Шёпоты в библиотеке

Кот и портмоне. У неё больше ничего не было. Все её вещи остались в квартире, в которую она не хотела возвращаться. Джинни предложила ей помощь с упаковкой, но Гермиона никак не могла собраться. Поэтому, когда Малфой молча завёл её в уже знакомый дом в Оксфорде, отель по типу Bed&Breakfast, в котором она отметила свой день рождения, который сама же омрачила моральными терзаниями, Гермиона вдохнула свободно. Ей очень тут понравилось. Это был классический, английский дом. Идеальный, с зелёными стенами, белыми оконными рамами, деревянной полированной мебелью, запахом свежего постельного белья. Она могла бы здесь жить. Во всяком случае, пока не освободится её квартира. Живоглот на мягких, пружинистых лапах осторожно обошёл комнату и вышел в коридор, оставив их вдвоём. Гермиона сама затянула Малфоя в горячий поцелуй, ей наконец-то стало спокойно. Драко повалил её на кровать, скользнув ладонями под рубашку, когда Гермиона почувствовала странное. Как будто рука вытянула у неё из груди волшебство, в верёвку сплела нити магии и крепко связала с другой, текучей, потоковой. Она приложила пальцы к ключицам. За грудной клеткой, под ладонью разливалось тепло. — Со мной что-то происходит, — Гермиона была напугана. Она не изучала такую магию. Это не было похоже ни на что, мозг ещё не был знаком с такими глубинными ощущениями. — Со мной тоже, — голос Малфоя был напряжён. Он сел, впечатав ладонь себе в грудь. — Что это? — Гермиона встала, сердце разгоняло по телу кровь, нервное напряжение собралось под рёбрами, в желудке, в горле. Течение магии било потоком, она чувствовала, как плотно сплетаются нити волшебства, как хорошо они проводят магию. — Подозреваю, это таинство конкубината. — Малфой поднялся и вытряхнул из пиджака сквозное зеркало. — Как это возможно! Ты же сказал, что это отель! Я не соглашалась на это! — Гермиона злилась, каждое следующее восклицание заставляло её подпрыгивать от раздражения. — Я не знаю! — Малфой стоял в центре комнаты, сжав зеркало в кулаке. — Видимо, ты не согласилась мозгом, а душой сказала «да». Забини! В зеркале появился Блейз, сразу же поднявший ладони вверх. — Доброго дня, Грейнджер, Драко. Я немного ускорю процесс, да, у вас теперь конкубинат, да, я устал ждать и немного подправил документы Малфоя на гостиницу, больше это не отель, а частный дом, знаю, вы злитесь, но будете мне благодарны, поздравляю с помолвкой, пока! И отключился. Гермиона выхватила зеркало из руки Малфоя и затрясла в воздухе. Какого чёрта! Драко вытянул из металлической коробочки сигарету. Он не был взволнован, он не был раздражён. Он был спокоен, он был счастлив. Счастлив! Гермиона вцепилась пальцами ему в голову, он послушно наклонился к ней, сгибом локтя поймав её талию. — Не смей меня сейчас обнимать! Вы обманули меня! Я чувствую верёвку внутри, которую ты сплёл из меня! Малфой тихо засмеялся в ответ, поймал её руку и поцеловал в ладонь, сжав пальцы с кольцом Atlas и шпинелью. — Я полностью состою из верёвок, которые ты из меня вьёшь, Грейнджер. Привыкай. О, она не сомневалась, Забини получит щедрый бонус за свою работу. Забини был сводником, он появлялся тогда, когда Гермиона была на грани отказа от этих сложных, невыносимых отношений, был посредником, из-за которого развитие их романа стало необратимым. И это ещё неизвестно, сколько неоплаченных часов психологической поддержки Малфою он накопил. Гермиона хотела отстоять своё решение отказаться от волшебного конкубината, внебрачного сожительства. Гермиона не верила в то, как легко Малфой согласился на её условия. Это звучало неправдоподобно, как послушно