Зона тени

Дань Хэн был уже достаточно далеко от замка. Он заранее построил маршрут, по которому хотел выйти из лесов хранителя, и шëл вдоль реки, чтобы та вывела его к одной из ключевых троп. А по ней — до ближайшего поселения. Несколько дней пешком. Скрыться среди людей намного проще. Карты под рукой не было. Но она и не нужна. Дань Хэн надëжно выдолбил в памяти все сведения, которые могли ему пригодиться. Не даром из него вышел превосходный лектор, хоть и скучный. Едва он достиг реки, как облегчëнно выдохнул. Теперь будет немного проще сориентироваться. Ненадолго остановившись, чтобы передохнуть и восстановить силы, он засмотрелся на реку. На лес. Почувствовал наконец свободу от гнета, который Блэйд на него невольно оказывал. Дань Хэн услышал знакомый шëпот. И не смог скрыть лëгкой полуулыбки. — Это наша река, — Ао зашелестел под ухом. — Здесь спит множество моих собратьев. Погляди поближе. Дань Хэн осторожно подошёл к кромке воды. Она была идеально чистой и прозрачной. Пальцы коснулись глади, и пошла озорная рябь. Под ногами хрустели камушки, между которыми были странные, но красивые переливающиеся вкрапления, будто песчинки. В ушах свистел лëгкий ветер, сливаясь в одну песню с трелью лесных птиц. — Река должна быть шире. Странно. Не все притоки остались. — Ты ведь мне что-то говорил про то, что сможешь вернуть мне часть воспоминаний… — упомянул Дань Хэн, всматриваясь в воду. Голос Ао становился всë чëтче, его было легче разобрать, чем раньше. — Мне удалось сохранить часть. Совсем малую. И я отдам. Ведь это наследство. Твоë наследство… В лесу Дань Хэн чувствовал себя спокойнее, несмотря на то, что здесь его могло поджидать куда больше опасностей, чем угроз, исходящих от Блэйда. Архивариус иногда напоминал, что он следует за Дань Хэном и не отстаëт нисколько, но это никак не давило на нервы, а скорее наоборот: у Дань Хэна был попутчик, пускай того и нельзя было коснуться. Присутствие хоть кого-то поблизости поднимало дух, хоть и под вечер Дань Хэн чувствовал себя выжатым лимоном. После того, как Блэйд отравился, Дань Хэн сразу же сбежал из замка, не переставая идти дальше даже ночью. Он прошëл достаточно много. Но не спал сутки… Он нашëл себе сухое укромное местечко в овраге и позволил себе присесть. Ненадолго. Скоро он медленно поднялся и стал обустраивать лагерь для ночлега. Собирать сухую траву, ветки, кору определëнных видов деревьев и камни. У Дань Хэна было очень мало опыта в подобных походах. Оттого процесс затянулся. Костëр, что он развëл по определённому алгоритму, не особо хорошо годился для обогрева, только воду прокипятить и что-нибудь приготовить, но был не особо ярким и от него почти не было дыма. Больше всего Дань Хэн опасался не ночного холода. А того, что его обнаружит враг. Попытка собрать односкатное укрытие из веток не увенчалась успехом ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего. Оно просто разваливалось. Дань Хэн обладал теорией, но не знал, как применить еë на практике. В итоге просто сделал себе подстилку из веток и сухой травы да накрыл еë плащом. Земля под ней не была разогрета костром. Мало того, что он бездымный и небольшой, так для него Дань Хэн вообще яму вырыл, и сдвигать всë было… Проблематично. И целесообразно ли? В общем, Дань Хэн крутился немало. Заморочился и на то, чтобы поставить примитивные сигнальные ловушки вокруг из нитей, лëгких металлических кружек и камней. Когда стемнело, он сел рядом с костром и глубоко вздохнул. От холода его спасала врождëнная стойкость, принадлежность по крови к видъядхарам. Но баловаться с переохлаждением тоже такое себе. Благо, что климат тут был мягкий. Дань Хэн слушал ночь. Причём очень внимательно. И, наверное, зря, потому что было слишком много непонятных и странных звуков, что не могло не напрягать. Вдруг он услышал лëгкий шëпот. Что медленно перерос в тихую песнь. Ао раскачивался рядом и что-то мягко напевал. Дань Хэн прекрасно знал этот