Пьяное безумие

      Молодые люди вывалились из камина в гостиной дома Блэков, напугав Кикимера, который вытаращился на них огромными глазами. Потом пробубнил себе под нос: «Презренная грязнокровка», — и с хлопком исчез, пока хозяин не опомнился и не устроил ему нагоняй за сквернословие.       Гермиона в шоке принялась отряхивать платье, а затем гневно уставилась на друга.       — Ты что творишь? Зачем ты утащил меня с вечеринки?       Гарри же не удержался от того, чтобы ещё раз окинуть её взглядом с ног до головы. Изящные туфельки, стройная фигура, волосы, ниспадавшие на плечи красивыми локонами. Гермиона наконец-то нашла способ приструнить их, и это выглядело потрясающе. Её платье чуть сползло с одного плеча, но она даже не потрудилась поправить его.       — Что молчишь? — не унималась она. Будь она трезвой, она бы устроила Гарри взбучку посерьёзнее, но сейчас ей отчего-то было немного весело, даже несмотря на абсурдность ситуации.       — Спасаю подругу от опрометчивых поступков, — стягивая с себя сковывающий движения пиджак, буркнул Гарри, не находя других объяснений.       — Что? — изящно повела бровью Гермиона.       — Ты слегка перебрала. А твой спутник не внушал особого доверия.       — О… вот, значит, как? — она с интересом наблюдала, как Гарри бросил пиджак на диван.       — Именно.       — Что-то я не помню, чтобы просила тебя спасать меня или быть моей нянькой, — она приблизилась почти вплотную к нему и, вздёрнув голову, заглянула прямо в глаза.       — Ты моя подруга, Гермиона. Тебе не надо меня просить, — Гарри еле сдержался, чтобы не отступить назад. Чёрт! Она правда волновала его?! Он не чувствовал эффекта огневиски, да и, откровенно говоря, выпил совсем мало, чтобы сваливать на алкоголь свои причуды.       — Подруга, — выдохнула она ему почти в рот, неожиданно положив ладонь прямо на грудь. Тепло её тела чувствовалось даже через одежду, — почти сестра, да?       Изящные пальчики стали игриво вертеть пуговицы его рубашки, отчего Гарри бросило в жар, и он сделал шаг назад, так как начинал терять голову.       — Конечно… В общем… ты… ты можешь занять мою спальню, а я лягу тут, — он кивнул в сторону дивана, хотя и понимал, насколько это всё глупо выглядит. В доме Блэков было множество спален. Да и объяснить, почему он притащил Гермиону к себе, а не в её квартиру — не мог.       Мысли путались от её блестящего, немного замутнённого, но, тем не менее, пробирающего до костей взгляда, от её странной полуулыбки. Гарри вперёд ожидал скандала, чем вот такой откровенной провокации. Это лишний раз подтверждало то, что подруга пьяна. Даже больше, чем ему казалось вначале.       — Гарри, ты боишься меня? — хихикнула она.       Гермиона и сама не понимала, отчего её так тянет поговорить о столь личных, неудобных вещах, которых они всегда избегали затрагивать в беседах. Ей так хотелось выдать ему всё, как на духу, что приходилось прикусывать себе язык. Где-то на задворках сознания мелькала мысль, что она действительно пьяна, и это проклятое шампанское делает её такой болтливой… И ещё такой… странной…       Она шагнула следом, взяла его за руки. Глаза Гарри распахнулись и полыхнули. Девичьи ладони поползли по запястьям, перебрались на предплечья, а затем сомкнулись на шее змейкой, притягивая его к себе. Гермиона вдруг засмеялась и уткнулась лицом в его шею, обдавая ту горячим дыханием. И вдруг он почувствовал влажное касание её губ где-то у чувствительной венки, заставившее скрутиться в узел внутренности и стать болезненно тесными брюки.       Ебать… Она целовала его?       — Гермиона? — хрипло выдохнул он, чуть дёрнувшись в сторону.       Не по-дружески. Слишком остро. Слишком интимно. Она так легко переступила ту границу, которую он упорно держал столько лет и даже не задумывался о том, что можно сделать шаг вперёд и оказаться на другой стороне.       — Да? — она мягко улыбнулась, заглядывая ему в самую душу.       