Шёпоты в библиотеке

Рон искал её. Когда до министерства дошла новость о взрыве рубина, Порша сразу же связалась с Роном и он отправился прямиком в больницу, в которой Гермиону он не нашел. Карлос, который на пару с Андресом появился в её лаборатории в выторгованной у Министерства Испании командировке, сразу ввёл её в курс дела, как только его надсмотрщик скрылся за дверью в поисках кофе. — Он ворвался с какой-то металлической штукой в руке, — «Деиллюминатор!» пронеслось у неё в голове. — Хорошо, что твой муж не знает испанского. Колдомедик очень возмущалась, сразу сдала тебя: «Муж? Ещё один? Да сколько их там? Проходной двор». Гермиона закрыла глаза. Стыд. Карлос снова накрыл её руку своей. — Я ничего никому не сказал, Гермиона. Я не глуп. Сказал, что ты аппарировала в отель. Всё, больше я ничего и не знал. Они помолчали. Рубины, как маяки, отправляли на их лица всполохи красного света от лабораторной лампы, покоились на облаке из магии за защитным стеклом. — Но я обсудил это со своей девушкой. Она считает, тебе надо выбрать блондина. Он первый появился. — Уверенно сказал ей Карлос. Гермиона горько засмеялась. Она даже не знала, что он говорит по-английски, всё это время использовала чары перевода. Дверь открылась, кольцо на большом пальце сверкнуло, стукнувшись о металл дверного полотна, Малфой пропустил Андреса вперёд и зашёл в лабораторию. — Грейнджер, — с укоризной, с раздражением проговорил он, прожигая её взглядом. Карлос отпустил её руку, подняв ладони вверх, будто говоря «я тут вообще ни при чём». Андрес пил кофе, не отрывая взгляд от рубинов — он был встревожен, потому что он пострадал от взрыва больше, чем остальные. Карлос сразу взял дело в свои руки и взмахами палочки стал раскручивать диагностические заклинания, рассматривать графики и записи Гермионы, восхищаться подготовленными элементами в магическом стазисе, заключенными в отдельные прозрачные боксы. Долго крутил кровь единорога, охваченную пенной волной. — Это просто потрясающе, Гермиона. Это ведь не просто волна океана? — Нет, в ней есть частицы водорослей «Волосы Вероники». — Впечатляет. Малфой щёлкнул портсигаром и закурил, шумно вдохнув дым в лёгкие. Гермиона взглядом показала ему на выход, но он не сдвинулся с места, выдохнув вишнёвый дым через ноздри. «Драко, давай выйдем в коридор». Карлос проверил время на телефоне, повернув экран чуть ли Малфою не в лицо. Гермиона закатила глаза. В этом, конечно же, не было никакой необходимости. На заставке стояла фотография, где он обнимал хохочущую брюнетку с очаровательной ямочкой на правой щеке. Малфой бросил взгляд на экран, снова на Гермиону, и поднялся за ней. — Драко, я бы никогда не подумала, что ты так ревнив, — усмехнулась Гермиона, когда они оказались в коридоре, но ни одна мышца не дрогнула на его лице. — Всё так. Я не потерплю измен. — Он выдохнул дым в сторону, кинув заглушающее заклинание на нишу в коридоре, где они стояли, и двери ближайших кабинетов. Гермиона изучала его лицо. — Ты же понимаешь, что это иронично в нашем случае? — Гермиона незаметно взяла его за руку в складках ткани мантий между ними. — Карлос предупредил, что Рон искал меня. К тому же, у Карлоса есть девушка. — Девушка, — Малфой будто покатал это слово, пробуя его на вкус. — Нас же очень остановило вот это, — больно сжав её ладонь с ненавистным кольцом. — Девушка — совсем другое дело. Гермиона прикрыла глаза, прислонившись лбом к его плечу. Она бы не хотела рисковать, она переживала, что о них узнают в министерстве, но не могла устоять. Драко отпустил её руку, легко скользнув ребром ладони по спине, от поясницы к затылку, и прижал к себе. 10, 20 секунд. Хватит, это было и так долго для министерских коридоров. — Не кури в моей лаборатории. Это меры безопасности. Малфой затушил сигарету и кивком отправил их обратно в казенные стены, к испанцам, к рубинам. Итак, Рон искал её. Пока она ужинала с Малфоем в номере отеля, и мы сейчас не будем вспоминать, чем ещё они там занимались, Рон искал её. Пока Гермиона лежала прямо в одежде на отельном покрывале, ощущая тяжесть предплечья Малфоя на талии, спиной его температуру, пока он спал, Рон искал её. Пока Драко пальцами прогладил её брови, скулы, губы, золотистой волной запуская по телу ощущение магии, бегущей по венам, а потом активировал