Швы

Батя заходит в день с опохмела, ведь вчера была пятница, и этот факт объясняет его сегодняшнее состояние. Лишний раз искать неприятности у меня в планах нет, поэтому мы с сестрой утром синхронно исчезаем из квартиры и окончательно восстаём только после завтрака у ее подруги. Ковыряюсь вилкой в сырниках, с мыслями, что надо что-то решать с квартирно-жилищным вопросом, чтобы вот так вот не срываться со сранья. Не то чтобы это мне мешало, спал я все равно сегодня часа четыре. Это в лучшем случае. Было бы неплохо найти работу, но как ее совмещать с учебой и тренировками я пока не соображу. С тренировками, которых нет. Я знатно обосрался в конце прошлого учебного года, затеяв сначала неумелое соблазнение, а потом очень умелую драку, за которую бате пришлось откупаться, дабы не схлопотать лишних неприятностей. Все-таки, когда ты КМС, а на видео камер наблюдения пиздишь беззащитного одногруппника — это видео играет не в твою пользу. После моего каминг-аута родителям, который сделал даже не я, а сраный отпизженный Дима и сердобольный ВУЗ, — жить дома стало сложнее. Мать боится слово не так сказать, батя же не боится ничего. Одна Мила никак не изменила отношения ко мне, но это потому, что она и так всегда знала, что нам нравятся одни и те же парни. Девчонки рядом фоном обсуждают начавшуюся учебу, краем уха выхватываю из разговора знакомые слова, такие как «пленэр», «этюдник» и «заебало». — Ладно хоть в этом году по деревням не поехали, — вздыхает сестра, — ненавижу пленэры эти. Пленэры, точно. Пишу Сане, чтобы спал на улице в спальнике. Хуй знает, когда он это ещё прочитает, но пусть прочитает. Я чесался как проклятый после этой поездки. Сразу становится как-то грустно от воспоминаний о Саше, но я загоняю эти мысли глубоко внутрь себя. — Блин, мужской маник это топ все-таки, — говорит Мила, и я медленно поворачиваю голову в сторону моей сестры. — Ага, чёрный — секс, — соглашается с ней Лиза, которая нас позвала на сырники. — Марк, сделай маник, а? Как у них за секунду диалог перешел от церквей к сексу — это интересный вопрос. — Не, ему сейчас нельзя, — отзывается сестра, — папу инфаркт хватит. — Блин, жаль, — вздыхает Лиза. Как будто бы мой гипотетический маник имел бы к ней хоть какое-то отношение. Девчонки ещё несколько минут рассматривают фотки мужского маника, пока Миле не приходит сообщение, а я периодически кошусь в чужой телефон. Ну секс, да. — Мама батю на дачу увезла, картошку хоронить. — Хоронить — это весной, когда сажают, — поправляет ее подруга. — Ой да неважно, смысл в том, что можно домой пойти, — кидает Мила, которая вообще только ради меня встала в выходной в девять утра. Не сестра, а чудо господне. Со всей этой моей пидорско-университетской историей мы всей семьей стараемся лишний раз батю не провоцировать. Когда твой любимый сын, которого ты с детства приучал только к маскулинным делам и отмечал все его медальки, юношеские разряды, а потом КМСа — оказывается по хуям, да ещё и весь универ об этом в курсе, как тут спокойствие-то сохранить. Ну отец и не сохранил. Через час я уже снова в своей кровати, со стойким желанием найти в общей конфе Яна и забиться сегодня на домашку. Интересует меня, конечно, не домашка, а как бы не вылететь из этой богадельни, пока я не придумал пути отхода. Хорошо, что в конфу меня уже добавили, и я без проблем нахожу Яна. На аватарке у него даже реальное фото, а не какая-нибудь смешная собака. Скуластое лицо, вздёрнутый нос, пухлые и даже не обветренные губы, волосы чуть длиннее, чем я видел вчера на паре. Симпатичный. Ведомый какими-то бесами, записываю ему войс, желая узнать адрес, и переключаюсь обратно на черно-белую фотку в профиле. Что ж я делаю-то? От неожиданности больно роняю телефон на лицо, когда мне приходит сообщение от Яна. Включаю его войс и смахиваю обратно на фото. «Я не могу сейчас говорить у меня два процента». Причём сказано это абсолютно дрочным голосом, от которого у любого бы встал, отвечаю, здесь