он принял её точку зрения. Даже если он действительно ради неё переступил через себя, свои устои и принципы жизни, само окружение, его адвокат устроил его волю, обнулив поступок Драко, его слова. — И что мне теперь делать? — Гермиона опустилась на кровать, руки дрожали, зеркалу грозила судьба выпасть и разбиться о паркет. Малфой осторожно вынул его из рук и откинул на диван, переплёл их пальцы, склонился над ней. — Чувствовать пульсацию древней магии. Жить со мной. Быть под моей защитой. И создать защиту мне. — Что ты имеешь в виду? — Гермиона сжала его пальцы крепче. — Теперь ты принадлежишь мне. Ты — моя. И ты замужем, хоть это и внебрачное сожительство. — Из-за коэмпции? — Гермиона чувствовала, как билось сердце в груди. Малфой гладил её по голове, как ребёнка. Как глупо, сейчас она не чувствовала себя взрослой. — Да. Блейз исказил понятия и перевернул их, но теперь это внебрачное сожительство, которое одновременно является браком. Как бы безумно это ни звучало. Я не планировал, что он сделает это так, я просто надеялся, что рано или поздно ты согласишься на переезд в мой дом из своей квартиры. — Когда пойму, как сильно я тебя люблю? — Горько усмехнулась Гермиона. — У тебя не получится любить сильнее, чем это делаю я, — Малфой прижал её к себе. Малфой жил в старообрядной концепции мира, где легально любить женщину и говорить ей об этом можно только в законном браке. — И теперь ты можешь рассказать мне о рубинах? — И теперь я могу рассказать тебе о рубинах. Гермиона считала, сколько раз он говорил ей «ты не моя жена» для того, чтобы сделать ей больно, но после того, как она увидела золотые нити Обета, она стала раскручивать все фразы, которые он ей говорил. Гермиона вспомнила, как он уклонялся от прямых вопросов, как дозированно выдавал ей информацию о рубинах, не своими словами, через документы, через других алхимиков. Про Асторию Драко сказал, что она должна знать про рубины, потому что она его супруга. — Какие условия были у Обета? — Не рассказывать о том, откуда я знаю о рубинах, откуда у меня рубин и зачем он мне нужен, никому, кроме жены. Гермиона смотрела ему в глаза, которые были светлее, чем когда-либо. Вопрос! Как другие алхимики узнавали о причинах, зачем Драко был нужен рубин? Не женился же он на всех подряд? Но Малфой не отвечал ей, как обычно он это делал, слыша её мысли. Их диалоги часто были односторонними: Драко говорил вслух, тогда как ей даже не нужно было произносить ни слова, он отвечал на безмолвные мысли в её голове. Какой ужас, ведь ей это даже нравилось! Но теперь её окклюменция была так сильна, что он не слышал её. Гермиона почувствовала горечь, как от потери чего-то важного. Что это было, если не ирония. — Почему? Рубин нужен Астории? Драко откинул портсигар и ладонью накрыл её лоб, легко сжав виски пальцами. — Это уже всем в этой комнате давно было понятно, но только не тебе. — Тогда откуда о нём знает Забини, Пэнси, другие алхимики? — Им рассказывала уже Астория. Она ведь не была скована Обетом. Гермиона отвела его руку от лица, она чувствовала разливающееся в груди тепло и напряжение мыслительного процесса. — Но кто взял с тебя Обет? — Тот, о ком я не хочу говорить. Это неважно. Гермиона чувствовала его руки на талии, запах бальзама и дерева, видела его глаза напротив. — Мне очень нужен твой мозг и помощь в решении задачи, как оставить Скорпиуса с двумя родителями, а не сиротой. — Малфой положил ей руку на шею, прошёлся кончиками пальцев сбоку, дождавшись прикрывшихся глаз, упавшей на лицо тени от ресниц. — Грейнджер, я счастлив. А теперь помоги мне тебя раздеть. Нужно закрепить брак.