ритм. Он был знаком с этой мелодией. Крылья духа легко подметали землю, заставляя листья и травинки раскачиваться в такт. Песнь архивариуса была едва слышна, но перетягивала всë внимание. Дань Хэн подогнул ноги и уложил голову на колени, прислушиваясь. Это было куда лучше, чем прислушиваться к звукам шагов, к эху в коридорах из холодного камня… Здесь, в одиноком лесу, а не в четырёх стенах, Дань Хэн чувствовал себя куда спокойнее. Ао слышал звучание сердца маленького наследника. И продолжал напевать, принося в душу столь ценное умиротворение. Напоминал, что никуда не исчезнет, пока его не попросят. Для Ао… Дань Хэн действительно был маленьким. По возрасту уж слишком разница огромна. Но это не помеха. Ведь когда-то сам Ао был намного младше Дань Фэна… Дань Хэн ложился спать не без тревожных мыслей. Но он слишком сильно устал, чтобы чересчур задумываться о проблемах. Его ждëт погоня. Насколько долго она будет продолжаться… Дань Хэн не имел представлений. Однако вечно бегать от проблем было нельзя. Надо развернуться и от души дать им в морду. Дань Хэн хотел наконец-то постоять за себя. А не бежать, поджав хвост, просто потому что противник находится в силовой категории, что и рядом не стояла со смертными. С горящим в сердце желанием Дань Хэн съëжился на подстилке, не выпустив из рук кинжала и поджав колени. Закрыл глаза, погрузившись во тьму. И услышал шëпот: — Знаешь, как мы родились, Дань Хэн? Он открыл глаза. А перед его глазами и нет больше оврага. Лишь дух дождей витал в воздухе, а крылья у него развевались, будто бежала морская волна. — Знаешь, как ты получил дар беречь и исцелять? Дань Хэн подошëл чуть ближе. Создание, романтичное и лëгкое, расправило крылья и плечи, обнажая одно из самых слабых мест. В груди у того блестел осколок, похожий на маленькую звезду. Он отражал свет, как зеркальце. Он разбивал белый цвет на множество других, переливаясь красками. — Загляни в прошлое, родной по пути, — дух опустил крылья. — Оно часть тебя. Однако ты можешь и не касаться его. Ты волен уйти. Я пойму твоë решение. Но несмотря на это, я единственный, кто останется с тобой до самого конца, куда бы ты ни решил бежать. Посмотри в моë сердце, — архивариус склонился. — И сразу поймëшь. Река… Тебе расскажет. Дань Хэн замер. У него был шанс… Узнать больше о своëм предшественнике. О самом себе. Отказаться от такой возможности — значит отказаться полностью от прошлого себя, будто это никак не связанный с ним человек. Позволить такое Дань Хэн не мог. Не после того, как месяц смотрел на собственное истинное отражение и выслушивал чужие обвинения. Не сейчас, когда на грани не только его собственная жизнь. Запахло дождëм, мокрой землëй и душистыми цветами. Туман заволок взор, и как ветви дерева раскинулись длинные рога. Дань Хэн почувствовал прикосновение чьих-то ладоней к щекам. Оно было лëгкое, ласковое, так и манило потянуться вслед. По тонким рукам ползли молодые росточки. Они медленно тянулись к вискам, на них распускались листья. Но стебельки не были мягкими. Дань Хэн кожей ощущал, насколько они жёсткие и тугие. На них росли шипы. Острые, длинные шипы. С замершим сердцем Дань Хэн ожидал, что стебель пронзит ими кожу. Однако они нисколько не задели. Ни единой царапины. Ни единой капли крови. Из лëгких вырвался слабый вздох. Подбородка коснулась третья рука, вынудив приподнять его. Ещë одна — его шеи, что нежно пригладила пальцами нервно дрогнувший кадык. Страха не было. Будто Дань Хэн знал, что так и произойдёт. — Дитя Луна… Он слышал голос, что звал, казалось, откуда-то с неба. На ветру развевалась полупрозрачная вуаль, что цеплялась за рога, и укрывала собой хрупкий силуэт. С изящными руками, белоснежной кожей. Длинные пальцы невесомо сомкнулись на камне цвета багрянца, как свежая кровь. С каждым движением раздавался едва слышный звон, на свету переливался благородный металл. Дань Хэн чувствовал уверенность, восхищение, и одновременно с этим