не в чем меня винить. Таким хриплым и на придыхании. Таким, которым не разговаривают просто так со своими одногруппниками. Таким можно только в постели, глядя глаза в глаза. «Заряда?» — переспрашиваю его на всякий случай. «Желания», — отвечает мне новый войс. И от этого «желания» — это блять просто смешно — я почти ловлю стояк. Это все от нереализованности, сказала бы Мила. Это все от недотраха, говорю я. «Я надеялся, что ты уже забил, но если нет, то пригоняй», — следом прилетает ещё одно. И адрес, уже текстом. После черно-белый портрет просит меня захватить пива. И градус возбуждения слегка опускается. Приезжаю с двумя пересадками по адресу, что не мудрено: квартира Яна находится в лютом пригороде. Железная дверь подъезда приоткрыта, и я просачиваюсь туда, пытаясь высчитать нужный этаж. Вроде бы четвертый, и я, не дожидаясь лифта, иду наверх пешком. Второй этаж встречает меня открытой дверью со шторой и большой металлической урной-пепельницей. Надо бы спросить об этом Яна, решаю я. На четвертом этаже, нахожу нужную квартиру и стучусь в старую рассохшуюся дверь, обитую полопавшимся бордовым дермантином. В квартиру меня пускает милая девушка, и я сразу теряюсь. Девушка Яна? Эта мысль меня расстраивает. — Ты к Яну, да? Он в душе, — говорит незнакомка, пропуская меня в квартиру, и я окончательно расстраиваюсь, — проходи на кухню. Она кивает куда-то вглубь квартиры и исчезает за дверью одной из многочисленных комнат. Осматриваю квартиру, пока жду Яна, — ремонта здесь не было со сдачи этого дома. Мебели тоже лет сто, но выглядит все достаточно ухоженно и прибрано. Серый угловой диван в смежной с кухней комнате и стенка из 90-х, такая у нас тоже была. «Чехословацкая», — хвасталась мать перед друзьями. Относительно плоский телек накрыт вязаной салфеткой — опять-таки по канону. От салфетки меня отвлекает щелчок щеколды в ванной и Ян. Его волосы слегка влажные, а по шее к яремной ямке ползёт мокрая дорожка. Футболки нет, и ее отсутствие вместе с низкими черными трениками открывают внезапно отличный пресс. Смешно было бы залипнуть на низкие треники и голый живот. Но я залипаю, заодно вспоминая утреннюю голосовуху. Точнее, голос в ней, который Ян тут же дублирует для меня. — Ща оденусь и кофе сварю, сек. Возвращается на кухню уже через минуту, футболка липнет к его мокрому животу. — Пиво принёс? — оглядывается на меня. — Нет. Смотрит на меня с осуждением. — Куплю тебе, когда домашку сделаешь, — сдаюсь я. Ян не замолкает, пока варит кофе на газовой плите, в старой почерневшей турке, я же привычно молчу. Привычно только для себя и через несколько минут Ян не выдерживает: — А ты всегда такой многословный? — Да, — дёргаю я плечом. Он хмыкает и наливает две кружки ядрено крепкого кофе, ставит на стол между нами здоровую хрустальную пепельницу с подоконника, которую я раньше не приметил. — Прикольно, ваш арендодатель разрешает курить в квартире, — я вытягиваю помятую пачку красного «Мальборо» из кармана джинсов. — Типа того, — он улыбается, быстро прикуривает, а я чуть дольше нужного залипаю на его губах и даже забываю, что сам курить собирался. — Девушка твоя не будет с нами завтракать? — Поля, что ли? — скалится Ян, — не, она повернута немного на теме здоровья, как только живет тут с нами. — С нами? — Ну. Со мной и Герой. — Ян тянется к пепельнице, я тоже, но, не рассчитав траекторию, скольжу своей ладонью по его. — Может, домашку уже сделаем? — ворчу, а сам на пальцы Яна смотрю, как дурачок. Вспоминаю утренний разговор девчонок про мужской маник и мысленно соглашаюсь, что на этих пальцах маник был бы правда секс. — Ну неси, — великодушно разрешает он. — Дата какая сегодня? — Костры рябин горят, — протягивает скуластый пацан. — А, третье, — смекаю я. Через два часа я откровенно поражён. Мы легко справились с парным заданием для семинара, и в основном все сделал Ян. Это можно было бы списать на то, что он учится на этой специальности второй год, но я-то помню слова старосты