портал в Министерство Англии, Рон… Искал её. Гермиона отправила ему сообщение, что всё в порядке и она на работе через свою яркую, радостную выдру, которая пружинисто подпрыгивала и ловко крутилась в воздухе — от магии невозможно было скрыть внутреннее состояние. Рон появился в дверях её кабинета почти сразу и крепко обнял. — Как так получилось? Гермиона прикрыла глаза, обнимая его в ответ. Когда-то в школе она так сильно ревновала его к Лаванде, она была так ослеплена яростью, что отправила в него трансфигурированных волшебных птичек и искренне хотела, чтобы они настигли свою цель. Сейчас она испытывала только горечь. — Почему-то деиллюминатор перестал работать. Я просто не слышал тебя, я ведь всегда ношу его с собой. Горько, как же ей было горько. Он не слышал, потому что она не звала. — Нестабильный рубин, взорвался в боксе, поэтому меня не задело. Всё в порядке. Она не смогла сказать ему. Гермиона не была готова. Она настойчиво проводила Рона до каминов, проверила Карлоса и Малфоя, которые работали над рубином, отправила Голдстейна составить им компанию вместо себя и спряталась за стопками папок в своём кабинете на весь день. Сейчас у неё не было сил на рубин. И времени тоже, потому что обычные министерские обязанности только накапливались и требовали её внимания. Весь день прошёл в бумажной чехарде и слушаниях, экспертизах и консультациях, она чувствовала вес ответственности за весь свой отдел тяжелее, чем когда-либо до этого момента. У неё не было времени на свою собственную жизнь. Под вечер Гермиона вернулась в лабораторию, где Карлос ещё раз показал ей, как он активировал рубины. Они не работали правильно, потому что кровь волшебника не была ничем скреплена, семёрка составляющих не была завершена: рубин — три образца крови — волна — огонь — и что-то седьмое. Что бы это могло быть? Гермиона чувствовала на себе взгляд Малфоя, она заметила, что он сжал руку в кулак в кармане мантии, что-то хотел ей сказать, но вокруг было слишком много посторонних. После Гермиона отправилась в офис Кингсли, где он принял у неё новый финансовый отчёт, с перераспределённым бюджетом. — Почему Малфой? — Переспросил Кингсли, подняв глаза в потолок. — Он хорошо поработал с судьями, у него больше дипломатических качеств, чем у тебя. Но всё можно развить, Гермиона. Зато ему никогда не быть Министром, не с меткой пожирателя на руке. Лучше расскажи про взрыв. Я знал, что это опасно, но всё же надеялся, что тебя не заденет. Гермиона подняла глаза в потолок, пытаясь увидеть там то, что видел Кингсли. — Меня и не задело. Мне крупно повезло. Сегодня Карлос, конструктор двигателей, работал в лаборатории, возможно, с его помощью я смогу воссоздать эту магию. Кингсли отпустил её, но Гермиона не хотела идти домой. Она вышла в Атриум, увидев у стены Малфоя в компании Забини, они оба сразу обернулись к ней. Гермиона на тяге магии, сразу же натянувшейся между ними, неуверенно, не зная, как поступить, двинулась к Драко, почувствовав ужас, заползающий прямо под кожу, когда увидела у каминов Рона, который уже ждал её. Малфой прожигал её взглядом, Забини смотрел сочувствующе, потирая запястье с палочкой в руке. — Гермиона! Что ей делать? Как ей быть? Гермиона почувствовала себя в центре урагана, в котором был покой. Время здесь замерло на секундной стрелке, пока вокруг разгонялись события. Волшебники здоровались и прощались, пожимали друг другу руки в конце рабочего дня, всполохами зелёного огня отправлялись домой или продолжать вечер в баре, круговоротом проносились последние рабочие служебки, звуки сложились в один, ровный шум, а взгляд её застыл на мраморной стене между ними. Рон сам подошёл к ней, закинув руку на плечо, и повёл к камину. — Сегодня идём с Гарри и Джинни в бар. Расскажут нам про Джеймса и хогвартские сплетни. Хочешь, попрошу их не расспрашивать про взрыв? Гермиона покачала головой, стараясь незаметно повернуться, увидеть знакомый серый взгляд, но Забини остался в одиночестве, провожая её в камин понимающими тёмными глазами. Джинни и Гарри скучали, конечно же. Они переписывались с Джеймсом почти каждый день и все его письма состояли из «Скорпиус, Скорпиус, Скорпиус». Они только руками разводили, спрашивая «Что это?». Гермиона рассказала им про свой диссонанс, когда слышала от их одногруппников «Поттер, Малфой» в одном предложении без негативных оттенков и они вместе выпили за то, что у Джеймса появился первый лучший друг. И Гермиона увела тему от Хогвартса, от семьи с платиновыми волосами, от Министерства, требуя от них много и подробно рассказывать о своей жизни и работе, не позволяя задавать вопросы ей. В ночи она проводила Рона в очередную поездку — ему пришлось лететь на самолёте из-за срочности, теперь уже в Ирландию — и легла спать с тяжёлым чувством. Гермиона не решилась ни на какие шаги по устройству своей жизни, никому и ничего не рассказала. Жила, играя привычную роль. Она думала о Драко всю ночь. Живоглот забрался ей на грудь и громко размурлыкался, чувствуя в каком душевном смятении была хозяйка. — Что мне делать? — Спросила она его. Но Живоглот только прикрыл умные жёлтые глаза, не давая советов, оставляя право выбора за ней. В пятницу Малфой не появился в Министерстве и Гермиона не знала, вздохнуть ей свободно или расстраиваться. Она думала о нём каждую минуту своего времени, пока они с Голдстейном экспериментировали с зельями для стазиса волшебной крови, пока она проверяла результаты экспертиз своего отдела, пока заказывала оболочку рубина. Она воспользовалась одним из контактов с июльского Форума по драгоценным камням и заказала жутко дорогой рубин. Она сама его взорвёт, если он не сработает. Вечером, уже выходя из своего кабинета, она почувствовала, как её порывом занесло обратно, как на руки легли горячие прикосновения и почувствовала такое облегчение, что самое время было бы рассмеяться, если бы следующим прикосновением не было ледяное, к её сознанию. Малфой, с холодным серым взглядом, просматривал её, прижав бедром к рабочему столу. События, которые произошли вчера, барный разговор с друзьями, она чувствовала это движение вдоль её мыслей. Она зарядила ему пощёчину, такую сильную, что он мотнул головой. У него был упрямый, ровный профиль, который она хорошо знала ещё со школы, когда он полубоком сидел в Большом зале, в библиотеке, на подоконнике в холлах, в оранжерее профессора Спраут. Гермиона никогда бы не подумала, что много лет спустя этот профиль будет настолько к ней близко, не в десятках шагов, когда она наблюдала за ним из-за плеча Гарри или Рона. Она вдавила ему палочку в висок, стараясь не дрожать. — Малфой, услышь меня: я запрещаю тебе использовать легилименцию на себе. Я не позволю тебе так с собой обращаться. Малфой оскалился, улыбка стала ещё острее. Гермиона чувствовала, как пульсирует древко в ладони, чувствовала отдачу в пальцы, как будто её магия резонировала с его магией. Он качнул головой, сильнее уперевшись виском в кончик палочки, как будто это была рука, в которую инстинктивно ему хотелось скользнуть, как коту, который просит ласки. Глаза не отрывались от её зрачков, тянули к себе магнитом. — Я сотру тебе память и ты не вспомнишь, кто я такая. Так будет всем гораздо проще. Ладонью он обхватил ладонь Гермионы и потянул вниз, положив себе на молнию брюк и сжал свои пальцы поверх её. Обручальные кольца, как символ верности совершенно другим людям, звонко клацнули друг о друга. — Сотрёшь мне память? Давай, Грейнджер. Только не думаю, что ты не будешь скучать по этому. Хватка пальцев очертила длину и твёрдость члена под плотной тканью, он управлял её рукой, зная, что раз она не отдёрнула её в тот же миг, он ещё раз получил у судьбы взаймы. — Грейнджер, услышь меня: я хочу, чтобы ты собрала свои вещи, книги, взяла своего ужасного кота, сказала мужу, что тебе пора и переехала. — Мне пора? — Гермиона покачала головой. — Да, и уже давно. Считай это моим ультиматумом — может быть, это не так красиво, как ты ждала, но я предлагаю тебе жизнь со мной. Да, не этого Гермиона ждала. Не стоя у заваленного документами стола своего кабинета с возбуждённым членом в руке, оглушённая кровью, прилившей к голове. — Ты уходишь. Можешь никому ничего не говорить и не объяснять, но ты уходишь от него сегодня же. — Разрешаешь не говорить? Сегодня же? У меня просто нет слов, Малфой. Она вырвала свою руку из его хватки. Малфой поправил брюки, отходя в центр кабинета. Он не смотрел на неё, ладонью скользнув в карман фиолетовой мантии. — Я не могу просто уйти. Мы женаты 10 лет, я не могу просто уйти одним днём, это так не делается. Малфой горько ухмыльнулся. — У