что-то беспокойно тянуло в груди. Зелëные глаза, казалось, смотрели прямо ему в душу, но при этом взгляд был полон мягкого тепла. Утончëнный лик Бога Изобилия был совсем близко. Казалось, от смертного его отделяет один лишь шаг. Но скоро и этот шаг перестал иметь всякий смысл. —… Ах, как прекрасен ваш благородный род, — мелодичный голос отозвался в самом сердце. — Ваши песни так нравились моим детям… Мне жаль, что так вышло с Луном. — Но ведь не всë потеряно? — невольно прошелестел Дань Хэн одними губами. — Я верю, что ещë не поздно вернуть нам былое величие. И обойти проклятие. Грустная улыбка расцвела на лице матери живого. Яоши прикрыла глаза. Вдруг она воодушевленно вымолвила: — Изобилие не отказывает никому. Я дам тебе то, что ты ищешь. Уберегу от нового перерождения, — она была совсем близко. — Это мой дар тебе. Прими его и вечно же неси свою непреклонную волю. Дань Хэн замер, когда ощутил тепло на своих губах. Мышцы быстро расслабились, и скоро их наполнила сила. Дыхание жизни коснулось щеки. Яоши заправила угольно-чëрную прядку за ухо и отстранилась, с ласковым прищуром произнеся: — Пусть драконы возродятся. Снова будут петь в море и танцевать в небесах… Да не коснутся тебя и твоих братьев горе, болезни и смерть. С этими словами на стебле с шипами раскрылись маленькие бутончики. И под слабым, но чистым дождëм они расцвели непорочным белым. Где-то вдалеке зашумело море. И Дань Хэн снова оказался на тëмном дне, задрав голову кверху. А море всë не умолкало. Медленно, но верно точило сознание, и Дань Хэн почувствовал помутнение. Яоши спустилась с широкого шипастого стебля, как маленькая юркая кошка. Ступила на землю. Опустила руку в кристально чистую бирюзовую воду, зачерпнув еë. Вода закапала с пальцев, возвращаясь обратно в море и на разжатой ладони остался маленький кристалл. Он переливался на свету десятками граней. Одного вздоха Яоши было достаточно, чтобы вдохнуть жизнь, — то, что было не более, чем воспоминанием, зашевелилось в еë руках. Плавно, хоть и хаотично взмахнуло крылышками. Дань Хэн сквозь пелену тумана воспринимал происходящее. Рука против воли поднялась, обнажив ритуальный кинжал, и провела лезвием по ладони. Бордовый узор растëкся в морской воде, и Дань Хэн взял в раненую руку маленькое крылатое существо. — Дыши же полной грудью, дракон, — улыбнулась она. — Пусть то, что вымывается морем из твоей памяти, не исчезает в безжалостном потоке времени. Едва он коснулся осколка памяти, леденящее душу осознание пронзило Дань Хэна насквозь. Он обернулся. Перед глазами было дно. Оно усеяно гладкими камнями. А среди них… Переливающиеся, лишëнные сознания и крыльев холодные песчинки. Они не спят. Это не сонное царство. Это кладбище. Они мертвы. Среди безжизненных кристаллов лишь у одного были крылья. Полупрозрачные, бежевые. Цветом, как вуаль на плечах Яоши. Отчего же в сердце так пусто… Дань Хэн сжал кулак и приложил к груди. На этот раз по своей воле. — Ао… Дух обернулся, будто в вальсе. — Да? — Откуда у тебя воспоминания о том, что происходило до твоего рождения? — Так ты сам попросил море. Чтобы оно мне их отдало. А на них ты пролил кровь Постоянства. Ни один архивариус младше не удостоился больше такой чести. Оттого я здесь. Могу говорить с тобой, даже после обрыва связи с Изобилием. — Так ты… — Дань Хэн удивлённо распахнул глаза. — Символ моего союза с Яоши? — Да. Именно так. Ты был бессмертным драконом. Но кое-что отличало тебя от других долгожителей. Ты не старел ни телом, ни душой. Отдавал часть воспоминаний морю, чтобы остаться молодым и уберечь эмоции и разум от мары, а из них оживали мои собратья, — Ао сложил крылья и склонился. — Ты берëг эту землю и еë детей. От болезней, от смерти, от злых духов. Дань Хэн был очень удивлён, подмечая, насколько сильно прошлое воплощение отличается от его настоящего, но в то же время не лишено выраженных сходств. — Ты много кому не нравился. И до сих пор живы те, кто