***

Гермиона первым делом подняла все законы, связанные с артефактами, которые она и так знала назубок. Но было что-то, что должно было объяснить ограничение Обета «женой». Гермиона была уверена, что причина была в противозаконности каких-то элементов или действий с рубином. Почему волшебник не может никому рассказать о рубинах, кроме супруги? Наверное потому, что супруга не может свидетельствовать против мужа в суде? Ох, тогда в действиях Блейза было меньше романтики, а больше холодного расчёта. Теперь Гермиона не сможет свидетельствовать против Малфоя в суде? Как это работает при конкубинате? Она знала, где искать, но ей совсем не хотелось убедиться в этом лично. Создание артефактов, которые могут привести к смерти — это пожизненное заключение в Азкабане. То, что делала Гермиона в своей министерской лаборатории, регламентировалось и защищалось Министерством. То, что делал Малфой в своей частной лаборатории, могло быть (и, скорее всего, было) противозаконно. Артефакт-панацея против неведомо какой болезни, нестабильный рубин, который может взорваться, подходили под эту статью. Гермиона была сотрудником Министерства, но теперь она была скована браком по рукам и ногам, поставлена в позицию укрывательства преступлений. Теперь она была вынуждена защищать Малфоя и его миссию по спасению Астории. О которой она, к слову, так и не узнала, потому что им нужно было отправляться обратно в Министерство на слушание. За момент до того, как они открыли дверь Зала №11, уже серьёзно опаздывая, Малфой схватил её за затылок обеими руками и, притянув к себе, поцеловал. Гермиона чувствовала себя мягкой, как масло, она физически чувствовала движение эндорфинов, но одновременно с этим волшебным ощущением связи, разгладившим все её колючки, она вспомнила папин любимый момент из второго «Крёстного отца». Когда Майкл схватил Фредо в комнате, полной людей, и впечатал ему в губы «поцелуй смерти», «отметив» его за предательство, проговорив: «Я знаю, что это был ты, Фредо. Ты разбил мне сердце». Папу восхищал этот момент, он считал, что в драматургии этого фильма сцена имела более сокрушительный эффект взрыва, чем любой CGI-взрыв в любом блокбастере. Гермиона смотрела на Малфоя, который вскинул руку в торжественном жесте, как полководец, одержавший победу. Она засмеялась и он приложил палец к её губам, прошептав: — Теперь ты — моя. Драко толкнул дверь, пропуская её вперёд, и Гермиона прошла к своему обычному месту, натягивая на лицо маску. Общество даже и представить себе не могло, что они теперь «женаты». Про них знало семь человек, но для остального мира Гермиона была несчастной брошенной ради другой женщины, а Драко был на редкость счастливо чистокровно женат на красотке. Гермиона наблюдала за Кингсли, который привычно вёл заседание, стремясь быстрее покончить с этой задачей и взяться за следующую, и Гертрудой, с пером в руке, не сводящей взгляда с любимого мужчины. В глазах её сияли звёзды влюблённой женщины, восхищение силой и властью. Гермиона теперь понимала, как легко Эмилия вычислила их с Драко связь. Это было так очевидно. Почему же другие члены Совета не замечали? Потому что найдёт тот, кто ищет, а в большинстве своём люди думают исключительно о себе. Она изучала лица судей, которые обсуждали какой-то закон, Гермиона даже не следила за течением встречи. Она думала. Что, если вся их история влечения и страсти была грамотно срежиссированной постановкой? Все эти игры с амортенцией, с поцелуями на Формуле-1, со взрывающимися акулами и романтическим флёром ночи в океанариуме. Малфой, который хотел спасти свою супругу от смерти, взял в оборот Грейнджер с нестабильным браком, не напрягаясь, с лёгкостью влюбил её в себя, придумал с Блейзом схему брака и теперь «возьмёт в плен» её мозг, положение главы Отдела выявления и конфискации незаконных артефактов. Малфой, вероломный шахматист, только что поставил ей шах и мат, выиграл партию. Единственный момент, и в искренности ей было сложно сомневаться — Малфой был влюблён в неё. Даже если это и начиналось как спланированная операция по захвату рубина таким образом, чтобы не оказаться в Азкабане, по пути взяв её за руку и добившись взаимности от тайной школьной пассии, Драко был честен с ней. И Гермиона верила