Тонкие пальцы запутались в его непослушной шевелюре, перебирая волосы на затылке, отчего по телу прошёлся импульс тока. Гарри мелко задрожал, испугавшись собственной реакции и снова отстранился. Она пьяна. И, несомненно, утром отправит его на встречу с Волан-де-Мортом, если он воспользуется ситуацией.       Взгляд упал на влажные манящие губы… Блядь! А воспользоваться хотелось. Интересно, какого это, по-настоящему целовать Гермиону?       — Подожди… мы… ты не в себе… это шампанское… Да! Шампанское. Надо просто проспаться.       Собрав всю волю в кулак, Гарри высвободился из сладостных объятий и отступил назад. Запнулся, не рассчитав ширину шага, и свалился прямо на диван. Поймал на себе её задорный, немного игривый взгляд и совсем растерялся.       — Я тебя смущаю? — удивилась Гермиона. — Надо же… первый ловелас Министерства стесняется свою школьную подругу…       Она, игриво покусывая пальчик, смотрела на него. Сконфуженного, не знающего, куда бы испариться с проклятого дивана. Он судорожно схватил декоративную подушку и взгромоздил ту себе на колени, чтобы скрыть внушительный бугор на брюках.       — Не передавай мне регалии своего МакЛаггена! — вспылил Гарри. — Это он у нас ебёт всё, что движется!       — О… так вот в чём дело? Ты меня ревнуешь? — она снова закусила губу.       Чёрт! Это выглядело так горячо и сексуально, что лоб Гарри покрылся потом. Надо просто отправить её спать, а потом — душ. Холодный, нет, ледяной душ позволит ему успокоиться. Почему она не уходит?       — Гермиона, да что с тобой? Сколько ты выпила? Спальня наверху…       Гермиона вдруг наклонилась и принялась расстёгивать ремешки туфель. Глаза Гарри против его воли примагнитились к манящей груди, которая и раньше в этом нескромном декольте будила крамольные мысли… А сейчас… Честно говоря, мыслей не осталось вовсе никаких, кроме откровенно пошлых, за которые бы Гермиона, будучи в здравом уме, убила бы его.       Она тем временем грациозно выпрямилась, согнула в колене стройную ножку, поддела кончиком пальчика аккуратную туфельку и, стянув ту с ноги, откинула в сторону. Затем повторила то же самое со второй туфлей. Зарылась узкими ступнями в мягкий ковёр на полу, пока Гарри в шоке смотрел на ярко-красный лак на красивых пальчиках ног, и выдохнула.       — Ох… как же хорошо…       Прогнулась в спине, словно кошечка (чёрт, почему он никогда не замечал, как Гермиона грациозна?!) и вплотную приблизилась к дивану.       Гарри вжался в спинку, словно первокурсник. Будь это любая другая красивая девушка, он бы уже давно усадил её на себя и… Откровенные картинки, словно летящий вниз с горы снежный ком, замелькали у него в голове. Он в панике зажмурился! Нельзя! Это же Гермиона! Гермиона! Его самый близкий человек. Он не может осквернять их дружбу такими грязными помыслами и уж, тем более, действиями! К тому же, она явно не в себе, судя по тому, что вытворяет!       Однако Гарри испытал злобное удовлетворение от того, что утащил её с вечеринки и не позволил МакЛаггену наслаждаться сим великолепием. Тот бы, подлец, явно не упустил своего шанса. Да кто бы упустил? Что за выдержку нужно иметь, чтобы не среагировать на такую красоту?       — Нравится? — словно издеваясь, невинно поинтересовалась она, и чуть приподняла подол струящегося платья, открывая взору тонкие лодыжки.       — Герми… — Гарри не успел продолжить, ведь в следующую секунду её коленка опустилась рядом с его бедром, и через мгновение она уже сидела на нём, заглядывая прямо в лицо своими бездонными шоколадными глазами.       Руки просто отказались ему подчиняться и машинально сжали её талию. Инстинкты кричали об одном, а разум — разум просто заткнулся. Гарри уже ничего не соображал. Он видел её соблазнительный рот, который хотелось смять в неистовых поцелуях. Кровь отдавала в висках пульсацией, слова встали комом в горле. Он чуть опустил глаза и сразу уткнулся в манящий вырез её декольте.       Твою ж мать! Это было сложнее битвы с Волан-де-Мортом.       