про посещаемость. Когда мы заканчиваем, в квартире тихо, слышен только шум воды из ванной, куда ушла девушка Яна и я вздрагиваю, когда на фоне этого шума из ванной доносится отборный мат. — Ой, сейчас начнется, — вздыхает парень. — Блять, Ян, когда ты смеситель поменяешь уже? — на пороге ванной появляется Полина в полотенце и, похоже, что с пеной на голове, — там опять горячую воду не включить. — Завтра куплю новый, клянусь, — отвечает Ян так, что даже я ему не очень-то верю. Поля, видимо, тоже. — Ты уже неделю обещаешь! — Хозяина что не попросите? — вклиниваюсь я. — Я и прошу! Вот это поворот. — Это твоя квартира? — недоуменно смотрю на Яна. — Ага, от деда осталась, — пожимает плечами Ян, — разваливается вся. В ванной шумит вода, видимо, холодная, и после еще более злая Полина садится рядом с нами, предварительно достав овощи из холодильника и какие-то пророщенные штуки. — Салат будете? — с тенью раздражения спрашивает девушка. — Да, давай. — Ты должен снизить мне аренду, — причитает она, и в моей голове перестают сходиться данные, — только из-за меня ты ещё не умер с голоду. — Ты берёшь деньги за аренду со своей девушки? — спрашиваю недоверчиво. Ян, конечно, своеобразный, но это уже перебор. — Эээээ, нет. — Я не его девушка, — фыркает Поля. Вот эта информация мне нравится. — Придумал желание на сегодня? — Ян нагло ворует дольки нарезанных помидоров у Поли с доски и облизывает кончики пальцев, что не остаётся без моего внимания. — Да, — говорю я раньше, чем успеваю додумать мысль, — маник. — М? — Ян замирает, и это прекрасное зрелище. — Ногти сделаешь, — объясняю я, стараясь сохранить серьезный вид, хотя сам я уже обосрался от своего внезапного предложения. — О, заебись, — Ян вытягивает перед собой руку и внимательно изучает, — давай чёрным? Поль, спроси свою девочку, сделает мне сегодня? Я слегка в шоке, но мне нравится. — Я тебе что, менеджер? — Полина так энергично работает ножом, что я бы ее послушался, — взял и сам спросил. — Ну Поль, — Ян делает такое выражение лица с бровками домиком, что я сам готов прям сейчас написать кому угодно и найти ему мастера. Полина вздыхает, но тянется к телефону. Салат почти съеден вместе с пугающей пророщенной хренью. «Это микрозелень», — важно говорит Полина. А мы с Яном попеременно косимся на ее телефон, в ожидании оповещения. Ян, потому что немного припизднутый, я — потому что, наверное, тоже. — Говорит, клиентка не пришла, — сразу же озвучивает нам ответ Полина, когда ее телефон вибрирует, — если сейчас поедешь — то примет. — О, огонь, — Ян резко встает, сметая со стола зажигалку и сиги, — погнали. — Мне-то нахуя? — Ты мне пива потом обещал потому что, — он уже выгребает ключи и деньги с комода в прихожей и обувается, наступая пятками на задники видавших виды кросс. Следующие два часа наблюдаю, как Мария трогает пальцы Яна, и немного ей завидую. Может, не немного. Отрешенно верчу в руках бутылёк люксио нуар ноль писят три и пытаюсь понять, почему Ян так легко согласился. Когда он наконец-то встаёт, то первым делом протягивает мне свои руки. — Заебок? — Неплохо. Неплохо, это, конечно, кощунство, потому что это восхитительно нахуй. Лучше рук я не видел. — Ну все, в бар, — командует Ян. В бар, так в бар. Хотя я обещал просто купить пива, а не водить его по заведениям. — Сам выбери только, я не знаток. — А в чем ты знаток? — пацан закусывает губу и смотрит на меня не моргая. Лучше тебе не знать. В баре я удивляюсь, как быстро в Яне исчезает пиво. Первая, вторая. Примерно как в Сане. Сейчас ещё в залив меня купаться позовёт. Когда все мои мысли перестанут возвращаться к Саше? Я же уже час тяну своё безалкогольное дико сладкое пойло за дальним столиком, и у меня ощущение, что я хотел о чем-то спросить, но забыл, хотя в данный момент в говно трезвый. Тем временем на баре происходят какие-то терки, из-за громкой музыки не понятно, но готов спорить, что вон те девчули в черном мини отказали вон тем мужикам в цепях поверх