ему. Ровно до момента, пока после заседания в лифт не зашла Беатрикс и не вышла за ним на его этаже. Гермиона чувствовала, как приглаженные случайно навязанным браком и на кончиках пальцев ощущаемым счастьем колючки поднялись во всю свою острую длину. Малфой бросил на Беатрикс мимолётный взгляд, сжав ладонь Гермионы в складках мантий между ними и исчез в коридорах со своей министерской подружкой. Гермиона ревновала. Они буквально несколько часов назад вступили во внебрачное сожительство, против которого Гермиона так отчаянно восставала, и теперь она представляла, как Беатрикс догоняли соплохвосты и она сгорала в огне. Гермиона стала ведьмой, которая желает другой ведьме сгореть на костре. Мир сошёл с ума. Порши не было на месте. Гермиона остановилась у стола помощницы, ей совсем не хотелось идти в свой кабинет. Кого ей ждать сегодня? Она откроет дверь, а там уже и миссис Малфой собственной персоной, прокрутит кольцо с камнем на пальце, соберёт карающую руку в кулак и зарядит ей в челюсть. Или Люциус, ещё не всё сказал в прошлый раз и снова появится на пороге, вонзив трость ей в плечо, как прилетало Драко в детстве. Гермиона ещё несколько мгновений стояла у стола, оттолкнувшись, подошла к двери и открыла её. Кабинет был пуст. Гермионе пора лечить свою паранойю. Может же человек просто отойти от рабочего места, сходить в туалет, за кофе? Порша ведь не обязана находиться в кабинете с 9 до 18, как сторожевой пёс. Гермиона прикрыла дверь и направилась в лабораторию. Сегодня она вместе с Энтони подумает про все воздушные чары, которые можно было бы использовать вместе со стазисом. Но только она наложила защиту по регламенту, как за ней пришёл Гарри. Им нужно было отправиться к арестованному волшебнику-нарушителю Закона об артефактах и изъять незарегистрированный артефакт. Работа, которая дала ей доступ к рубинам, не позволяла ими заниматься! — Гермиона, — неловко начал Гарри по пути к каминам. Ох, он собирается поговорить с ней о Роне и его измене. Нужно было срочно менять тему. — Я знаю, что вы с Джинни планировали сегодня собирать вещи для переезда, но может лучше ты поужинаешь с нами? Где ты сейчас живёшь? Ты можешь остаться у нас. Гермиона старалась не заламывать руки, вцепившиеся в кипу формальных бумаг. Почему процедура изъятия требовала так много бумаги? Бюрократия. Бумажный ад. — Гарри, я с удовольствием поужинаю с вами. Но мне есть где остановиться. Пока я жду свою квартиру, уже на следующей неделе смогу въехать. — Отлично! — Гарри завёл её в камин и они отправились заниматься работой. У Поттеров было по-семейному уютно, какой-то врождённой магией Джинни умудрялась поддерживать тепло домашнего очага, несмотря на свои разъезды и полётные командировки. «Кровь Пруэттов», — смеясь отвечала Джинни. Если и говорить о матриархате, то в доме Уизли все вопросы всегда решала Молли, взяв на себя и финансовую часть, и бытовую, и воспитание детей. В доме Поттеров были отношения на равных. — Гермиона, я уже налила тебе вина. Белое? Или сегодня хочешь красного? — Джинни стояла над открытой духовкой, стянув с плеча кухонное полотенце. Пахло пирогом с почками, который так любил Рон. У Гермионы засосало под ложечкой. — Да, белое идеально, — Гермиона взялась за ножку бокала. Пришло время признаться друзьям в том, что Рон не главный злодей в их разрыве и сама она тоже изменила. Про брак она говорить не собиралась, но про Малфоя нужно было рассказать. Рон терял из-за неё лучшего друга и родную сестру. Это не было честно. Они поужинали, выстроив разговор вдоль нейтральных тем, обсудили Джеймса. Бакс, ручной нюхль Скорпиуса, так наловчился грабить студентов и профессоров, что умудрялся обходить даже серьёзные защитные чары. Скорпиус защищал питомца отчаянно, совсем в юном возрасте освоив все виды чар обнаружения украденных богатств. Время пришло. Нельзя было больше тянуть. Гермиона отставила бокал, расправила кончиками пальцев складки на скатерти, собираясь с мыслями. — Гарри, Джинни, я хотела бы вам кое в чём признаться. Это касается Рона и нашего брака. — Гермиона, не стоит. Давай поговорим о чём-нибудь другом, — осторожно взяв её за руку, Гарри решительно отложил вилку. — Мы с Джинни поддерживаем тебя. Джинни активно закивала, подлила ей ещё вина. Нет, всё