тебя большой опыт в том, как люди расстаются после 10 лет неудавшегося брака? — Нет, ты прав, Драко, у меня нет в этом опыта, может быть, поделишься, как ты планируешь это сделать с Асторией? Тёмные в тусклой ауре жёлтого света глаза сверкнули недобрым блеском. — Я не живу с Асторией. У нас совсем другие отношения. Пока я не планирую разводиться и лишать её своей защиты. Скорпиус для нас с ней в приоритете. Но у меня есть план. Гермиона подавила кашель. Малфой предлагает ей перерубить все связи, собственными ногами растоптать всю её устоявшуюся жизнь, ей, человеку, который ненавидит изменения больше всего в жизни, переехать, никому ничего не сказав, к Малфою, оставшемуся в браке с другой женщиной, с которой у него есть любимый сын, которого он всегда поставит на первое место. И Гермионе больше всего на свете хотелось бы, чтобы это первое место оставалось за Скорпиусом, чтобы он не испытывал боли. Разрыв семьи — одна из самых болезненных ситуаций в жизни ребёнка, и быть причиной этого — невыносимо. Ей было горько. — Что мне делать с этой информацией? — Я уже сказал: собрать вещи и переехать. — Мне стыдно говорить об этом. Кому-либо. Гермиона молчала, сжимая в руках гладкий край стола. Мизинцем она чувствовала острый уголок бумаги, под ладонью неприятно отпечатался кончик пера. Малфой усмехнулся, сжавшийся в кармане кулак проступил под тканью мантии. — Как же меня заебал твой стыд. Я понимаю, что страдает твоё чувство справедливости, чувство прекрасного, но жизнь в целом серая и несправедливая, я думал, мы уже это выяснили. Я бы хотел, чтобы всё было по-другому, с красивыми жестами, лепестками роз, или что тебе нужно, чтобы я пошёл на 8 год обучения и сделал шаг, влюбил тебя в себя без памяти, хотел бы, чтобы сразу после школы ты пошла за мной. Беспрекословно, хотя я понимаю с кем имею дело — это невозможно. Но это получилось так — сумбурно, в отелях, скрываясь, годы спустя, и мне жаль, но это так. Он выдернул руку из кармана и подкинул что-то в руках. Взгляд зафиксировался на тёмном предмете, проследив траекторию полёта, мягкий бархат черничного цвета мелькнул своим округлым боком. Драко поймал его ладонью и небрежно перебросил ей в руки, и это была бы не Гермиона, если бы ей удалось поймать вещицу ловко — только кончики пальцев больно сомкнулись на коробочке. — Что это? — Открой. — Если это то, что… то, как это выглядит, я не могу её открыть. Малфой оставался непроницаемым, тёмной тенью нависая над столом напротив неё. — Пожалуйста, открой. Гермиона зажмурилась, замерев. Сейчас она закроет глаза — и всё исчезнет. Вес обязательств и невыносимых мыслей и оправданий исчезнет по волшебству, она окажется в спасительной темноте, без требований, без нужды, без необходимости принимать судьбоносные решения. Коробочка тяжестью давила на ладонь, Грейнджер чувствовала отголоски удивления — внешний вид был обманчив, в несколько раз легче, чем на деле. Малфой молчал. Она щелкнула кнопкой. В коробке, в тени лежало кольцо. Серый металл, серого же цвета, необыкновенной красоты камень, ослепляющий блеском даже в темноте кабинета. — Это платина, заколдованная шпинель. — Его голос звучал так, будто Драко будничным тоном зачитывал ей характеристики артефактов. — Крошечная, на самом деле, но это и не обручальное кольцо Малфоев. Никаких булыжников, которые ты так не любишь. Гермиона не могла отвести от камня взгляд. Сияние граней полностью захватило её, отключило все мысли, наложило силенцио на речь. — Рядом со мной он будет сиять очень ярко, такая в нём магия. Когда меня не будет рядом — камень будет матовым. Гермиона оторвала взгляд силой, чтобы сразу же примагнититься к граням серебра в глазах напротив. Она бы усмехнулась, если бы у неё остались на это моральные силы. — Прости, но я очень эгоистичен. Хотел бы, чтобы камень сиял всегда. Как будто руками развёл. Сделал всё, что мог — вот что говорил его колючий взгляд. В дверь стукнулась служебка, юрким самолётиком проскользнув в кабинет, и опустилась перед Малфоем. Драко поднял и задумчиво покрутил его в руке. — Мне нужно идти. Бросив быстрый взгляд на её руки, он с треском аппарировал. Камень в кольце мгновенно стал матовым. Плечом шаркнув по столу, Гермиона опустилась на пол и с нервным выдохом, как будто из шарика спустили весь воздух, разрыдалась.