хочет поквитаться. Судя по тому, что я увидел в твоих мыслях… Инсин… Или же Блэйд… самый безобидный из них всех. — То, что ты мне показал… Это единственные воспоминания, которые тебе удалось сохранить? Ао заметно замялся. Пауза затянулась. Будто было что-то, о чëм дух говорить не хотел. — Нет. Но остальное показать не могу. — Почему? — насторожился Дань Хэн. — Я чувствую, каков ты сердцем. Знаю, каково тебе сейчас. Поверь, ты не захочешь видеть остальное. Кроме того… Часть воспоминаний у меня отсутствует. Но есть у моих братьев. Я попрошу их поделиться. И мы соберëм картину воедино. До тех пор… Тебе надо подождать. Ао прикрыл крыльями грудь, пряча сердце, и виновато опустился вниз. — Придёт время — и ты меня поймëшь. — Воспоминания часом не связаны с Блэйдом? — прищурился Дань Хэн. — Некоторые из них — разумеется. Но поверь, чувства, которые хранятся в этих осколках… Могут тебя запутать. — Я знаю, что Блэйд был возлюбленным Дань Фэна. Если ты об этом. Послышался пустой и печальный шелест. — … Эххх, если бы дело было лишь в любви… Дань Хэн не успел задать нового вопроса. Открыл он глаза, уже лëжа на подстилке из веток, листьев и травы. Пробуждение было резким. Дань Хэн рывком подскочил с земли и оглянулся, слушая сердце, что пустилось вскач. Он и сам не понял собственной реакции, хотя вокруг было тихо. Небо немного посветлело, воздух после ночи холодный. Дань Хэн лëг обратно, на нагретое место, привычно сжавшись. И скоро понял причину, по которой проснулся так быстро. Неподалёку от лагеря загремела металлическая кружка с камнем. Кто-то зацепил сигнальную нить… Дань Хэн встал обратно и крадучи спрятался за ближайшим деревом, присматриваясь. Кто еë зацепил — неясно. Может быть некрупная дичь. А может быть кто-то покрупнее и поопаснее. К счастью, это был не Блэйд. Он бы не смог так легко себя выдать. И не крупный хищник. Дань Хэн так и не понял, кто это был. — Ао, ты не можешь проверить, кто тут был? — Я вижу практически столько же, сколько и ты, — возразил архивариус. — … Разве? — У меня нет физического тела. И глаз тоже. Я не материален. Я ориентируюсь на то, что видишь и чувствуешь ты. На твои воспоминания. А также на потоки силы Постоянства. Дань Хэн неверяще нахмурился. — Но здесь же возникает явная несостыковка. — Хм? — Ао загадочно сложил крылья. — Ты мне принëс инзьюнай. Ты не мог этого сделать, не обладая физической оболочкой. Видъядхара был серьëзен как никогда. Он скрестил руки на груди. Ао недоумëнно склонился вбок. — А?.. Я тебе разве что-то приносил? — Я попросил тебя инзьюнай. И ты принëс. Сложил его ростки на подоконник. — Я ничего такого не делал, — возразил он. — Но если это не ты, — Дань Хэн покосился в сторону, — то кто тогда? — Не думаю, что… Сейчас это важно. Важен результат. Разве нет? Дань Хэн глубоко вздохнул и снова оглянулся. Странный запах, похожий на мерзкую смесь мокрой древесины и гнилой плоти, ударил в нос. Было стойкое ощущение, что на него кто-то смотрит. Параноидальные мысли прокрались в голову. Дань Хэна прошиб холодный пот, сердце без видимой причины стало биться чаще. Он опëрся спиной об ствол и стиснул зубы. — Что… Что такое? — заволновался Ао. — Не знаю, — выдавил Дань Хэн, приложив ладонь ко лбу. У него закружилась голова. Он медленно отстранился от дерева и сел обратно на подстилку, сжав в руках оберег. — Мне… Не очень хорошо. Ао закружился, засуетился, но что-то сделать был не в силах. Дух витал в воздухе безликой тенью. Но скоро Дань Хэн немного пришëл в себя. Он взял кружку и ушëл к реке, чтобы набрать воды. — Есть какие-нибудь идеи, как пробудить наследие моего предка? — Есть одна. Когда ты смотрел в прошлое, я заметил всплеск силы, — отметил Ао. — Он произошëл вместе со всплеском эмоций. Возможно, если… Вызвать бурю эмоций. В особенности противоречивых. То что-то может сработать. — Я уже месяц живу как на иголках. В первые дни Блэйд меня особенно сильно пугал. — Это не то, — он взмахнул крыльями. — Нужно испытать что-нибудь… Такое. — Такое, что бы снесло крышу? — Не уверен, что это значит. Но, думаю, да. Дань Хэн провëл ладонью по затылку. Вот так задачу ему поставили. — Страх одна из сильнейших эмоций, — он сжал пальцами пряди. — Кажется, я подозреваю, когда у меня будет шанс еë испытать снова…