совсем не так, друзья! Не сбивайте Гермиону с настроя! — Гарри, Джинни. Это важно, — и почему это оказалось сложнее, чем расстаться с Роном? — Дело в том, что я тоже изменила Рону. Мне не жаль, что так вышло, я влюблена. Я хочу, чтобы вы меня поняли, помирились с Роном. Я пойму, если вы не захотите со мной общаться, но это было предательство с двух сторон. Поэтому, — Гермиона тяжело выдохнула через нос, — я просто хочу справедливого отношения к Рону. Я даже не уверена, что он первый изменил. Гарри с Джинни быстро переглянулись. — Гермиона, это мы должны признаться. Скорее, я, потому что я узнала про Лаванду гораздо раньше тебя, мы всё же ездили на сборы все вместе. — Джинни снова посмотрела на Гарри. — Я просто надеялась, что это закончится, не хотела говорить тебе об этом. Прости меня. Если тебе будет комфортно, я хотела предложить тебе пожить у нас. Гермиона подумает об этом потом. Ей сейчас нужно закончить это всё. — Нет, у меня есть дом. На самом деле, всё сложно. Я... Дело в том, что у меня отношения с Малфоем, — как бы было проще, если бы он просто был рядом и ей не приходилось говорить очевидное вслух. Джинни с Гарри снова смотрели друг на друга понимающим взглядом. — Гермиона… Она была близка к нервному смеху. Вероятно, Рон всё же рассказал им про Малфоя, и они все втроём её пожалели, решив, что она всё это придумала, чтобы было не так больно. Гермиона не знала, как сказать о Драко, его жене и своём недобраке. К счастью для неё, Малфой не был адекватен. Они втроём услышали треск аппарации и развернулись на звук. Малфой стоял в центре гостиной, в своей сливовой мантии, окинул комнату оценивающим взглядом, детские картины Джеймса в рамочках, россыпь магнитов на холодильнике, стол с малиновым трайфлом на красивой тарелке. Руку Гермионы в руке Гарри. Гермиона задохнулась от возмущения. Ну, вот как раз из-за этого она и не хотела никаких юридических оформлений отношений! — Малфой! Гарри выпустил руку Гермионы. Если открыть словарь на слове «ШОК», то вместо описания смыслового значения, справки о происхождении, стилистических свойствах, напротив слова была бы колдография Гарри и Джинни в этот момент. Они одновременно поднялись и как-то сгруппировались, пододвинулись друг к другу, отступили к дивану. Гермиона видела, как кончики её волос действительно приподнялись в воздухе, в такой ярости она была. Такой уровень тирании она не собиралась терпеть. — Грейнджер, — Малфой вытянул из кармана портсигар. — Покажи мне, где здесь кухня. Гермиона напряглась всем телом. — Нет, мы поговорим тут. Ты хочешь сказать, что на моём кольце есть чары верности. — Конечно на твоём кольце есть чары верности. — Это противоречит понятию доверия, Драко! Малфой прищурился, чуть качнув головой в сторону с горькой ухмылкой. — Вся наша история началась с обмана и измены, я никогда не смогу доверять тебе, а ты мне. Гермиона хлопнула по столу ладонью, перенесла на руку весь свой вес, чтобы не сорваться и не вцепиться Малфою в голову. — Я доверяю тебе и меня возмущает, что ты навесил на моё кольцо такие тяжёлые чары! — Говорит женщина, отправившая в свободный полёт другую, взорвав под ней стул. Гермиона зарычала совсем по-звериному. — Ничего подобного я не делала! Немного подломила ножку. Какого чёрта, Драко! Я не давала согласия на кольцо с чарами. Почему ты меня контролируешь? — Потому что ты теперь замужем за мной. Гарри и Джинни сидели на своём диване, как дети, которых собрались ругать взрослые. Они как-то прижались друг к другу, переглянулись в ужасе в наступившей в гостиной тишине. — В таком случае, какого чёрта чары только на моём кольце? Малфой сверкнул взглядом, сделал шаг к Джинни и протянул ей руку. Джинни моргнула, посмотрела в его ладонь, потом на Гарри, потом на Гермиону. — Что я должна сделать? — Дать мне руку. Гермиона смотрела, как неуверенно Джинни взяла его за руку и почувствовала, как кольцо отправило ей лёгкий импульс в палец, как будто ворча, повернувшись с боку на бок во сне. — Хочешь сказать, что сделал себе чары верности, — усмехнувшись, неверяще покачала головой. — Да, и ты можешь их проверить. Гермиона взмахнула руками. — Что мешает тебе снять кольцо в любой момент. Малфой накрыл пальцами своё кольцо на большом пальце. — Я не хочу