водолазок и мужики решили силой оспорить это решение. Девушки озираются по сторонам, в поисках поддержки. Я уже хочу им ее оказать и культурно попросить мужиков отвалить, но поддержку они находят в бухом Яне. Ян же находит в этом возможность доебаться. — Я придумал, — говорит он не пьяным, но явно повеселевшим голосом, — твоё задание — иди въеби им. — Я не могу «иди въеби», — вздыхаю я, хотя хочется, чего лукавить. — Зассал? — удивляется Ян. — У меня от этого и так одни проблемы. От тренировок еще отстранили. По взгляду Яна понятно, что ему ничего не понятно. — Я типа на спорте, вся фигня. — На каком? — щурясь, переспрашивает пацан. Шахматы и нарды, хочу ответить, но сдерживаюсь. Ян не всегда выкупает иронию. — Бокс. Лишнего только не придумывай себе. Я вижу в глазах Яна эррор и код красный. — Ну так я нет, — весело произносит пацан и встаёт, мне от этого плохеет, — расскажешь потом. Он в секунду оказывается рядом с мужиками и обнимает одного из них за шею, и я прям вижу, как взгляд мужика скользит по пальцам Яна и по пиздатому люксио нуар ноль писят три. Вижу, как он отводит руку в замахе. Знаю, что защищающим прилетает сильнее. Знаю, но все равно впрягаюсь. Дальше, как в кино с Бондом, я прыжком оказываюсь между ними, и кулак прилетает в нос мне, а не Яну. Сгибаюсь пополам, выставляя руки вперёд: — Мужики, он перебрал, не обессудьте! Не обессудьте — это что-то на языке этих двух гандонов. — Пидоры ебаные, — сплевывает в нашу сторону тот который бил. — Мы уходим! — я кладу деньги за пиво на стойку, и схватив развеселого Яна выше локтя, вывожу его из бара. Девушки, про которых уже все забыли, выходят за нами, хотя до них мне сейчас нет никакого дела. — Спасибо, что вступились, — говорит одна из них, — никто даже не попытался! — Обращайтесь, — говорю я, запрокинув голову повыше. Крови немного, но моя пирса этого точно не переживет. — Поехали к нам? — предлагает спасённая, — что-нибудь тебе сделаем с носом. — Не, мы сами, спасибо, — подаёт голос до этого молчавший Ян, — такси через минуту. И правда, скосив глаза, вижу, что парень вызвал тачку, и она уже около нас. Когда успел только? — Блять, ты что, на приколе? — я поворачиваюсь к Яну, все ещё стараясь держать голову повыше, хотя кровь уже почти остановилась, — что это за хуйня была? Пацан только довольно улыбается. Ебалай. — Ебалай, — озвучиваю свои мысли. Ян, кажется, становится ещё довольнее. Наконец-то наше такси приезжает, но водила не спешит облегчить мои страдания. — Кровью мне тут сейчас весь салон испачкаете, — гудит, критически осматривая мой внешний вид. — Да остановилась почти. — Не-не, я отменяю, — водила непоколебим. Я уже готов ждать следующую машину или идти пешком. — Я ещё две сотки накину, норм? — встревает Ян. И куда ты все время лезешь? — Ладно, поехали, — неожиданно соглашается водитель. Это типа было просто, чтобы мы денег накинули? — Двадцать минут показывает, — сверяется с приложением Ян, — сильно больно? — Нормально, — отвечаю, — лёд дома есть? — По-любому у Поли какой-нибудь сраный горошек в морозилке. Снова проходим урну-пепельницу на втором этаже, около которой курят двое кавказцев. Точно, хотел спросить, что это за прикол. Через минуту уже разваливаюсь в сером кресле напротив стенки и телевизора с салфеткой, пока Ян ищет лёд и что-нибудь обработать нос. Возвращается с перекисью в одной руке и замороженной клюквой в другой. — Сейчас все сделаю, — осматривает меня и, не найдя удобного угла наклона, усаживается на широкий подлокотник кресла вплотную ко мне, — подвинься. А я даже сказать ничего не могу, меня так вставляет от этой ситуации, от близости Яна, от этих пальцев с люксио нуар ноль писят три на моем лице, которые очень нежно стирают запекшуюся кровь и прикладывают лёд. С другой стороны, как я снова вляпался в это дерьмо? Когда будет синяк — заметьте, я говорю когда, потому что он точно будет — батя даст мне пизды. — Нос твой ахуенный не сильно пострадал, — выносит вердикт Ян.