***

Было холодно. Ужасно холодно. Кожа, казалось, заледенела, как в метели цапли Поднебесной, а в лëгких разгорелось едкое пламя пострашнее лесного пожарища. Кровь на языке и губах холодила разум. Блэйд лежал на полу и не шевелился. Он бы давно уже разразился в диком кашле в попытке избавиться от жидкости в лëгких, но грудная клетка замерла. Шума в ушах не слышно: сердце остановилось. Блэйд не чувствовал ни рук, ни ног. Он был в сознании. Но не подавал никаких признаков жизни. Как мертвец, что лежит в могиле. Блэйд был абсолютно беспомощен. И в таком состоянии только и оставалось, что размышлять о прошедшем и содеянном. Блэйд хотел бы уснуть. И не проснуться. Сдохнуть прямо здесь и сейчас от яда, что был дарован видъядхарам их же божеством для защиты. Пойти вслед по дороге за Дань Фэном. Догнать его. Встать в один ряд и пройти этот путь, в конце которого будет лишь тьма и пустота. Но увы… Это невозможно. Блэйд не мог перестать цепляться за прошлое. Он не держал зла на Дань Хэна и его попытку убийства. В конце концов, это то, о чëм Блэйд втайне мечтал: встретить смерть от руки возлюбленного. Но он злился на Дань Фэна. За то, что тот лишил его такой возможности. Дань Хэн… Был так похож на него. И в то же время так сильно от него отличался. Блэйду хотелось вырвать себе сердце, чтобы не чувствовать больше ничего: ни любви, ни ненависти. В могучем потоке времени наедине с одиночеством и утраченной надеждой всë это не имело смысла. Блэйд знал, что на него смотрит не только Тао, что обеспокоенно крутится вокруг безжизненного на первый взгляд тела и тыкается мордой в шею. Бессмертный хранитель чувствовал присутствие чужой тени. Тени генерала тигриной стаи. Взгляд Цзин Юаня нельзя было трактовать однозначно. В медовых глазах читалась усталость, сочувствие, осуждение и вместе с тем тяжёлая болезненная печаль. — Когда же ты поймëшь, Инсин? Ответа не последовало. Блэйд не мог ничего сказать. — Сколько раз тебе нужно умереть? Сколько раз тебе нужно увидеть злость и страх в глазах Дань Хэна, чтобы смириться с утратой? Цзин Юань прошëл вдоль спальни, мимо Блэйда, и прикрыл глаза. — Дань Хэн выиграл. А теперь выполни обещанное. И оставь его в покое. Тень генерала растворилась в ночи. И Блэйд остался наедине с Тао. Счëт времени был потерян. Блэйд не знал, сколько уже лежал без сил. Может быть, сутки. А может двое. Или больше. Он упустил момент, когда снова смог сделать вдох. Когда почувствовал первый удар бессмертного сердца. Когда встал на дрожащих ногах и с опущенными руками подошëл к зеркалу. А в отражении всë тот же кузнец с белыми волосами и голубыми глазами. В возрасте, с морщинами на лице. Блэйд невольно достроил картину. И опустошëнный взгляд зацепил рядом с собой образ верховного дракона. Блэйд стиснул зубы. В груди вспыхнул недобрый огонь. Прилив сил накатил волной, горло задрожало в зверином рычании. Кулак сжался сам собой и яростной молнией ударил в отражение. Зеркало пошло трещинами, а осколки с жалобным звоном посыпались на пол. Блэйда охватило чувство дежавю. Он встряхнул руку и процедил: — Впервые ты мне солгало… Так останься же в могиле со своим хозяином! Разбитое зеркало было снято со стены одним движением. Блэйд так резко это сделал, что казалось, что он хотел выкинуть его в окно. Тао припал к полу, чувствуя вспышку гнева, и тоскливо склонил голову. Он молчал. Не скрипел, не свистел, не трещал. Просто… Лежал, подвернув хвост, и ждал, когда его друга отпустят эмоции. Вдруг Блэйд подошëл к волку и сунул под нос подушку. — Тао, след! Найди мне его, — Блэйд нахмурился. — Отыщи Дань Хэна. Не дай ему уйти ещë глубже в лес.