Сердце заходило ходуном, когда он ощутил её губы на своих. Вот так просто. Пока он усиленно отгонял возрастающее желание поцеловать её, Гермиона просто сделала это. Сама. И это было… было… нереально прекрасно.       К моменту, когда он очнулся, Гарри понял, что с жаром отвечает на предложенную ласку. Его руки исследовали хрупкую спину, а пальцы уже нащупали молнию, когда морок спал и ощущение неправильности происходящего снова завладело им. Что они творят?       Сердце замерло в груди, в горле пересохло, давление в паху стало уже чересчур болезненным. Он вдруг заметил, что прижимается к подруге почти вплотную, а диванная подушка, служившая некой преградой между их телами, откинута в сторону.       — Гермиона, стой… стой… подожди, — он вцепился в её предплечья и с силой отодвинул от себя. — Мы не можем… я не могу…       — Да? — её ладонь смело легла на выпуклость на брюках, аккуратно поглаживая. — По-моему, вполне даже можешь, — резюмировала она.       Прежде, чем он успел опомниться и пролепетать очередную глупость, она расстегнула пуговицу и потянула замок ширинки вниз. А потом обиженно надула губки и произнесла:       — Гарри… почему я должна всё делать сама?       Он почти зашипел, когда её пальцы пробрались под резинку трусов и сомкнулись на горячей плоти. Ебаный стыд… хорошо-то как!       — Гермиона, — пока он словами пытался вразумить её, руки уже перестали слушаться. Забрались под подол струящегося платья и поползли по манящим бёдрам туда, куда он неистово мечтал погрузиться, — ты будешь жалеть об этом…       — Не-а, — мотнула головой она и провела языком по его шее, затем укусила за мочку уха, вызывая новую волну дрожи.       Блядь! Если так пойдёт дальше, он кончит прямо так, даже не погрузившись в неё. Далеко не каждая женщина была способна вызвать в нём такое непреодолимое желание.       Но! Секс в состоянии алкогольного опьянения далеко не лучшая идея!       — Завтра ты убьешь меня, — почти застонал он, чувствуя, как она сжала его естество.       Гермиона снова засмеялась, отстранилась, заглянула ему прямо в глаза и прошептала.       — Я убью тебя сейчас, если ты не перестанешь ломаться…       — Ты пьяна, — пальцы коснулись её мокрых трусиков, проникли под кромку. Чёрт! Она действительно была такой горячей, готовой незамедлительно принять его.       — Гарри, — она подалась чуть вперёд, отчего его палец, оказался внутри. — Я миллион раз хотела тебя трезвой. Ради Мерлина, заткнись и сделай то, что умеешь!       Это был лучший вызов в его жизни. Приказ, который хотелось выполнить ещё до того, как он сорвался с её губ. Стена его выдержки наконец рассыпалась на песчинки, будто сметённая мощным взрывом. Разум сдался. Возможно, завтра муки совести и сожаления и загрызут его, но сейчас — в эту самую минуту ничего не имело значения. Гарри отпустил себя полностью, и возбуждение вмиг побежало эндорфинами по венам и капиллярам.       Ему и самому претила столь пассивная роль. В следующую секунду Гермиона взвизгнула, так как он резко повалил её на диван и оказался сверху. Рванул на себе невообразимо дорогую рубаху, срывая ещё не выпутавшиеся из петель пуговицы и швырнул ту прямо на пол. Следом полетели и брюки. Плевать на всё. На испорченную одежду, границы дружбы, Рона, который никогда не простит его после такого, хотя уже давно и не имеет никаких прав на Гермиону.       Она громко застонала от шквала поцелуев и властных рук. Шикарное вечернее платье моментально оказалось стянуто до талии, обнажая красивую небольшую грудь. Весь вечер его манило увидеть её полностью, прикоснуться, припасть губами — что он незамедлительно и сделал. Он облизывал соски, посасывал, мял ладонями. Его руки уже давно не слушались его. Гарри гладил и сжимал Гермиону везде, где мог проникнуть или дотянуться, ловя ртом сладкие стоны, хозяйничая языком на её коже или во рту.       Все представления о запретном плоде, сестре и остальная чушь покинули голову быстрее, чем душа покидала поцелованное дементором тело.       Гермиона выгнулась, прижимаясь ближе, пока он путался в струящейся ткани, задирая ей платье.       «Я хотела тебя и трезвая. Хотела? Его? Давно ли?»       Это единственное, что волновало его в эту секунду. С каких пор? Когда всё началось? Почему он пропустил этот волнующий момент?       Наконец, проклятая ткань оказалась задрана, и он примостил голову между её ног, сорвав мокрые трусики одним резким движением. Гладкие, наливные влажные створки манили к себе.       — Гарри… прошу тебя… — она явно была на пределе.       — Ты вся течёшь.       Гарри раскрыл рот и широко, медленно провёл языком, слизывая смазку. Гермиона задрожала, выгнулась и вцепилась в его волосы.       Возблагодарила коварное шампанское, иначе бы сгорела от стыда. Он ей лизал! Это было лучше, чем она себе представляла. Предполагала, что это будет приятно, но, чтобы настолько…       Гарри мягко, но напористо двигал языком. Проводил по складкам, проникал внутрь, посасывал, надавливал, сводя её с ума, подводя к краю. Гермиона приподняла ягодицы, сильнее вдавливая его лицо себе между ног. Она совершала бёдрами поступательные движения, тёрлась о его язык, его губы. Чёрт это было самое интимное действие в её жизни. Она никогда никому не позволяла так касаться себя. А теперь её школьный друг по-настоящему трахал её языком, а она раскрывалась и растекалась под ним подобно тающим ледникам в горячем июле.       Бесстыдно насаживалась на его лицо, на его горячий язык, что ей так нравилось. Гарри втянул в рот её клитор, обхватив его губами и протолкнул внутрь пальцы, задевая что-то внутри… Пару нажатий, и она закричала, пугая старые портреты в коридоре и спрятавшегося в каморку Кикимера, который закрывал огромные уши своими костлявыми ладошками.       Гарри почувствовал, как её внутренности сжали его пальцы, как она дрожит в его руках. Такая чувственная, открытая, беззащитная в моменте.       Его собственное возбуждение давно требовало выхода. Он отпустил её всего на секунду и услышал протестующий звук. Тут же навалился следом, провёл твёрдым членом по скользким половым губам несколько раз и толкнулся внутрь.       Жар окутывал его естество по мере погружения. Проник наполовину, вернулся назад и уже рывком вошёл до упора, ловя губами её крик. В спину вонзились острые ноготки, придавая особую пикантность тому, чем они занимались.       — Какая горячая, — многозначительно пошутил он, лаская опухшие от поцелуев губы.       Руки огрубели. Мяли грудь, с силой сжимали бёдра, наверняка оставляя на них синяки. Он задвигался в ней резче. Вдалбливался рывками, с первобытной животной страстью насаживая на себя податливое девичье тело.       — Мерлин, — прошептала Гермиона, запрокинув голову назад, открывая ему доступ к белоснежной шее, которую он тут же принялся лизать, целовать, покусывать, — да… да…       — Всё-таки я предпочитаю, когда в столь пикантные моменты меня называют моим именем, — поддел Гарри, заглядывая в затуманенные страстью глаза.       Из-за вылетающих из горла стонов она не смогла ответить на колкость, но прикусила его за губу, раззадоривая ещё больше. Его ненасытность просто сносила крышу, заставляя её отлетать в другое измерение. Гермиона, зная его пылкий характер, предполагала, даже иногда фантазировала о нём в таком ключе, но реальность затмила любые фантазии.       Гарри вдалбливал её в старый диван не зная усталости. Она же, разморённая шампанским и уже одним оргазмом, могла только постанывать в такт бьющихся друг о друга тел. Они поменялись ролями. Гарри больше не выглядел кроликом наедине с удавом, теперь она ощущала себя в ловушке.       Он приподнял её ноги, и сделав последние несколько яростных толчков излился внутрь с животным рыком. Упал на неё, соприкасаясь лбами. Тело стало ватным, тяжёлым, практически не слушалось его. Поцеловал немного лениво и только сейчас понял, что диван невообразимо тесен. Страсть так поглотила их, что в тот момент даже мысли не возникло переместиться в спальню. Охренеть!       В голове ещё не укладывалось, что же они натворили, но одно изменилось точно. Они больше не друзья… Эта черта была пройдена безвозвратно.