. — И что это должно значить? — Ты сама окрутила Крама на 4 курсе, — Малфой усмехнулся, прокручивая кольцо на большом пальце. — Никто никого не окручивал, он просто пригласил меня на Бал и проводил со мной время в библиотеке, говорил, что ему нравится смотреть, как я учусь. Мы переписывались, на этом всё, — Гермиона была раздражена. — Грейнджер, — Малфой смотрел на неё так снисходительно и нежно, будто ей было 13, а не 30, и она была самым наивным человеком в его жизни. — Ещё скажи, что он не сорвал твой цветок. У Гермионы запылали уши от злости. Малфой абсолютно любую тему способен был свести к сексу. Она положила фотографию обратно в кошелёк и пихнула драконью кожу ему в ладонь. — Ох, Грейнджер. Если ты и сейчас живёшь по принципу, что мужчине больше хочется смотреть, как ты работаешь, то неудивительно, что у тебя не было секса 10 лет. Гермиона достала из пакета брюки и свитер и так яростно запустила ноги в штанины, что швы затрещали. — Грейнджер, куда ты собралась? Твой портключ сработает только утром. — Плевать. Сниму себе свой номер. Полечу на самолёте. — Она натянула на голову свитер, чувствуя, как вокруг обернулись его руки. — Остановись. Давай закажем что-нибудь. Ты ничего не ела. Поужинай со мной, Грейнджер. И можешь ехать куда захочешь. Драко помог ей расправить горловину свитера, вытащить волосы, пышной волной упавшие на спину. Её бесило собственное тело, которое реагировало на малейшее его прикосновение тягучей истомой. Почему он не мог просто молчать? Малфой гладил её по плечам. — Если бы я молчал — ты бы меня так не хотела. — Теперь ты будешь ещё быстрее проталкивать свои беспринципные законы? Малфой смотрел на неё ласково, пальцами погрузившись в длину её волос, поглаживая её позвоночник через ткань. — Нет. Только буду видеться с тобой чаще. Гермиона прикрыла глаза, чувствуя себя кусочком сахара, растворяющимся в горячих поглаживаниях. — И у меня будет неограниченный доступ к рубинам, — безапелляционно. Кусочком сахара, застрявшим в горле. — Я останусь сейчас, если ты расскажешь, зачем тебе рубин. Взгляд Малфоя стал жёстким. Казалось, что он сейчас наколдует ей шапку, шарф и выставит из номера, подтолкнув в спину — «иди, куда ты там собиралась». — Ммм, манипуляции. Нет, Грейнджер, ты останешься, потому что сама хочешь остаться. Я закажу ужин. Он выпустил её из рук и прошёл к телефону на тумбочке, полистал меню в кожаном переплёте. Гермиона злилась на него, потому что он просто знал её мысли и знал, что ей и правда не хотелось уходить. Мысль о том, что рано или поздно им придётся уйти из безопасных стен этого отеля привела её к Рону и похолодевшей руке, всё ещё без её кольца. Пока Малфой делал заказ по телефону, она встала на колени, пытаясь найти кольцо в ворсе ковра. Но его нигде не было. Гермиона затылком почувствовала упавшую на неё тень. — Ищешь кольцо? Гермиона медленно выпрямилась и повернулась, падая в омут его глаз. Ничего доброго в них не было. В серости глаз был вызов, было раздражение, было неприятие. Она протянула руку, но Драко не положил кольцо ей в ладонь, оставив его в кармане своих брюк — Гермиона уловила, как он накрыл его ладонью и, взмахнув палочкой, призвал к себе портсигар. — Пока ты со мной — я не потерплю этого кольца на тебе. Гермиона задохнулась от гнева. — Снимай своё, — её голос прозвучал угрожающе низко. Вот она его и прижала. И себя в том числе. Сейчас он скажет что-нибудь унизительное, или Астория сможет узнать, что он его снял и он на это никогда не пойдёт. Или просто откажется, потому что может. Малфой сверкнул взглядом и стянул своё серое кольцо, положив его на столик за её спиной. — Если бы у меня были дети — меня бы здесь не было. Я бы никогда не смогла изменить Рону, — Гермиона звучала убеждённо. Всей этой истории не было бы, если бы у неё были дети. — Никогда не говори никогда, Грейнджер, — Малфой провёл ладонью по её щеке. — Если бы со Скорпиусом в школу пошли какие-нибудь Роза или Хьюго Уизли, я бы никогда не позволила тебе к себе приблизиться, — толкнувшись в его ладонь сильнее. — Роза ещё ладно, но Хьюго? Грейнджер, где ты взяла эти имена? — Малфой расхохотался. — Хьюго Уизли. Всё же у Уизелов нет абсолютно никакого вкуса. Гермиона сверкнула взглядом, ухмыльнувшись. Она копировала его неосознанно, не отдавая себе отчёт. — Скорпиус мог бы влюбиться в мою Розу. Рука Малфоя дрогнула на её скуле. — Это бы разбило мне сердце, Грейнджер. — Но это было бы взаимно с её стороны. — Конечно, взаимно, — фыркнул Малфой.— Скорпиус лучше меня, она была бы с ним счастлива. Гермиона улыбнулась. — Ты был бы свекром, а я бы была тёщей. Малфой накрыл её подбородок и губы ладонью, закрывая ей рот. — Это кошмар. Больше никогда не говори этого. Щёлкнув крышкой портсигара, он всё же достал сигарету и зажал фитиль зубами, прикурив от палочки. — Теперь я понимаю отца, который постоянно чудил с попечительским советом. Это было в большей степени беспокойство за меня, чем я думал, — сказал он вдруг. — Что-то произошло в Хогвартсе? — Гермиона не могла скрыть тревогу в голосе. — Постоянно что-то происходит. Скорпиус сцепляется с этим Брайаном на ежедневной основе, меня уже и не зовут. Сын Поттера — чёртов зверь, поэтому в школе на разборки появляется Поттер. — Это что же, вы подписали пакт о ненападении с Гарри? — улыбнулась Гермиона. — Я бы сказал, что это партнёрские отношения, но да. Поттер в таком же шоке, что они так спелись. — Чарли предсказывал это, — усмехнулась Гермиона. Малфой усмехнулся в ответ. — Научилась работать с пламенем дракона? — У этого тона были грани, которыми он собирался порезать её. Он всё ещё остро реагировал на её успехи с рубинами. Так же, как она на его. — Правда, Чарли не говорил, что ты прописался у него в заповеднике и носишь такую форму. Малфой оскалился — это не была улыбка. — Если бы я надел эту форму раньше — ты бы быстрее на меня забралась, понимаю. Гермиона не собиралась сейчас смущаться, но всё равно почувствовала спазм в горле. — Да, я научилась работать с пламенем дракона. Малфой сделал ещё одну затяжку и Гермиона потянулась к нему, вдыхая дым из его губ, как из пасти дракона, выдохнувшего всё своё пламя и на последнем вдохе — опаляющий, вишнёвый дым. — Грейнджер, почему ты всё время удивляешь меня? — спросил он её в губы, затянув Гермиону в долгий, горячий поцелуй.