сделать тебе больно. Гермиона зло рассмеялась. Гарри с Джинни смотрели друг на друга и взглядом вели диалог. Кажется, они будут обсуждать эту сцену ещё много лет. — Перестань, Драко, что тебя остановит… Драко стянул кольцо с большого пальца и её до запястья пронзило болезненной вспышкой. Ну, очевидно, они не будут изменять друг другу. Это был двусторонний тоталитарный контроль. Это не было здорово ни в одном проявлении. Гермиону это устроило. Гарри осторожно, как в клетке с разъярёнными хищными кошками, поднялся с дивана, держа ладони на уровне груди, пытаясь сотворить беспалочковую умиротворяющую магию. Джинни поднялась за ним следом, плечом к плечу. — Ребят, как насчёт выпить что-нибудь? Да уж, такую ситуацию невозможно было перевести на шутку. Гарри разлил огневиски на четверых, и они все вместе выпили. Гермиона чувствовала, как расправил плечи Малфой, как встал над ней тенью, от которой ощущалось требование к подчинению. Гарри смотрел на неё в отчаянии, Джинни исколола бы Малфоя взглядом, если бы он обращал на Поттеров внимание. Едва поклонившись с лёгкой издёвкой, Драко взял Гермиону за плечо и аппарировал их. Как только Гермиона оказалась на паркетном полу, она оттолкнула от себя его руки. — Малфой, так не пойдёт. Тебе нельзя аппарировать ко мне. Но Драко уже повалил её на кровать и к ней сразу же запрыгнул Живоглот, довольно урча. — Мы можем в любой момент снять эти чары. Я хочу тебя контролировать. Но я готов тебе доверять. Больше никаких аппараций. Гермиона осторожно провела пальцами по линии его челюсти, приподнимая его лицо. — Давай оставим чары на твоём кольце и снимем с моего, — Гермиона прокрутила кольцо Atlas на большом пальце. Ей пока не удавалась легилименция. Малфой приподнялся на локте, в глазах у него были смешинки. — Я снова удивлён. Такое даже не приходило мне в голову. Это как-то не очень честно? Гермиона пожала плечами. — Я снимаю кольца, когда иду в душ. Кондиционер забивается в римские цифры, в стыки креплений на камне, мне это не нравится. И ты каждый раз испытывал такую боль? Малфой покачал головой, прокручивая портсигар в ладони. Гермиона схватила его за лицо, откинула его голову назад. Он был послушным в её руках. — Пока я хочу их оставить. Я ненавижу тебя за это, но ты успокоил меня этими ужасными чарами. Ты ведь понимаешь, что у нас нездоровые отношения? Малфой провёл кольцом по её груди, согнув большой палец. — У нас обычные чистокровные отношения. — Я не чистокровная. — Это неважно. Если ты захочешь поменять условия — мы поменяем их. Что ты говорила про диалог? У нас постоянный диалог. Гермиона склонила голову вбок и поджала губы, совсем как МакГонагалл в школе. — Ты извращаешь психологические понятия и это становится просто смешно, Драко. — Какая разница, если это для нас работает? Малфой снял с неё кольца, чуть дёрнув правой рукой, и закружил их магией над ладонью, окутал кольца белым сиянием, и серое с камнем, и родительское с римскими цифрами. — Ты правда снимаешь с кольца чары? — Гермиона была шокирована. — Конечно же нет. Я накладываю на них чары, отталкивающие воду и твой кондиционер. Больше в них ничего не будет забиваться. Он бросил на неё взгляд, и взял за левую руку, надевая кольцо Atlas обратно на большой палец. — Копируешь меня, значит? — Едва задев её кольцо своим с печаткой. — Мне не нравилось, что кольца царапали друг друга. Уголок его губ едва дёрнулся. Он знал, что Гермиона не была честна, даже не читая её мысли. — Пытаюсь освоить беспалочковую легилименцию, но не понимаю, как ты это делаешь, — Гермиона потянула руку обратно, прокрутив кольцо снова. Малфой раскрыл ладонь, ожидая, когда она протянет ему вторую руку. — Если ты хочешь, я уберу чары снятия с кольца. — Он внимательно смотрел ей в глаза. Драко не хотел убирать эти чары, она знала об этом, он будет подозревать её и вынесет себе мозг, если снимет их. Гермиона покачала головой. Она согласна на это извращённое «равноправие». — Оставь. — Она протянула правую руку, средний палец едва заметно приподнялся и Драко надел своё кольцо, платина послушно подстроилась под размер, комфортно устроившись у основания пальца. — Я научу тебя легилименции, если ты хочешь. Гермиона потянулась к нему и обняла, сдвинув одеяло в сторону. — Хочу.